Сострадательное прикосновение Шри Анандамайи Ма

Глава 5 «Я ЖИВУ В ХРАМЕ БХАДАЙНИ КАЛИ»

Варанаси в мае месяце ни для кого не может является убежищем из-за гнетущей и невыносимой жары. Те, кто посещает этот священный город в это время года, забирают с собой много счастливых воспоминаний наряду с воспоминаниями о сильной жаре. Но я буду помнить май 1952 года до конца своей жизни только по одной причине. Позвольте мне начать с самого начала.

Я приехал в Варанаси из Калькутты в марте 1951 года со своим другом с намерением основать практику аюрведической медицины. Мы сняли комнату в районе Сонарпура, составили план, начали готовиться к открытию, но однажды полуночная телеграмма пресекла наш проект в зародыше. Телеграмма была адресована моему другу от знакомого из Бомбея с приглашением его туда на перспективную работу. Мой друг, совершенно забыв о нашем хорошо продуманном плане, решил сразу же отправиться в Бомбей, вероятно, не ради хорошей работы, а главным образом для того, чтобы сбежать от палящей жары Варанаси. Таким образом, я остался один и должен был стать практикующим врачом в аюрведической медицине, но перспектива с каждым днем становилась всё более туманной, и в конечном счёте мне пришлось отказаться от этой идеи и начать искать работу.

Это было частью моей повседневной рутины — каждый день после обеда я сидел с большой толпой на просторных ступенях знаменитого Гхата Дасасвамед и слушал лекции о Рамаяне Тулси, как часть ежедневного сатсанга. Однажды я пришел немного пораньше на сатсанг. Через некоторое время рядом со мной сел респектабельного вида мужчина. После некоторых обычных разговоров о погоде и т. д. он поинтересовался моим призванием. Я рассказал ему свою печальную историю, добавив, что ищу работу, чтобы найти средства для постоянного проживания в Варанаси. Он сказал, что подыскивает человека, который мог бы присматривать за его домом с прилегающим садом, расположенным в районе Гурудхам. Владелец также сообщил, что дом не был никем арендован, и что его цель приезда в Варанаси из Калькутты — найти смотрителя, который мог бы жить и присматривать за домом с ежемесячной зарплатой в размере 100 рупий, пока дом не будет продан. Я быстро принял решение и, как утопающий, с готовностью предложил себя для попечения о его доме. Мы тут же договорились, и уже на следующий день я приступил к своей работе. Была середина апреля 1951 года.

Дом, за которым я должен был присматривать, был довольно большим, с просторным участком перед ним и садом с южной стороны, в котором росло около дюжины деревьев манго и гуавы, а также несколько клумб с розами и другими цветочными растениями. Часть моих ежедневных обязанностей состояла в поливе растения, хотя был садовник, который содержал сад в чистоте и порядке, пропалывал цветы и собирал сухие листья. В летние месяцы очень освежало находиться утром и вечером в саду в прохладной тени деревьев, глядя на розы в полном цвету с буйством красок.

Год прошел в безмятежном покое. Наступил гнетущий май 1952 года, но это был незабываемый месяц в моей жизни. Однажды вечером после захода солнца я, как обычно, полулежал на чарпае[28] с английским журналом в руке и наслаждался прохладным ветерком. Внезапно сладкий девичий голос сзади заставил меня вздрогнуть. Обернувшись, я увидел девушку не старше 15 или 16 лет с улыбающимся лицом и сияющими глазами. Поскольку я сидел спиной к главным воротам, я едва ли мог осознавать её бесшумное появление или её крадущееся приближение ко мне. Цвет ее лица был черноватым, а один конец её белого сари с красной каймой был обмотан вокруг тонкой талии.

Одна вещь в ней, которая сразу привлекла бы всеобщее внимание — это её красивые черные волосы, свободно ниспадающие по спине. Её ноги были босыми, а на запястьях красовались два белых стеклянных браслета. Судя по её простому платью и внешнему виду, она принадлежала к какой-то рабочей семье, но в этом алом оттенке заходящего солнца она показалась мне просто прекрасной.

Заметив мое легкое смущение и немое восхищение в моих глазах, она мелодичным тоном спросила меня: «Бабуджи, не дашь ли ты мне пару спелых манго?» Моей первой реакцией был косвенный отказ, в котором я раскаялся позже на досуге. Я ответил, указывая на дерево, усеянное манго: «Смотри, манго всё еще зеленые. Как я могу дать тебе спелые манго?» Однако она отмахнулась от моего ответа и, размотав часть своего сари, завязанного на талии, и вытянув два его конца обеими руками, она обратилась: «Пожалуйста, дай, Бабуджи, дай. Разве у тебя нет их в комнате?» Её упоминание о «комнате» заставило меня с угрызениями совести вспомнить три спелых манго, которые я собрал утром, прогуливаясь по саду, манго, которые упали с деревьев ночью. Я попросил её подождать минутку и побежал в свою комнату. Держа в руке два манго, я вернулся к ней. Ее лицо озарилось блаженной улыбкой, и, демонстрируя детскую простоту и поспешность, чтобы схватить бесценную вещь, она протянула часть своей ткани, которую всё еще держала в руках, и радостно сказала: «Брось их сюда, Бабуджи». Когда я это сделал, она указала правой рукой на клумбы с розами и сказала тем же милым умоляющим тоном: «А теперь, пожалуйста, дай мне несколько роз, Бабуджи». Я собирался отказать, но сдержался и ответил: «Ты можешь сорвать несколько штук сама, если хочешь». Но, что удивительно, она не захотела сорвать сама и попросила меня сделать это за неё. Я сорвал несколько роз разных цветов и передал их в её сложенные ладони. Она казалась безмерно довольной, и когда она собиралась уйти, я остановил её и задал ряд вопросов один за другим: «Откуда ты идешь? Ты случайно не поблизости живёшь? Ты наша соседка?» С огоньком в глазах она ответила на мой последний вопрос: «Я живу в храме Бхадайни Кали». С этими словами она повернулась, практически побежала к воротам и исчезла, не дав мне возможности задать ещё какой-либо вопрос.

Несколько мгновений я был как бы в трансе, а когда пришел в себя, то побежал к главным воротам, надеясь найти её где-нибудь поблизости. Но мои поиски были тщетны, и, как ни странно, те немногие прохожие, которых я встретил на дороге, отрицали, что видели такую девушку в этом районе.

Вернувшись на свое место отдыха в саду, я начал размышлять о драматических событиях последнего получаса. Чем больше я об этом думал, тем более загадочным мне казалось происшедшее. Внезапное появление неизвестной и необычной девушки, её неземная внешность, манеры, весёлость и разговор — всё это при ближайшем рассмотрении казалось окруженным тайной. И ещё её последние слова. «Я живу в храме Бхадайни Кали». Сначала я воспринял это как невинную шутку, потому что за время моего пребывания в Варанаси за год у меня была возможность посетить все храмы Кали в городе. Но я никогда не слышал о существовании храма Кали в районе Бхадайни, и, как ни странно, этот район находится не очень далеко от дома, в котором я жил. Было ли тогда её заявление не чем иным, как юношеской шалостью, или это было спонтанное правдивое признание? Я решил проверить это, чтобы удовлетворить своё двойное любопытство — подтвердить существование храма Кали в Бхадайни, что, в свою очередь, поможет больше узнать о таинственной девушке. С этой двойной задумкой я начал поиски с самого утра следующего дня. В течение недели я обыскал весь район Бхадайни, посетил каждый уголок в нём, приставал с расспросами ко многим жителям этого района, расспрашивал Пуджари о двух известных и важных храмах Кали — храме Панчакоте Кали и храме Куч Бехар Кали, расположенных в радиусе мили, но никто не мог подтвердить существование храма Кали в Бхадайни, и все уверяли меня, что никогда о таком не слышали. Все мои поиски оказались тщетным, и это привело меня в уныние, тем более что в глубине души я чувствовал, что девушка сказала правду о своём жилище. Хоть я и прекратил поиски, у меня, однако, осталась слабая надежда, что когда-нибудь девушка снова посетит сад и попросит манго или цветы. Но дни шли, и моя надежда постепенно гасла.

Затем, три месяца спустя, в день Джанмаштами (День рождения Господа Шри Кришны), произошло что-то невероятное. Как и в другие благоприятные дни, раннее утреннее купание в Ганге в День Джанмаслитами является обязательным. В тот день я решил искупаться в Гхате Анандамайи, расположенном рядом с ашрамом Шри Шри Ма Анандамайи в Бхадайни. Я встал на рассвете и искупался в Ганге именно в этом Гхате. Когда я поднимался по ступенькам после омовения, моё внимание привлекло невероятное зрелище. В окне храма Аннапурны, откуда открывался вид на Гангу, я увидел две белые руки с безупречно белыми браслетами из раковин, которые махали, как будто в игре, но для меня это выглядело так, как будто меня подзывали подойти ближе. Это продолжалось всего несколько мгновений, после чего руки пропали. Я стоял как вкопанный, не обращая внимания на то, что происходило вокруг, на окружающий мир. Солнце только взошло, это не могло быть ни сном, ни галлюцинацией.

Может, это былаженщина-преданная, совершающая своё ежедневное утреннее приветствие восходящему солнцу? Это было, по крайней мере, самым разумным объяснением, которое можно было дать этому необычному событию. С твердым решением узнать, что же это было, я вошёл в Ашрам и встретил Брахмачари во внутреннем дворе. Глядя на сверток с мокрой одеждой в моей руке, он подумал, что я хочу сделать пранам божествам в храме, как делают многие люди после купания в Ганге, и поэтому он направил меня к лестнице, ведущей на первый этаж здания, где находится храм Аннапурны, рядом с Гангой. Стоя перед дверью храма, я заглянул внутрь и обнаружил пуджари (священника), сидящего в глубокой медитации перед несколькими божествами, установленными там. В комнате больше никого не было, и, конечно же, ни одной преданной женщины, ради чего я пришёл. Я решил изучить божества.

С левой стороны были два больших Шивалингам и несколько Нараян-шил. В правой части комнаты я увидел большой стеклянный шкаф на возвышении из мраморного камня. Чтобы рассмотреть подробнее божества внутри стеклянной витрины, я сделал шаг или два ближе к двери храма и обнаружил изображения Деви Аннапурны и Господа Шивы, сделанные из какого-то полированного металла, похожего на золото. Я закрыл глаза и поклонился им. Когда я открыл глаза, мой взгляд был прикован к черному как смоль изображению Матери Кали, с правой стороны стеклянной витрины, стоящей на груди лежащего Шивамурти. И тут же у меня мелькнула мысль. Был ли это храм Кали Бхадайни, который я так искал и о котором упомянула та таинственная девушка? Это он, я был убежден, поскольку другого не было. Но где была та девушка, которая упомянула это место как свое пристанище?

Я рассудил, что она должна быть где-то здесь, в этом ашраме. Совершенно потерянный, я поспешно сбежал вниз и стал спрашивать об этой девушке, но все решительно ответили, что ни одна девушка, похожая на моё описание, никогда не останавливалась в этом ашраме. Кто-то даже саркастически заметил, что девушка, которую я искал, была не чем иным, как плодом моего воображения. Но как я мог убедить его, что девушка, которую я встретил в своем саду, была не фантастическим объектом, а живым человеческим существом из плоти и крови. Я подумал, что лучше отказаться от этой тщетной попытки. Я вышел из ашрама и направился к своему дому с сердцем, ликующим и удовлетворенным драматическим открытием храма Бхадайни Кали, что раскрыло по крайней мере одну тайну, и это открытие породило в моем сознании слабый луч надежды на разгадку тайны девушки, а также владелицы этих двух машущих рук. Излишне говорить, что я наблюдал за фестивалем Джанмаштами с радостным сердцем.

В течение следующих нескольких дней неизгладимые воспоминания о видении двух красивых машущих рук преследовали меня днем и ночью. Эти руки не могли принадлежать той неуловимой девушке. Тогда кому принадлежали эти руки — Деви Аннапурне, Матери Кали или кому-то еще? Кто бы это ни был, это была тайна за пределами моего понимания. Я только молился Богу, чтобы Он когда-нибудь открыл мне правду.

Неделю спустя я отправился в Ашрам, и человек, которого я встретил первым, был не кто иной, как его секретарь, известный в народе как Камальда (Вирджананда). Он насмешливо улыбнулся и сказал: «Разве вы не тот самый человек, который на днях спрашивал о таинственной девушке? Вы смогли ее найти?» Я ответил отрицательно. Затем он сказал: «Что вы делаете? Не могли бы вы помочь нам в работе ашрама?» Я ответил: «Я могу, но перед этим я хочу получить даршан Ма. Она здесь?» «Да, — сказал он, — она здесь. Вы можете подождать в том зале внизу, на берегу Ганги, куда она придет через некоторое время». Войдя в зал (который впоследствии был снесен после того, как его повредила паводковая вода), я обнаружил около тридцати человек, — мужчин с одной стороны и женщин с другой, все они с нетерпением ждали Ма.

Я тихо сел сзади и стал ждать. Примерно через 15 минут все встали в почтении, когда Ма вошла в зал. С первого взгляда Ма показалась мне богиней, только что спустившейся с небес. Она скользнула мимо меня и заняла отведенное ей место в верхнем конце зала. Она была одета во всё белое, и белый чаддар (накидка, шаль из хлопка) покрывал её тело, включая руки.

Несколько минут прошло в блаженной тишине, а затем Ма попросила девушку из ашрама спеть баджаны[29]. Когда она закончила один баджан и собиралась приступить ко второму, Ма вытащила из-под накидки руку и начала поправлять одежду на плечах. Увидев эти руки с браслетами из раковин, мое сердце как бы подпрыгнуло к горлу, потому что это были руки, которые я без труда узнал, руки, которые махали в храме Аннапурны на днях, когда я поднимался по ступенькам близлежащего купального гхата. Воздействие этого откровения было ошеломляющим для меня. Обладательницей этих двух божественных рук была не кто иная, как Ма Анандамайи, которая благодаря своему бесконечному состраданию и милости открыла мне себя. Моё сердце переполнилось радостью, так как это откровение имело для меня особое послание, послание безграничной милости Матери и невыразимого сострадания. Затем я встал со своего места, подошел к Ма и, не говоря ни слова, пал ниц перед ней — с сердцем, полным благодарности и почтения.

Теперь я предоставляю вам всем установить личность этой таинственной девушки. Для меня ее личность была полностью раскрыта. После встречи с May меня не было никаких сомнений в том, что это была сама Ма, которая любезно посетила мой сад из чистого сострадания в облике неизвестной и необычной девушки. Вы, конечно, можете сделать свои собственные выводы. Но я умру вместе со своими.

ДЖЕЙ ГУРУ, ДЖЕЙ МА

Слова Ма

Где бы вы ни находились, в каком бы состоянии ни находились, именно оттуда вы должны совершить паломничество к осознанию Бога. Во всех формах, в действии и бездействии — это Он, Единый. Будучи занятыми своими делами или работой, чувствуйте себя на связи с Ним, практикуйте джапу, постоянно помните о Нём в вашем сердце и уме. В царстве Божьем пагубно забвение о Нем. Путь к Миру лежит в памятовании о Нём и только о Нём.

Путешественник на пути к осознанию Бога должен следовать наставлениям своего Гуру, чтобы его путешествие увенчалось успехом. Однако в случае, когда таких указаний нет, человек должен согласно велению своего сердца взывать к Богу в молитве или медитации. Если кто-то молится Ему с искренним и простым сердцем, Бог исполнит его или её заветное желание. Стремится к Нему всем своим существом — долг человека.