Соучастники

8

Сначала она услышала женский голос из коридора:

— Она здесь.

Служащий полиции в форме, появившийся чуть позже, спросил, как она себя чувствует. Она не ответила. Он остановился, склонившись над ее креслом, и она отвернулась к окну. Лицо копа-регулировщика приблизилось, и ее обдало запахом табака. Полицейский отразился в зеркале прямо над ней. Осведомился, видела ли она, что тут произошло. Она поняла, что он имел в виду, но ответила: «Нет». Он уточнил: речь идет не о том, видела ли она случившееся. Она сказала: «Да, я видела их в кресле» — и опустила голову. Он задал очередной вопрос — пришла ли она сюда вместе с другой девушкой. Она снова промолчала. Затем полицейский поинтересовался, как ее зовут. Она и тут не ответила. Он попросил ее не раздеваться, не мыть лицо и руки, не выключать свет и держать дверь открытой. Коп вышел, но его напарница — чернокожая женщина в штатском — осталась в коридоре.

Келли поглядела на часы, но не смогла разобрать время: лампа находилась за ее спиной, на столике у другого конца кровати.

Если они появились в доме около десяти вечера, а потом еще долго наводили марафет, — ее глаза были сильно накрашены, а волосы торчали перьями, — болтали, курили сигареты и никуда не торопились, то, должно быть, начали развлекать мистера Парадизо где-то в одиннадцать. Ллойд подал новые напитки, а старик подбросил монету, чтобы определить «добычу» Монтеса.

— Вот такой расклад, — сказал он Монтесу. — Бери Келли и оставайся с ней, сколько хочешь. За мой счет.

Она твердила себе: «Спокойно, не волнуйся. Зайди в спальню за курткой. А как только он разденется, заяви ему прямо — „Я не уличная шлюха“. И поскорее уходи из этого дома».

Она допила коктейль и направилась в холл, но ее остановил голос старика:

— Посмотри, как ей не терпится! Ступай, ступай, Монтес, отведи ее наверх и уложи в постель.

Келли развернулась на полпути к лестнице, а старик засмеялся.

Она заметила — Монтес ждет, словно хочет что-то сказать.

Старик выпил немного водки.

— Сэр, вы не против, если я возьму не ее, а Хлою? — осведомился Монтес.

Мистер Парадизо недоуменно уставился на него.

— Я хочу сказать, что мне так или иначе досталась бы одна из них, когда вы подбросили монету. — Монтес пожал плечами, дав понять, что выбор не имеет для него значения. — Вы можете уступить мне Хлою, мистер Парадиз?

— Ничего себе! — вмешалась Хлоя.

— Видит бог, я хотел тебя уважить — предложил лакомый кусочек за девятьсот долларов! — возмутился мистер Парадизо. — Но нет, она тебя не устраивает, и ты желаешь другую. Я отдаю Ллойду дорогую одежду со своего плеча, и он это ценит. Очень ценит! «Спасибо вам, мистер Парадиз, благодарю вас, сэр». А вот ты вечно недоволен, не так ли? Оскорбляешь меня в ответ на мою доброту.

— Ладно, как хотите, — отозвался Монтес.

Он подошел к Келли. Она с удивлением отметила, что лицо у него спокойное, лишенное какого-либо отчетливого выражения. Вдруг Монтес грубо схватил ее за руку, потащил к лестнице и на второй этаж. Келли еле поспевала за ним в теннисных туфлях. Они подошли к той спальне, где они с Хлоей оставили свои куртки, и Монтес втолкнул ее внутрь. В ванной по-прежнему горел свет. Она повернулась к нему и сказала:

— Я не лягу с тобой в постель, даже не надейся!

Он встал в дверях, спиной к ней, и поглядел вниз.

— Послушай, тут нет ничего личного, — пояснила она.

Он обернулся, но не ответил и не сдвинулся с места.

Келли вошла в ванную, закурила сигарету и допила свой коктейль. Почти нетронутый коктейль Хлои стоял на стойке. Она взяла его и выпила до дна, посмотрелась в зеркало, увидев свое лицо с ярко накрашенными глазами и нарочито встрепанными волосами. Потом вернулась в спальню. Монтес по-прежнему был в дверях. Она присела на край огромной трехспальной кровати, снова закурила и стряхнула пепел в пепельницу на ночном столике. Повернула лампу. Пепельница была от «Пьера» из Нью-Йорка.

Келли поглядела Монтесу в спину, на его полосатый костюм, гадая, что он станет делать и о чем сейчас думает.

Почему он не набросился на нее и не повалил на кровать?

Почему он желал заняться любовью с Хлоей, а не с ней?

Ее это нисколько не обидело.

У Хлои грудь больше; наверное, поэтому. Монтес уже давно сделал стойку на Хлою. Если он повернется, она ему все разъяснит: «Знаешь, я не та, за кого ты меня принимаешь. Я не проститутка, понял? Мужчина должен мне очень нравиться, я должна быть в него влюблена, и лишь тогда я с ним лягу. А с тобой мы почти незнакомы». Вот так, уболтать его! Она расскажет, что у нее был друг, афроамериканец, отличный парень, закончил университет, хотя вырос в бедной семье.

Но Монтес ни на шаг не отодвинулся от двери.

— Что ты делаешь? — обратилась она к нему.

Он не ответил.

Она подумала, что ей стоит умыться и стереть боевую раскраску, но ей тоже не хотелось двигаться. Он к чему-то прислушивается, догадалась она и немного успокоилась. Закурила сигарету, выбросила окурок, зажгла следующую.

Келли заметила, как Монтес дернулся, когда внизу прогремели выстрелы. В кино так никогда не стреляют. Вот, значит, на что это похоже! Келли выронила сигарету; вскочив, она поспешно подняла с ковра тлеющий окурок, швырнула его в пепельницу, а когда опять посмотрела на дверь, Монтеса уже не было.

Келли накинула куртку. Прихватила лежавший на кровати жакет Хлои и вышла в коридор.

Он стоял на лестнице, по которой они поднялись, перегнувшись через перила, и глядел на освещенный холл. Келли начала спускаться к нему, держась за стену. Монтес чего-то ждал. Или кого-то. Он крикнул: «Эй!» — и это ее остановило. Он снова стал ждать.

А затем побежал вниз.

Келли присела на корточки, ухватилась за мраморный столбик и посмотрела на пустую прихожую. Из гостиной доносились голоса, но она не смогла разобрать ни слова. Монтес говорил с какими-то двумя неизвестными; судя по их грозным интонациям, они спорили. Двое против одного. Она набросила жакет Хлои на перила и опять пригнулась.

Ей почти ничего не было видно; она разглядела, что на незнакомцах черные плащи и бейсболки. Оба направились к выходу, но обернулись на полпути и остановились. Оба белые, примерно лет пятидесяти. Сверху они показались ей невысокими, заурядной наружности, похожими на обычных работяг. Один держал автоматический пистолет, а другой прижимал к груди бутылку водки, ту самую, из которой пил старик. Тип с пушкой ткнул стволом на холл и проговорил:

— Послезавтра, Дымок.

Он открыл дверь, и Келли услышала голос Монтеса откуда-то сзади:

— Разбей ее!

Двое вышли наружу, послышался звон, и холл усыпал фейерверк розовых осколков.

Ей тут же захотелось опрометью сбежать по лестнице и, не задерживаясь, удрать отсюда через разбитую парадную дверь. И немедленно! Но она замешкалась. Черт побери! Забыла сумку в ванной! Конечно, она ее там не оставит. В сумке кредитная карточка на ее имя и водительское удостоверение. Ей нельзя было здесь появляться. И ведь сперва она не хотела идти, отказывалась. И сейчас… она не хочет знать, что произошло в гостиной. А вот Монтес знал обо всем заранее! Еще стоя в дверях спальни! Он ждал. Он догадывался, что там творится…

Монтес вышел из коридора в прихожую, повернулся и взглянул вверх. Наверное, заметил ее через колонны балюстрады. Бежать было слишком поздно. Она поднялась, выпрямилась и стала ждать, когда он поднимется к ней.

— Этот негритос — настоящий урод и ублюдок, — заявил Монтес. — Сначала я решил, что он в лыжной маске. Ты его видела?

Келли заколебалась.

— Будь осторожна и не болтай лишнего, девочка, — предупредил Монтес. — Случилось вот что: я стоял здесь, как раз на твоем месте. Вышел на площадку, услышав выстрелы. Увидел его внизу, заорал, что у меня оружие, а он попятился и скрылся за дверью. Но тебе никакой ниггер на глаза не попадался и ты по-прежнему была в комнате. Поняла? — Он взмахнул рукой, когда она попыталась вставить слово. — Идем, я тебе кое-что покажу.

Они спустились и вошли в гостиную. Монтес ни на секунду не закрывал рта:

— Я хочу, чтобы ты посмотрела на свою подружку, я помогу тебе. Ты крепко влипла. Если не будешь меня слушаться, тебе же хуже. Да, если тебя стошнит, убирать будешь сама, слышишь? — Он прошелся по гостиной, остановился на полпути к креслу и развернул Келли лицом к себе.

— Сейчас ты увидишь мертвых мистера Парадиза и твою подружку Келли.

Она, не подумав, выпалила:

— Келли — это я!

Но Монтес возразил:

— Нет уж, ты — Хлоя.

Он снова повел ее наверх в спальню, где все еще горела лампа. Келли зашла в ванную, где достала сигареты и зажигалку. Ей нужно было держать что-то в руках.

— Выходи оттуда, — приказал Монтес. — Прежде чем я позвоню в Службу спасения, мы должны договориться и понять друг друга.

— Когда ты стоял в дверях, то уже знал обо всем, — откликнулась Келли.

— Я знал, что жизнь старика наконец-то закончилась. И слава богу. А твоя подружка если бы пришла вчера, как собиралась, то осталась бы жива. Этот ниггер, налетчик, застал ее с боссом и подумал — зачем ему свидетельница? Дело дрянь, но уж так вышло. Вы обе оказались не в том месте и не в то время.

— Хлоя, — проговорила Келли. — Почему ты не называешь ее по имени?

— Повторяю, теперь Хлоя — ты. И будешь так зваться, пока мы не провернем одно дельце. Сиди здесь и ни о чем не думай, пока я с тобой говорю. — Он понизил голос и добавил: — Ты же ее видела? А ведь могла бы оказаться на ее месте! Не двигайся, — предостерег ее Монтес. — Я сейчас вернусь.

Он привел ее в гостиную, подвел к креслу. От ужаса Келли отвернулась. Монтес надавил ей на затылок и силой заставил смотреть. Она смотрела, но не на старика. Она неотрывно смотрела на Хлою. Окровавленная, с накрашенными глазами, та совсем не походила на себя, прежнюю, но это была Хлоя. Келли сделала несколько глубоких вдохов. Хлоя умерла! Ее больше нет… Пока нельзя думать ни о чем другом. Она потянулась одернуть Хлое юбку, но Монтес недовольно хмыкнул: «Не-а!» — схватил Келли за руки и велел оставить все как есть.

Он вернулся в спальню с трубочкой, раскурил ее и сделал первую затяжку. Добавил щепотку травки из кисета, раскурил, заткнув дырку большим пальцем, и передал ей. Келли затянулась.

— Еще раз, — приказал ей Монтес.

Келли сделала еще одну затяжку, не произнося ни слова. Он положил трубку на туалетный столик.

— Ты хоть сознаешь, что монетка спасла тебе жизнь? — спросил он. — Черт, как мне хотелось поменять вас с ней местами! Чтобы Хлоя не сидела в кресле со стариком. Ну а он обиделся — мол, хотел меня уважить, а я еще недоволен! Наверное, имел в виду, что я перестал целовать его старую, сморщенную белую задницу. И тогда я сказал себе: будь что будет, а игру нужно доиграть до конца. Пусть какой-то уродливый браток вломится сюда и пришьет ублюдка.

Она не возражала ему и лишь осторожно заметила:

— Ты хотел получить Хлою, потому что знал, что старик ей кое-что оставил.

— И я помог бы ей получить свое, — отозвался Монтес. — Значит, она сказала тебе об этом? Хорошо. В таком случае мне не нужно ничего объяснять.

— Оно лежит в депозитной ячейке банка, — сообщила Келли.

— Она говорила тебе в каком?

— Нет, и что там, я тоже не знаю.

— Так и продолжай. Теперь мы с тобой напарники, и ты кое-что получишь, превратившись в Хлою.

— А сколько там?

— Старик говорил — миллион шестьсот.

— И все?

— Насколько я понял, когда-то это стоило миллион шестьсот. Но цена все время растет.

— Хлоя сказала, там страховой полис.

— Хлоя ни черта не знала. Видишь ли, ячейка на имя старика и на мое имя. Его больше нет, а значит, ячейка целиком моя. Послезавтра я ее открою и принесу тебе бумаги.

— Акции! — догадалась Келли.

— Думай как хочешь.

Его нахальство раздражало. Келли хотелось ударить Монтеса чем-нибудь тяжелым или лягнуть его ногой в пах. Ей понадобились все оставшиеся силы и самообладание, чтобы удержаться. «Ты умнее его, — твердила себе Келли. — Пошевели мозгами и попробуй отсюда выбраться».

— Ты — настоящий псих, если надеешься, что я тебе помогу, — заявила она.

— Нет уж, я приперт к стенке и потому знаю — ты это сделаешь.

— Я не Хлоя. И каждый это сразу поймет.

— Но вы похожи. Мы ненадолго собьем копов со следа, если будем врать одинаково. А ты жила с ней и можешь найти ее подпись на чем-нибудь. Поупражняйся и научись ее подделывать.

— Обратись к кому-то еще. К другой девушке.

— Не выйдет! — почти пропел Монтес. — Никто, кроме тебя, не годится.

Келли приблизилась к креслу у окна и увидела свое отражение в стекле на мрачном фоне деревьев и кустарников.

Она села и жестко произнесла:

— Я не стану тебе помогать.

Увидела, как лицо Монтеса тоже отразилось в оконном стекле, и почувствовала его руки на своих плечах.

— Ну ладно, хватит. Ты ведь видела, как выглядят дыры от пуль. Знаешь, что будет, если ты пообещаешь мне помочь, а потом капнешь копам — мол, никакая ты не Хлоя, это я тебе велел ею стать! Держу пари, черномазый громила ухлопает тебя как-нибудь вечером, когда ты вернешься домой. Он тебе ничего не скажет, ни единого слова, а просто выстрелит в голову. Возможно, ты его даже не увидишь и умрешь, не зная, кто он. Понимаешь, куда я клоню? Я же не спрашиваю, хочешь ли ты мне помогать. Ты уже влипла, детка. Так что сиди смирно, молчи и слушай меня.

Она откинулась в кресле и прикрыла голые колени курткой, зажав в зубах сигарету. Монтес протянул ей пепельницу:

— Ты же не хочешь прожечь свою красивую курточку, верно? Я хочу тебя убедить, вбить тебе в голову, что ты Хлоя. Скажи это себе, сыграй новую роль, беби. Давай, порепетируй. Когда полиция спросит, что случилось и кто эта девушка, Келли, с которой ты жила, они с первого взгляда поймут, что ты в шоке, — твоя подружка лежит мертвая, вся в крови, кошмар! Ясно?

Какое-то время в комнате царила тишина. Ноги под курткой согрелись, и Келли немного успокоилась. Она устроилась в кресле поудобнее и закурила очередную сигарету. А Монтес остановился у туалетного столика и снова затянулся травкой, вживаясь в образ.

Монтес желал, чтобы она напрочь забыла, кем была раньше. От выпитых коктейлей и травки у нее кружилась голова, и она утратила прежнюю уверенность, хотя, по крайней мере, могла себе сказать, что с ней все в порядке. «Будь самой собой и не думай о Хлое», — мысленно повторяла она. Келли никогда не нравились стринги и трусики «танга» — то, что она рекламировала. Она знала, какие позы ей следует принять и каким должно быть выражение ее глаз на фотографиях. Она была Келли Барр и не видела никаких причин становиться кем-то еще.

Он ее не убьет.

Она ему нужна!

Она повернулась и осмотрела комнату.

— Они почуют, что здесь пахнет травкой.

— Детка, копам из убойного отдела наплевать на наркоту. Где ваши сумки?

— В ванной.

Он забрал их и вернулся в спальню, держа в руках две сумки фирмы «Вуйттон».

— Которая твоя?

— Вон та, черная.

Монтес поставил сумки на кровать, открыл ту, которую Келли назвала своей, вытащил из нее бумажник, поглядел на водительское удостоверение и укоризненно заметил:

— Это сумка Келли. Неужели ты не способна отличить свою сумку от ее? Ты до сих пор не вызубрила наизусть, кто ты такая, детка. А ведь я могу положить тебя на пол лицом вниз и ударить с ноги, и тогда — прощай, носик. Прощайте, зубки. — Он схватил сумку Хлои, осмотрел ее и швырнул на колени Келли. — Тут все твои вещи, твоя кредитная карточка и твои ключи. Погляди на них и запомни, кто ты. Выучи то, чего не знала о себе. А сумка маленькой Хлои спустится вниз, — пояснил Монтес и вдруг вспомнил: — Да, вот еще… Ты не в курсе, у Келли когда-нибудь брали отпечатки пальцев?

— Разве у меня их брали?

— Я же сказал — Келли.

Она покачала головой:

— Нет.

— Приводов не было?

— Ты имеешь в виду, арестовывали ли меня? Но за что?

— За проституцию, за скандалы. В облаву не попадала?

— Я не шлюха. Пойми, наконец, ты, недоумок. Я фотомодель — манекенщица.

— Они все себя так называют, кроме уличных шлюх. Торгуют собой и хотят, чтобы ты об этом знал. Послушай, полиция начнет спрашивать, кто такая Келли. Ведь она почти голая и в такой позе… Они сразу увидят, что она проститутка. И я скажу — да, шлюха, но высшего класса, — ты меня поняла, — а иначе мистер Парадиз не стал бы иметь с ней дело. Вы обе — проститутки, ясно?

— Ты же знаешь, об этом напишут в газетах, — предупредила Келли.

— Да, и даже покажут по телевизору.

— Картинки со знаменитым адвокатом и проституткой. Вскоре все поймут, что она — Хлоя… Но пока будут думать, что убита я…

— О чем ты?

— Они позвонят моему отцу.

— Он живет здесь, в Детройте?

— Нет, во Флориде, он на пенсии. Ему придется приехать на похороны. А он еще вчера был здесь.

— Хм, — пробурчал Монтес.

— Ты же об этом не подумал, правда?

— Да я только и делал, что думал. С тех пор как старик подбросил гребаную монету. Если бы я знал, что вас будет двое! Понимаешь, меня никто не предупредил. — Он снова опустился в кресло рядом с нею и посмотрел в оконное стекло, а после сказал: — Ну ладно, — словно решил, с чего следует начать. — Полиция станет расспрашивать тебя про Келли. Может, у нее был ревнивый бойфренд? Или сутенер? Тебе о ней почти ничего не известно, и ты не знаешь, есть ли у нее родные — где они живут и что делают.

— А может, — сказала Келли, — у нее есть брат, который надерет тебе задницу!

Монтес схватил ее за торчащие перьями волосы и подтянул к себе, вытаскивая из кресла. Келли вцепилась обеими руками в подлокотники кресла, от боли на глаза навернулись слезы. Наконец, он ее отпустил.

— Ты не знаешь ничего полезного для них, — прохрипел Монтес. — И я тоже ничего не знаю. Келли? Хлоя? Вот дерьмо, я и сам все время путаюсь. Имена звучат похоже, да и вы точно близнецы. Вот почему у меня и родилась эта идея.

— Мы не близнецы. И вовсе не так похожи, — возразила Келли.

— У вас одинаковые волосы и одинаковые аккуратные носики. Уж если ты меня сбила с толку, то запутаешь и полицию. — Монтес потрепал ее по голове. — Детка, мне нужно только время, чтобы побывать в банке, снять свой гребаный адвокатский костюм и вести себя, как следует в моем возрасте. Когда мне пришили дело о нападении на полицейского, хозяин защищал меня бесплатно! Он дал мне дешевые шмотки, положил на стол Библию, и я читал ее, пока он разбирал мое дело и доказывал, что меня запугали. В общем, он доказал, что дело сфабриковано. Он освободил меня из тюряги, и я начал на него работать, еще не понимая, что стану его обезьяной. Он одел меня с ног до головы, и я выполнял его поручения, был его слугой, первым помощником — ну и девочек ему доставлял. Я уже почти отработал те бумаги в депозитной ячейке. А теперь, если никто не предъявит на них права, они достанутся банку.

— И ты решил, что их можно забрать, — кивнула Келли.

— Я хочу, чтобы ты взглянула на все с другой стороны. Что ничье, то общее, — проговорил Монтес. — Поняла? И я намерен забрать бумаги. Как можно скорее.

— Так тебе велел тот тип, — догадалась Келли, ощутив, что в ушах у нее зазвенело еще сильнее. — «У тебя в запасе всего два дня, Дымок!»

— Вот оно что! — буркнул Монтес. — Показываешь, какой ты умеешь быть классной стервой? Ради бога. Но запомни — теперь мы партнеры. Если мы не поладим, у нас обоих будет по лишней дырке в башке.

После ухода копа, от которого пахло табаком, — запах напомнил ей отца, — Келли сидела, разглядывая в окне свое отражение — девчонка кутается в куртку. Ей захотелось выпить еще один «Александер». Черт возьми, коктейль был хорош. Она словно увидела себя со стороны — как разговаривала с копом глуховатым, бессмысленным голосом, играя роль Хлои в тяжелом шоке. Отвечая на вопросы, она пыталась думать, будто играет роль, но время от времени спрашивала себя: «У тебя что, совсем крыша поехала?»

Чернокожий пижон в полосатом костюме велел ей изображать шок. Но она еще никогда не видела кого-либо в шоке. Хотя взяла и изобразила. Притворялась перед здоровенным копом, который нисколько ей не сочувствовал. Да и немудрено: у этого малого на поясе револьвер и наручники.

Совсем чокнутая!

Она вполоборота повернулась в кресле и поглядела из-за подушек на открытую дверь. Теперь в холле были две чернокожие женщины, одна в форме и другая, постарше, с красивыми густыми, явно натуральными волосами — в длинном стеганом пальто и неплохом красном шарфе.

— Простите меня, но что дальше? — обратилась к ним Келли.

Старшая, примерно лет сорока, приблизилась к двери и осведомилась:

— Вы уже пришли в себя?

— Да, я себя чуть лучше чувствую. Но вряд ли у меня хватит сил спуститься в холл.

— Зачем вам спускаться?

— Я хочу домой.

— Мы можем отвезти вас в полицейское управление и поговорить там.

— Господи боже, неужели вы считаете, будто я застрелила свою лучшую подругу?

— А ваш приятель?

— Это вы о старике? Я впервые увидела его несколько часов назад. — Голос у нее сорвался. Она велела себе успокоиться и добавила: — Я понятия не имею, что тут, черт побери, случилось. Вам ясно?

Женщина в стеганом пальто вошла в комнату и представилась:

— Я сержант Майклз. Если вы развернете кресло, я сяду на кровать.

Келли привстала, развернула кресло и спросила:

— Вы уже побеседовали с Монтесом?

— Мы со всеми побеседовали, — откликнулась Джекки Майклз и помогла ей передвинуть кресло. — Но первым делом я желала бы выяснить, Хлоя, — вы проститутка или нет?