Спасибо за обман

Глава 7

Воскресенье добавило приятных моментов. Васька действительно не спал на скамейке, а сидел и смотрел в сторону дороги. Когда Саша выпрыгнул из машины и помчался к коту, мохнатый друг тоже бросился ему навстречу. Тёрся о ноги маленького гостя, мурлыкал, даже вставал на задние лапы, чтобы заглянуть в лицо мальчику.

— Смотри, Арай, — шёпотом сказала Тамара, — Сандро смеётся! Прямо в голос смеётся, заливается! Может, надо ему котёнка подарить? Вдруг лучше станет?

— Я тоже думал об этом. Но давай не будем спешить? Когда окончательная победа будет за нами…

— У тебя есть какая-то информация? Ты не хочешь мне говорить? — заволновалась она.

— Нет, я ничего не скрываю. На следующей неделе у меня будет встреча с ней в присутствии юриста. Она согласилась на разговор, но и сама придёт с подмогой.

— С мамой?

— Само собой. Мне-то ничего, я больше переживаю за твоего знакомого.

— Зря волнуешься, он тёртый калач. Ладно, тогда после решим про домашнего питомца, да?

Ему было незнакомо и приятно, что Тамара не спорит, прислушивается к его мнению, соглашается.

Её родители присматривались к молодожёнам, словно пытались понять, что могло так быстро связать их дочь с немногословным, не очень открытым мужчиной, у которого необычный ребёнок. Однако счастливые глаза Тамары успокоили их, а веселье маленького ребёнка стоило гораздо больше сомнений.

Уезжали в город уже вечером, отдохнувшие и немного разомлевшие от свежего чистого воздуха, аромата скошенной травы и тёплой солнечной погоды. Отказались в один голос от съестных припасов, напомнив родителям, сколько всего осталось после свадьбы.

— Арай, если что, привози своих к нам в гости, — предложил Николай Палыч. — Мало ли, вдруг им в городе не понравится, или здоровье надо поправить? А у нас дом большой, места всем хватит.

— Большое спасибо, — с чувством благодарности ответил он, — но я пока и сам не знаю, чего ждать от этой встречи. Мы… долго не общались. Они, наверное, отвыкли от меня, а Шурку вообще ни разу не видели. Для них станет новостью, что я женился. В общем, нам надо многое прояснить. Посмотрим.

— Да, сложно у вас как-то, — покачав головой, произнесла Зинаида Петровна, потихоньку подсовывая Саше пакет с пирожками, которые ему понравились. — Как бы ни сложилось, наше предложение остаётся в силе. Возможно, мы, старики быстрее найдём общий язык.

Васька запрыгнул в машину, где в детском кресле сидел его друг, потёрся около него и выскочил назад, как только Арай и Тамара открыли дверцы. Мальчик смотрел ему вслед, и отцу показалось, что вот-вот заговорит, но этого не произошло. Взрослые переглянулись и тихонько вздохнули.

— Ничего-ничего, мы дождёмся, Арай. Иначе и быть не может, — стараясь быть уверенной, чтобы поддержать мужа, сказала ему Тамара.

Вечером весь двор продолжил поздравлять молодожёнов, только застолье уже было организовано по-домашнему, по-простому, для чего использовали тот самый деревянный стол под ветками деревьев, накрыв его цветастой клеёнкой. К большим скамьям добавили старые стулья, табуретки, и все удобно разместились. Привычная для сердец пожилых людей музыка далёких лет летела из трубы патефона, в которую пытался заглянуть Шурка. Умопомрачительных нарядов сегодня ни на ком не было, словно двор отдыхал от праздника, возвращаясь к обычному ритму жизни.

Тётушка Софико вручила Тамаре ключи от квартиры для родителей Арая. Лишь предупредила, что там надо бы устроить уборку:

— Хотя бы пыль протереть, всё-таки первый этаж. Там уж точно полные подоконники графита, — проворчала София. — Хорошо, что у них цветов нет.

— Завтра этим займёмся. Пойдём все вместе, и Сандро после занятий с Анной тоже будет помогать. Арай потом в аэропорт за родителями поедет, а мы закончим уборку.

— Тамрико, мы с Ваней и не знаем, как отблагодарить Арая за то, что он разобрался с выплатами. — Её голос немного задрожал, и это было так удивительно, что Тамара не нашлась с ответом. — Ты же знаешь, мы уж распрощались с надеждой, а тут сразу такая сумма, да ещё и намного больше! Как же это получилось?

— Это завод так извинился перед дядей Ваней за своего работника. А Араю достаточно ваших улыбок и хорошего здоровья. Тётушка Софико, он такой… Если бы ты только знала!

— Да уж вижу по твоим глазам, они так и светятся любовью. Мы все рады за вас. Сначала-то сомневались, думали, что из-за Сандро женитесь, но нет — любовь между вами.

Её позвал Иван, который разговаривал с Араем, и София отошла к ним, а Тамара сидела с растерянным видом, словно услышала что-то непонятное.

«Любовь? Мы ни разу не сказали друг другу этого слова. Неужели это она? Настоящая? Не просто страсть, симпатия, уважение, взаимопомощь, а любовь?»

Она облизала пересохшие губы и перевела взгляд на мужа, который в этот момент посмотрел на неё. Он заметил её движение, приподнял бровь и широко улыбнулся. Тамара почувствовала, как румянец заливает щёки, потому что мысли сразу же переключились на ожидание ночи.

Во двор заходили соседи из других домов, поздравляли молодожёнов, присаживались к столу, танцевали. Настроение у всех было на редкость радостное и спокойное. Арай наблюдал и прислушивался к себе. Ему казалось, что сейчас то самое «затишье перед бурей». Но откуда она придёт? Одна ли будет? Или несколько волн потрясений впереди? Как ни старался отогнать от себя предчувствие и беспокойство, ничего не получалось. И только взгляд на сына помог вернуться в реальность добра.

— Эй, мальчик! — раздался звонкий детский голос. — Привет! Я нашла тебя!

Тамара и Арай с удивлением смотрели на светловолосую вихрастую девчушку в коротком джинсовом платье, белых гольфах, один из которых съехал, и кедах. Она держала за руку молодую женщину, которая катила впереди себя коляску. Девочка вопросительно посмотрела на неё и произнесла с виноватой ноткой в голосе:

— Мам, можно? Я на минуточку. Правда-правда! Я не буду ничего ломать, даже не дотронусь ни до чего. Можно с мальчиком поговорить? Я его видела с балкона. Я же тебе рассказывала, как он напугал плохих дядек. Помнишь?

— Ладно, иди, — устало кивнула женщина, — только если кто-то пожалуется на твоё поведение, я снова закрою тебя на неделю дома. Согласна?

— Да, — с готовностью кивнула девчушка и помчалась к Саше, ловко лавируя между танцующими парами.

— Господи, дай мне силы, — покачав головой, прошептала её мама. — Не ребёнок, а разрушитель какой-то. Может, хоть вторая будет спокойнее.

Она толкнула коляску и медленно направилась по дорожке вокруг двора.

— Вот это подружку себе завёл наш Сандро, — тихо сказал Арай, подойдя к Тамаре. — Ты слышала, что сказала о ней мама?

— Бывает, что родители преувеличивают. Посмотри сам, как она с ним общается: Сандро молчит, а она ему что-то восторженно втолковывает. Он косится на неё, похоже, побаивается такой активности?

— Он мужчина, пусть разбирается с девушкой сам, — усмехнулся отец, глядя на сынишку, который немного зажался, но это вовсе не мешало его подруге.

Девочка встала коленками на скамейку и полезла ближе к патефону. Саша оглянулся по сторонам, словно в поисках кого-то. Увидев дядю Ваню, стоявшего далеко от стола, мальчик покачал головой и остановил подругу, дёрнув её за платье. Она обернулась на него, поджала губы и села рядом.

— Ты правильно сделал, точно тебе говорю, — убедительно сказала девчушка. — Иначе я сломала бы эту непонятную штуковину, и меня опять наказали бы. Мама говорит, что у меня руки растут из другого места. А ты как думаешь? Вроде они правильно растут?

Саша пожал одним плечом, даже почесал ухо, рассматривая протянутые ладошки девчонки. Потом согласно кивнул, подтверждая нормальность роста.

— Вот! Всё же хорошо? Ладно, буду сидеть тихо. А сколько тебе лет? А как тебя зовут? Ты здесь живёшь? Или к бабушке приехал? А где твоя мама? Она у тебя такая красивая и смелая.

Ни на один вопрос не было ответа, но это не останавливало говорливую гостью. Сандро просто слушал, кое-как реагировал жестами и молчал.

— Егория! Пора домой, иди сюда, прощайся со своим другом, — объявила молодая женщина, качая коляску, из которой уже доносились недовольные звуки.

Девчушка спрыгнула со скамейки, протянула Саше руку и, когда он осторожно подал свою ладонь, крепко потрясла её.

— Пока, Сандро, я ещё приду. А я слышала, как тебя зовут, — быстро заявила она и побежала к маме. — Я приду!

— Это прозвучало, как угроза, — заливаясь смехом, еле выговорила Тамара и уткнулась носом в плечо Арая, чтобы никто не заметил её веселья, обращённого к девочке.

— Да уж, — согласился он и улыбнулся, глядя, как сын смотрел вслед Егории и взмахнул рукой, — но, похоже, ему интересно с этой егозой. А ведь это его первый друг, насколько я знаю. В садик он почти не ходил, во двор его не пускали.

— Маленький дичок, — прошептала она, забыв о своём смехе. — Наша улиточка. Ничего, Арай, справимся, сделаем всё возможное, чтобы Сандро было хорошо. Только бы его не забрали у нас.

— Ни за что не отдам…

Понедельник начался не так, как планировали: Анна Ивановна немного простудилась. Чтобы не заражать своего ученика, занятия отменила на пару дней, но передала ему тетрадку, в которой были написаны буквы в начале строки.

— Пусть Сандро попробует без меня поработать с прописями, — сказала она Тамаре, когда та заглянула к ней с баночкой малинового варенья. — У него неплохо получается, только надо следить, чтобы он не наклонялся низко к тетради. Сама понимаешь, лучше бы приглядывать за Сандро. Не хотелось бы, чтобы он заработал искривление позвоночника и ухудшение зрения.

— Прослежу. Спасибо. Сандро будет скучать без ваших встреч. А вы поправляйтесь.

Уборкой квартиры для родителей занялись втроём. Каждый выбрал свой участок работы. Саше поручили протирать зеркала, а их было несколько: в коридоре, на дверце шкафа, в спальне.

— Вот тебе волшебная вещица из магазина «Белый кот», — сказал ему Арай, вручая голубую тряпку. — Тамрико знает, как этой штукой можно сотворить чудо. Теперь и ты будешь участвовать в нашем семейном подряде.

Он показал сыну, как лучше делать, чтобы зеркала сверкали, и протянул тряпочку Саше. Сначала мальчик с опаской посмотрел на неё, потом осторожно погладил, как котёнка, и смело взял крепкой ручонкой. Молча отправился выполнять важное задание.

Тамара мыла окна, Арай чистил ковры, протирал пыль. Работа кипела.

— Я думаю, им должно быть здесь удобно, — с надеждой сказал он.

— Не знаю, — с сомнение в голосе произнесла Тамара, которая уже перемывала посуду на кухне. — После большого собственного дома — вдруг всего две комнаты. Но другой вариант найти за такой короткий срок…

— Не волнуйся раньше времени. Посмотрим, что они скажут. Так. Мне пора в аэропорт.

— Мы скоро закончим и уйдём домой. Сандро надо бы отдохнуть. Потом выйдем гулять. Как раз и вы приедете. Ключ возьми, в коридоре на гвоздике второй комплект висит.

С тем они и расстались. А через несколько часов в тихий, почти пустой двор вернулась тёмно-синяя Audi, из которой вышел хмурый Арай. Тамара и Саша, сидевшие с книжкой за деревянным столом, где вчера гремело веселье, наблюдали, как он обошёл машину и открыл заднюю дверь. Протянул руку, предлагая помощь тому, кто должен был выйти. Но никто не ответил на его жест. Медленно показалась седая голова женщины, которая пыталась вылезти из высокой машины самостоятельно. Арай глубоко вздохнул и постарался осторожно подхватить её под локоть, однако мать оттолкнула его руки. Он стиснул губы и отошёл к другой дверце. Открыл её и помог отцу выйти. Полноватый невысокий мужчина смотрел перед собой, и даже издалека было ясно, что он не видит ничего. Сын поддержал его и сказал, что можно опереться на машину. Ответом было молчание.

Тамара с болью в сердце поняла, что родители не простили его, и принимают помощь и заботу, не просто как должное, а в качестве искупления за неповиновение. Она встала из-за стола, взяла Сашу за руку и направилась к ним. Оставалось несколько шагов, когда почувствовала, что мальчик сопротивляется, не хочет идти дальше.

— Почему, Сандро? — спросила Тамара, присев перед ним на корточки.

Он выглядел насупленным и даже расстроенным. Резко покачал головой, отвернулся от неё, а потом и вовсе убежал назад. Взобрался на скамейку и искоса наблюдал за отцом, который с сожалением смотрел на своих родителей.

— Это моя жена Тамара, — сказал Арай, взяв за руку Тамару, подошедшую к нему, — а там сидит сын Александр. А это мои…

Он даже не успел закончить фразу, как его мать резко отвернулась и подошла к мужу. Она взяла его под руку и повела к дому, не оглядываясь на сына и невестку. Пожилыми людьми не было произнесено ни слова.

— Проводи их, — тихо сказала Тамара, подумав о том, что ему даже не позволили произнести их имена. — Мы с Сашей тоже пойдём домой. Ему пора есть, потом позанимаемся немного… Всё так плохо?

Она с грустью смотрела в тёмно-карие глаза, которые, казалось, забыли, как моргать. Взгляд остановился в одной точке.

— Арай? — спросила Тамара и погладила его по руке.

— Они не разговаривают со мной. Вообще. Словно меня нет. Ни звука не произнесли. Отец хотя бы разрешает помочь ему, а мама… Ты сама всё видела.

— Видела. Ты всё же помоги им: отнеси вещи, расскажи о квартире, разогрей еду. Они ведь старенькие, наверное, очень устали с дороги. Даже если не понравится то, что я приготовила, хоть немного перекусят. Холодильник мы с тобой заполнили… Говори с ними. Не жди ответа. Просто говори. А потом приходи домой. Дай им время.

— По-твоему двадцати лет было мало?

— Не знаю, Арай, — вздохнув, ответила она. — Сложно всё это. Но не бросать же их. Иди к ним. Мама уже сверкает глазами. Кстати, ты на неё чем-то похож. На папу как-то не очень.

— На отца брат похож. Ладно, Тамрико, постараюсь справиться. Скоро приду.

Он тихонько поцеловал её в губы, чем вызвал молчаливую бурю негодования со стороны матери.

Но куда идти, она не знала, а потому пришлось стоять и ждать, когда сын укажет дорогу. Арай проводил взглядом Тамару с Сашей, которые направились домой. Они спокойно шли, взявшись за руки, и не оглядывались назад. Как только они скрылись за дверью, он подошёл к родителям и взял отца под локоть. Пожилой мужчина вздрогнул от неожиданности, замер на несколько секунд, но не отверг помощь.

— Нам надо в первый подъезд, — ровно произнёс Арай, не обращаясь ни к кому конкретно, — квартира на первом этаже. Искали такую, чтобы вам было удобно и несложно с лестницами.

Он не ждал ответа, сделав для себя определённые выводы.

«Я ещё надеялся на что-то, — думал, ведя под руку отца. — Ведь мы не встречались столько лет, я еле узнал их, до того изменились. Превратились в стариков. И эта поношенная одежда, словно они нищие или скупердяи. Мама похудела, даже усохла, надо бы на обследование её отвезти, да разве она примет помощь. И отец… Не видит ничего, тоже надо к врачу, вдруг остался шанс вернуть хоть какое-то зрение. Как же тоскливо на душе! Но нет возможности поныть. Есть необходимость разобраться со всеми проблемами, а если родители приехали ко мне, значит, этих проблем очень много».

В квартире стояли ароматы харчо и свежей выпечки. Арай удивился, но вида не подал. Он не ожидал, что Тамара успеет приготовить обед, но ещё больше был поражён, когда увидел записку, прикрепленную к зеркалу. На белом листе, вырванном из прописи, большими ровными буквами его сын написал: «Бабушке и дедушке от Саши». Внизу красовались цветы, нарисованные старательно, от души, и подправленные доброй женской рукой, иначе было бы не узнать, что же изобразил внук.

«Внук. Им не нужен ни Сашка, ни я. Ладно. Моя задача принять радушно и обеспечить всем необходимым. А дальше уж пусть сами решают, как жить».

Арай видел, что мать заметила рисунок, но лишь поджала губы.

— Холодильник полный, на первое время хватит, — начал говорить он, но осёкся, видя, что отец застыл в проёме двери, не понимая, куда идти. — Папа, вот здесь диван, присаживайся. Квартира, конечно, небольшая, но зато мы тут рядом.

Старый уставший человек медленно протянул ему руку, прося о помощи. При этом мать стояла у окна и смотрела на улицу, не выражая желания общаться с младшим сыном…

Тамара нервничала, ходила по комнатам, поправляла вещи, смахивала несуществующие пылинки, поглядывала на часы. Она не видела, что Саша внимательно за ней наблюдал, периодически отвлекаясь от потрёпанного букваря. Наконец, он отложил книгу, спрыгнул со стула и направился на кухню, громко топая, изо всех сил стараясь привлечь внимание.

— Что, Сандро, проголодался? Точно, пора бы тебе перекусить, а я и забыла. Всё жду, когда папа придёт. Что-то он долго в гостях у бабушки с дедушкой, как думаешь?

Мальчик пожал плечами, демонстрируя свою незаинтересованность в новых родственниках. Тамара смотрела, с каким удовольствием он ест. Немного улыбнулась. На душе потеплело, грусть и неприятные ощущения от встречи с родителями Арая отступили.

«Главное, чтобы ребёнку было хорошо, уютно и спокойно. А мы, взрослые должны сами разобраться в трёх соснах, — подумала она, повернулась к окну и застыла. — Арай курит? Никогда не видела, даже запаха не чувствовала. Сидит в открытой машине, словно решает, ехать или нет. Он не в настроении. Не надо ему в таком состоянии никуда ехать. Натворит дел мой горячий мужчина».

Тамара взяла телефон, набрала его номер и спокойно сказала:

— Я вижу тебя. И то, что я вижу, удивило меня. Не хочешь подняться домой? Сандро уже поел, ждёт папу. И я тоже тебя жду.

— Да, иду.

Она смотрела на задумчивого мужчину, ставшего таким дорогим за несколько дней. Сама удивлялась, как быстро и радикально изменилась жизнь, но эти перемены нравились ей.

Арай смял сигарету, закрыл машину, поднял взгляд вверх, на окна квартиры. И тут увидел не только Тамару. С разных этажей за ним внимательно наблюдали старики, ставшие ему ближе родных людей. На таком расстоянии не мог различить выражения лиц, только чувствовал их беспокойство. А потому расправил плечи, опёрся на капот своей тёмно-синей Audi и улыбнулся. Потом помахал всем рукой и быстро направился в подъезд. По лестнице поднялся бегом, торопясь к домашнему очагу. С порога подхватил сына на руки, закружил его, пощекотал несильно, добиваясь хотя бы тихого смеха.

— Есть хочу! — провозгласил Арай, ставя Сашу на пол. — Голодный и дикий, как зверь.

— Ой, — только и сказала Тамара.

Пока еда шипела на плите, а Саша, покрутившись рядом с отцом, ушёл в другую комнату, он не начинал серьёзный разговор. А то, что разговор будет именно таким, не сомневалась, но задавать вопросы не спешила, давая мужу возможность расслабиться.

— Если бы только ты могла представить, как много я узнал сегодня о людях, которых считал когда-то семьей, — тихо произнёс Арай, глядя в тарелку, поставленную перед ним.

— Ты говорил, что голодный, — так же негромко сказала Тамара. — Сначала поешь, наберись сил, а потом всё расскажешь, и мы вместе придумаем, как нам дальше жить и быть. Всё наладится, Арай, по-другому нам нельзя. Если не справимся сами, у нас есть мои родители, твои друзья, наши старики. Прорвёмся!

Он грустно усмехнулся, но взял ложку и покивал, словно говоря себе что-то мысленно, а вслух продолжил:

— Ты тоже поешь, наберись сил, потому что они нам всем потребуются.

Чуть позже Арай решил приготовить кофе в турке. Наблюдая за образующейся пенкой, начал негромко говорить:

— Не хочу, чтобы Шурка слышал мой рассказ. Ему и так досталось от братьев, он может совсем разувериться в родственных чувствах. — Разлив ароматный напиток по маленьким чашкам, усевшись за стол напротив жены, он продолжил разговор. — Знаешь, мой брат намного старше меня, и особой близости между нами никогда не было. У него свой круг друзей, у меня свой. Как мне казалось в детстве, мама всегда больше любила его, а отец относился ровно к обоим.

Ему вспомнился старый уставший человек, безучастно сидевший на диване в незнакомой квартире и смотревший перед собой. Он тяжело дышал, словно пробежал много километров. Скрюченными от многолетней работы пальцами вытер выступившие на глазах слёзы. Отец выглядел не просто растерянным, а скорее, дезориентированным. Арай тихо спросил, надеясь хоть на какую-то реакцию:

— Пап, ты что-нибудь видишь?

В ответ тот лишь отрицательно покачал головой и тяжело вздохнул.

«Как же это страшно — ничего не видеть, — подумал сын, садясь рядом с ним. — Всю жизнь крутил баранку, столько красивых и разных мест повидал, и вдруг полная слепота. Почему это случилось? Почему не занялись зрением раньше? У кого спросить? Мама молчит. Отец… Ему вряд ли захочется рассказывать мне об этом. Брат? Да, надо позвонить ему. Возможно, я уже не в чёрном списке».

— Я сейчас вернусь, — сказал отцу и вышел на улицу.

Стоя под козырьком подъезда, набрал номер брата и к собственному удивлению сразу услышал его голос:

— Что, уже устал со стариками?

Этот вопрос и сам тон показались Араю до боли знакомыми, а потом вспомнил, что так же говорила с ним Лариса.

— Нет, просто хотел кое-что прояснить для себя. Здравствуй, старший брат. — В трубке послышалось хмыканье вместо приветствия. — Скажи, что у отца со зрением?

— Понятия не имею. Мне было не до этого. У меня своя семья. Родители жили отдельно, никогда не жаловались. Когда мать звонила, я заезжал к ним. Некогда было ездить по врачам, я мотался по собеседованиям, потом ждал вызова. Да и она говорила, что у него один глаз видит. Ты ко мне с претензиями, что ли? — возмутился он.

— Нет, говорю ещё раз. А почему ты так быстро уехал и им ничего не сказал?

— Слушай-ка… — его голос прервался, и Арай понял, что брат злится. — Мне дали два дня на сборы и выезд, я даже не все вещи успел упаковать. Соседи так половину и не прислали, прикарманили, наверное. А там много ценного, между прочим! Ладно, не об этом сейчас. Мне просто всё опостылело. Всё, понимаешь? До печёнок! Этот чёртов город, где все друг друга знают и лезут с вопросами, но если надо помочь — их нет. Работа, где никаких перспектив и роста. Повышения зарплаты не выпросишь. Старики, за которыми почему-то только я должен присматривать. А почему я? Что такого они для меня сделали? Родили, потому что мать случайно забеременела? Я тут при каком? Может, пора тебе взять на себя часть обязанностей? А то неплохо ты устроился! Живёшь в своё удовольствие… Да и страна эта мне поперёк горла! Что она мне дала, что?

— Тебя послушать, так все должны, даже страна, — только и успел сказать Арай.

— Вот и живи в этом совке! — гаркнул брат. — А я больше не хочу! Здесь моё место. Никто никому не нужен, никто не лезет ко мне. Дети учат языки, знакомятся с другими культурами. Жена по каким-то обществам бегает, старается втиснуться в новую среду. А я хожу на работу только в определённые часы и получаю гораздо больше, чем…

— И сколько тебе остаётся, после оплаты новой жизни? — усмехнулся младший брат, в душе ужасаясь тому, что слышит. — Тебе скоро полтинник. Ты всё обдумал, прежде чем покинуть родные стены?

— Отвали, сопляк. Как хочу, так и буду жить. А вы оставайтесь гнить в этом дерьме. Проверь телефон матери, он у неё почти сдох от древности, надо новый покупать. Не звони мне больше…

Смакуя по глоточку кофе, Арай закончил рассказ совершенно спокойно:

— Вот так я поговорил со старшим братом. Не знаю, когда в нём скопилось столько ненависти ко всем и всему.

— Наверное, у него какая-то неудовлетворённость из-за несбывшихся планов или желаний, — неуверенно произнесла Тамара, чтобы только поддержать мужа, но сама не понимала, как могут быть такими разными два родных брата. — Бог с ним. Он взрослый человек, сам выбрал свой дальнейший путь. Может, с такой злостью ему легче жить?

— Да кто же его знает? А потом я вернулся в квартиру, помог отцу с душем, накормил его. Провёл по комнатам, объяснил, что и где находится. Хорошо, что там две отдельных кровати в спальне. Уложил его спать, посидел рядом. Мама всё время уходила от нас, чтобы только со мной не пересекаться… Отец вдруг заговорил со мной — шёпотом. Он сказал, что она любит меня, но я не оправдал её надежд. Ни в чём и никогда.

И снова он погрузился в воспоминания. Слова отца врезались в память, казалось, навечно, до конца дней.

— Ты всегда, с самого рождения был ласковым, добрым, внимательным. Поздно она тебя родила, тяжело носила, много лежала на сохранении, после родов что-то с ней приключилось, характер совсем испортился. А ты даже ещё в школу не ходил, но старался помогать, жалел нас, когда мы уставали. Мне всегда подушку приносил, стоило прилечь на диване. А маме… собирал цветочки, дарил. Сумки тяжёлые таскал. Брат-то вечно занят своими делами, мы его и не видели, а ты дома. Помню, матери руки гладил… Ей не нравилось, что ты такой. Хотела видеть в тебе сильного мужчину, сурового, неласкового мужчину. Ты уехал от нас в семнадцать. Она начала присматривать тебе невесту под стать себе. Понимала ведь, что ты любишь её, значит, и выбор примешь. И нашла же полную свою копию. А ты всё решил сам, да ещё и русоволосую выбрал. Вот мать и не смогла этого принять, совсем. Вспомни, сколько тебя отговаривала. Не помогло. Теперь говорит, что была права, а ты не послушался.

Отец уснул. В ванной зашумела вода, а Арай, поражённый запоздалыми откровениями, так и сидел рядом с кроватью, не в силах встать.

Потом вздохнул и тихо вышел из спальни. На глаза попался старенький, несовременный телефон матери. Вспомнил слова брата и взял почти игрушечный аппарат в руки. Пароля не было. Проверил подключения, убрал лишние приложения, которые тормозили работу, и уж хотел выключить, но что-то словно подтолкнуло его посмотреть контакты. Хотелось проверить, не занесли ли его снова в «чёрный список». Одно из имён его поразило до такой степени, что чуть не выронил телефон.

— А это что здесь делает? Каким образом? Они не могут быть знакомы.

Не отдавая себе отчёт в том, что поступает неправильно, проверяя чужой телефон, открыл все данные этого абонента и онемел. Сколько времени так просидел и не вспомнил бы, но в ванной комнате перестала литься вода, и в квартире стало очень тихо. Араю показалось, что он оглох, от этого страшного ощущения он и вздрогнул. Дрожащими руками перекинул на свой телефон всю информацию, аппарат матери оставил на том же месте и вышел из квартиры родителей…

— И что там было? — шёпотом спросила Тамара, сжав руки в замок.

— Вот, сама посмотри, — ровно ответил Арай и открыл переброшенные к себе сообщения. — Только не падай в обморок. Я, честно говоря, хоть и умею оказывать все виды первой помощи, но очень это не люблю. Страшно за людей. Когда-нибудь потом я расскажу тебе о моём очень хорошем друге, вернее, подруге.

— Вот как? Подруге? — с деланной подозрительностью задала она вопрос.

— Да, только не ревнуй. Она замужем за Романом, у них недавно свадьба была. Так вот она участвовала в спасении женщин, которых придавило краном.

— Это было года три назад? Там одна из них погибла?

— Да, а откуда…

— Семья этой женщины жила в нашем доме. Они переехали через год после той трагедии, не смогли тут больше. А вторая пострадала, да?

— Да. Но если бы Галка не бросилась им помогать… Потом расскажу. Ты посмотри пока, что тут есть.

Чем дольше она читала и листала сообщения, тем больше поражалась способности некоторых представителей рода человеческого добиваться поставленных, не самых лучших целей.

— Мне и сказать нечего, — сказала Тамара, качая головой и отодвигая от себя телефон кончиком пальца, словно он мог её ужалить. — Это за гранью, в моём понимании. Что ты намерен делать? Уже решил?

— Да. Я этого так не оставлю, — твёрдо сказал Арай и прерывисто вздохнул. — Пойдём к Шурке. Мне надо успокоиться, а это возможно, когда мы все вместе…

Ночью ему не спалось. Тамара уснула почти сразу, как только смогла дышать после близости, которая этой ночью показалась ей не просто страстной, а даже яростной, словно мужчина не мог насытиться своей женщиной, словно ему было мало воздуха, времени, самой жизни, чтобы любить. Любить её, Тамару. Лишь слов об этом по-прежнему не прозвучало, но они и не были ей нужны. Она спала, уткнувшись ему в плечо, и улыбалась во сне.

Арай осторожно встал и направился на кухню. Давно забытая привычка теперь не давала покоя: хотелось курить. Уже повернув на кухню, вдруг услышал тихие всхлипывания из комнаты сына и почти бегом рванул к нему. Саша сидел на кровати, согнувшись к коленям, и еле слышно плакал, чуть подвывая. Его белая маечка выделялась в темноте заметным пятном. Арай присел перед ним на корточки и осторожно прижал к себе, почувствовав на груди влагу детских слёз. Он погладил сына по голове и прошептал:

— Что случилось? Страшный сон приснился? Не плачь, Шурка, я с тобой. И Тамара рядом, просто она спит. А если бы не спала, уже примчалась бы к тебе быстрее меня. Не плачь, сынок. Всё будет хорошо.

И вдруг Саша вырвался, посмотрел на отца лишь мгновение и бросился ему на шею, крепко обхватив обеими ручонками.

— Папа! Папочка! Не бросай меня! Пожалуйста. Я плохой мальчик, я знаю это! Я всех обманывал! Плохой, да! Прости меня. Тамара меня простит, а ты тоже прости! Я очень плохо поступил, обманул всех! Не бросай только меня, папочка! Я никому не нужен. Всем мешаю. Но я не придурок и не больной! И любимых тётушек обманул, и дядю Вано, А бабушку Зину? Обманул! И Копалыча тоже. Даже Ваську! Я очень плохой. Обманщик! Но ты не отдавай меня, папочка. Я исправлюсь!

Арай застыл. В голове стало горячо, в висках стучало, сердце, казалось, вот-вот разорвётся в груди. Так было больно, что боялся даже вздохнуть. Всхлипы ребёнка прожигали душу, отец не мог до конца осознать, что его сын может говорить. Лишь понимал, как тяжело ему было раньше и как страшно сейчас, если он подумал, что его могут отдать, бросить. Арай прижимал его к себе всё сильнее, гладил по жёстким коротким волосам и не замечал, что у самого мокрые щёки. Он плакал. Этого с ним не было давно, даже и не вспомнил бы, сколько лет прошло с последней слезинки. Но сейчас не думал об этом. Пытался заговорить и не мог. Наконец, через спазмы в горле прошептал:

— Я никогда тебя не брошу. Я люблю тебя больше всех на свете. Ты мой сын, ты самое лучшее, что я сделал в этой жизни. Мы будем вместе, чего бы это ни стоило. — Арай чувствовал, что сын начал успокаиваться, лишь продолжал судорожно вздрагивать. Да икота добавилась. — А за твой обман никто не будет тебя ругать. Я даже рад, очень рад! Если бы не это, твоя мама не отдала бы тебя мне.

Он уложил Сашу в постель, подоткнул одеяло и сел на пол рядом с кроватью. Мальчик взял его руку, зажал ладошками и положил себе под щёку. Чёрные глазёнки блестели даже в темноте. Всхлипнув ещё несколько раз, он совсем успокоился.

— Пап, ты не будешь меня ругать за обман?

— Не буду. Только расскажи мне, как же ты придумал всё это? Ты же так долго молчал.

— Я уж привык не говорить. Мне даже так легче. Зато я много слушаю. Я и читать умею, и немного пишу. Вот рисовать у меня не получается.

— Научимся всему. Я-то тоже не художник, прямо скажем. А ты молодец, просто молодчина.

Арай подумал, что Саша уснул, но он просто молчал, словно собирался с силами для своего рассказа.

— Я не всё же помню, — тихо начал он, — но когда ты ушёл, мне было плохо без тебя. Я много плакал, а все злились на меня. Они ругали тебя, особенно, бабушка. Она даже кричала. Я таких слов не знаю, не понимаю их. А потом я пошёл в садик, и там был мальчик, который часто плакал, очень громко орал, падал на пол и бился прямо головой. Его все боялись, обзывали плохими именами. Он, наверное, не хотел быть в садике, и его мама забрала. А мне там нравилось, с нами занималась воспитательница, и я выучил буквы, начал читать, только никому не говорил. И ещё я кино видел, где про разных молчаливых людей говорили. Забыл, как они называются. Агутисты, вроде. А я решил тоже ни с кем не разговаривать. Но они всё равно ко мне приставали, и тогда я кричал, очень громко, как только мог, громко кричал. Я хотел, чтобы все разозлились и отдали меня тебе. Долго пришлось ждать.

Речь прервалась, но услышанное прозвучало для Арая, как укор: сын ждал его помощи, а он не знал, что нужен ему. Ведь чувствовал, что ребёнку плохо, но закрывался от проблем на работе, не понимая, как может изменить ситуацию.

«Никогда не прощу себе этого. Ведь не один месяц и даже год пришлось ему молчать. Удивительно, что он не разучился говорить. Только во сне, наверное, прорывались слова. И хорошо, что этого никто не слышал. Да ему надо сказать спасибо за такой обман! Бедный мальчишка. Я так виноват перед ним».

— А они начали говорить, что надо меня в дурку отдать или в дом… валидный, кажется, но из-за денег не захотели. Бабушка всех ругала, а больше всех тебя и меня. Тогда мама дала мне таблетку, чтобы я хорошо спал. Так она сказала. А меня стошнило прямо в одеяло, и голова сильно заболела, и я очень был злой потом. Даже хотел укусить бабушку или маму, когда мне снова принесли эту таблетку, только мне дали по затылку. Вот тогда я решил, что буду всех обманывать. Как будто я съел эту невкусную таблетку, а сам тихонько выплёвывал её в руку, прятал в карман и потом в туалете смывал.

Он говорил всё тише и тише, слов уже было совсем не разобрать. Арай прислушивался изо всех сил, даже дышал еле-еле.

— Но я могу только шёпотом, а в голос давно не разговаривал, — вдруг сказал Саша, привстав на подушке, а потом улёгся на руку отца, глубоко вздохнул и крепко уснул.

«Так же мне когда-то хотелось прижать руку матери к своему лицу, уснуть, чувствуя её тепло и защиту. А она, оказывается, считала это моей слабостью. Мне и было-то тогда меньше, чем Шурке сейчас. Я жалел её, мама всегда трудилась для семьи, готовила, стирала, мыла, убирала. Натруженные женские руки казались уставшими, мне хотелось их погладить, словно отдать ей свои силы. Но всё было зря, мама не понимала моих желаний. И сейчас, целуя Тамаре руки, я просто благодарю их за ласку, нежность, заботу. А Сашка ищет во мне защиту. Он звал меня, ждал, придумал такой хитроумный план… Я в лепёшку расшибусь, но вытрясу из них душу за каждую его слезинку. Спасибо тебе за обман, сынок. Ты моя жизнь».

Так и уснул, сидя на полу рядом с кроватью сына, не выпустив его ладошку. Не чувствовал, как затекало тело, не ощущал, что утренний свет пробивался через лёгкие шторы. Спал крепко и спокойно, потому что для него всё встало на свои места, решения были приняты, план действий отпечатался в сердце, словно выжженный калёным железом.

Тамара открыла глаза, повернула голову и с удивлением обнаружила пустую подушку на другой половине кровати, на которой даже вмятины не осталось, и это напугало её на какое-то мгновение. Вдруг подумала, что всё счастье приснилось ей. Но тело приятно ныло, напомнив о том, что было ночью. Тамара улыбнулась, встала с кровати и отправилась на поиски мужа.

Увидев странную картину в спальне Саши, замерла на секунду, а потом тихо присела на пол рядом с Араем. Она с нежностью смотрела на мужчину, подарившего ей то, о чём уже и не мечтала — настоящую семью. Сердце защемило, слёзы навернулись на глаза от счастья. Осторожно погладила мужа по жёстким, тёмным с проседью волосам, отодвинув со лба упавшие пряди. Арай, не проснувшись, потянулся за её рукой, будто хотел, чтобы его ещё погладили. Тамара улыбнулась и провела ладонью по его щеке, ощутив колючую щетину, быстро отросшую за ночь.

«Когда он небритый, то смотрится старше своих лет. А если побреется, то наоборот — моложе. У меня очень красивый муж. Я сама себе завидую», — думала она, продолжая ласково к нему прикасаться.

— Тамара, привет, — вдруг раздался шёпот, от которого у неё чуть не остановилось сердце.

«Боже, он может говорить? Это он со мной сейчас поздоровался? Как же это? — Мысли неслись, опережая одна другую. Ей казалось, что они, как льдины, наскакивают, ломают друг друга, мешая нормально соображать. — Интересно, Арай знает? Только бы не испугать Шурку!»

— А ну-ка, иди сюда, хитрый лисёнок! — возмутилась Тамара, наигранно хмуря брови.

Она видела, что мальчик старается не рассмеяться и вовсе не боится, не прячется, не отворачивается, как было в самом начале их знакомства. Быстро встала, осторожно потянула его за стопу и подняла вверх ногами, впервые почувствовав вес ребёнка. Он повис вниз головой, растопырив руки в стороны, и тихонько захихикал.

Тамара покрутила его немного, поняв, что мальчику нравится такая игра, а потом взяла на руки и начала вальсировать, держа тёплую детскую ладошку.

— Ты больше не улиточка? — спросила негромко Сашу.

Он покачал головой, забыв, что может ответить вслух.

— Скажи мне что-нибудь, — попросила она его.

— Я могу, да, но только шёпотом.

У неё зашлось сердце в бешеном беге, потому что казалось — большего счастья и быть не может.

— Ты отвык говорить?

Мальчик кивнул.

— Ничего, мы научимся всему, — прижав его к себе и не замечая слёз, чмокнула мальчика в щёку. — А как тётушки обрадуются! И папа!

— Папа знает. Но ведь я обманул всех, что умею говорить.

— Ой, Сандро! Все будут так рады, что никто и не спросит, почему ты молчал. Мы скажем, что ты присматривался к новым людям. Да придумаем что-нибудь.

— Вы прямо лисья команда, — со смехом сказал Арай, наблюдавший за ними и слышавший весь разговор. Ему было приятно смотреть на счастливые лица сына и жены. Он не спешил дать им понять, что проснулся. — Заговор готовите?

Встать с первой попытки у него не получилось, до того затекло тело, и онемели ноги. Но всё же потихоньку распрямился, деланно охая, чтобы вызвать смех у ребёнка, и обнял их, подстраиваясь под вальс Тамары.

— Не заговор. Мы просто думаем, как нам обрадовать наших друзей, — ответила ему она. — Как хорошо начинается день! С добрым утром нас!

Спустя некоторое время, когда завтрак закончился, Саша сидел в комнате с букварём и шёпотом читал короткие предложения в конце книги. Арай негромко рассказывал жене о том, что произошло ночью. Она качала головой и вздыхала.

— И что ты решил? Как будешь действовать? — спросила его, положив ладонь на его руку сверху. — Ведь теперь ясно, что анализы Саши не покажут никаких следов веществ, запрещённых к приёму ребёнком.

— И хорошо, что не надо этого делать. Мне очень не хотелось вести Шурку на эти пытки. Никто не любит уколы, иголки, вид крови. Главное, что ей-то ничего неизвестно. — Он прижал её пальцы к губам, чуть прищурился, видя, как действует эта ласка на жену, и улыбнулся. — Тамара, я утром написал юристу, чтобы он организовал досудебную встречу с судьёй. Объяснил ситуацию. Все документы у нас уже собраны. Чуть позже там появится и мать Саши. Наверное, меня сегодня долго не будет дома, но постараюсь всё сделать быстрее.

— Не спеши. Надо сделать так, чтобы поставить окончательную точку в этих вопросах. Затягивать нельзя, иначе никакого здоровья и нервов не хватит. Знаю, о чём говорю. Наши с тобой бывшие, по-моему, одного поля ягоды. Но возможно, я ошибаюсь, и всё сложится хорошо? Если же не получится… Даже думать об этом не хочу. Ты уверен, что больше ничего не надо?

— Много ещё надо успеть до этой встречи. Так что я сейчас ухожу. Жди меня с победой.

— Только так!

Они встали, Арай прижал к себе жену и прошептал:

— Ты моя…