Спасибо за обман

Глава 9

— Почему летом такие короткие ночи? — спросила Тамара Арая, вернувшись из ванной. Она забралась под покрывало рядом с ним и привстала на локте. — Мне иногда становится стыдно за своё поведение.

— Почему? — удивился он, убрав светлый локон, упавший ей на глаза.

— Я веду себя, как сластёна, которой разрешили делать всё, что хочется в кондитерском отделе.

— А ты всё делаешь? — прищурив глаза, с улыбкой поинтересовался Арай. — Что-то я сомневаюсь. Мне кажется, ты ещё так много лакомств не попробовала.

— Ты видишь меня насквозь. Но ночь так коротка!

— Не сваливай свою скромность на природу. А вообще, мне приятно слышать такие слова. Это так… особенно, только для нас.

Тамара мягко дотронулась пальцами до его лба, медленно провела линию вниз, по переносице, потом коснулась губ, обводя их контур.

— Мне нравится трогать тебя, — прошептала она, — твои прямые брови, длинные ресницы. Они дрожат, словно крылья бабочки, и такие же бархатные. Я сама начинаю гореть, будто лечу на пламя свечи, когда касаюсь твоих губ. Не верю своему счастью. Вдруг всё это исчезнет?

Он поймал её руку, прижал к своим раскрытым губам, оставляя влажный, горячий след. Нежно целуя запястье, чуть прихватывая кожу, тихо сказал:

— Не исчезнет. А если такое произойдёт, то исчезнем вместе, чтобы там, где окажемся, всегда быть вдвоём. Но я не хочу туда торопиться, хочу всего, много, сейчас, завтра, послезавтра, каждый день.

— Так ты, оказывается, тоже сластёна. Это приятно, — ответила Тамара, ложась на его плечо и пряча слёзы счастья. — Как это прекрасно — просто жить, радоваться и радовать, дарить любовь и внимание Сандро, заботиться о тебе, помогать.

Теперь Арай чуть приподнял голову от подушки и повернулся к ней, чтобы заглянуть в глаза.

— Ты сказала «дарить любовь Сандро». А мне?

— Для тебя важны слова?

— Нет. Но я хотел сказать, что люб…

— Ш-ш-ш, — прикрыв ладонью его губы, остановила она, — не говори ничего. Не спеши. Потом. Позже. Когда будешь уверен.

— Я уверен. Но если ты так хочешь, я подожду.

— Скажешь, не к месту, не ко времени, невзначай, когда сердце само закричит от счастья.

— И ты?

— И я…

На часах было пять утра. Арай почувствовал, как Тамара осторожно встала с кровати и на цыпочках вышла из комнаты. Он чуть улыбнулся, потому что знал, куда она направилась. Каждую ночь, по несколько раз его жена проверяла Сашу: как он спит, укрыт ли, далеко ли от края лежит? Минут через пять возвращалась и так же аккуратно укладывалась рядом с мужем, стараясь не разбудить его. Араю было приятно, что она приглядывает за ребёнком, хотя и сам часто вставал к сыну.

«Получается, что мы каждый час за ним смотрим, вернее, присматриваем. Хорошо, что он пока маленький, а то вряд ли ему понравилось бы такое внимание. Коржик спит в ногах, не лезет в лицо. Правду сказал Захар, что щенок очень добрый, как раз для моего Шурки. Неужели не вернутся в нашу жизнь переживания и страх расставания? Вот так просто Лариса отдаст сына? Дело же не в деньгах, а в нём, в Сандро. Неужели? Ей нужны только старшие дети? А она им нужна? Не хочу об этом думать. Не изменить сыновей, поздно. Я для них лишь средство для достойного существования. Но если продолжать так же баловать их, тогда они совсем ничего не поймут. Нет, пусть это выглядит жестоко со стороны, но больше не буду…»

— О чём ты задумался так глубоко? — спросила Тамара и, опережая его вопрос, пояснила. — У тебя изменилось дыхание, ты не спишь.

— Ты понимаешь меня даже по вздоху.

— «Я узнаю эту мелодию с трёх нот», — с улыбкой прошептала она. — Просто мне показалось, что тяжкие думы у тебя.

— Есть немного. Подумал о взрослых сыновьях, вот и… Не смог дать им многого. Всё старался добиться высот, чтобы обеспечить безбедное существование, а надо было больше времени им отдавать. Хоть Сашку не упустить бы.

— Не волнуйся, всё сложится хорошо. Сандро чудесный мальчишка. А Коржик уже забрался к нему близко-близко, и Шурка обнял его. Спят малыши в обнимку. И ты поспи, впереди сложный день.

— Да. Родители так и не вышли вечером прогуляться. Я успокаиваю себя тем, что они собирались ужинать, когда я заходил.

— Вот и не беспокойся, Арай. Отдохни, ещё есть время до подъёма.

Её ласковый тихий голос возымел действие. Повернув жену к себе спиной, обвил её со всех сторон, уткнулся в затылок и задышал ровно и глубоко. Она улыбнулась, погладила его руку и закрыла глаза. Вспомнила, как весело было вечером во дворе, когда, наигравшись в карты, Саша начал бегать с Коржиком, обучая его догонялкам. Смеялись старики, глядя, как заносит щенка на поворотах. Негромко смеялся и счастливый мальчишка. И открыто, широко улыбался его отец. Он выглядел уставшим, морщинки резко обозначились в уголках глаз, щетина, отросшая за день, украсила щёки.

«Но выглядел при этом спокойным человеком, который нашёл своё место, пристанище, обрёл дом и друзей, — думала Тамара, продолжая нежно трогать мужа. — Арай — моё счастье, Сандро мой сын. Я люблю их безмерно. И чувствую то же в ответ. Не позволю никому разрушить наш мир. Вот выйдет Арай на работу, мы сходим с Сашей в мою школу, узнаем, в какой первый класс можно записаться. Там всё еще тот же директор, что вёл у меня физику. Анна Ивановна поможет, если что, с учёбой. А потом займёмся оформлением документов. Всё сложится. Всё наладится».

Через несколько часов Фрося наблюдала с балкона, как Арай помогал своему отцу сесть на пассажирское сиденье рядом с водителем.

— А старик-то слепой, — прошептала она себе под нос, — как крот. Он даже не пытается смотреть под ноги или по сторонам. Просто подчиняется тому, кто его ведёт. Беда. Плохо всё. Мне вот помог Арай.

Дальше старушка проследила, как на задние места сели остальные: Тамара слева, в середину посадили Сашу с его щенком, пожилая женщина с гордо поднятой головой расположилась за своим мужем.

— Что ж ты такая суровая, а? Словно все тебе должны, но ты своим видом показываешь, какие недостойные люди вокруг. Странно… Они не разговаривают друг с другом. Что бы это значило? — рассуждала вслух любознательная жительница старого двора. — Только Тамрико улыбается мальчонке. Арай хмурый. Старик без эмоций: куда поведут-повезут, туда и ладно. Ох, и родственники к нам пожаловали.

Она опустила бинокль после того, как тёмно-синяя Audi медленно въехала под арку.

— Надо с девочками поговорить. Негоже так. В нашем дворе нет таких некомпанейских людей. Но возможно, что и не надо вмешиваться? Пусть попривыкнут на новом месте, освоятся, тогда уж и… Только не очень здоровыми выглядят старики.

Фрося ушла с балкона, бормоча различные предположения о новых жильцах. Она привыкла быть в курсе всех событий того мира, в котором жила со своими друзьями, чтобы потом всё обсудить с ними или просто блеснуть осведомлённостью по любому вопросу.

В машине все молчали, тишина не казалась гнетущей, скорее, безразличной. Саша, сидевший между Ануш и Тамарой, гладил щенка между ушек. Коржику это нравилось, и он почти дремал на коленях хозяина.

— Расскажи, Арай, где мы едем? — вдруг спросил отец. — Далеко ещё?

— Минут десять-пятнадцать, — спокойно ответил ему взрослый сын, хотя сильно удивился, что с ним заговорили. — Дом, в котором мы все живём, находится близко к главным проходным, к заводоуправлению, где я работаю. Пешком можно дойти за четверть часа. Клиника «Прозрение», куда мы едем, расположена почти на берегу реки, перед въездом на мост. Сейчас мы проезжаем по промышленному, очень старому району. Его строили для тех, кто возводил завод почти век назад. Дома? В основном, пяти- и трёхэтажные. Здесь много тополей и лип. В начале лета от пуха деваться некуда, зато аромат лип просто волшебный.

— Ты любишь этот город, — утвердительно произнёс отец.

— Да, люблю. Хоть и ругают его за плохую экологию, но в нём много зелени, всегда чисто, люди-работяги не болтаются по улицам без дела. Тут и металлурги, и тракторостроители, и военные лётчики, да много кто здесь живёт и трудится. Да, папа, я люблю свой город. Он стал родным для меня.

Саша, услышав слово «папа», отвлёкся от щенка и внимательно посмотрел на отца и деда, потом скосил глаза на бабушку, которая устремила взгляд в окно. Повернулся к Тамаре и увидел её добрую улыбку, обращённую к нему. Кивнул и снова занялся Коржиком.

— Вот и приехали, — сказал Арай, останавливая машину на парковке. — Мы сходим вдвоём, а вы погуляйте здесь. Аллея недавно высажена, к парку ведёт. Только далеко не уходите. Шурка, тут дорога рядом, не убегай от Тамары и за Коржиком следи, не отпускай поводок.

— Не волнуйся, мы справимся, — ответила за всех Тамара и помогла Саше выпрыгнуть из салона, потом поставила на асфальт щенка. — Занимайтесь делами, мы подышим воздухом. От реки здесь прохладный ветерок.

Она обошла машину сзади, открыла дверь с той стороны, где сидела Ануш, и спросила:

— Вам помочь? Тут высоковато, но есть ступенька. Давайте руку.

Тамара не лебезила, не заискивала, не старалась казаться «послушной невесткой». Она ждала реакции пожилой женщины, на лице которой не было заметно никаких эмоций. И всё же мать Арая ответила ей:

— Спасибо.

И протянула руку. Тамара взяла Ануш под локоть и почувствовала её худобу сквозь трикотажное платье.

«Такое ощущение, что кожа да кости, — подумала она, помогая свекрови выбраться. — Мне показалось вначале, что она полнее. Но вес совсем не чувствуется».

Арай, держа отца под руку, направился к ступеням красивого здания с колоннами. Ануш сидела на скамейке в тени деревьев и наблюдала, как светловолосая женщина играет в догонялки с мальчиком и смешным рыжим щенком. Матери Арая не нравилось, что новая жена сына одета в джинсы.

«Не одобряю, когда ноги обтянуты. Что это такое? Ведь всё видно! Хорошо хоть рубашку надела, а не футболку. Не такая уж и молодая она. Симпатичная и, похоже, добрая. Приняла больного ребёнка, ведёт себя с ним так, будто он нормальный. А та писала, что третий ребёнок практически идиот, и из-за этого Арай их бросил. Поганка такая. Врунья. Чтоб ей…»

В этот момент Коржик запутался в поводке, несколько раз споткнулся, плюхнулся на живот, потом перевернулся на спину, а когда подскочил, бросился за угол здания.

— Видно, у него всё перемешалось в голове, — сказала Тамара Саше, — он маленький ещё, забегался, да и не понял, куда бежать. Я сейчас его верну. Ты посиди здесь, на скамейке с бабушкой Ануш, ладно?

Растерянность на лице мальчика быстро сменилась пониманием, он кивнул и направился к пожилой женщине, наблюдавшей за ними. Подошёл, сел рядом и сложил ладошки на коленях. Саша смотрел вперёд, не опуская взгляда, как это было раньше.

Тамара ускорилась и свернула за угол, где оказалась ещё одна лестница, только не такая парадная.

«Запасной выход, наверное, — подумала она, — или для персонала. А может, для приёма тёмных личностей? Ага, точно, бандитский притон тут, не иначе… Где же этот пухляш?»

— Вижу-вижу толстую попу за деревом. Ты почему сбежал? В прятки решил поиграть? Это в другой раз. Иди сюда, Коржик, нас Шурка ждёт. — Щенок выглянул, «улыбнулся» и бросился к ней, словно соскучился. — Вот ты бедовый мальчишка, за тобой глаз да глаз нужен.

Боковое зрение отметило какое-то движение на лестнице. Тамара, взяв щенка на руки, повернулась к запасному выходу и замерла. Ей показалось, что время остановилось: двое осторожно спускались по ступенькам. Те самые двое, встреча с которыми дорого ей обошлась. Тогда Саша кричал так, что чуть не оглохла. Она стояла чуть сбоку, и мужчины пока её не видели.

«Сбежать тихонько? Ноги онемели от страха. Не подчиняются. Я застыла, как изваяние. Может, не заметят? Как же я боюсь этого Бека! Боже, внутри всё сжалось. Меня парализовало от ужаса? Не могу шевельнуться… А почему эта горилла здоровенная спускается так осторожно? Смотрит себе под ноги, ступает обеими на каждую ступеньку, да ещё и топчется, как дед старый. Ослеп? Вот оно мне надо? Хоть бы не заметили», — думала Тамара, боясь дышать.

Но остаться незамеченной ей не удалось, потому что Коржику срочно потребовалось чихнуть. Причём этот смешной звук напугал и её, и тех, кто спускался по лестнице. «Чёрный» мужчина автоматически бросился закрывать собой второго, того, которого сам в прошлый раз сильно приложил по затылку. Но сейчас Тамара с изумлением наблюдала, как он охранял, подставляя себя под нападение, оказавшееся всего лишь чихом щенка.

— Блядь, твою же… Я уж думал, — прошипел Бек, сверкнув тёмными, как ночь, глазами. — Какого… ты тут делаешь? Пугаешь честных людей.

— Кто тут, Рус? — шепеляво спросил здоровяк и повернулся всем корпусом к Тамаре.

Она охнула и прижала к себе щенка, стараясь не показать страха и… жалости. У молодого, в прошлом красивого мужчины половина лица была сине-фиолетовой, а на глазу была повязка.

— О, старая знакомая! Немножко старая, но, в общем, ничего, в темноте за третий сорт…

— Ты уже нарвался. Тебе мало? Половины зубов нет, глаза лишился, — лениво перечислял его напарник, разглядывая Тамару прищуренными глазами, отчего ещё больше напоминал ей какого-то азиатского героя боевиков. — Сколько раз говорил тебе, не задирай ментов.

— Это были не менты! — окрысился здоровяк.

— Хрен редьки не слаще — менты, спецназ. Ты думал, тебе никто рыло не начистит? Банки накачал, а толку ноль. Смотри, в следующий раз наваляют тебе до самых гланд, я не буду с тобой мотаться. Это сегодня некому, а так послал бы тебя, урода тупого.

Оба уже стояли напротив Тамары. Она отступила на шаг, чувствуя, как дрожат колени.

— Не бойся, тётка, я тебя несильно выебу, — оскалив полуразбитый рот, прошамкал здоровяк. — Понравится, ещё попросишь.

— Только рискни остатками здоровья! — вдруг вырвалось у неё совершенно неожиданно для самой себя. — Я тебе сейчас и второй глаз наколю на пальчик, будешь знать. Кутузов тут нашёлся…

Чего она никак не могла ожидать, так это хохота Бека. Он просто согнулся от смеха, повторяя имя великого полководца и хлопая себя по колену. Недоумение в единственном глазу второго мужчины было настолько явным, что Тамара начала кое о чём догадываться.

— Кто такой Кутузов? — прозвучал вопрос, подтверждая её мысли. — Чё ты ржёшь, как мерин?

— Будешь мне указывать? — резко успокоившись, спросил Бек. — Чему тебя в школе-то учили? Или ты не ходил?

— Я на «малолетке» свои классы проходил.

— Ясно. Я тебе потом объясню. Но твоё новое погоняло мне нравится. Мужикам скажу, тоже оборжутся.

Здоровяк развернулся и молча направился к машине, стоявшей в тени деревьев. «Чёрный» проводил его тяжёлым взглядом, потом посмотрел на застывшую перед ним женщину и произнёс, криво ухмыльнувшись:

— Тебе жить надоело? Вали отсюда, пока он не взбесился. — Но Тамара так и не смогла заставить себя сдвинуться с места. Просто смотрела на него, находясь словно под гипнозом. — Бабы дуры. Факт.

Отойдя от неё на несколько шагов, вдруг резко обернулся и указательным пальцем поводил из стороны в сторону, словно предупреждая, чтобы не смела, не говорила, не делала…

Она смогла выдохнуть только после того, как машина, взвизгнув шинами по асфальту, сорвалась с места и уехала в сторону парка. Коржик снова чихнул, теперь уже из-за поднявшейся пыли. Тамара медленно побрела за угол здания, к скамейке, где оставила Сашу и мать Арая. Старалась успокоиться, не спускала с рук щенка, чтобы за ним укрыться и не показать никому, как дрожит всё тело. Но на неё никто не обратил внимания. Бабушка с внуком играли: она протягивала ему ладонь, а он старался поймать её, потом делали наоборот. И это происходило в полной тишине, только изредка усмехались то один, то другой, когда не получалось «застукать» руку.

Опустившись рядом с мальчиком на сиденье, Тамара выпустила щенка, который тут же снова отбежал в сторону и сел, высунув язык.

— Долго тебя не было, — произнесла Ануш, не глядя на собеседницу. — Удрал, что ли?

— Да, ловила его, — устало ответила ей невестка. — Непоседа он. Да чихать ещё начал. Лишь бы не простыл.

— От пыли, наверное. Вы побегайте ещё. А то уж… Саша мне всю ладонь отбил.

Ничего не значивший разговор немного снизил напряжение, которое скрутило Тамару. Мальчик спрыгнул со скамейки и побежал на площадку, за ним Коржик, и ей пришлось тоже двинуться за ними. Постепенно успокоилась и даже стала смеяться, решив, что самое страшное уже позади. Толстопопый щенок смог развеселить всех участников беззаботной беготни.

Никто не обратил внимания, откуда на площадку ворвалась, размахивая сумкой и кулаками, растрёпанная высокая женщина. На ней была длинная юбка, почти до асфальта, с неровным подолом; светлая блузка в мелкий рисунок прилипла к телу, обрисовывая лишние складки в фигуре. Глаза казались круглыми, вытаращенными до возможного предела; в них горела яростная ненависть. Ноздри тонкого прямого носа раздувались от возмущения. Щёки и шея покрылись красными пятнами. Накрашенные губы нервно подрагивали, то плотно сжимались, то открывались, словно не находилось слов, или они застряли в горле.

Неожиданно для всех она стремглав бросилась к Саше, схватила его за руку, дёрнула к себе и громко закричала, обращаясь к Тамаре:

— Воровка! Тварь! Ты украла моего сына!

Мальчик успел в последний момент отпустить поводок, испугавшись, что от резкого рывка щенку может быть больно. Подняв голову наверх, узнал свою маму и попытался вывернуться из её крепкого захвата, но ничего не получалось. А у Ларисы потемнело в глазах от злости, вспомнилось незадавшееся утро, ссора с матерью и старшим сыном, которого просила отвезти на Левобережье, где ей нужно было получить справки для длинного списка медосмотра. Без документов из наркологического и психоневрологического диспансеров нечего было рассчитывать на будущую работу, первую за всю жизнь. Для неё всё это представлялось сложной, почти невыполнимой задачей, сравнимой с подвигом, к тому же пугали очереди и общественный транспорт. Лариса плохо спала ночью, потому что волновалась. Но её мать это не интересовало, она по-прежнему требовала, чтобы «этот» содержал их, показал себя, наконец, настоящим мужиком и покупал-привозил всё, что им нужно, прямо домой. Спорить с ней не хватало сил, и Лариса только злилась, не говоря ни слова, чтобы не нарваться на скандал или истерику. Она позвонила старшему сыну и попросила съездить с ней по делам, но получила жёсткий отказ. Ей вменялось в вину то, что отец больше не собирается «подкидывать деньжат на мелкие расходы».

— Вот сама и разбирайся со своими проблемами, если не можешь заставить его платить. Сама-то получаешь, небось? А мы, значит, должны выпрашивать у него подачки.

— Но я оформила на тебя машину, — растерялась Лариса. — Отвези хотя бы туда, назад уж я сама как-нибудь доеду. По каким подворотням искать там эти сараи? Район-то нежилой, даже спросить не у кого.

— Нет, — резко ответил и сын и отключил телефон.

Слёзы обиды душили её, на ум приходили мысли о том, что всё отдала старшим детям, а они даже не могут помочь в малости. Она несколько раз переодевалась, ей не нравилось отражение в зеркале: снова вернулись килограммы, от которых избавилась в результате дорогостоящей операции. Когда всё-таки вышла из дома под недовольное бурчание матери, чувствовала только усталость и раздражение. Злилась на родственников, но больше всего её бесил Арай, у которого жизнь продолжалась. Во время последней встречи бывший муж поразил своей уверенностью, спокойным разговором и способностью не реагировать на её провокации.

«Он сказал, что счастлив, что любит жену… Гад. А эта сука? Вот только узнаю, кто такая, все волосы выдеру. Лысую и ободранную любить не будет. Малолетку нашёл, наверное. Ну, ничего, я им устрою красивую жизнь. Пацана мне не надо, чего взять со слабоумного? Только заботы одни. И как это его новая девка согласилась на немтыря?»

Автобус, на котором ехала, медленно пробирался через мост, перестраиваясь из крайнего левого ряда в правый. Мешая другим машинам, обязанным пропускать общественный транспорт, почти остановился на площади Мира, перегородив все полосы. Лариса уже повернулась, чтобы перейти к дверям, но увидела младшего сына на другой стороне улицы, где он бегал с собакой. На какое-то мгновение просто застыла, перекрыв проход другим пассажирам. Её начали подталкивать, недовольно высказываться. Кто-то с силой отодвинул неподвижную женщину с дороги, люди начали спускаться по ступенькам. Лариса едва не осталась в автобусе и не уехала дальше, но всё-таки пришла в себя и вывалилась на улицу, запутавшись в длинном подоле юбки. Не поправив одежду, она побежала к светофору, пронеслась по «зебре», расталкивая всех на своём пути, и в неадекватном состоянии влетела на площадку. Ей хотелось испепелить Арая, потому что позволил сыну собаку. Даже не подумала о том, что Саша мог просто бегать с чужим щенком. Была уверена, что бывший муж назло ей купил сыну то, что она всегда запрещала из-за боязни аллергии. Но даже не могла представить, что рядом с ребёнком окажется женщина, симпатичная, улыбчивая, стройная.

«Это не няня, точно! — прожигали догадки её возбуждённое сознание. — Он бы не доверил никому своего любимчика. Это жена! Она! Мерзкая баба! Увела у меня мужа! Отняла сына!»

Не контролируя себя, Лариса ринулась в атаку. Однако её внезапное вторжение и выкрики не напугали Тамару. После предыдущей встречи она чувствовала лишь усталость. И ответить в подобном же тоне не могла: остановила мысль, что это мама Саши, и неизвестно, как он отреагирует, если начать выяснять отношения. Но когда увидела, как мальчик вырывается из рук крепко сложенной женщины, бросилась к нему.

— Не делайте ему больно! Что вы творите! Отпустите его немедленно!

— Ах ты… — Лариса подавилась воздухом, закашлялась, ещё больше разозлилась и, не отпуская сына, замахнулась сумкой на соперницу. — Я тебя убью, тварина!

Тамару это не остановило, она присела рядом с мальчиком на корточки и начала осторожно отодвигать крупные женские пальцы от его тонкого запястья. Когда что-то тяжёлое ударило её по спине и голове, показалось, что это рухнул рекламный щит, в глазах потемнело.

— Нет! Не трогай мою маму! Уйди! Ты чужая! — громко закричал Саша.

Совершенно не ожидавшая, что ребёнок так поведёт себя, женщина отпустила его руку и замерла с открытым перекошенным ртом. Маленький щенок подбежал к Тамаре, размахивая длинными ушами, ткнул её носом в коленку и, высунув язык, заглянул в лицо, словно звал поиграть с ним. Мальчик, ощутивший свободу, бросился помогать ей подняться.

— Ты умеешь говорить? — прошептала изумлённая Лариса. — Как это? Или я перепутала? Ошиблась? Нет, ведь ты же Саша Аракелян?

Её растерянность выглядела жалкой. Женщина, которая приходилась родной матерью, засомневалась в том, что этот ребёнок её сын. Вдруг кто-то позади неё выдернул сумку из рук, мгновенно возвращая агрессивное состояние.

— Какого чёрта? — заорала она и повернулась, одновременно замахиваясь, но так и осталась стоять с поднятой рукой, когда увидела перед собой мать Арая. А дальше продолжила уже шёпотом. — Вы? А что вы здесь делаете?

Ануш молчала в ответ. Сузив глаза и поджав губы, рассматривала бывшую невестку, которую видела только на фотографии, сделанной перед свадьбой младшего сына. Гримаса разочарования на лице старой женщины сменилась презрением, но по-прежнему не прозвучало ни одного слова. Лариса чувствовала, как краска заливала щёки и шею, как сердце больно билось в груди. В памяти мгновенно пронеслось всё, что сделала по отношению к родителям бывшего мужа.

— Что я здесь делаю? — повторила Ануш её вопрос. — Да вот приехала навестить сына, посмотреть, как он живёт, как плохо относится к своим детям и бывшей семье. А тут вдруг выяснилось, что его оклеветали. Чьё-то больное воображение чуть не довело меня до смерти. И кто-то ещё обманом выманил у стариков деньги. Как интересно, правда?

Она говорила медленно, стараясь отвлечь внимание на себя, чтобы дать возможность Тамаре опомниться и отойти с ребёнком дальше от неадекватной женщины. Лариса, казалось, забыла о том, что за её спиной находился сын и соперница, до того была поражена появлением свекрови, которую узнала сразу: Арай был очень похож на свою мать.

— Я копила на квартиру среднему сыну, — начала лепетать она, чувствуя тот же страх перед ней, какой всегда был и перед собственной матерью. Пытаясь оправдать себя за обман, быстро кивала, пожимала плечами, словно не понимала, почему её осуждают. — Не для себя же старалась. Вы же должны понять меня, как мать. А он ушёл от нас, бросил меня с детьми, не платил…

— Хватит нести чушь, — строго пресекла Ануш нытьё Ларисы. — Сейчас вызову полицию, пусть тебя накажут за нападение с нанесением побоев, а ещё лучше проверить бы на вменяемость. Может, дурка по тебе плачет?

Она заметила резкое движение Саши, который удивлённо посмотрел на неё. Его глаза наполнялись слезами, он чуть покачал головой из стороны в сторону, словно просил не делать этого. И Тамара, которая стояла рядом с ним, повторила такой же жест. Ануш не знала, почему они против её предложения. Могла только предположить, что ребёнку жаль собственную мать. Он уже готов был разрыдаться, дрожал и прижимал к себе щенка.

Ануш сунула сумку совершенно потерянной женщине и сказала:

— Иди отсюда, пока Арай не пришёл, и сам не вызвал полицию. Не хочу для него неприятностей и такого стыда. Но не думай, что всё это сойдёт тебе с рук. Сюда направлена уличная камера над входом в клинику, и все твои действия зарегистрированы. Я приложу все силы, чтобы ты больше не появилась в жизни семьи моего сына. Пошла отсюда. Быстро!

Лариса, едва слышно завывая, размазывая макияж по лицу, поспешила почти бегом в сторону остановки. Она уже забыла, что собиралась на медосмотр, не помнила, почему оказалась в этом месте. Лишь испытывала ощущение дикого страха перед тюрьмой или другими последствиями собственных действий, жуткой обиды на весь мир и бесконечной жалости к самой себе. И в то же время её переполняло чувство полного удовлетворения, потому что смогла «победить» соперницу. Эта маленькая радость согревала её, придавала значимости и уверенности, но ненадолго. Снова возвращалось осознание того, что могла бы сейчас уже находиться в каком-нибудь отделении полиции.

«Это — не Арая дразнить, — думала Лариса, плюхаясь на сиденье автобуса, увозившего её в сторону правого берега. — Старая грымза припёрлась, ещё неизвестно, чем всё это кончится. Да неужели Арай будет связываться с полицией? Это же стыд для него: бывшая супруга ввязалась в драку с новой женой. А для меня не стыд? Вот ещё! Но бабка права, лучше не показываться им на глаза. К чёрту их всех. Лишь бы только не дали делу ход, а то так и на работу нигде не возьмут. Работа! Я забыла! А, ладно, завтра ещё есть время».

В её мыслях не было места маленькому мальчику. Она ни разу не вспомнила о младшем сыне…

Немногочисленные посетители частного медицинского учреждения спускались и поднимались по лестнице. Каждый был занят своими проблемами и здоровьем.

Когда Арай с отцом вышел из клиники, очень удивился, увидев, что все мирно сидят на скамейке. В середине находился Саша, у которого на коленях лежал Коржик. А по бокам — женщины, которые держали мальчика за руки, и спокойно о чём-то разговаривали. Тамара, заметив его, улыбнулась и спросила, не дожидаясь, когда они приблизятся:

— Порадуете нас чем-нибудь? А то мы тут… заждались вас.

— Порадуем, можно и так сказать, — грустно усмехнувшись, ответил ей муж. — Врач сказал, что возможно отец будет видеть только одним глазом. Не больше тридцати процентов. Вот так.

— И это-то хорошо, — сказал пожилой мужчина. — У нас мне отказали вообще. А тут! Хоть увижу сына и внука перед смертью.

— Пап, хватит. Что ты заладил о смерти? Чуть за восемьдесят всего-то.

— Совсем не чуть, — подала голос Ануш. — Поехали домой, пожалуйста, устала я что-то.

— А как же обследование? — удивился Арай.

— Да чего я там не знаю? Всё одно и то же — старость. Поехали, а?

На обратном пути он обратил внимание, что все, кто сидел на заднем сидении, выглядели не просто уставшими, а измученными. Даже Саша привалился к Тамаре и уснул, как и его щенок. Женщины казались бледными, но Арай списал это на яркий дневной свет.

Когда все вышли из машины в старом тихом дворе, он взял спящего ребёнка на руки и негромко предложил родителям зайти в гости. Однако, услышав, что семья сына живёт на четвёртом этаже, они отказались.

— Но вечером я зайду к вам, надо больше находиться на свежем воздухе, хотя он у нас не очень-то хорош.

— Да, тяжело дышится после горной местности, — вздохнув, подтвердил отец Арая, протягивая руку к жене. Ануш взяла его под локоть и повела к подъезду, не ответив сыну. Но перед ступеньками оглянулась и молча кивнула. Её муж тоже обернулся и, глядя перед собой, сделал встречное предложение. — Заходите лучше вы.

Тамара несла Коржика и чувствовала, что её тоже клонит в сон.

«Я бы подумала, что у меня лёгкое сотрясение мозга, но вряд ли это так: голова бы кружилась. Скорее всего, стресс сыграл свою роль. Слишком много всего произошло за один день, — думала она, преодолевая ступеньку за ступенькой, глядя, как легко идёт впереди Арай с сыном на руках. — И всё же есть надежда, нет, даже уверенность, что эти головорезы больше не появятся на моём горизонте. А Лариса? Тут нет нормальных слов. Не хочу представлять, догадываться, придумывать, как его угораздило выбрать такую женщину. Любил ли он её? Если б не любил, не женился бы. Наверное, она не всегда была такой… Боже! Кто бы говорил, но только не я. Сама десять лет прожила с человеком, который обманывал меня во всём, с самого первого дня! Не мне судить Арая».

Младшие члены семьи отдыхали, взрослые сидели на кухне. Арай обедал, нахваливая кулинарные способности жены. Она сидела напротив него и с улыбкой слушала. Потом предложила ему:

— Давай тоже немного вздремнём? Может, погода меняется, прямо засыпаю на ходу.

— Ты ложись, а я пока просмотрю кое-какие документы. Ещё надо с юристом связаться, обсудить некоторые моменты. Отдыхай, а то вечером снова в догонялки играть.

Тамара прошла в спальню, переоделась в шорты и футболку, потом легла, удобно устроившись под покрывалом. Закрыла глаза, и перед ней замелькали картинки сегодняшних событий. Тут было и сине-фиолетовое лицо здоровяка; и жуткий взгляд Бека, и его указательный палец, который то ли грозил, то ли предупреждал; растрёпанная Лариса, цепкой хваткой державшая Сашу, а потом убегавшая в слезах; и Ануш с её прямой осанкой, высокомерным изгибом тонких губ и презрительной манерой говорить. Всё это кружилось, менялось местами, скручиваясь в воронку, а потом наступила темнота…

Арай просматривал результаты анализов отца, которые уже пришли на электронный адрес. Изображение было мелким, но всё же он разобрал, что некоторые показатели превышали норму. И уж собрался поинтересоваться у мировой паутины, опасны ли такие отклонения, когда к нему подошёл сын. Саша выглядел взволнованно, словно и не спал вовсе.

— Папа, если я тебе что-то расскажу, ты не будешь считать меня ябедой? Пока Тамара спит, — тихо произнёс он.

Последние слова мальчика очень удивили Арая.

— А с чего ты взял, что она спит?

— Я видел её в спальне. Ты не заметил, как я в туалет ходил. Так я не стану ябедой, если расскажу?

— Не станешь, это точно. Что случилось, Сандро?

Ребёнок начал сбивчиво говорить о том, как появилась его мама там, где они играли с Коржиком, и набросилась на него, потом на Тамару, как ударила её сумкой, кричала, обзывалась, обещала убить.

— А я закричал, что она чужая мне, и не мама совсем. Было так страшно, пап. А Тамара не испугалась, она меня защищала. А потом бабуш-Ануш стала ругать маму, очень строго ругала, я даже её забоялся. И она сказала маме, что её надо в дурку отправить. — Саша перешёл на шёпот, Арай еле слышал его. Сын взял его за руку и сильно сжал пальчиками. — Папа, пожалуйста, не надо её в дурку. Там плохо. Там будут бить, привязывать к кровати и заставлять есть. Или водой обольют и в подвал закроют, а там крысы покусают.

— Откуда ты всё это взял? — прижав его к себе, спросил отец. — Кто тебе наговорил таких ужасов?

— Они все так мне говорили, когда я кричал, дрался с ними или не хотел есть. Плохо себя вёл, в общем. Пап, не надо маму туда. Она просто меня не любит, она же не виновата. Пап, я не ябеда?

— Нет, сынок, — ответил Арай, стараясь, чтобы не дрожал голос, — ты всё правильно сделал. Теперь понятно, почему Тамара и бабушка так устали. А ты молодец. Настоящий сильный мужчина.

— Правда? — удивлённо спросил Саша. — А я громко кричал слова. Значит, я смогу привыкнуть говорить хорошо?

— Конечно. Всё у нас будет хорошо… Смотри-ка, Коржик проснулся. Налей ему водички попить, скоро пойдём гулять, и там он свои важные дела отметит под кустиком.

Мальчик тихонько засмеялся, обнял отца за шею, поцеловал в щёку и убежал с щенком в коридор. Арай вдохнул-выдохнул, постарался успокоиться и снова взял в руки телефон, чтобы набрать номер юриста. Потом вышел на балкон, пересказал всё, что узнал от сына, и выслушал возмущённую речь в ответ. Решено было всё-таки запросить запись с внешней камеры около клиники, чтобы иметь на крайний случай «козырь в рукаве».

— Не передавай никому эти записи, пусть будут у тебя, — попросил Арай. — Возможно, и не потребуются. Я обещал сыну не наказывать Ларису. Он переживает.

— Ясное дело. Всё, я поехал в клинику, а то придёт другая смена охраны, надо успеть.