Специалист технической поддержки – 2

Глава 12

Китайский квартал не спал. Ночные улочки были освещены многочисленными фонарями, сновали продавцы и туристы, местные зазывали посетителей в заведения. Тут кипела жизнь, хотя, казалось бы, время было уже довольно позднее — полчаса до полуночи. Тихо тут станет только ближе к трем, когда последние пьяные посетители небольших ресторанчиков вывалятся на свежий воздух и пойдут ловить такси, а улицы заполнятся трудолюбивыми китайцами, которые начнут мести самые проходные места, таскать коробки с продуктами и заниматься прочими делами, готовясь с завтрашнего же утра вновь принимать гостей. Сейчас было лето, высокий сезон, Сеул полнился европейцами, которые с удовольствием впитывали все азиатское, и китайский квартал делал на этом хорошие деньги.

Мун Джин припарковал машину недалеко от центральных ворот в квартал — напротив высокой яркой арки, выполненной в традиционном китайском стиле — приоткрыл окно и, совершенно не стесняясь меня на пассажирском сидении, достал мятую пачку сигарет из отсека в подлокотнике и закурил.

— Будешь? — спросил здоровяк, протягивая пачку.

В армии мне доводилось время от времени курить. На севере вообще много курили. Китайских сигарет, местных, самосада, которым торговали на рынках женщины. У меня по юности было не самое крепкое здоровье, так что я если и курил, то изредка, в компаниях, или когда альтернативой этой пагубной привычке была работа.

— А давай, — ответил я, потянув за рыжий фильтр сигарету.

Чиркнула зажигалка, я затянулся и тут же с непривычки закашлялся.

Мун Джин же в очередной раз присосался к сигарете и выпустил огромное облако удушливого дыма.

— Юн Хян Ми ругается, если от меня пахнет табаком. Говорит, воняет как от псины, — внезапно сказал мужчина. — Вот в последние месяцы и не курю. Хотя ее папаша дымит, как паровоз.

— Может, поэтому и ругается, — ответил я, щурясь от едкого дыма. Вторая затяжка пошла легче.

Не стоит увлекаться этой дрянью, ничего хорошего, как и с алкоголем, от них не поимеешь. Только проблемы с дыханием. И зубы посыплются.

— Думаю, на электронки перейти, — продолжил здоровяк. — Пахнут приятно, вкус интересный, да и вреда вроде нет. Что скажешь?

— Видел пару раз, но не думаю, что это полезно, — ответил я, неловко сбрасывая пепел через небольшую щель в окне. Половина, ожидаемо, просыпалась обратно, на дверь автомобиля, но Мун Джин этого даже не заметил.

— Как таблетки, подействовали уже? — спросил здоровяк.

— Вроде подействовали, — ответил я. Никотин ударил по мозгам и вызвал легкое головокружение, на грани с тошнотой. Какими бы хорошими не были сигареты, это все равно отрава. Но я так устал за этот день, что мне было плевать. Если бы предложили выпить — я бы выпил. Сейчас же вся моя голова была эпицентром пульсирующей боли из-за перенапряжения и сломанного носа, хотя таблетки и сигарета эту боль чуть притупили.

— У тебя точно есть план?

— Ничего не изменилось. Я просто пойду туда и найду этого Ма Донга, а потом солью ему Ким Аран.

— А если они не станут слушать? — спросил Мун Джин.

Я бросил короткий взгляд на мужчину, но ничего не сказал. Все уже было обсуждено и договорено. Если у меня не получится договориться с триадой, то тогда пусть подключают Пак Ки Хуна и Юн Донджина. Правда для меня лично это не сулило ничего хорошего, впрочем, как и для Пак Сумин.

— Интересный ты человек, Кан Ён Сок, — сказал он. — С виду совершенно обычный парень, а вон как…

— Во время кризисов люди раскрываются с неожиданной стороны, — ответил я, затягиваясь в последний раз и бычкуя едва скуренную на половину сигарету в автомобильной пепельнице рядом с рычагом коробки передач. — Я пошел.

Открыв дверь, я ступил на еще теплый после жаркого летнего дня асфальт улицы.

— Эй! Держи! — крикнул Мун Джин, бросая через открытое окно полупустую пачку с зажигалкой внутри. — Таблеток много не пей, а сигареты потом помогут отвлечься если что. Ну, или просто пригодятся. Все китайцы курят.

Я посмотрел на пачку в моей руке.

— Увидимся, — махнул я рукой Мун Джину, опустил пачку в карман, после чего двинул в сторону ворот в квартал.

Молодой мужчина с разбитым лицом привлекал всеобщее внимание. Корейцы на меня косились и осуждали, иностранцы — обходили стороной. Ловил я и недружелюбные взгляды китайцев, которым мой внешний вид портил бизнес. Я же искал место, где смогу передать свою просьбу. Это должно быть какое-нибудь небольшое заведение семейного типа, похожее на место, в котором я забирал липовый паспорт. Триада хитра и стара, прятаться на виду — в крови у этой организации.

Я остановился у одной непримечательной лапшичной, столики которой стояли под фонарями на улице. Посетителей почти не было, так что я без проблем устроился с краю. Позвал тетеньку, которая занималась тут и разносом, и готовкой, у которой заказал лапши с жареными овощами и курицей. Обычное туристическое блюдо, которое подавалось почти везде.

— И мне бы поговорить с кем, — бросил я женщине в спину. — Дядюшка Ма Донг говорил, что тут всегда найдешь компанию.

Казалось, женщина меня даже не услышала, так что я принялся просто ждать. В любом случае люди триады должны были меня срисовать, а выглядел я как минимум странно. Но даже если ко мне никто не подойдет — перекушу и продолжу поиски в более агрессивном стиле.

Почему-то вдыхая запах китайского квартала, резко захотелось острых китайских пельмешек. Нет, гёдзы отлично готовили и в Корее, но именно в Китае, в большой и просторной столовке, куда я постоянно ходил обедать, из перца чили и еще каких-то острых специй готовили отличный соус, от которого буквально немел рот. Было очень вкусно, а самое главное — совсем недорого, если судить о ценах на еду в городах Поднебесной.

Но гёдзы тут не готовили, только несколько видов пшеничной, гречишной и стеклянной лапши с различными начинками, а так же могли предложить холодный лапшичный супчик с курочкой и вареным яйцом, который, впрочем, был более блюдом японским, нежели китайским. Но место определенно было проходным и туристическим, так что никто на эту тему особо не заморачивался. Продается — значит, будем готовить и называть китайской кухней. За аутентичностью тут гнались только на словах.

Через пять минут после того, как передо мной встала тарелка горячей лапши, острый соус и бутылочка воды, за мой столик подсел невзрачного вида старикашка в форме уборщика. Такие же старики постоянно сновали по улице, подбирая мусор и всякую грязь. В одной руке старик держал пустой пластиковый пакет, а во второй — специальные пластиковые щипцы, чтобы не приходилось наклоняться. Видимо, ему или не везло на мусор, или он только-только опустошил свой мешок и пошел на очередной круг по кварталу.

— Душновато сегодня… — глубокомысленно изрек старик, глядя куда-то в сторону.

Я, стараясь не задохнуться, откусывая очередную порцию лапши, только закивал головой.

— Водички? — спросил я.

— Можно, можно… Хотя чаю лучше, наверное.

Старик махнул рукой, подзывая женщину. Едва завидев уборщика, разносчица подошла, но было видно, что присутствием старикана она недовольна.

Мужчина обратился к женщине по-китайски и моих скудных знаний языка, которые я приобрел за время ожидания трансфера и документов, хватило только на то, чтобы услышать слово «милая» и «чай». Видимо, старик заказал чаю.

— Давайте я угощу, — сказал я, махнув женщине и пальцем показывая, что у меня со стариком будет общий счет.

Уборщик посмеялся и только покачал головой.

— Это старшие по вашим традициям должны угощать младших, — улыбнулся старик.

— Там, откуда я родом, принято уважать старших, — ответил я.

— У тебя интересный говор, юноша. Не местный? — спросил старик.

Я только покивал головой, продолжая поглощать лапшу. Во мне проснулся зверский аппетит, который только подстегнул прекрасный острый соус, поданный вместе с блюдом.

— Хорошая ночь… — протянул старик.

Перед нами встал небольшой чайничек и пара стаканчиков для чая. Сразу видно, посуда для своих, для китайцев, а не для туристов.

Дедок кивнул женщине, после чего принялся разливать напиток по стаканчикам.

— Слышал, тебе не с кем поговорить, — сказал старик, отставляя в сторону чайничек.

Я отложил палочки, после чего взял стаканчик с чаем в обе руки и, вытянув его перед собой, склонил голову. Я не знал тонкостей чайной церемонии Поднебесной, так что просто таким жестом выражал уважение к своему собеседнику и напитку.

Старик повторил за мной, после чего мы оба пригубили из стаканчиков.

— Да, я ищу дядюшку Ма Донга. Мой друг хорошо о нем отзывался.

— Зачем кому-то в столь дорогой одежде искать кого-то из китайского квартала? — усмехнулся старик.

— Иногда молодость слишком опрометчива, и требуется совет старших. Говорят, дядюшка Ма Донг очень мудр и к нему можно обратиться, если дело серьезное.

— Вот как? — удивился старик. — Пришел за мудростью старших?

— Не для себя. Моя сестра вот-вот натворит бед, и у меня не получается ее вразумить, — ответил я. — Вот и потребовалась помощью дядюшки.

— А отчего ты решил, что этот Ма Донг тебе поможет? — спросил уборщик.

— Только мудрый и опытный человек сумеет вразумить мою сестру, — ответил я. — Уверен, только ему это под силу.

— И как же зовут тебя и твою сестру?

— Я Кан Ён Сок, а моя сестра — Ким Аран. Мы не родные, но в нас течет одна кровь, и мы связаны общей судьбой, — ответил я. — Только в последнее время наши пути разошлись, она отдалилась от меня, ввязалась во всякие проблемы. Мне очень жаль мою сестру, но ее надо вразумить.

— Понимаю…

— Скажите, вот вы как думаете, из обиды на одного человека допустимо ли причинять вред другим людям? Да еще и врать начальству?

— Неужели твоя сестра оказалась столь коварна? — удивился старик.

Еще глотнули чаю. Старик стал хлопать ладонями по робе, так что я моментально сориентировался и достал из кармана пачку Мун Джина.

— Ох, какой любезный юноша, — рассмеялся уборщик, вытягивая скрюченными пальцами сигарету.

Я уже потянулся к зажигалке, но он только помахал руками и извлек из кармана коробок китайских спичек.

— Не могу прикуривать ничем другим, нужен родной аромат, — смеясь, ответил старик, подтягивая к себе маленькое блюдце, что стояло на столике все это время, и только сейчас я понял, что это была импровизированная пепельница.

— Моя сестра очень коварна, — продолжил я. — А самое плохое в том, что обиду-то она затаила на меня, а страдают другие люди. И я не могу спокойно сидеть и смотреть, как она вредит окружающим в своей злобе. Моя знакомая попала под удар, мне нужно ей помочь и остановить Ким Аран.

— Вот как… — протянул дед, затягиваясь сигаретой. — Непростая ситуация…

— Именно поэтому я и ищу совета дядюшки Ма Донга, — ответил я, пожимая плечами.

— А что будешь делать, если совет не поможет? — спросил старик.

— Придется звонить родне моей знакомой. Но у нее очень строгий дед, я бы не хотел, чтобы эта история достигла его ушей, — прямо сказал я, устав от всей этой словестной эквилибристики. — Если придется сообщить ему, то не поздоровится абсолютно всем. Меня это не устраивает, ведь виновата только Ким Аран. Незачем страдать кому-то еще.

— Ну, я точно знаю, что тебе не стоит сильно тревожиться, молодой человек, — улыбнулся дедок. — Хорошие сигареты! Знаешь толк.

— Это меня товарищ угостил, я сам и не курю, — ответил я, намекая, что даже убрав меня, информация достигнет ушей Пак Ки Хуна.

— Все равно, качественный табачок всегда в радость, — с блуждающей улыбкой ответил старый уборщик, глядя на сизую ленточку, которая поднималась от кончика сигареты и исчезала где-то за пределами света фонаря, в ночной темноте китайского квартала. — Не тревожься, Кан Ён Сок. Уверен, все как-нибудь разрешится. А ты пока кушай, отдохни, выпей немного. Покури всласть. Тебе, я вижу, досталось уже сегодня, никуда не торопись. Бывает, жизнь складывается так, что проблемы решаются сами собой.

Старик разлил еще чаю, мы опять выпили теплого терпкого напитка, после чего, кряхтя, он поднялся из-за столика и двинул в сторону ближайшего переулка, по пути поднимая бумажки и окурки с земли своей пластиковой клешней. Я же сосредоточился на остатках лапши.

Сломанный нос начал болеть еще сильнее, так что я выудил из кармана пузырек с таблетками и вкинул в себя сразу две. Плевать, что там говорил мне Мун Джин, переговоры закончились, осталось ждать результатов. То, что старик этот был непрост, я понял сразу. Слишком уж резво бросилась на кухню разносчица этой лапшичной. Перед уборщиками так себя не ведут. Да и дед задавал интересные вопросы.

Кто он такой — меня не интересовало, пусть и сам Ма Донг. Главное, чтобы мое послание достигло ушей боссов: не приструните сучку Ким Аран, дернув за поводок, и не отдадите Пак Сумин — я стукану Пак Ки Хуну. И тогда молитесь, чтобы этот чеболь не залил весь ваш квартал бетоном, слава у деда Пак Сумин была довольно хмурая. Он был из того поколения, которое прогрызало себе путь наверх зубами, один из немногих чеболей первой волны, кто еще остался в живых и был у дел. Большинство компаний уже перешло в руки сыновей, а иногда и внуков, как с той же корпорацией Samsung.

Я достал из кармана телефон и написал Мун Джину короткое сообщение.

«Ждем».

Пока все. Как и условились, если утром я не выйду из квартала или не сделаю видеозвонок, то Мун Джин прямой наводкой отправляется к Юн Хян Ми и Юн Донджину, то есть стучится в дверь самого Пак Ки Хуна. А меня это действие, само собой, списывает в утиль.

Ночь тянулась невероятно долго. Как и предупреждал Мун Джин, от таблеток меня размазало, как муху по лобовому стеклу, но сейчас я был даже рад этому состоянию. Дергаться больше смысла не имело, нужно просто убить время. Уже когда лапшичная закрывалась в районе двух часов ночи, я заказал пару куриных шашлычков на шпажках и взял баночку пива. С ибупрофеном мешать алкоголь не стоило, но кто меня остановит? Я думал остаться за столиком после закрытия, и мне это почти удалось, но тут из кухни появилась разносчица и на смеси корейского и китайского стала прогонять меня полотенцем. Прочие заведения, кроме самых злачных, уже тоже закрылись, так что я бесцельно побрел по косым улочкам. Шашлычок я довольно быстро съел, а вот пиво так и не открыл — просто затолкал баночку в треть литра в карман брюк, рядом с пачкой сигарет.

Когда солнце уже стало подниматься на востоке, я сдался и побрел в сторону ворот квартала. Выйдя на улицу, я оглянулся. Чуть правее был вход на станцию Инчхон, которая откроется только через полтора часа, в половину шестого. Прямо передо мной же была небольшая пешеходная площадка с велопарковкой, на бортике которой сидела знакомая сгорбленная фигура.

Я нагло перешел улицу, даже не заботясь о транспорте или соблюдении правил — в это время никаких машин даже не наблюдалось — и уселся рядом на бортик.

— Давно ждешь? — спросил я.

— Минут десять. Выгрузили из машины, как мешок, — ответила обнимающая собственные колени годзилла. — чего так долго? Я чуть не уснула тут.

— Пива хочешь?

— А где ты его в это время купишь? — усмехнулась Пак Сумин. — Я уже осмотрелась, нет тут круглосуточных…

Она была бледная. На щеке — небольшой кровоподтек, волосы грязные, одежда в еще более плачевном состоянии. Дорогое вечернее платье, в котором она уехала в клуб, превратилось в темную тряпку. А у меня даже не было пиджака или кофты, прикрыть ее голые плечи.

Все тело девушки было напряжено, и я видел, что еще немного, и она сорвется в истерику.

Словно фокусник, я достал из кармана банку пива для годзиллы, а себе — сигареты. Пак Сумин со знанием дела щелкнула ключом на банке, открывая пенное, я неловко подкурил, а потом полез в карман за смартфоном. Надо отписать Мун Джину, пусть приедет и заберет нас.

— Вкусное, — сказала Пак Сумин, опуская подбородок на колени и вращая банку в ладонях. — Дай и мне.

Девушка потянулась за сигаретой и, выхватив ее у меня из рук, затянулась с двух пальцев, будто держала самокрутку. Конечно же, она мгновенно закашлялась.

— Ну и гадость!

— Ты же не куришь! Зачем взяла?

— А чего ты закурил? Ты же тоже не куришь! — ответила годзилла, запивая сигаретный дым пивом. — Вот и мне захотелось.

— Идиотка… — пробормотал я, качая головой.

— Я бы тебе за такие разговоры нос сломала, да вижу, кто-то постарался!

Я повернул голову на Пак Сумин, которая совершенно серьезно сейчас смотрела на меня. Почему-то на мое лицо наползла тупая ухмылка, улыбаться стала и Пак Сумин.

— Ага, уже постарались, — усмехнулся я.

— Ну ты и тупица, — улыбнулась Пак Сумин. — Как можно было позволить сломать себе нос?

— Ты не поверишь… — сказал я, после чего начал рассказывать совершенно нелепейшую историю о том, как именно мое лицо приняло такой вид.

Через пять минут к входу в китайский квартал подъехал Мун Джин, который нашел нас с Пак Сумин умирающими от хохота на велосипедной парковке.