Спекулянтъ

Глава 1

СПЕКУЛЯНТЪ

Для победы мне нужны три вещи.

Деньги, деньги и еще раз деньги…

Наполеон Бонапарт.

Пролог

Москва. Кутузовский проспект.

15 апреля. 2009 год.

День не задался с самого утра. Сначала убежал кофе из медной турочки, затем выяснилось, что закончились лезвия. Чертыхаясь, кляня собственную холостяцкую бестолковость, побрился старыми. Недавний развод все еще аукался в бытовых мелочях.

Разглядывая себя в зеркале, Денис хмыкнул: в свежих порезах только слепой не опознал бы следы острых коготков, что случаются в ночь страстной любви. Скабрезных шуток от коллег не избежать.

Едва поставил новую порцию на плиту, заверещал телефон — секретарша шефа сухо, голосом классной дамы велела поторопиться. И захватить отчеты. Кофе, что естественно, самым подлым образом, шипя и пенясь, уполз на волю.

Выпил стакан холодного молока, выскочил в подъезд, нажал кнопку лифта. В шахте что-то грохнуло, зловеще скрипнуло и затихло. Денис смачно выругался. Прыгая через ступени и путаясь в рукавах пальто, в два приема проглотил шоколадный батончик. Позавтракал.

Жалобно пискнул мобильник — кончилась зарядка. Да и черт с ним! Все равно весь день безвылазно протирать штаны в офисе. Кому надо, найдут по рабочему телефону. Новый шеф собирает расширенную планерку, подъедут все руководители отделений. Это надолго, до Дениса доберутся не раньше обеда. Глядишь, вредное утро и растает вместе со своими каверзами.

Впрочем, неприятности появились на горизонте намного раньше. Около месяца назад появились проблемы с регулятором # # 1: количество «тухлых» кредитов подошло к опасной отметке. Встал вопрос об отзыве лицензии. Кое-как отбились. Затем оживилась «крыша»: у них поменялся начальник управления и — а чего вы ожидали! — речь зашла об изменении тарифов. Надо думать, что не в сторону понижения. У нового генерала строился особняк в тридцати километрах от кольцевой, а единственное и горячо любимое милицейское чадо в хлам уделало дорогущий спортивный автомобиль.

# # 1 Регулятор (фин.термин) — Центральный Банк.

Но самое страшное случилось неделю назад: в упор расстреляли «Мерседес» управляющего банком — закадычного друга и, по совместительству, прямого работодателя Дениса Бесяева. С Серегой Егоровым они дружили еще со школьной скамьи, после окончания вместе поступили на экономический факультет МГУ, но на пятом курсе дорожки их разошлись.

Денис тогда выступал за сборную команду университета по боксу и как раз готовился к очередному первенству среди вузов столицы. В один из теплых, майских вечеров, возвращаясь с очередной тренировки, ввязался в банальную драку с пьяной компанией. Полутяжелая весовая категория и отличная спортивная форма оказались вполне убедительным доводом для трех молодых наглецов.

Как выяснилось на следующий день, один из них получил тройной перелом челюсти и сотрясение мозга средней тяжести. Все бы ничего, но отец пострадавшего занимал высокий пост в городской администрации. Выход в такой ситуации оставался один — армия.

Тренер, обладающий немалым авторитетом в армейском спортивном обществе, нажал на нужные рычаги и через уже неделю Денис постигал хитрую портяночную науку. Впрочем, жаловаться на судьбу было грешно — служба проходила в образцовой спортроте, а не под пулями обкурившихся душманов.

Демобилизовавшись, учебу решил не продолжать — ударился в коммерцию. Занимался всем: начиняя от китайского ширпотреба, заканчивая нефтепродуктами. Пока в один из прекрасных деньков его партнер не решил поменять страну обитания. Дениса он об этом предупредить забыл и улетел, не оставив никаких координат. Раздел активов фирмы был произведен просто: оставшемуся достались все кредиторы, а новоиспеченному эмигранту — оффшорные счета.

Выручил старый друг — предложил возглавить службу безопасности только что созданного банка. Работа была денежной и интересной. Особенно — в девяностые. В пору было вывешивать лозунг — ни дня без разборки. В последние годы больше приходилось заниматься экономическими вопросами: отбиваться от рейдеров, вести переговоры с должниками и пытаться выведать секреты конкурентов.

Денис взбежал по заиндевевшим ступеням крыльца, кивнул охраннику на входе и направился в свой кабинет, находившийся на втором этаже. Чиркнул магнитной картой по считывателю, привычно отметив про себя, что пора переходить на новую систему, и открыл дверь, ведущую в служебную часть здания. Проходя мимо приемной, дежурно отсалютовал молодым сотрудницам.

— Денис Иванович, — окликнула его Ирочка, очень даже симпатичная особа, принятая на должность секретаря около двух месяцев назад. — Вы захватили аналитику?

Тьфу ты, ну что за непруха! Придется опять возвращаться домой: отчет по конкурентам он доделывал в спешке, по ночам. Проблемы, свалившиеся на банк, лишали последних крох свободного времени.

— Потерпи, прелесть моя, обернусь мигом, — состроив покаянную физиономию, он послал ей воздушный поцелуй. — Ты даже не успеешь моргнуть своими прекрасными ресничками.

— Ну, сколько вам можно говорить, Денис Иванович! — очаровательно нахмурилась девушка. — Прекратите меня дразнить! И я не ваша прелесть.

Сообразив, что фраза получилась двусмысленной, она густо покраснела и торопливо добавила:

— Вас шеф срочно разыскивает, с утра свирепствует!

Денис внутренне напрягся: внеплановый вызов ничего хорошего не сулил. Своего шефа он недолюбливал: свежеиспеченный председатель правления был крайне неприятным типом, к тому же, имел скверную привычку всех поучать. Даже в тех вопросах, в которых не разбирался абсолютно. И неприкрыто намекал о скором увольнении всей старой команде.

Заскочив в свой отдел, хлопнув по подставленным ладоням своих подчиненных, Денис торопливо сбросил куртку на кресло и сунулся в карман за расческой. Можно было и не искать: продолжающаяся непруха пакостила и по мелочам. Мысленно сплюнув, пригладил растопыренной пятерней шевелюру и отправился на ковер.

В кабинете управляющего полным ходом шла дизайнерская реконструкция — стильная итальянская мебель из осветленного ясеня менялась на сверкающий холодным алюминием хай-тек. Выцветшие обои пестрели светлыми прямоугольниками снятых картин, на их место крепились аляповатые дипломы и грамоты. Новый шеф недавно защитил кандидатскую диссертацию.

Возглавлял процесс сам хозяин кабинета: яростно размахивая руками, он с горячностью объяснял монтажникам, как правильно крепить новомодные жалюзи. Сохранность защитного резонансного контура, скрытого в оконных проемах, его беспокоила мало.

Денис прикусил губу — его возражения при найме подрядчика во внимание приняты не были. Новое руководство банка откаты интересовали больше, чем эфемерная, с их точки зрения, защита от лазерной прослушки.

Мельком взглянув на вошедшего, шеф достал из кармана мятый платок и громко высморкался. После чего, отдав еще несколько ценных указаний рабочим, соизволил повернуться к Денису.

— Из-за проблем с Центробанком, которые вы тут создали, — начал он без предисловий, с откровенной злобой взирая на своего начальника службы безопасности, — мы лишились всей «обналички». У многих клиентов деньги зависли, и немалые… — наставив указательный палец, злорадно прошипел: — Вот сами и разгребайте этот геморрой!

Присутствие посторонних его абсолютно не смущало.

— Так со всеми, вроде бы, решили, — недоуменно пожал плечами Денис. — Люди готовы подождать… Обычная накладка, у всех время от времени такое случается.

— А с «Атоллом» что? Почти два миллиона зеленью?

Удивление нарастало.

— Так они уже при вас деньги перегоняли… Всех же предупреждали, что пока — никаких «обналичек».

— Какая разница, когда перегоняли! — взъярился шеф, наливаясь кровью. — Есть проблема, значит нужно ее решать. Немедленно!

Не лопни, — мрачно посоветовал Денис про себя. От такого дерьма кабинет не скоро отмоешь, уборщиц жалко. С минуту молча разглядывал беснующегося шефа, раздумывая, не уволиться ли прямо сейчас – коротким ударом в челюсть, после чего сплюнул на ковер и вышел, громко хлопнув дверью.

Нормального сотрудничества не получится — это к бабке не ходи. Придется подыскивать другую работу, пока не организовали элементарную подставу. Заскочив к себе, быстро просмотрел досье на проблемную фирму. Ничего необычного, банальный экспорт-импорт.

Захватив двух бойцов — привычки беспредельных девяностых въелись намертво! — Денис выбежал на свежий, морозный воздух. Вытащил сигарету, дожидаясь, пока не прогреется машина, и похлопал по карманам. Зажигалку тоже можно было не искать!

До офиса «Атолла», что на Савеловской, ехать было всего ничего: минут тридцать. По столичным меркам — рукой подать. Сворачивая с Кутузовского, прокололи колесо. Пруха продолжалась! До места в итоге добрались только через полтора часа. Поставив машину на сигнализацию, привычно — опять девяностые! — подергал ручку двери: ладно, если заберут что-то нужное, могут, наоборот, положить что-нибудь ненужное.

— Твой банк кинул моих людей, — делал предъяву авторитет. Несмотря на явно кавказскую внешность, вор говорил практически без акцента. — «Наличку» должны были получить еще две недели назад… И что? Где лавэ? Твои проблемы — это твои проблемы. Зачем их решать за счет моих людей?

В офисе Дениса ждал неприятный сюрприз: вместо респектабельных переговоров они попали на банальную разборку. Ладно, ребят захватил, но шесть бандитских «торпед» против двоих бойцов… Его люди прошли хорошую школу диверсантов ГРУ, но при боеконтакте численный перевес — вещь нешуточная.

— Их же предупреждали, — попробовал возразить Денис. — Никаких «обналичек».

— И где эти бумаги? Письма, факсы? Где твое предупреждение?

Бумаг не было. Такие вещи даже по телефону говорят иносказательно.

— Ты, уважаемый, не мент и не прокурорский, чтобы бумаги требовать!

Слабая попытка сыграть «ответку». Торпеды передислоцировались: двое оказались за спиной Дениса, остальные держали под контролем его бойцов. В комнате явственно запахло угрозой.

Авторитет злобно ощерился, вперившись тяжелым взглядом.

— Вора будешь учить разбор вести? Реквизиты сбрасывали банковские? Левые счета и накладные передавали? Значит и отказ должен быть на бумаге.

Он «грузил» жестко и в темпе, не давая времени на раздумья. Явно «разводчиком» был когда-то, — мелькнуло в голове Дениса. Расслабился, зажирел, вот и получи по полной. По картотеке службы безопасности банка вор проходил «беспредельщиком» и «апельсином» # # 1 — это создавало дополнительные проблемы.

# # 1 Апельсин — вор в законе, купивший «корону».

— Короче, сроку тебе — три дня, — сиплый, скрипучий голос вора вывел Дениса из размышлений. — Рассчитаешься, с процентами, и нам отслюнявишь за беспокойство… Сумму я тебе сейчас посчитаю.

Он щелкнул пальцами и один из «быков» моментально подал калькулятор. Вор засопел и начал увлеченно тыкать толстыми, волосатыми пальцами в кнопки машинки.

А вот это — косяк! Знатный! Если ты вор — то воруй. Любишь считать — иди в экономисты. Законы уголовного мира отличались извращенной логикой, поэтому дилетант всегда проигрывал на «толковище». Денис дилетантом не был.

Авторитет закончил подсчеты и, победно посмотрев на собеседника, попытался что-то сказать.

— Может сначала определишься, кто ты по жизни — вор или бухгалтер? — не дав открыть тому рта, Денис кивнул на калькулятор. — Вот когда определишься, тогда и звони. А пока не стоит тебе серьезных людей от дел отвлекать.

Цвет лица у вора поменялся и стал напоминать перезревшую сливу: он только что повел себя как последний лох. А от лохов претензии не принимаются. Ни на одном разборе. Вор это знал. Знал и Бесяев.

— Ты че, б…, гонишь? — вызверился один из «быков».

— Б… на Тверской! А за помелом советую следить!

Денис махнул своим бойцам и направился к двери.

— Ах, ты, с-сука!...Бес — сзади! — два выкрика слились в один и голова взорвалась стеклянным звоном.

Глава первая

Москва. 15 апреля. 2009 год.

«Криминальная хроника. Сегодня, по

подозрению в покушении на убийство,

следственными органами столичной

прокуратуры был задержан

предполагаемый заказчик преступления.

Им оказался руководитель одного из

российских банков…

(из вечернего выпуска программы «Вести»)

***

Уфимская губерния. 15 июня. 1896 год.

Говорил же молодому барину, что последнее дело здесь купаться. Гиблое место. Прошлым летом здесь двое утопло: Маруська — девка дворовая, что купцов Никишиных, и кузнец слободской, Ермола. Этот-то понятно что: вина хлебного перебрал и булькнул. Когда спохватились, только пузыри и остались. Омут глубокий — ныряй, не ныряй, водяной своего в жисть не отдаст.

Хлопцы омутником # # 1 пугали. Федька им не верил, сказки детские. Не малой, чай, басни слушать, семнадцать годков скоро стукнет. Но купаться побаивался. Рыбаки сома здесь вытащили. На восемь пудов потянул, без малого. Сам зеленый — мхом уже обрастать начал. И усами страшенными шевелит, что пристав Зозуля. Мужики его кое-как удержали. Сома — не пристава. Пока Семен-хромой, бригадир ихний, колотушкой его не приласкал. Жуткая тварь. Не Семен — сом. Такой схватит за ногу и враз утащит.

# # 1 Омутник (народ.) – водяной, болотняник.

Топтыгина зимой недалече завалили. Две коровы задрал. Прямо в сараях. Вместе со шкурами сожрал, лишь косточки белые оставил. Дядька Архип, городничий, тогда мужиков на облаву собрал. У шатуна берлоги нет, умаялись охотники, выслеживая. Завалили с божьей помощью. Когда шкуру содрали, топтыгин на человека стал похож. Лапы здоровущие — такие у кузнецов только бывают.

Гиблое место.

И вода здесь ледяная. Из-за Уфимки. Она тут в Белую впадает. Ее еще башкирцы Агиделью зовут. Пока на другую сторону переплывешь, околеешь весь. Нет, пока в воде — терпимо. Но стоит выйти на берег, трясун нападает страшенный. Обратно плыть жуть как не хочется..

Пристало же молодому барину именно сегодня купаться идти. Его Нюрка ждала, все гляделки проглядела. А что? Он хлопец видный, грамоте обученный. Иван Кузьмич обещается приказчиком в лавку поставить. Так нет, пристал — пошли на речку. Уговорил таки. Все руками размахивал. Барин-то молодой у нас молчун, его бык спужал в детстве. Прижал к ограде, одна макушка промеж рогов и виднеется. Стоят вдвоем и молчат. С тех пор барин и не разговаривает. И бык тоже. Ревет только, когда корову хочет.

Федька, правда, этого не видел, дворовые сказывали. Жалость тогда взяла — его, сироту безродного, Иван Кузьмич пригрел, словно кровь родную, чужаком пришлым не побрезговал. Пришла пора долги отдавать. Теперь он от молодого барина не на шаг — куда тот, туда и Федька. Вдруг напасть какая еще случится.

Когда дождь начался, Федька обрадовался — вода враз теплой стала, словно молоко парное. Гром прогремел, следом страх напал безудержный: небо чернотой заволокло непроглядной, молнии в реку бьют, норовят в тебя попасть. Они и побежали, лишь пятки засверкали. Федька впереди, а барин приотстал, горемыка.

Вот огневица его и догнала.

Очнувшись, Денис некоторое время лежал неподвижно, боясь пошевелиться: любое неосторожное движение могло принести боль. Помнилось, что его здорово приложили. Чем и когда — нет.

Лишь когда глаза немного свыклись с тусклым освещением, он смог осмотреться. Комната была незнакомой: тяжелые, бархатные портьеры, высокие лепные потолки, массивная, старинная мебель. В полумраке виднелось большое зеркало с золоченой оправой. На больницу явно не похоже. Аккуратно ощупал голову: ни повязок, ни ран, ни завалящей шишки.

Странно.

Медленно спустившись с кровати подошел к зеркалу. Приплыли! Отражение улыбалось глупой ухмылкой молодого черноволосого парня. Высокого, с лохматой прической, одетого в какую-то нелепую домотканую сорочку. Шальной, скользнувший в щелку солнечный лучик высветил в ярко-зеленых глазах неприкрытый испуг.

Вроде бы не пил вчера? Да и тяжело это было сделать в бессознательном состоянии. Может быть, отходняк от наркоза? Нет, не похоже, слишком уж все вокруг естественно и натурально. Если допустить, что он — не обдолбанный нарк, то щипать, бить себя по щекам и устраивать шаманские пляски вокруг костра смысла не имеет: реальность, самая что ни на есть реальная.

Вывод остается один: случилось то, о чем так любят писать фантасты — перенос сознания в чужое тело. И с этой мыслью придется свыкнуться. А может все-таки глюк? Если по бестолковке приложить, еще не то померещится.

— Батюшки мои, очнулся, горе ты мое луковое! Сколько ж напасти на тебя сердешного свалилось, супостату окаянному не пожелаешь, - запричитал неуловимо родной голос.

Денис резко обернулся. На пороге стояла маленькая, сухонькая старушка, словно сошедшая с экрана. Из фильмов о дореволюционной старине. Торопливо подбежав к нему, потрогала лоб и попыталась за руку отвести обратно к кровати.

— Куды ж ты, соколик, торопишься? Надоть дохтура покликать, пусть глянет тебя вдругоряд. Не ровен час опять в беспамятстве свалишься.

Говор был окающий, до странности знакомый, и одновременно чужой. Голова внезапно закружилась, дополняя картину ирреальности происходящего поплывшими куда-то вбок стенами.

Здравствуй шиза?

— Погоди, Родионовна, раз сам на ноги встал, значит — здоров! — пробасил здоровенный бородатый мужик, вошедший следом.

Денис попытался иронично хмыкнуть. М-да, надо думать Родионовна — это няня, которая Арина. А мужик — Пушкин Александр Сергеевич, собственной персоной. Только у того вроде бакенбарды были, а этот — с бородой. Черт, голова кругом идет, мысли скачут, уже и не вспомнить – поэт с усами был или нет?

Федор, ты зачем усы сбрил?!

— Федька! — гаркнул бородач, открывая дверь.— Иди доктора покличь, он недалече ушел. Скажи: больной в себя пришел, пущай поспешит… Потом баньку протопи, не забудь.

О, и Федор нарисовался! С усами, интересно, или без? Ну, точно — глюк! Так во сне всегда бывает: подумаешь о чем-нибудь, обязательно приснится. Надо еще про кого-нибудь вспомнить и посмотреть: появится или нет.

— Потерпи, сынок… — озаботился мужик. — Врач придет, послушает тебя, постукает.

Потерпим, чего ж не потерпеть-то? — вздохнул Денис. Самому интересно, чем все закончится. А мужик-то какой колоритный! Рост под метр девяносто, сам себя поперек шире и брюхо, что у байкера из штатовских фильмов. И морда красная — как после бани.

— В баньке пропарим тебя, — продолжал «байкер», — чтоб хворь остатнюю выгнать.

Денис, не сдержавшись, откровенно засмеялся. Выезжаю… тчк… ваша крыша. «Няня» с «байкером» всполошись, обеспокоенно переглянувшись.

А ручища-то какие у мужика: снег можно зимой разгребать, без лопаты. Вспомнился рассказ товарища, приехавшего со сборов под Новогорском. На базе сборной кормили их на убой. Суп давали в тарелках такого размера, что приходилось нести их с раздачи двумя руками. Товарищ как раз ждал такую тарелку, когда из-за спины вылезла рука. Нет — ручища! Когда повариха поставила суп на лопатообразную ладонь, то пальцы вылезали еще на несколько сантиметров из-за края тарелки! Оглянулся — а там Карелин. Самый великий борец всех времен и народов.

Может мужик — Карелин? Сан Саныч?

— Погоди ты, Иван Кузьмич, со своей баней, — вмешалась «Арина» Родионовна. — Малец на ногах едва стоит, от сквозняка шатается, а ты туда же — в баню!

Нет, не Карелин, по отчеству не подходит, хотя фактура совпадает. Может родственник его? Бороду сбрить — вылитый Карелин получится. Тьфу ты, что ересь в голову лезет? Денис чертыхнулся. Борцы, тарелки! Хотя, неплохо бы сейчас такую тарелочку навернуть — живот к спине прилипнет скоро.

— Ему сейчас бульончику куриного откушать надо, сил набраться, — закудахтала няня. — Три дня, чай, в беспамятстве лежал, крошки маковой во рту не держал.

Нет, все ясно — никаких переносов! Сейчас придет доктор, сделает укольчик, и мы проснемся в больничной палате под неусыпным оком дежурных медсестер. На утреннем обходе пожалуемся на странный сон и нам выпишут блестящую таблетку успокоительного.

В комнату протиснулся жизнерадостный толстячок в смешном котелке и мешковатом фраке, на мгновенье замер, вопросительно прищурившись из-за старомодного пенсне, и с деловым видом раскрыл потертый, видавший виды саквояж.

Вот и дохтур пожаловал, сейчас он нас всех вылечат. Денис мысленно сплюнул – надо завязывать эти разговоры с самим собой. Внутренний голос, как известно, только у индейцев бывает, и ничего хорошего, как правило, не посоветует.

Доктор, ловко устроившись рядышком, радостно огласил:

— Должен заметить, молодой человек, что выглядите вы просто превосходно! Правда, лицо немного бледное — но это явление известное, и вскоре пройдет непременно.

Черт, это уже не смешно! Лицо бледное… Где бледнолицые, там и индейцы. Вот скажите на милость, что ему втемяшились в голову эти чингачгуки?

В дверь просунулась физиономия смуглого, вихрастого паренька с гусиным пером за ухом.

— Барин, прикажите Степке — пусть он баню топит. Я еще не весь товар переписал.

Не-а, все по сценарию. Может про динозавра какого подумать? Хотя, нет, сюда он явно не поместится… Денис насупился, нетерпеливо взирая на доктора. Укольчик будем делать или еще не весь дурдом закончился?

— Ну-с, молодой человек, давайте-ка мы вас сейчас посмотрим, послушаем...

— И пощупаем, — машинально вставил Денис.

— Ах—ха—ха! — задребезжал толстячок. — А вы шутник, юноша, знатный шутник!

Денис особых поводов для веселья не видел. Обстановка начинала действовать на нервы. И бородач отчего-то застыл с отвисшей челюстью, и старушка, прислонившись к косяку, мелко крестится. Чего это с ними?

— Заговорил, слава тебе господи, заговорил! Пятнадцать годков молчал и заговорил… Вот он, гром небесный, грешных калечит, а добрых детей божьих — лечит!

Благостно выдохнув, старушка торжественно воздела палец к потолку. Непроизвольно проследив взглядом за направлением, Денис вздрогнул: на мгновенье показалось, что гипсовая русалка озорно подмигнула в ответ. И что там няня вещала про чудо явленное? По сценарию они, значит, говорящие галлюцинации, а он в этой пьесе абсурда немой персонаж? Не-ет, граждане глюки, так не пойдет!

Денис в искреннем возмущении приоткрыл рот.

— Аналогичные случаи медицине известны, — важно произнес доктор, ловко прижимая ему язык серебряной ложкой. — Некоторые индивидуумы после удара молнии к иноземным языкам таланты особые проявляли, иные на музыкальных инструментах, доселе в руках не держащих, чудеса виртуозности демонстрировали.

Денис надсадно всхлипнул от рвущегося наружу смеха. Давай, нянька, зашпрехай что-нибудь по-французски. Можешь по-английски задвинуть, тоже сойдет. А ты, мужик, сбацай нам рок-н-ролл на балалайке, иначе какой цирк без музыки.

И чего молчим? Жалко, что ли?

— Ну вот, собственно, и все, — вынес заключительный диагноз толстячок, поднимаясь с кровати. — В своей помощи более нужды я не вижу ... Вы абсолютно здоровый молодой человек.

А укольчик?! Не понял. Или это — не глюк?!

Во, попал!