Список секс-желаний

Глава 11

ТРУСИКИ НЕЗНАКОМЦУ

Мне потребовалось не так много времени, чтобы попасть на прием, как я думала. Я думаю, что не каждая сорокалетняя мать-одиночка так же взволнована, как я, раздеванием перед совершенно незнакомым человеком, но вызов из списка сексуальных желаний принят.

Номер 15: Сделать пикантные снимки самой себя.

Технически это не я делаю снимки, и я не уверена, что кто-нибудь, кроме меня, когда-нибудь их увидит, но я засчитаю это. Если я раздеваюсь перед незнакомцем, это считается. И если вся эта идея не покажется вам достаточно странной, то знайте, после моей будуарной фотосессии я собираюсь на крещение Грир.

Пока дети в доме моей мамы помогают готовиться к крещению, я провожу утро, делая прическу и макияж. Я не знаю, почему я беспокоилась. Кажется, что каждый раз, когда кто-то другой делает мне макияж, все получается не так, как надо. Я сказала девушке, что не хочу черную подводку для глаз, но она просто проигнорировала меня и превратила в клоуна-гота. Потребовалось три раза попросить ее переделать кое-что, прежде чем я перестала выглядеть так, будто побывала в кулачном бою. Она продолжала пытаться убедить меня, что мне нужен макияж высокой четкости, что бы это ни значило.

К тому времени, как я добираюсь до своего дома, я чувствую себя не очень сексуально, а фотограф прибудет с минуты на минуту. Я раскладываю на кровати в ряд свои многочисленные наряды и накидываю халат, чувствуя, что начинаю паниковать. Я собираюсь обнажиться перед совершенно незнакомым человеком. Это единственная мысль, которая стучит у меня в голове. Как раз в тот момент, когда я собираюсь вторгнуться в свой винный шкаф и выпить для храбрости, раздается звонок в дверь. Слава Богу, она пришла раньше. И, слава Богу, она выглядит как нормальная женщина, а не как какая-нибудь супермодель.

Я трачу несколько минут, показывая ей дом и свои наряды. Мы решаем начать в моей спальне с моего самого консервативного черно-розового бюстгальтера и трусиков. Она включает мой телевизор и настраивает его на музыкальный канал. Я делаю глубокий вдох и снимаю халат. К счастью, в ее глазах нет ни капли осуждения. Сначала она скромно настраивает оборудование и заводит какую-то светскую беседу. Звучит песня Энрике Иглесиаса, и она комментирует, какой он сексуальный. Я согласна, думая, что он и Матео могли бы быть братьями. Она делает первый снимок, и я начинаю расслабляться.

Два часа спустя я полностью обнажена. Если я собираюсь это сделать, я пойду до конца. Кроме того, думаю, что мое интимное местечко все еще гладкое и блестит, так что я собираюсь показать его. Я даже шучу, называя свою киску стильной. Когда мы заканчиваем, она позволяет мне просмотреть фотографии с ее навороченной камеры. Я действительно поражена, что это я. Как будто я смотрю на кого-то другого.

— В каждой женщине есть что-то сексуальное, — говорит она. — Для тебя это изгиб твоей талии и попка. Нужно просто расслабиться и высвободить эту сексуальную энергию.

Эта женщина — святая. Я обожаю ее. И я думаю, что хорошо выгляжу. Не поймите меня неправильно, некоторые фотографии ужасны, но я думаю, что на некоторых из них я действительно хорошо выгляжу. Я чуть не умираю, когда моя задница появляется на ее экране, полностью, в моих милых маленьких трусиках. Я прошу ее ничего не ретушировать. Я хочу знать, что на фотографиях была я, а не отфотошопленная версия. Она обещает скоро принести мне готовые фото, и я начинаю провожать ее до двери, а потом понимаю, что я все еще совершенно голая. Вот насколько комфортно мне стало всего за два часа.

Она уходит, а я прислоняюсь к входной двери, легкомысленная, как школьница. Эти снимки сделали для моей самооценки больше, чем когда-либо могли сделать десять лет терапии. Чувствуя себя новой женщиной, я мчусь в свою спальню, чтобы одеться для крещения, жалея, что нужно снова надевать одежду. Я чувствую себя такой раскрепощенной. Черт возьми, я хочу сделать еще фотосессию. Может быть, я упустила свое призвание нудиста.

— Пожалуйста, поговорите с Лейлой, — умоляет мой брат меня и Поппи. — Она отказывается выходить.

Мы не уверены, в чем проблема. Служба в церкви была милой и красивой, и все, казалось, шло хорошо, но Лейла пряталась в запасной ванной моей мамы с тех пор, как попала на вечеринку.

— Что ты сделал? — Поппи дразнит его.

— Ничего, — говорит Гейдж. — Это что-то с ее грудью. Я не знаю.

Я легонько стучу в дверь ванной и зову ее.

— Лейла, это Эмерсон и Поппи, — говорю я, ожидая, пока не услышу, как щелкнет замок, затем открываю дверь. Лейла сидит на краю ванны, сгорбившись, в слезах, ее свитер-кардиган в раковине. Мы с Поппи опускаемся перед ней на колени, и ее слезы льются все сильнее.

— В чем дело? — спрашивает Поппи.

— Я дойная корова, — плачет Лейла.

— Корова? — удивляется Поппи. — Ты одна из тех сучек, которые пришли домой из больницы после родов в своих чертовых узких джинсах. У тебя даже ITG не выявили.

Позвольте мне просто заявить для протокола, что разрыв внутренней поверхности бедра, или ITG, является самым нелепым стандартом тела на сегодняшний день. Какая бы сексистская свинья мужского пола ни придумала это, его следует вздернуть за яйца.

— Грир облевала весь мой кардиган, — говорит Лейла. — И мне не во что переодеться.

Я говорю:

— Ты все еще в своей кофточке.

— Посмотри на меня! — Лейла огрызается и выпрямляется. — У меня такие огромные сиськи, что это непристойно. Я не могу пойти туда в таком виде.

Если честно, Лейла права. Ее груди такие большие, что кажется, будто она опирается на них подбородком. И, как сказала Поппи, она худенькая маленькая штучка, так что грудь и правда выглядит тяжеловатой для ее фигуры.

Лейла продолжает:

— Эмерсон, знаешь, что сказал мне твой глупый брат? Он сказал мне, что я выгляжу сексуально!

— Он просто хочет взять этих малышек на тест-драйв, — говорит Поппи. — Это его единственный шанс поиграть с ними по-крупному.

В обычных обстоятельствах Лейла посмеялась бы над этим, но не сегодня. Я знаю, каково это — быть новоиспеченной мамой — гормоны, неуверенность в себе, страх, что ты никогда больше не почувствуешь себя нормальной. Я начинаю снимать свою рубашку.

— Вот, давай поменяемся. Эта рубашка широкая и струящаяся, так что твоя грудь должна войти.

— А что, если я ее испорчу? — спрашивает Лейла.

— Тогда у меня будет повод пройтись по магазинам, — говорю я.

— Ты такая милая. Ты уверена?

— Конечно, — говорю я, и Лейла надевает мою рубашку. Она ей идеально подходит. Ее кофточка на мне — это совсем другая история. Она довольно сильно обтягивает, но я не подам виду, что это меня беспокоит. Я же только что фотографировалась голой. Что такое небольшое декольте и кофточка в обтяжку?

Теперь все под контролем, мы втроем выходим из запасной ванной комнаты моей мамы, выглядя как крутые женщины, какими мы и являемся, как Ангелы Чарли, как девчонки, с которыми не стоит связываться. Мы находим Гейджа, прислонившегося к стене и ждущего. Он притягивает Лейлу в свои объятия и одними губами говорит «спасибо» мне и Поппи.

— Раз уж Поппи в городе, — говорит он, — почему бы вам троим не пойти куда-нибудь сегодня вечером? Я могу присмотреть за Грир.

Поппи и Дэш остаются на ночь у меня дома, поэтому она предлагает Дэшу присмотреть за моими детьми.

— Отлично, — говорю я. — Думаю, я свободна. Лейла?

Гейдж чувствует, что Лейла колеблется, чувствуя себя виноватой из-за того, что оставила ребенка.

— Я действительно думаю, что тебе нужно немного отдохнуть, — говорит он ей. — Это пойдет тебе на пользу, Лейла, только на этот раз никаких поездок в больницу.

— Никаких гарантий, — смеюсь я.

— Давай, Лейла, — говорит Поппи. — Мы просто уйдем на несколько часов. Посидим, учитывая твой график кормления.

Слегка кивнув Лейле, я говорю:

— Лучшие мамы знают, когда им нужен перерыв.

Лейла кивает, и мы с Поппи спускаемся вниз, давая ей и Гейджу минутку. Как только мы достигаем нижней ступеньки, взгляд Поппи устремляется к Дэшу, стоящему с малышкой Грир с широкой ухмылкой на лице. Я смотрю вниз на Поппи, на ее лице написано беспокойство.

— Я потеряю его из-за этого, — говорит она тихо.

Судя по тому, как он любит эту маленькую девочку, возможно, она права. Но Поппи тоже имеет право на свои чувства. Я не верю, что женщина должна иметь детей, чтобы быть реализованной в жизни, и ее не следует заставлять чувствовать себя плохо или стыдить, потому что она не хочет детей.

— Тебе нужно серьезно поговорить с ним об этом, — говорю я, подходя, чтобы украсть у него свою племянницу, надеясь, что Поппи и ее парень наконец поговорят.

Грир — прекрасный ребенок. Как она могла не быть такой? Ее родители выглядят так, словно сошли со страниц журнала. Я так люблю детей, все, что связано с ними, на самом деле, даже несмотря на то, что я была чертовски напугана, когда подумала, что могу снова забеременеть. Я вдыхаю кожу на шее Грир, этот новый детский запах. Одни из самых счастливых моментов в моей жизни были, когда мои дети были младенцами, и мне нравилось быть беременной. Можете называть меня странной, но я наслаждалась каждой секундой этого. Я никогда не чувствовала себя более сексуальной, чем когда была большой, круглой и полной изгибов, которые имели значение. Теперь мои изгибы, как правило, не служат никакой другой цели, кроме как раздражать меня.

Я прохожу мимо маминой гостиной и вижу Коннора, играющего на полу. Он слишком быстро взрослеет. Не так давно он был поглощен своим воображаемым другом, крокодилом, который ходил на двух ногах. В то время это немного сводило меня с ума, но теперь я скучаю по этому.

Грир начинает немного суетиться. Всякий раз, когда мои дети суетились, я выводила их на улицу. Казалось, это всегда успокаивало их. Я открываю дверь в идеальный задний двор моей мамы в Саванне, с розовыми кустами, которые мой отец посадил для нее. Все, кто знает нашу семью, знают историю розовых кустов, как мой отец посадил их, когда умирал, желая, чтобы моя мама была окружена его любовью, даже когда его не станет. Я знаю, он был бы счастлив, если бы его розы теперь окружали Грир. У меня болит сердце оттого, что он никогда ее не узнает.

— Привет, — говорит вдруг Матео из-за открытого бара, установленного специально для этого случая.

— Матео, — удивленно произношу я, мой голос звучит немного слишком высоко.

Может быть, потому, что я была поглощена фотосессией этим утром, или потому, что церковная служба была только для семьи, я не подумала о том, что он будет здесь сегодня. Моя мама отвечала за приглашения, так что она, должно быть, пригласила его на вечеринку. Хотя я не должна удивляться, что он здесь. Он стал одним из лучших друзей Гейджа, не считая Дэша.

Мы не виделись с тех пор, как я по пьяни попыталась залезть на него в квартире моего брата. Он позвонил, но я была с детьми и не могла ответить. Я должна была перезвонить ему, но я все еще была смущена своим поведением, даже если он не держал бы на меня зла.

Его взгляд скользит по моей одолженной кофточке, которая демонстрирует слишком много кожи для такого случая, видны бретельки моего лифчика. Не знаю, о чем он подумал, но я не собираюсь объяснять, почему так одета. Лучше оставить его в догадках. И, судя по выражению его лица, его воображение работает сверхурочно.

Чувствуя, что начинаю потеть, я спрашиваю, указывая на подарок у него под мышкой:

— Что ты купил для ребенка?

Если бы я не знала его лучше, то подумала бы, что он покраснел.

— Рамка для фотографии, — его нос морщится. — Это неубедительно, да? Люди вообще все еще печатают фотографии? Ах, черт возьми.

Я начинаю хихикать. Это первый раз, когда я вижу этого человека, неуверенного в себе. Маленькая малышка заставила понервничать большого и стильного Матео.

— Люди действительно печатают детские фотографии. Я уверена, что твой подарок им понравится

— Это предложила моя мама, — говорит он, слегка щекоча животик Грир.

Это мило. Он рассказал своей маме о крещении моей племянницы. Она даже участвовала в этом подарке. У него должны быть с ней хорошие отношения. Вау, его уровень сексуальности только что увеличился на десять.

— Ты прилетел только ради этого? — спрашиваю я.

— Да, и я должен улететь обратно позже сегодня вечером. Из-за того, что Гейдж так часто отсутствовал, я занят больше обычного.

— Понятно, — говорю я. — Так как у тебя дела?

Он поднимает бровь, глядя на меня, как бы спрашивая: «Будем болтать, как будто между нами ничего не произошло? Так буднично?»

— Я скучал по тебе, — вдруг заявляет он.

Оглядевшись, чтобы убедиться, что никто, кроме Грир, не находится в пределах слышимости, я говорю:

— Думаю, возможно, сейчас не лучшее время…

— Может быть, тебе нужно немного меньше думать и немного больше чувствовать, — говорит он, проводя пальцем по моей руке.

— Мама! — Коннор кричит. — Джейкоб только что ударил меня.

Схватив Коннора, я взъерошиваю его волосы. Он встречался с Матео раньше, но только мельком.

— Маленький стукач, — ворчит Джейкоб, присоединяясь к нам. — Я знал, что ты побежишь прямо к маме.

Мне неприятно, что Матео это видит, но это моя жизнь, я такая, какая есть.

— Почему ты ударил своего брата?

Как обычно, все, что я получаю от Джейкоба, — это полное молчание.

— Я поймал его за кражей пива, — говорит Коннор.

— Чертова маленькая ябеда.

— Джейкоб! — я шепотом кричу, не желая расстраивать ребенка.

— Привет, Коннор, — наклоняется Матео. — Тебе нравятся спортивные автомобили с откидным верхом? — Коннор взволнованно кивает. — Пойдем посмотрим арендованную машину, которую мне дали в аэропорту. Если твоя мама скажет, что все в порядке, я покатаю тебя на ней вокруг квартала.

Конечно, я отпустила Коннора и поблагодарила Матео, стараясь при этом не задушить Джейкоба. Я знаю, что он подросток, все еще злой из-за развода, но в последнее время мое терпение с ним на исходе. Следующие несколько минут я провожу, пытаясь поговорить с ним — не читать нотации, просто поговорить, — но я ничего от него не получаю — только ворчание, пожатие плечами, закатывание глаз, пристальные взгляды. И я знаю, что мне нужно ввести Райана в курс дела.

Я не уверена, как это произошло, но наш девичник превратился в практически мальчишник у меня дома. Пришел Гейдж, а Дэш, предположительно, должен был присматривать за моими детьми. Они оба хорошие парни. Они знают, что не надо встревать между женщинами и их подругами. Мы сходим с ума от этого дерьма. Это священное время. Прежде чем мы отправимся в путь, Лейла на моей кровати в последний раз ухаживает за Грир, пока Поппи помогает мне выбрать что надеть, что не будет выглядеть как наряд мамы на собрание.

— Каждый момент — это возможность вычеркнуть что-то из своего списка! — говорит Поппи, роясь в моем шкафу, разбрасывая вещи, как будто мы попали в цунами, прежде чем, наконец, бросить несколько вещей мне в руки.

— Что это?

— Иди переоденься.

Я разглядываю комок вещей и вижу черные шорты с высокой талией, которые я в последний раз носила до рождения Авы, и черный кружевной бюстгальтер.

— Господи, а страпон тоже есть к этому?

— Расслабься, я не прошу тебя приставать к какому-то чуваку.

Лейла начинает смеяться.

— Рада, что мы все вместе. Я уже чувствую себя намного лучше.

— Я уверена, что именно поэтому Гейдж предложил эту маленькую вечеринку. Он надеется переспать с тобой, когда ты вернешься домой, — говорит Поппи.

— Прекрати это! — стону я. — Это же мой брат. Лейла, пожалуйста, придумай какое-нибудь кодовое слово, когда говоришь о сексе с моим братом. Тебе это все равно понадобится сейчас.

— Кодовое слово? — спрашивает Поппи.

— Они есть у всех родителей, — разъясняю я. — Ты используешь это, когда дети рядом, чтобы показать, что хочешь по-быстрому или секса позже. Эй, милая, ты не могла бы на секунду помочь мне с документами? Или, дети, мы собираемся пойти немного вздремнуть. Кодовое слово.

— Ты знаешь, что я не хочу детей, но если они у меня когда-нибудь будут, я буду честна и просто скажу: «Маме нужно, чтобы папа жестко трахнул ее прямо сейчас, чтобы она не свернула ваши маленькие шейки».

Я, должно быть, скоро лопну от смеха, но когда я смотрю на себя в зеркало, наряд смотрится на мне не так уж плохо. Поппи бросает мне прозрачную черную блузку, прежде чем снять свои черные сапоги до бедра и передать их мне. Хорошо, что у нас одинаковый размер.

— Это завершит образ, — говорит она.

Поппи очень креативна и прекрасно разбирается в моде, но я не уверена, что женщине сорока с чем-то лет следует надевать подобный наряд. Конечно, ничего не обтягивает кожу, кроме сапог, и я не показываю много кожи, всего пару дюймов моих бедер, так что все в основном закрыто. Но сквозь мою рубашку можно увидеть черный лифчик.

— Думаю, может быть, я слишком стара, чтобы носить это.

— Ты выглядишь чертовски сексуально, — говорит Поппи.

— Она права, — говорит Лейла.

Я думаю, что мои дети сойдут с ума, когда увидят, как их мама выходит из дома в таком виде. Поппи находит в ящике и бросает мне мои трусики.

— Для «Списка секс-желаний». Отдай свои трусики незнакомцу.

— Тебе нужно сделать это сегодня вечером, — говорит Лейла и отрывает ребенка от груди. — Ладно, пошли.

Мы вместе спускаемся вниз, и я кричу «до свидания» своим детям, и они делают то же самое мне в ответ. Пока Лейла создает отвлекающий маневр, передавая ребенка Гейджу, а Поппи дает Дэшу последние инструкции на вечер, мне удается выскользнуть через парадную дверь, прежде чем кто-нибудь заметит мой наряд.

Поппи и Лейла быстро следуют за мной, и я запираю за нами дверь. Затем я слышу, как Поппи говорит нараспев:

— Привет, Матео.

Я резко поворачиваю голову и вижу, что он все еще в костюме с крещения, без пальто и пиджака, с закатанными рукавами, демонстрирующими его загорелую кожу.

— Дамы, — говорит он, но его глаза остаются на мне, блуждая по моему телу.

Поппи толкает меня бедром.

— Мы пойдем подождем в машине, — говорит она и идет по дорожке перед домом вместе с Лейлой. Они оглядываются на нас, бросая на меня взгляд, который говорит, что они обе ожидают подробностей.

— Я думала, ты летишь обратно, — говорю я.

— Позже. Надеюсь, ты не возражаешь. Гейдж и Дэш пригласили меня зайти и поболтать до моего рейса.

Я не уверена, что это принятие желаемого за действительное, но он, похоже, разочарован тем, что я ухожу. Он надеялся, что я буду дома? Это меня он хотел видеть?

— Я не возражаю. Мои дети и Грир тоже внутри.

— Похоже, тебе будет веселее, — говорит он.

— Таков план, — флиртую я.

На полсекунды я подумываю о том, чтобы отдать ему свои трусики, но думаю, что лучше придерживаться списка, который требует отдать их незнакомцу. Кроме того, если Матео когда-нибудь получит мои трусики, я хочу, чтобы это было потому, что я залезла в его. Не в его трусики, конечно, потому что это было бы просто странно, в переносном смысле, конечно. Я молча задаюсь вопросом, он носит боксеры или брифы? Одарив его своей лучшей улыбкой, я с важным видом прохожу мимо него, ухожу, чувствуя на себе его взгляд, зная, что он наблюдает, надеясь, что ему нравится то, что он видит.