Список секс-желаний

Глава 1

ПОЯВЛЕНИЕ СПИСКА

Эмерсон

Мне все равно, что говорят, сорок — это не новые двадцать. Ты можешь так назвать коктейль или иметь страницу в социальных сетях с таким названием, но это не превратит слова в правду. Когда мои дети были маленькими, мы говорили, что жир — это слово на букву «Ж». Потом, мои мальчики решили, что слово на «Ж» — это жопа. Может быть, мы все ошибались. Может быть «жопа», это вообще не слово, а число — большая четверка и ноль.

А мне чуть за сорок, так что я в полном дерьме. Кому вообще пришла в голову эта лживая фраза? Сорок — это новые двадцать? Я не знаю ни одного двадцатилетнего человека, у которого были бы морщины ото сна. Да ладно, ты же знаешь, о чем я говорю. Маленькие морщинки, остающееся на лице утром от простыни или наволочки. Когда тебе за двадцать, они разглаживаются к тому моменту, когда твои ноги касаются пола. В сорок лет ты надеешься, что они исчезнут к тому времени, как ты войдешь в офис.

А у какого двадцатилетнего человека появляются седые волосы? И я не говорю о твоей голове. Все помнят эпизод «Секс в большом городе», когда Саманта впервые увидела седые волосы на лобке. В то время я думала, что это просто выдумки телевидения. К сожалению, теперь я знаю, что это действительно происходит.

Помимо того, что я становлюсь старше, три причины моих морщин и седых волос находятся наверху, готовясь к неделе с их отцом, моим бывшим мужем. Самое худшее в разводе — разделять время, упускать целые недели своей жизни. Конечно, мы созваниваемся и переписываемся, и я хожу на все их праздники, но это не то же самое, что целовать их на ночь. В наши дни это и есть развод.

Я стараюсь быть занятой, пока их нет, больше работаю, занимаюсь спортом, провожу время с друзьями и семьей. Я даже убираюсь, чтобы не чувствовать потерю. Вот как плохо было последние полтора года или около того.

На повестке дня — вычистить мой бумажник. Я купила сумочку две недели назад, когда дети снова были у отца. И если ваш кошелек хоть немного похож на мой, у вас есть дисконтные карточки для каждого магазина в радиусе двадцати миль.

Я начинаю их перебирать. Зоомагазин? У нас нет домашних животных. Почему у меня она вообще есть? Карта из упаковочного магазина двухлетней давности? Выкидываем. Просроченный купон на диагностику автомобиля? Список бесконечен. Между моей карточкой «Victoria's Secret», которой я никогда не пользуюсь, и карточкой частого покупателя йогурта, которую я использую слишком часто, я нахожу сложенный, потрепанный листок бумаги.

«Список секс-желаний Эмерсон».

У меня есть смутное воспоминание о том, как мы писали это вместе с моей подругой Поппи и невесткой Лейлой. Это было на девичнике Лейлы пару лет назад, вскоре после того, как мы с Райаном расстались. Тогда она и мой младший брат Гейдж собирались пожениться. У них совсем недавно родился первый ребенок.

На той вечеринке мы втроем уже допивали третью бутылку вина, когда Поппи предложила мне заняться монопенисом, как она это называла, и вернуться на рынок свиданий. Но свидания не были на моем радаре. Я даже не знала, что такое «Тиндер» и «Plenty of Fish» (прим. службы онлайн знакомств). И я не думаю, что разобралась бы и с «ChristianMingle» (прим. тоже сервис онлайн знакомств).

Поппи предложила мне составить список сексуальных желаний. Сначала я подумала, что она шутит, но она была совершенно серьезна. Лейла дала мне ручку и бумагу, и Поппи принялась сыпать идеями. Тут и там вмешивалась Лейла. Мы, должно быть, действительно были очень пьяны, когда придумали некоторые из них. В списке более двадцати идей, и я смутно припоминаю, как трудно было их придумать. Я была с Райаном больше двадцати лет, так что уже успела многое испробовать. Я не Поппи, но и не так уж плоха. Чем длиннее становился список, тем больше мы смеялись.

Я не уверенна, потому ли это, что прошло уже несколько лет, или из-за количества выпитого, но я не могу вспомнить больше ничего из той вечеринки.

Я вижу, что тверкинг вычеркнут, должно быть я это сделала, когда мы пошли танцевать позже той ночью. Я знаю, что с тех пор не делала ничего такого. К сожалению, это единственное, что вычеркнуто из списка. Единственное мое достижение — если его вообще можно так назвать — которое я сделала за долгое время.

Хотя вполне логично, что у меня есть список секс-желаний. Я имею в виду, почему бы и нет? У меня есть списки покупок, рождественские списки, списки дел, даже список предпочитаемого меда. Я королева составления списков. Это помогает мне поддерживать хоть какое-то подобие порядка в моей жизни. Те из вас, у кого есть дети, работа и бесчисленные внеклассные мероприятия, знают, о чем я говорю.

Так почему бы не составить список секс-желаний? Раздается звонок в дверь, и я быстро складываю его.

Не уверенна, что дети откроют, они никогда не открывают дверь. Может быть, я слишком была строга, когда они были маленькими.

«Не открывайте дверь незнакомцам».

Черт, я все еще говорю им это. Но я создала монстров, потому что они никогда не отвечают на домашний телефон. Они думают, что если что-то важное, то зазвонят их мобильники.

И все же странно, что в дверь звонит мой бывший муж. Я сказала ему, что он может просто постучать и войти, но он этого не делает. Мы жили в этом доме почти двадцать лет. Когда мы купили его, он был полной развалюхой, но Райан потихоньку вернул его к жизни. Дом красивый — два этажа, выкрашенные в веселый желтый цвет, с белым крыльцом и красной дверью. Райан подумал, что я сошла с ума, когда предложила красный, он безжалостно дразнил меня, что это будет выглядеть как яичница с кетчупом.

Открыв дверь, я надеваю очки, завершая свой «суперстильный» образ. Слишком большая рубашка и штаны для йоги — униформа мамы двадцать первого века. А очки — неизбежное зло для сорока с чем-то лет. Я не должна жаловаться, они мне действительно нужны только для чтения и когда мои глаза устают.

Райан улыбается мне, и это все еще больно. Но я рада, что мы добрались до этого места — френдзоны.

— Доброе утро, — говорит он. — Они готовы?

Я жестом приглашаю его войти и кричу, зовя детей. Все их спальни наверху, а главная спальня внизу. Прекрасно, когда я была замужем, для уединения. Но теперь, когда дети уезжают, я почти не поднимаюсь наверх.

— Уверена, что мальчики уже, — говорю я. — Но ты же знаешь Аву. Она пытается подобрать лак для ногтей ко всей своей одежде.

Он хихикает, засовывая руки в карманы, и делает несколько шагов внутрь, но останавливается на краю прихожей. Дальше этого он никогда не заходит. Как будто за этой границей находится лава.

— Как ребенок? — спрашивает он. — Ава прислала мне фотографию Гейджа и ребенка.

— Грир, — отвечаю я. — Ее имя.

— Хорошенькая. Совсем не похожа на наших в детстве.

Я киваю, ненавидя то, как мы сейчас ведем глупый, вежливый, неловкий разговор. Этот человек трахал меня, как хотел, и даже засунул свой палец мне в задницу. Сейчас мы просто обсуждаем ерунду.

Одна из самых трудных вещей, к которой мне пришлось привыкнуть, когда Райан уехал, заключалась в том, что у меня не было никого, с кем можно было бы поделиться чем-то. Я видела какую-нибудь глупую новость или слышала сплетни о подруге, и мне хотелось рассказать ему, но я не могла. Он исчез. Самое странное чувство — перейти от того, чтобы делиться с кем-то всем, к тому, чтобы не делиться ничем.

— Она очаровательна. Я собираюсь навестить Лейлу и Гейджа позже. Они планируют провести большую часть лета в Саванне, так что они будут рядом с семьей, пока ребенок такой маленький.

— Мне сказал Гейдж. Я звонил, чтобы поздравить их, — говорит Райан, и это меня не удивляет. Гейдж и Райан всегда ладили. Они больше не общаются, но между ними нет никаких обид. И все же Гейдж — мой брат, и он поддерживал меня во время развода.

— Он так счастлив, — говорю я.

— Помнишь, как мы привезли Аву домой, — говорит он, на секунду отводя взгляд и улыбаясь. — Господи, это было больше шестнадцати лет назад.

— Мы понятия не имели, что делаем.

— У нас трое замечательных детей.

— Так и есть, — отвечаю я, — хотя я много чего сделала не так.

— Мы много чего сделали не так, — вторит Райан.

Я чуть не падаю от шока. Я впервые слышу, чтобы он взял на себя вину за разрушение нашего брака. Почему он сказал это сейчас? Мой рот открылся, и я пытаюсь придумать, что сказать, но прежде чем что-то слетает с моих губ, наш семилетний ребенок летит вниз по лестнице.

— Папа! Папа! — кричит Коннор, давая ему пять, после чего следует какое-то странное рукопожатие и заканчивается ударами кулаков. — Ты купил новую видеоигру? Ту, что с зомби?

— Т-с-с! — говорит Райан. — Твоя мама не должна об этом знать.

По правде говоря, Райан все уладил со мной. Мы — два самых ответственных и внимательных разведенных человека в истории вселенной.

Коннор одаривает меня широкой беззубой улыбкой.

— Джейкоб, папа купил игру, — выкрикивает Коннор, когда его старший брат подходит.

— Круто.

Джейкобу четырнадцать, поэтому он отвечает только односложно, и то в хороший день. Иногда он просто пожимает плечами, закатывает глаза или хмыкает, и не только мне и своим братьям и сестрам. Он делает то же самое с Райаном.

— А где твоя сестра? — спрашиваю я Джейкоба, украдкой целуя его в макушку.

— Если ты дашь мне машину, я сама приеду, — говорит Ава, спускаясь по лестнице.

Райан протягивает ключи.

— Ты можешь вести мою машину.

Ава игнорирует его, останавливаясь передо мной. Он получает главный «удар» от такого ее отношения.

— Могу я провести здесь ночь только с тобой?

Взглянув на Райана, я говорю:

— Твой папа скучает по тебе, дорогая.

— Сомневаюсь, — бормочет она.

— Джейкоб, отведи брата к машине, — говорит Райан и протягивает Джейкобу ключи. — Не уезжайте, пожалуйста.

Оба мальчика смеются и выбегают на улицу.

— Ава, милая, — говорю я и провожу пальцами по ее длинным волосам, — что происходит? Знаю, что дело не в машине. Тебя никогда так не баловали.

— Я просто хочу остаться с тобой. Я беспокоюсь, что ты здесь одна, — говорит Ава, кладя голову мне на плечо.

Я обнимаю ее и вижу, что Райан взволнован. Он ценит свое время с детьми и не хочет все это слышать. Я понимаю, и меня удивляет Ава. Мы все прошли через некоторые трудности, когда Райан и я расстались, но я думала, что большая часть этого позади. Может, у нее проблемы с парнем — Джастином. Может быть, именно отсюда и происходит такое отношение. Я пытаюсь ее успокоить.

— У меня есть телефон и хорошая книга, и я собираюсь навестить твою новую кузину. Со мной все будет в порядке.

— Пожалуйста, — умоляет она.

— Пойдем, Ава, — говорит Райан. — Мы не собираемся потакать такому поведению.

Он замолкает, когда Ава впивается в него взглядом, как может только шестнадцатилетняя девушка.

— Ты можешь одурачить мальчиков, — рявкает она, — но я вижу тебя насквозь.

— Ава! — ругаюсь я.

Несмотря ни на что, Райан — ее отец, и он заслуживает уважения. Как и я.

— Он встречается с женщиной! — выпаливает она. — Какой-то блондинкой!

Она произносит слово «блондинка» так, словно это ругательство. И может быть, это имеет смысл. Седые волосы не так легко обнаруживаются у блондинок, и предположительно они веселее. Я уверенна, что они лучше и в тверкинге. Вздыхая, я поправляю свои каштановые волосы, теребя свой неряшливый пучок. Единственное слово, которое я могу произнести, это:

— О!

— Ава, мы можем поговорить об этом позже, — говорит Райан, его глаза сверкают на меня.

— Мама не ходит на свидания, — говорит она. — Она всегда дома. Одна!

Где-то глубоко внутри я ценю ее заботу обо мне, но не до такой степени, чтобы Райан услышал, что я какой-то отшельник, что у меня нет никакой социальной жизни.

— Мама, она ездит на гибриде «Мерседес», носит туфли на шпильках и сумку «Прада». И я ненавижу ее.

Очевидно, Ава теперь ненавидит гибриды, «Мерседесы», «Прада» и шпильки. Я смотрю на Райана, не зная, что сказать.

— Райан, я думала, мы договорились поговорить, прежде чем вводить кого-то нового в жизнь детей. — Мысленно я похлопываю себя по спине за то, что говорю так по-взрослому, хотя чувствую, что меня сейчас стошнит.

— Она практически моего возраста, — продолжает Ава.

Я хочу, чтобы Ава перестала говорить и ушла. Теперь я чувствую, что меня вот-вот вырвет.

— Эмерсон, я не приводил ее к детям. Мы были в кино, и Ава нас видела, — Райан поворачивается к Аве и спрашивает: — Откуда ты знаешь, на чем она ездит?

Мы оба смотрим на Аву, которая смотрит себе под ноги.

— Я попросила Джастина подъехать к твоему дому.

— Ава! — кричит он, и она заливается слезами.

Я притягиваю ее к себе и даю ей выплакаться. Возможно, мне придется подавить свои эмоции по этому поводу, но я не заставлю ее.

Райан подходит к нам, поглаживая спину нашей дочери.

— Прости меня, малышка. Мне не следовало срываться вот так.

— Но ты не можешь следить за своим отцом, — говорю Аве, чувствуя, что та немного улыбается.

— Для протокола, ее зовут Кристина, — мягко говорит Райан. — И ей тридцать пять, а не шестнадцать.

Она все еще почти на десять лет моложе меня. Интересно, когда у нее день рождения? Может быть, ей уже почти тридцать шесть.

— Ты собираешься жениться на ней? — выкрикивает Ава.

— Милая, — говорит Райан, снова поглаживая ее спину, — мы всего несколько раз сходили на свидание.

Ава оборачивается.

— Но она тебе нравится?

— Пока что, — отвечает он.

Она смотрит на меня, и я улыбаюсь ей, уверяя, что со мной все в порядке.

— Я просто всегда надеялась, что вы с мамой снова будете вместе.

Наверное, я тоже всегда на это надеялась. Райан — единственный мужчина, которого я когда-либо любила. Не думаю, что смогу полюбить кого-то еще. Я никогда не хотела этого — разбитую семью. Знаю, что мои дети хотят, чтобы мы снова были вместе, и мне больно, что я не могу дать им то, что они действительно хотят.

Райан смотрит на меня своим взглядом — «помоги мне».

— Милая, я хочу, чтобы твой папа был счастлив, и он хочет того же для меня.

Ава слегка кивает, вытирая лицо руками, и Райан слегка растирает ей плечо.

— Ты можешь пойти и убедиться, что твои братья не бегают по улице? Дай мне и твоей маме минутку.

Ава еще раз крепко обнимает меня и исчезает за дверью.

— Может быть, ты позволишь ей остаться со мной. Я могу понадобиться ей прямо сейчас.

Он отрицательно качает головой.

— Думаю, она должна понять, что это ничего не меняет между мной и ней.

— Наверное, ты прав, — соглашаюсь я. Он садится на ступеньки, обхватив голову руками, и смотрит на меня своими пронзительными голубыми глазами. — Прости за это. Ты в порядке?

Мило, что он даже потрудился спросить и ямочки на его щеках появились, когда он это сделал. У меня всегда был пунктик на ямочки на щеках. Это генетическая особенность. Моему брату Гейджу нравятся ямочки Лейлы, а мне всегда нравились ямочки Райана. Это часть того, что заставило меня влюбиться в него.

На самом деле в нем не так уж много такого, на что не клюнула бы женщина. Даже в свои сорок лет он сохранил свое худощавое, мускулистое телосложение. И даже с несколькими седыми прядями в его каштановых волосах и несколькими морщинками вокруг глаз, когда он улыбается, он все еще заставляет мое сердце ускоряться. Наверное, этого больше не должно было случиться, но случилось.

— Почему у меня такое чувство, будто меня только что поймали на жульничестве? — спрашивает он.

Что на него нашло? Я не знаю, как ответить, да и ищет ли он вообще ответ. Я подозреваю, что он просто трахает эту Кристину, может быть, поэтому он чувствует себя по-другому. Но я не собираюсь высказывать это мнение вслух, и оно, вероятно, неверно в любом случае. Я уверена, что у него был секс после развода. Не могу быть уверенна, но это более чем вероятно. А мне можно уже сдать свою вагину в музей, она так давно не использовалась.

— Не то чтобы я не был на свидании с тех пор, как мы расстались.

Так и думала, но мне не нужно было слышать эту информацию.

— Возможно, я не самый подходящий человек для обсуждения этого вопроса.

Он качает головой, поднимаясь на ноги.

— Просто очень легко вернуть все на свои места.

— Да, — признаю я.

Он направляется к двери, но тут же оборачивается.

— Ты женщина, которую трудно завоевывать, знаешь?

Но прежде чем я успеваю ответить, он уходит.

Я помню тот день, когда мой брак распался. 22 октября, за год до того, как кто-то из нас произнес запретное слово на букву «Р». Но в тот день я поняла, что у нас большие неприятности. Накануне вечером у нас была еще одна ссора, которая продолжалась до утра и после обеда на следующий день. Я позвонила Райану на работу, пытаясь помириться, умоляя его пойти к психологу, чтобы нам помогли. Он отказался.

Мое сердце разбилось.

Вот тогда-то я и поняла. Похоже, ему было все равно. Он не стал бы сражаться за меня. Каждая женщина должна знать, что ее мужчина будет бороться за нее, защищать ее, идти в бой, чтобы удержать ее, но я знала, что в тот момент Райан просто отпустит меня.

Сквозь слезы я сказала ему, чтобы он запомнил этот день — день, когда он сломал нас.

Обнаружить, что твой муж недостаточно заботится о вашем браке, чтобы бороться за него, — это горькая пилюля, которую нужно проглотить. Ты хочешь упаковать свои вещи, попросить развод. И если бы речь шла только о тебе, ты бы так и сделала.

Но у вас наверху спят трое детей, и ты посвятила всю свою жизнь их воспитанию. Так что это не так просто. Ты не хочешь делить время, ты хочешь укладывать их спать каждую ночь. К тому же ты понятия не имеешь, как выглядит развод.

Поэтому ты говоришь себе, что оно того не стоит. Ты проглатываешь свою гордость и говоришь, что сожалеешь, но ты не уверенна, за что именно. И ты знаешь, что через неделю у тебя снова будет такая же ссора.

Каждый раз, когда твой телефон мигает сообщением, сердце подпрыгивает, в надежде, что это он, надеясь, что он протягивает руку, надеясь, что он передумал, надеясь, что он все еще любит тебя достаточно, надеясь, что он хочет бороться за вас. Но это никогда не он.

И ты чувствуешь себя глупо, даже надеясь на это. И ты это знаешь.

Поэтому ты решаешь смириться и остаться, нацепив фальшивую улыбку, завязав волосы в неряшливый пучок, надев штаны для йоги, выполняя обязанности мамы, делая все в одиночку, хотя вы с ним все еще живете под одной крышей.

И вот однажды это происходит — симпатичный парень из твоего спортзала улыбается тебе.

Действительно чертовски мило улыбается.

Твой муж больше никогда так тебе не улыбается.

И с этой улыбкой, в этот момент, что-то внутри тебя щелкает.

Я стою того, чтобы за меня бороться. Возможно, найдется кто-то, кто считает меня достаточно хорошей, кто не говорит, что я эгоистична, драматична, чрезмерно чувствительна, придирчива, стервозна или сумасшедшая.

Твой день сделан совершенно незнакомым человеком. Если бы только твой муж когда-нибудь смотрел на тебя так, как он смотрел раньше.

Чего только не отдашь за один взгляд, полный любви.

Как только я набрала номер и услышала его голос, я поняла, что он все еще зол после вчерашнего вечера. Очевидно, я опять облажалась. На этот раз ему не понравилось, как я выдохнула. Очевидно, дыхание было еще одной вещью, которую я делала неправильно.

Было воскресенье, и его машина не заводилась. Райан бушевал, раздраженный тем, что у нас было так много дел. Нашему сыну нужно было подстричься и отвезти его домой к другу, а нам нужно было идти на мессу, и казалось, что теперь мы ее пропустим. Это был уже третий раз за два месяца, когда машина доставляла ему неприятности. Понятно, что это было неприятно, и я хотела помочь. Я схватила свой телефон, чтобы попытаться выяснить, как мы можем отбуксовать машину, и при этом я глубоко вздохнула. Вот тогда-то все и началось.

— А это еще зачем? — рявкнул Райан.

Я не знала, что сказать. Мне просто нужно было сделать глубокий, очищающий вдох. Это то, что каждая книга самопомощи в мире говорит сделать, чтобы снять стресс. Но я знала, что сейчас будет еще больше стресса. В груди у меня все сжалось, и я собралась с духом.

Он начал разглагольствовать. Все, о чем я могла думать, было то, что я действительно чувствовала, что пытаюсь, и все же еще раз, я терпела неудачу. Может быть, потому что я старалась за двоих.

Мы уже давно не ладили, и я чувствовала, что только я одна пытаюсь наладить отношения. Поэтому я сделала то, что я сделала, то, что казалось необходимым — извинилась снова.

Я плакала, когда говорила это, я чувствовала себя маленькой и глупой, потому что он был тем, кто ругался, будил нашу дочь, говорил и говорил о моих вздохах и дурацкой машине.

Но я все равно это сделала. И я ненавидела себя за это.

— Я отменяю нашу поездку в Нью-Йорк, — сказала я.

— Это моя поездка на день рождения, — сказал Райан. — Клянусь, ты такая эгоистка.

— Я не хочу ехать и ссориться все это время.

— Так не будем.

— Я не хочу притворяться, что у нас все в порядке. Мы попали в беду. Наш брак в беде.

— Ты всегда так драматизируешь, Боже.

Может быть, это было неправильно, но, поскольку я не эгоистка, мы действительно поехали в Нью-Йорк через несколько недель. И, как и ожидалось, все было прекрасно в течение целых трех дней — хороший отель, хорошая беседа, хорошая еда. Но когда пришло время возвращаться домой, время возвращаться к реальности, и в аэропорту воцарился небольшой хаос — типичные глупые путешествия — он расстроился и набросился на меня с ссорой.

Прежде чем опустить голову, я поймала взгляд женщины-кассира за стойкой. Я никогда не забуду этот жалостливый взгляд. Я чувствовала себя такой маленькой, мне было стыдно. Через несколько минут, когда мы проходили через охрану, Райан наполовину извинился передо мной, но я лишь улыбнулась в ответ. Мне было так грустно, что мы не смогли продержаться эти три дня. Но я никогда не думала, что мы сможем это сделать.

Я закрыла глаза в самолете, и слезы покатились по моим щекам. По-моему, он даже не заметил. Там, в облаках, я прошептала, надеясь, что Бог услышит меня, потому что мы были так близко к нему.

— Пожалуйста, помоги мне.

Я устала чувствовать себя так плохо, быть единственной, кто пытался. Я больше не хотела грустить или ненавидеть себя. Я заслуживала лучшего. И не хотела притворяться ни на секунду дольше. Я больше не собиралась пытаться быть идеальной.

Это всего лишь несколько примеров того дерьма, которое вылилось в наш брак. Было так много таких мелочей, глупых вещей, на самом деле. Я не могу сказать, что нас уничтожила большая, изменяющая жизнь вещь, я имею в виду, что в нас не врезался астероид.

Нет, наш брак умирал медленной смертью от ерунды, шаг за шагом. И в какой-то момент, я не помню точно, когда именно, потому что это было постепенно, я решила, что больше не собираюсь отдавать Райану ни кусочка себя. Когда мы поженились, я постаралась вычеркнуть из стандартных клятв слово «повиноваться», и я знаю, что там не было и слова о том, что я обещаю убить свою душу.

Через несколько недель после Нью-Йорка я совершила самую большую ошибку в своей жизни. Я начала флиртовать с горячим парнем из спортзала. Я сказала себе, что это была невинная улыбка, ничего больше. И в течение этих нескольких минут каждый день я чувствовала себя особенной, желанной. Это вызывало привыкание.

Я позволила этому зайти слишком далеко.

Один по-настоящему хороший, страстный поцелуй после занятий спортом — вот и все.

Но и это было слишком много.

Потом я рыдала в машине всю дорогу до дома. Я рыдала из-за того, что сделала, но еще и потому, что хотела целоваться со своим мужем, а не с другим мужчиной. Мой брак стал больше похож на деловое соглашение, чем на брак, и я хотела большего.

Я свернула на подъездную дорожку, вошла в наш дом и рассказала Райану о том, что только что сделала. Конечно, я извинялась снова и снова, это были самые искренние извинения в моей жизни. Это было правильно, но так как мы разведены, вы можете себе представить, что мои слова ничего не исправили.

— Я был счастлив, — сказал он тогда. — Я так всегда думал.

Я действительно не знала, как это возможно, может быть, у Райана был более низкий порог счастья, чем у меня, или, может быть, он, как и многие другие мужчины, был просто невежественным.

— Я не счастлива, — тут же прозвучал мой ответ.

— Почему ты не счастлива? — рявкнул он. — Скажи мне, что такого плохого в нашей жизни, что ты не счастлива?

— Мы ссоримся каждую неделю. На самом деле, кажется, что каждый день.

— И это моя вина, верно?

— Все, что я делаю, недостаточно хорошо для тебя, — сказал он, всплеснув руками.

— Неправда.

— Ты даже не представляешь, как у тебя все хорошо. Так много мужчин торчат на улице всю ночь напролет, напиваются, изменяют. Все, что я делаю, это хожу на работу, прихожу домой, забочусь о тебе и детях.

— Я ценю это.

— Не похоже.

— Слушай, что-то не так с нами.

— А что плохого в том, что ты ничего не хочешь, не доверяешь мне, а потом идешь целоваться с каким-то другим парнем! Ты такая эгоистка.

— Знаю, — ответила я. — Ты уже достаточное количество раз повторил.

— Что? — воскликнул Райан. — После всего, что ты сделала, теперь ты собираешься разыгрывать из себя жертву?

Какое-то время мы ходили по кругу, ссора принимала различные повороты, и все они были неприятны. Похоже на плохую поездку, постоянно сбиваясь с пути, с множеством лежачих полицейских и предупреждающими знаками повсюду, и никогда не достигая места назначения.

Какое-то время мы держались из-за детей, но Райан так и не смог простить меня. В конце концов он съехал и попросил развода. И все это время я любила его.