Список секс-желаний

Глава 4

СЕКС С БЫВШИМ

— Мама! — слышу я три разных голоса, зовущих меня.

Мои глаза открываются, и я вылетаю из кровати, глядя на часы. Судя по всему, уже полдень, и дети вернулись. Потягиваясь, я оглядываюсь вокруг, чтобы убедиться, что все доказательства моей ночи страсти убраны. Затем я направляюсь к двери, где меня встречает мой младший сын с объятиями.

Поцеловав Коннора, я иду в фойе мимо Джейкоба и Авы, поднимающихся по лестнице.

— Эй-эй, — говорю я. — Не видела вас целую вечность. Где мои поцелуи?

Ава перегибается через перила, закатывает глаза, но целует меня с улыбкой. Джейкоб просто наклоняет голову, чтобы я могла его поцеловать. Затем они расходятся по своим комнатам. С тех пор как мы разделили время, мы почти не обмениваемся вещами, за исключением детских школьных сумок, которые Райан бросает у входной двери.

— Мамочка, ты заболела? — спрашивает Коннор. — Почему ты все еще была в постели?

Я знаю, что краснею, и знаю, что Райан это замечает.

— Я в порядке, детка. У меня просто было ленивое утро.

Он еще раз крепко обнимает меня и убегает.

Но Райан не уходит. Обычно он не задерживается. Самое большее о чем мы говорим — о расписании детей, но это все. Но сейчас он ничего не говорит, только смотрит на меня. Он не смотрел на меня так с тех пор, как я рассказала ему о поцелуе.

— Что? — спрашиваю я.

— Разве ты не была одна? — рявкает он.

— А?

— Ты узнала, что я с кем-то встречаюсь, и теперь у тебя в спальне прячется какой-то парень?

— Не понимаю, о чем ты!

Он подходит чуть ближе и понижает голос.

— Мы были женаты почти двадцать лет. Я знаю, как ты выглядишь после того, как кончишь.

Я ткнула пальцем его грудь.

— А как я выгляжу?

— Как сейчас, — Райан машет мне рукой. — Твоя рубашка надета задом наперед. Твои волосы в беспорядке. Ты светишься.

Я стараюсь не улыбаться, представляя, как моя вагина светится, как кожа после ухода за лицом.

— Райан, я обещаю, что ни в моей спальне, ни где-либо в доме нет мужчины.

— Он вышел через заднюю дверь, когда услышал детей?

— Нет! — рявкаю я. — И вообще, какое тебе до этого дело? Ты не имеешь права решать, с кем я сплю!

Его губы врезаются в мои, прижимая меня к стене фойе. Я немного в шоке, но не сопротивляюсь, ни капельки. Мои колени слабеют, я забыла, как хорошо этот мужчина умеет целоваться. Кажется, никого из нас не волнует, что дети дома, что сейчас середина дня или что мы разведены.

Все еще целуя меня, он начинает двигаться. И не успеваю я опомниться, как мы уже далеко за его невидимым барьером фойе. И его руки далеко за пределами безопасных зон, дергая и разрывая нашу одежду, пока мы не достигаем моей спальни, нашей спальни. Он пинком захлопывает дверь, запирая ее, пока мы сбрасываем то, что осталось от нашей одежды. Тяжело дыша, он опускает взгляд на обнаженную плоть между моих ног.

— Я сделала это для себя, — тихо говорю, не понимая, зачем объясняюсь. — Пытаюсь снова почувствовать себя желанной.

— Господи, Эмерсон, — говорит он, подводя меня к кровати.

Внезапно я понимаю, что происходит, и как запутанно это будет для детей, если они узнают, и как запутанно это будет для меня.

— Райан, дети уже здесь.

— Не заставляй меня останавливаться, — говорит он. — Я просто хочу почувствовать, как ты дрожишь подо мной.

Может быть, я должна была остановить его, но не смогла. Несмотря на все мое удовольствие прошлой ночью, нет ничего похожего на настоящее. Убеждая себя, что это ничего не значит, я потерлась об него. У нас никогда не было последней возни на сене, никогда не было печально известного прощального секса. Так что я просто буду наслаждаться этим, несмотря на то, что секс с бывшим не входит в мой список.

Это пытка — не иметь возможности тяжело дышать, кричать. Но что-то в необходимости сохранять контроль делает мое тело еще более нуждающимся. И я хочу, чтобы это было особенным, запоминающимся. Мне всегда хотелось вспомнить, когда мы в последний раз занимались сексом. Если это произойдет, я хочу помнить. Я хочу отдать ему все до последней капли. Я смотрю вниз на его твердый член, трущийся о меня.

— Я не принимаю противозачаточные, — говорю я, и это его замедляет. — Но у меня есть презерватив, — добавляю я, и он замолкает.

— У тебя есть презервативы?

— Поппи, — говорю я, и ему достаточно одного этого имени, чтобы понять.

Я тянусь к своей сумочке, зная, как она будет рада, что мы использовали ее подарок. Райан не сводит с меня глаз, пока я нахожу презерватив и кладу ему в руку.

Кажется, он впечатлен. Быть готовым ко всему — это сексуально. Мои ноги дрожат, он глубоко зарывается между моих бедер.

— Не смей меня сдерживать, — говорит он. — Я хочу все.

О Боже, я всегда любила его член. Это идеальная длина и ширина, и мое тело идеально обхватывает его. Райан втягивает мой сосок между зубами, посасывает, затем толкается в меня и выходит, жестко и быстро.

Я кладу руки ему на бедра, чтобы замедлить его, зная, что просто так не отделаюсь. Он выскальзывает и тянет меня к краю кровати. Я не могу не улыбнуться, вспоминая, как мы купили наш первый матрас вместе, и его единственной заботой было то, чтобы он был подходящей высоты, чтобы трахать меня таким образом — ничто другое не имело значения в покупке. Легкая усмешка на его лице говорит мне, что он тоже помнит тот день.

Стоя, он скользит обратно в меня, медленно, позволяя моему телу наслаждаться каждым сантиметром его тела, убеждаясь, что я чувствую его. Его руки ласкают мою грудь, живот — все части тела, которые заставляют меня задуматься о моей непривлекательности, — но он видел их уже тысячу раз. Но на данный момент я хочу, чтобы он добрался только до одной части. Дамы, нам нужно сделать большой крестик на этом месте? Может быть, это смутило весь мужской вид, когда они услышали термин «точка G» или «большой О»?

После почти двадцати лет брака, как может мужчина не знать, что мне нужно? Ожидание, поддразнивание, почти слишком, слишком интенсивно. Я чувствую, что он приближается. Притворяться или нет? Вот в чем вопрос. Я симулировала оргазм так же, как симулировала счастье в последние пару лет нашего брака, что было огромной ошибкой. В общем, я научила его лениться. В то время я думала, что щадила его чувства, за счет своих собственных. Я больше не буду этого делать.

Как только я набираюсь смелости сказать ему, что мне нужно, он стонет и падает на меня, уткнувшись головой в мою шею, заглушая поток оргазмических ругательств. Увидев его днем, никогда не подумаешь, что Райан развязный в постели. Он всегда такой паинька. Ради бога, он же профессор колледжа. С минуту мы лежали рядом, наши тела слиплись от тонкого слоя пота.

— Мне это действительно было нужно, — говорит он, тяжело дыша.

Фу, это самое худшее чувство в мире, с таким количеством эмоций и вопросов, кружащихся в моем теле. Я вспоминаю, как любила его. Вспоминаю, как он любил меня. Жаль, что я все испортила. Жаль, что мы дошли до того момента, когда я оказалась в положении, чтобы все испортить. А теперь, что мы скажем друг другу? Как мы будем действовать, идти вперед? Это одноразовая сделка? Должна ли я спросить его, действительно ли презерватив так хорош, как рекламируется? Вдобавок ко всем этим проблемам, я полна сексуального разочарования, полностью возбуждена и неудовлетворена.

Райан дарит мне один долгий, глубокий поцелуй, прежде чем выскользнуть из меня. Потом встает и снимает презерватив. Обычно это то, что я ненавижу в презервативах — они полностью портят настроение. Не чувствуется полная близость.

Но сегодня я благодарна ему, когда он исчезает в ванной. Это дает мне минуту, чтобы прийти в себя. К счастью для меня, это занимает всего около тридцати секунд. После вчерашнего вечера я стала настоящим экспертом. Почему я могу так быстро довести себя до оргазма, а Райан не может этого сделать после двадцати лет практики?

Я высовываю голову из двери спальни и вижу, что все чисто. Провожаю Райана до входной двери, когда из кухни выскакивает Коннор.

— Папа, ты все еще здесь?

— Хм, да, твоей маме нужна была небольшая помощь с кое-чем в спальне, — говорит Райан.

Чуть не умираю со смеху, я сама себе помогла, большое спасибо.

— Я сейчас вернусь, Коннор. Просто позволь мне проводить твоего отца.

Мы выходим на переднее крыльцо в резкий дневной свет того, что только что сделали. Нам потребовалось больше года, чтобы распутать наши жизни, и теперь за несколько коротких минут мы просто снова завернулись друг в друга, как запутанный шар рождественских огней.

— Эмерсон, — говорит Райан, с сожалением в его голосе.

Закрыв глаза, я качаю головой.

— Тебе не нужно ничего говорить.