Среди чудес и кошмаров

Глава 19

Несколько дней в доме стояла тишина и царила тревога. О Тиссе не было никаких вестей. Ученицы ходили так же бесшумно, как и служанки в сером. Атали была мрачнее тучи. Ее глаза то и дело наполнялись слезами.

Но она все равно проводила со мной уроки танцев. И была строга. Ее сухие замечания не отличались добротой. Но я понимала, что так проявляется ее волнение о сбежавшей ученице.

Поскольку тянуть дальше было нельзя, то наставницам пришлось сообщить несостоявшимся покровителям о «ситуации».

Я же, не желая того, знала, что Тисса ни о чем не жалеет. Она была счастлива без оглядки на прошлое, не задумываясь о будущем.

Мы с Вингой так же коротали время за игрой в Битву Королей. Тролльчанка пользовалась моей молчаливостью, окончательно решив для себя, что я ее прекрасно понимаю. Или наоборот, рассудила, что я ничего не понимаю, поэтому со мной можно обсуждать все что угодно.

– Я бы никогда не упустила свой шанс, – сказала тролльчанка. – Сбежать после двух предложений? Нет. Высшая глупость!

Она подвинула фигурку мага, атаковав моих пехотинцев.

– Но мне интересно, кто он. Конечно, мы все узнаем, когда ее поймают.

Винга бросила быстрый взгляд на доску и передвинула щит. Конечно, она заметила мой маневр. Потом взглянула на меня.

– О, ты сомневаешься, что ее схватят. Так и будет. Это произойдет. И чего она добьется… маг получит ее просто так. Но положение Тиссы будет хуже некуда. Она больше не будет дорогой. Даже им повезло больше, – она кивнула на девушку в сером, которая принесла нам травяной отвар.

Неужели служанки – это несостоявшиеся наложницы?

– И то… ей повезет, если Маг ее примет. Иначе ей придется отправиться в бордель. Вместо наложницы стать обычной шлюхой. Представляешь?

Я тронула фигуру и напала на ее министра, лишив короля поддержки.

– Хороший ход. Ты быстро учишься, – похвалила меня тролльчанка. – Но еще не надо сбрасывать со счетов Советника. Если он не отвернется от Тиссы и продолжит конкурировать с Магом, тогда что-то да может выгореть. Хотя вряд ли. После такого оскорбления. Но с другой стороны, заполучить красивую, обученную наложницу в положении пленной человечки… Это может быть заманчиво. Смотри, тебе показалось, что у тебя есть преимущество…

Она сделала ход, теперь мой собственный маг угрожал моему королю.

Я не смогла сдержать разочарованного вздоха.

– Ничего, когда-нибудь получится, – великодушно заявила Винга. – Еще по одной?

Мы принялись расставлять фигуры, но нас прервала Атали.

– На примерку, Мальта. Живо.

– О! Твои наряды привезли, – Винга подмигнула. – Можно мне тоже взглянуть?

– Нет, – отрезала Атали и, смягчившись, добавила. – Не сегодня, дорогая. Я совмещу примерку с уроком.

Обращение «дорогая» понравилось Винге. Кажется, это был неофициальный переход на следующий уровень.

– Да и, как я слышала, – продолжила Атали, – тебе лучше подумать о том, что надеть на одну важную встречу.

Девушка вскочила и быстро выбежала из комнаты.

* * *

– За столь короткое время невозможно пошить наряды, поэтому будем работать с тем, что есть, – сказала Атали, наблюдая, как две тролльчанки достают наряды из больших тюков. – Нет, на этом платье пятна. Не подходит.

– Можно сделать вышивку и замаскировать, – откликнулась швея.

– Нам это не подходит. И трюк с вышивкой… слишком очевидный. А вот это примерь. Должно подойти к твоему тону кожи.

Она всунула мне в руки жемчужно-розовое платье с открытыми плечами.

Пока я одевалась, Атали вещала:

– Наложница должна быть воплощением красоты, сдержанности. Тебе нужно будет научиться носить дорогие наряды с достоинством и грацией. Ты – это произведение искусства, на которое любуются, о котором мечтают.

Я почему-то сразу подумала про Тиссу.

– Даже законные жены троллей будут тобой восхищаться. Завидовать, конечно… но… в то же время подражать тебе.

Она строго взглянула на меня:

– Только в том случае, если ты сможешь освоить ту науку, которую я тебе даю.

– Это правда, – подтвердила швея. – Уж я-то знаю. Ко мне часто приходят заказы, чтобы я повторила наряд известной наложницы для жены.

Атали горько усмехнулась.

– Но им это не поможет. Некоторые наложницы опасаются жен. Напрасно. Я, например, всегда пускала их в свою гардеробную комнату. За плату. Эти бедняжки давали неплохой доход. Я тоже была щедра и даже рассказывала о некоторых приемах, способных свести мужчину с ума.

Швея покивала:

– Мудро. Очень мудро.

Это была пышная женщина с тяжелым лицом и с коротко остриженными волосами, которые едва закрывали уши.

Но у нее были невероятно ловкие пальцы. Она тут же принялась закалывать платье булавками.

– Тут ушьем, а лиф сделать пониже.

Она поворачивала меня, как куклу. И я точно не чувствовала себя произведением искусства.

– Для домашнего платья самое то, – вынесла вердикт Атали. – Скромно, но эффектно. Дневной нежный цвет.

– Почему женам не помогут наряды? – спросила я.

– Что она говорит? – живо поинтересовалась швея.

– Хочет знать, почему с женами не работают те же ухищрения, что с наложницами.

Обе женщины довольно рассмеялись. Кажется, их привел в восторг мой вопрос.

Атали вздохнула.

– У нас есть флер. Горе той, кто его потеряет. Без него наложница всего лишь обычная женщина. Он будоражит и сводит с ума. Жене маг может приказывать и будет в своем праве, с наложницей все сложнее. А еще мы обладаем независимостью и в некоторых случаях можем сменить покровителя. Не в твоем случае, конечно… хотя… все возможно.

Я не вполне поняла тролльего слова «флер». Видимо, оно не имело аналогов в человеческом языке. Но это было что-то неуловимое, покров тайны.

Мы продолжали примерку.

Тролльчанки спорили и обсуждали фасоны и последние модные скандалы.

Тисса. Она наверняка стояла так же, среди разложенных нарядов в одной нижней сорочке. Мне вдруг захотелось увидеть ее, удостовериться, что она вырвалась.

Нет. Сейчас нельзя. Но я чувствовала, что вот-вот провалюсь в видение. Оно накатило, как внезапный приступ тошноты.

Тисса бежала, путаясь в тяжелых юбках, ее дыхание сбивалось, она схватилась за деревце, переводя дух. Ее тролль догнал ее:

– Прячься, я их уведу.

Он указал куда-то в сторону и принялся творить заклинание. Но она перехватила его руку.

– Нет! Не оставляй меня.

– Ты должна спастись. Времени мало.

– Нет, – упрямо повторила Тисса. – Я не смогу. Без тебя.

Он поцеловал ее, коснулся горячими губами ее век.

– Спрячься.

– Нет. Только вместе.

Вокруг ног возлюбленных начал собираться туман.

Тролль обнял Тиссу. И они так и стояли, пока туман не окутал все вокруг. Я слышала довольные восклицания преследователей.

– Они здесь!

– Не сопротивляйтесь!

– Мое сердце, – прошептала Тисса.

– Навсегда, – откликнулся тролль.

Их оторвали друг от друга. Тисса в отчаянии закричала, когда замок сплетенных пальцев был разорван.

Почему он ничего не сделал? Почему не сражался?

Я тяжело дышала, осматривая груду блестящих ярких платьев.

– Вот так… – сказала со вздохом Атали.

– А знаешь, дорогая Атали, а что если для выходов сделать ей вуаль, закрывающую половину лица, чтобы видны были только губы? Или нет… я сделаю такую шапочку, с которой будут свисать золотые бусинки. Множество нитей Так ее припадки будут незаметны.

– Это может сработать. Флер.

– Да, флер. Конечно, злые языки будут утверждать, что так скрывается какое-то уродство, но поскольку она уже станет официальной наложницей… то скажут, что ее покровитель скрывает редкую красоту, которая будет вызывать зависть.

Как скоро им удалось поймать Тиссу. На глазах навернулись слезы, я постаралась незаметно их смахнуть. Но Атали со швеей были слишком увлечены своими разговорами, чтобы обратить на это внимание.

У самой наставницы настроение улучшилось. Видимо, наряды – это то, что ее занимает.

– Как я слышала, – сказала швея, – у вас произошла неприятность. Оба предложения отменены.

– Нет, – резко осадила ее Атали. – Ничего подобного. Досужие сплетни. Предложения в силе.

Швея только покачала головой. И взглянула на Атали с жалостью.

– Очень красивая девочка… была. Я помню, как сшила ей первое платье. Что-нибудь о ней известно?

В ее вопросе слышалась жадность до скандальных подробностей, а не сочувствие.

Атали вздохнула.

– Скоро все выяснится.

– Наверняка влюбилась без памяти, – сказала швея.

Наставница досадливо зашипела.

Ее настроение вновь испортилось.

Изнурительная примерка закончилась. Мне разрешено было немного перекусить и отдохнуть.

Невольно я сравнивала Башни Пепла и дом, в котором жили будущие наложницы. Определенное сходство было. Но все-таки я сделала сравнение в пользу Дома.

А еще я воспользовалась уединением, чтобы взглянуть на Ингар.

Магичка металась в постели, лоб блестел от пота, намокшие волосы потемнели. Ее била лихорадка, а иногда Ингар с мучительным стоном выгибалась дугой.

В спальню скользнула мертвячка.

Она заботливо обтерла лоб Ингар мокрой тряпкой.

– Не борись, не надо, – прошептала она, наклонившись.

Ингар открыла глаза. Ее зрачки были до того расширены, что занимали почти всю радужку. Она хотела что-то ответить, но не смогла. Губы только дрогнули.

– Не борись, – повторила мертвячка. – Отпусти эту боль. И больше она никогда не вернется. Ты обретешь власть. Поймешь, что такое магия. Настоящая сила.

Она погладила Ингар по волосам, провела по щеке, смещая руку на горло.

– Мне неприятно видеть твои мучения. Но ты одна в этом виновата. Если бы не твое упорство, все давно было бы кончено.

– Не хочу…

– Тут ничего нельзя поделать. Рождение – мучительный процесс. Но уж когда началось, то все – поздно сомневаться. Придется идти до конца.

– Нет.

Мертвячка вздохнула. Хотя это скорее была страшная игра – подражание живым.

– Упрямица. Но вот увидишь, когда все кончится, мы вместе посмеемся, как глупо было цепляться за это унизительное существование.

– Ух… ходи.

Как ни странно, но мертвячка послушалась. Она поднялась и бесшумно выскользнула из комнаты.

Ингар застонала от нестерпимой боли, думая, что ее мучительница оставила ее.

Но почти сразу мертвячка вернулась со служанкой, которая несла тяжелый поднос с разнообразной едой.

– Катерина принесла тебе поесть. Чтобы скорее поправиться, нужны силы.

– Я не Катерина… – начала служанка.

– Неважно, – сказала мертвячка. – Давай, ты ее будешь кормить, а я подержу голову.

Она забралась в постель, сама оперлась на подушки, а голова Ингар покоилась у нее на плече.

Служанка села на табурет, взяла плошку с бульоном. Она зачерпнула ложку и поднесла ее к губам своей хозяйки. Мертвячка схватила протянутую руку, ложка со звоном упала на пол, суп пролился на простыни.

– Что… – служанка рванулась, но высвободиться не удалось. – Пустите.

Мертвяка провела острым когтем по запястью своей пленницы. На коже тут же выступили рубиновые капли.

– Я же сказала, чтобы поправиться, ей нужны силы. – И она прижала запястье к губам Ингар. – Надо поесть. Давай, хоть сейчас не упрямься. Пей!

Ингар сделала лихорадочный глоток. А потом еще один.

– Славно. Пошло дело, – свободной рукой мертвячка погладила девушку по волосам.

Служанка замерла и больше не вырывалась. Она завороженно смотрела, как Ингар пьет ее кровь.

Я очнулась с ощущением собственной правоты.

У меня есть доказательства. Есть!

Интересно, что теперь на это скажет Йотун? Каково это, знать, что законы магии, в которых ты был уверен, могут поменяться?

Осталось дождаться ночи.

К моему разочарованию, Йотун спал. Он лежал в кровати, повернув голову набок и закинув сильные руки над головой. Лицо его было расслабленным.

Колдун не проснулся, когда я его позвала. Видно, сильно устал.

Мне пришлось убраться обратно в свою комнату. Сон не шел, как я ни ворочалась. То и дело мыслями возвращалась к Тиссе.

Сколько раз я ее видела? Два? Три? Мы с ней даже не разговаривали, но ее судьба тронула меня. Я подумала, что могу попросить Йотуна… не знаю, как-то ей помочь. Вдруг он сможет повлиять… и освободить ее от унизительной участи.

Пока ученицы и наставницы не знали, что ее поймали.

Я как-то незаметно для себя снова увидела Тиссу, в простой рубашке с распущенными волосами. Без роскошного многослойного наряда она выглядела маленькой и хрупкой.

Тролльчанка, как и я, не спала. А сидела около небольшого окошка, забранного решеткой, смотрела на равнодушную, холодную луну. А потом вдруг запела удивительно сильным и красивым голосом:

Мое сердце закрыто

Если бы я могла показать,

Но я страдала молча

Если бы я могла открыть свой секрет,

Все бы увидели,

Как я несчастна

Сколько я подделывала радость,

Но сейчас я пою и ни о чем не жалею

Да простит меня любовь

Если это преступление или грех,

То я виновна

Я хочу улететь

Если бы у меня были крылья

Но я молча кричу

И ни о чем не жалею

Даже если все это грех

Да простит меня любовь

Пока я пою, я не думаю,

Как мне плохо

Я никому не принадлежу

И зло не коснется меня

Я хотела любить и мечтать

Необъятная мечта – что есть счастье

И нет грусти

Да простит меня любовь…

Мое собственное глупое сердце почти остановилось.