Стальная бабочка (СИ)

Часть 1. Куртизанка. Глава 4

Синдбад открыл глаза и по-кошачьи потянулся всем телом. Он чувствовал себя отдохнувшим и посвежевшим, полным сил — хоть сейчас на покорение подземелья. Он сел на кровати и осмотрелся: убранная роскошными коврами комната была ему не знакома, как и сидящая в кресле у его ложа премилая девушка.

— Доброе утро, господин мой. Хорошо ли вам спалось? — медовым голосом спросила она. — Желаете ли принять ванну? Или сперва вкусить завтрак?

Синдбад недоуменно воззрился на нее, пытаясь припомнить, что же произошло вчера. Привлеченный рассказами об экзотической любви куртизанок Империи Ко, о ведомых им секретах истинного наслаждения, он полетел в квартал удовольствий. Видимо эта девушка и есть та самая многоопытная куртизанка. Правда выглядела она не слишком похоже на искушенную жрицу любви. Девушка старательно улыбалась, надо отдать ей должное, она была неплохой актрисой и легко провела бы человека менее проницательного, чем Синдбад. Но он слишком много лет провел, угадывая за любезностями дипломатов коварные замыслы. И сейчас от него не укрылось, что улыбка девушки выглядела приклеенной, а в глазах маячил призрак страха. Она смотрела на Синдбада, как на кобру, от которой ждут смертоносного броска.

Синдбад слегка встревожился. За долгие годы он повидал сотни женщин и по-своему даже гордился тем, что ни одна из них не ушла после ночи с ним разочарованной. А тут было не просто разочарование, а ужас.

«Что же я такого сделал? Превратился в самый ответственный момент в Зепара? Шайтан, ничего не помню. Ладно, разберемся по ходу».

Синдбад призвал на помощь свое самое мощное оружие — обворожительную улыбку.

— Доброе утро, моя прелестница, — вкрадчиво произнес он, бросая в лобовую атаку убойные дозы сияния легендарного героя и путешественника. — Я так ослеплен твой красотой, что совершенно потерялся во времени. Не подскажешь, который сейчас час и где мои спутники?

Его стремительный натиск возымел действие: девушка едва заметно покраснела, но тут же постаралась скрыть смущение, добавив патоки в и без того приторную улыбку.

— Близится полдень, господин мой. Ваш советник просил передать, чтобы вы возвращались в гостиницу, а ваш телохранитель обедает в соседней комнате. Вчера вы были так восхищены особой сливовой наливкой нашего заведения, что переборщили и познали истинное наслаждение — сон.

Картина начала проясняться.

«Ясно, значит, я вчера напился до беспамятства. Но тогда я должен был проспать всю ночь и не сделать ничего, что бы могло напугать эту маленькую птичку».

— Возможно, прежде ванны и завтрака вы желаете получить то, за что заплатили, господин мой? — как девушка ни старалась, на последнем слове ее голос дрогнул. — Тогда позвольте мне отдать вам свою самую величайшую драгоценность: жемчужину, сбереженную специально для вас.

И тут Синдбад наконец-то вспомнил ее. Когьёку — куртизанка, право первой ночи с которой он купил. Король мысленно поморщился, когда в голове всплыли подробности омерзительного торга. Конечно, глупо требовать добропорядочности от проституции — это грязное развлечение. Синдбад не брезговал им пользоваться и не питал иллюзий. Но все же такая открытая торговля невинностью девушки, словно на невольничьем рынке, коробила его. А уж в пьяном виде вообще разожгла праведный гнев и желание совершать подвиги.

«Шайтан! Я же спустил на нее все деньги».

— Так чего же вы хотите, господин мой? — спросила Когьёку, будто прыгнула в омут с головой.

— А чего хочешь ты? — ответил вопросом на вопрос Синдбад.

Деньги уже не вернуть, но он не собирался брать то, за что заплатил, силой. Женщины, даже куртизанки, хотели его любви, а Когьёку вот-вот упадет в обморок от страха. Меньше всего Синдбад желал причинить ей боль, пусть она всего лишь шлюха. В этом он не собирался уподобляться сильным мира сего, разрушающим чужие жизни в угоду собственной прихоти.

Когьёку ошарашено уставилась на Синдбада, разом забыв о своей роли жрицы любви.

— Разве имеет значение, чего я хочу?

— Конечно. — Синдбад улыбнулся ей, на сей раз ласково, ободряюще. — Если ты не хочешь близости, я не буду тебя заставлять. Оба партнера должны получать удовольствие.

— Удовольствие, — тупо повторила она.

Синдбад протянул руку, осторожно накрыл ее маленькую ладошку своей и ощутил едва уловимую дрожь.

«Бедная, напуганная птичка. Сколько же человеческих пороков ты успела повидать, что уже в таком юном возрасте боишься всего?»

— После первой ночи нас проверяют, — едва слышно произнесла Когьёку. — Если вы ничего не сделайте, то меня продадут снова и на сей раз точно Боссану… Пусть лучше это будете вы!

Когьёку подняла на Синдбада взгляд полный такой отчаянной надежды и мольбы, что пробилась сквозь окутывавшую его сердце защитную броню из расчетов, хитрости и цинизма, пронзила острой стрелой жалости.

«С меня не убудет подарить ей пару часов счастья, а в проклятом, полном злобы мире станет чуть меньше страданий и боли».

— Иди сюда, — с мягкой улыбкой шепнул Синдбад и привлек трепещущую Когьёку к себе. — Ничего не бойся и доверься мне, я проводил корабль невредимым через самые опасные рифы.

***

Когьёку выскользнула из Покоев Первой Ночи. Она шла медленно, окутанное негой тело двигалось с трудом. Когьёку поймала себя на том, что улыбается. Никогда еще она не была так счастлива, омертвевшую душу заполняло тепло.

Когьёку поднялась на второй этаж, направляясь в свою комнату: сейчас ей как никогда хотелось побыть одной, насладиться в полной мере новыми ощущениями, обнять пушистый светлый комочек в душе и нежно лелеять.

— Стерва!

Из-за поворота коридора на нее вылетела Цайшен и вцепилась в волосы, грубо возвращая с небес на землю.

— Хитрая тварь! Это я должна была провести ночь с ним!

Девушки покатились по полу, Когьёку пиналась и пыталась сбросить с себя Цайшен, та немилосердно таскала соперницу за рыжие локоны.

— Пре-кра-тить! — От рыка Фаран, казалось, затряслись стены.

Она оттащила Цайшен от жертвы и отвесила ей подзатыльник. А затем, дивное дело, помогла Когьёку встать с пола.

— Ты в порядке? — с притворной лаской спросила Фаран. — Сорок тысяч… Самая высокая цена за всю историю «Белой лили». Ты молодец, Когьёку! Как только Юй Лянь уйдет на покой, ты станешь главной куртизанкой. Ты — гордость нашего дома.

Лицо Фаран исказила алчная гримаса, и Когьёку передернуло.

«Главная куртизанка… возможность самой выбирать клиентов, дорогие подарки и почет. Я ведь стремилась именно к этому».

Но после встречи с Синдбадом бордель начал казаться Когьёку еще более отвратительным, чем раньше. Синдбад открыл для нее другую жизнь, лучшую, настоящую. Он позаботился о ней, помог преодолеть страх перед первой ночью, был нежен и осторожен. Для него она была не просто куклой, которую можно дергать за конечности и крутить, как вздумается. С ним Когьёку в полной мере осознала, что значит быть человеком, а не вещью для утех. Одна только мысль, что другие мужчины осквернят ее, вызывала ужас. Нет, она сохранит верность ему!

«Чего ты хочешь?»

«Я хочу быть с вами всегда!»

Рядом назойливой мухой жужжал голос Фаран, ругавшей Цайшен и расточавшей похвалы Когьёку. Та методично кивала, но мысли ее витали далеко. Она приняла решение.

«Я не могу больше здесь оставаться».

Когьёку вернулась в свою комнату и начала готовиться к побегу. План у нее уже был, раньше она не раз прокручивала в голове возможные варианты побега, но ее всегда останавливал страх остаться одной во внешнем мире. Теперь она была не одна.

Синдбад обмолвился, что завтра днем отплывает в Синдрию, Когьёку собиралась найти в порту его корабль и незаметно прокрасться на борт. Она надеялась, нет, даже была уверена, что Синдбад не откажет ей в помощи. Она могла бы работать у него во дворце простой служанкой, делать самую грязную работу — лишь бы рядом с ним и в свободном мире.

За обедом Когьёку украла несколько кусочков хлеба и яблок себе в дорогу. Денег у нее не было, но она надеялась, что сможет быстро найти Синдбада, и они не понадобятся.

Фаран проявила невиданную щедрость и разрешила Когьёку отдохнуть в эту ночь.

— Тебе надо беречься для самых лучших клиентов, — с мерзкой улыбкой сказала Фаран.

Всю ночь Когьёку проворочалась без сна, раз за разом прокручивая в голове план, представляя реакцию Синдбада.

«А если он прогонит меня? Нет, не прогонит. В любом случае, стоит рискнуть. Я не могу больше так жить!»

Ранним утром, когда над кварталом удовольствий встало солнце, последние клиенты вернулись домой к женам, а усталые жрицы любви разбрелись по своим комнатам отдохнуть после ночных трудов, Когьёку вскочила с постели.

Она переоделась в неприметную одежду: простую льняную рубаху и штаны, заплела волосы в косу и спрятала под платком. Если повезет, ее примут за служанку.

Когьёку собрал в узелок припасы, из вещей она взяла с собой только шпильку матери. Драгоценностей, которые можно было бы продать, у нее не было — Фаран держала все сколько-то стоившие побрякушки у себя под замком и выдавала младшим куртизанкам лишь на время прихода гостей.

По сплетенной из простыни и одеяла веревке Когьёку спустилась со второго этажа и притаилась в саду, среди цветущих розовых кустов. У входа в «Белую лилию» стояли два охранника, пройти мимо них незамеченной было сложно. Но на такой случай у Когьёку было готово решение: в заборе на заднем дворе она нашла расшатанную доску.

Когьёку без труда покинула бордель и быстро зашагала улице. У лавки торговца рыбой она остановилась и юркнула в подворотню. Здесь стояла телега, на ней расположились пустые бочки из-под рыбы, которые раз в день торговец возил в порт за новым товаром. Запряженная в телегу пегая лошадка подозрительно уставилась на Когьёку, но та угостила ее яблоком, и животное успокоилось.

Когьёку забралась в одну из бочек, согнувшись в три погибели, кое-как устроилась. Тут ужасно воняло тухлятиной, Когьёку прикрыла нос рукавом и постаралась дышать ртом. Потянулись томительные минуты ожидания. Когьёку показалось, что прошло не меньше часа, прежде чем она услышала шарканье шагов, а затем бочку тряхнуло, и раздался скрип колес.

Торговец болтал сам с собой, уныло жаловался на весь свет и ругал лошадь. Бочку слегка потряхивало, что в сочетании с ужасным запахом, не очень понравилось желудку Когьёку, и он выказал горячее желание расстаться со вчерашним ужином. Когьёку сжала зубы и за борьбой с тошнотой не сразу заметила, что телега остановилась. Когьёку замерла. Если стражники у ворот заглянут в бочку — все пропало. На лбу выступил холодный пот, сердце бешено колотилось в груди, Когьёку казалось, что все точно услышат такой грохот.

— Привет, старый хрен!

— Сам ты хрен!

— Опять едешь в порт за тухлятиной?

— Не тухлятиной, а лучшей рыбой. Мне делает заказы сама госпожа Фаран!

— Ладно, давай открывай бочки.

Когьёку похолодела: такого развития событий она в своем плане побега не учла.

— Может не надо? — заныл торговец. — У меня сегодня куча дел, а тут еще время на вашу проверку тратить.

— Так положено, — строго возразил один из стражников.

Другой захихикал.

— Мало ли, может ты там украденную шлюшку везешь.

Мысли в голове Когьёку панически заметались, она лихорадочно пыталась найти выход из западни.

«Ткнуть открывшего бочку стражника шпилькой в глаз и сбежать? Поймают. Но я застану их врасплох…»

Пока она думала, послышался стук: похоже, стражники открыли одну бочку.

— Фу, как воняет-то! Меня сейчас вырвет! — пожаловался один из них. — Слушай, Шен, может ну его? Все равно в бочках нет ничего, кроме смрада.

— Ладно, проезжай, — разрешил другой.

От облегчения у Когьёку на глаза навернулись слезы.

«Меня будто какая-то высшая сила защитила. Рух, если ты меня слышишь, спасибо тебе!»

Телега ехала по улицам города, Когьёку вслушивалась в звуки снаружи: голоса, стук копыт, топот ног. Иногда раздавался звонкий детский смех, и тогда горло Когьёку сдавливал спазм. Там, в городе, жили люди, радовались, грустили, любили. Испытывали все то, чего она была лишена.

Когьёку воспользовалась шпилькой и проделала в старом дереве дырку, чтобы следить за обстановкой. Примерно через час телега остановилась, послышались шаги торговца. В щелочку Когьёку увидела, что он вошел в какое-то здание. Она поспешно откинула крышку и выбралась из бочки. В нос ударил соленый запах моря, лицо обдало свежим ветром.

Они приехали в порт.

Когьёку спрыгнула с телеги и спряталась за какими-то тюками. Там она отдышалась, успокаивая взволнованно колотившееся сердце. Ей все еще не верилось, что она выбралась из квартала удовольствий на волю.

Когьёку осторожно выглянула из-за тюков и замерла. Она увидела море. Широкая темно-синяя гладь раскинулась насколько хватало глаз, уходя далеко за горизонт и там сливаясь с лазурным небом. У Когьёку от восторга перехватило дыхание. Бесконечный простор зачаровал ее. Ни стен, ни стражи, можно сесть на корабль под белыми парусами и плыть, куда душа пожелает.

Несколько минут Когьёку просто стояла и наслаждалась красотой мира, впитывала чистейшую синеву воды, прохладный ветер, крики чаек и запах соли.

В себя ее привел резкий окрик тащившего тюк матроса. Когьёку поспешила посторониться.

«Не время расслабляться, — жестко напомнила она себе. — Я еще не спаслась. Фаран наверняка обнаружила мое отсутствие, значит, стража уже переворачивает вверх дном квартал удовольствий. Хитрая старая лиса догадается, к кому я побежала за помощью. Скоро стражники будут здесь, надо торопиться!»

Когьёку подошла к матросу, который только что проходил мимо. Он уже успел поставить свою ношу и теперь уселся сверху, обмахиваясь рукой и утирая пот со лба.

— Прошу прощения, добрый господин. — Когьёку изобразила детскую невинную улыбку, входя в образ милой девочки. — Не подскажите, где я могу найти корабль из Синдрии?

— Не знаю. Отвали, — огрызнулся матрос.

Когьёку пришлось отправиться на поиски кого-нибудь полюбезнее. На пожилого бородача ее тщательно сыгранный умоляющий взгляд произвел впечатление.

— Прости, милая, я бы с радостью помог такой красавице, но не знаю ничего о синдрийском корабле, — со вздохом сказал он.

Больше часа Когьёку бродила по порту, расспрашивая каждого встречного, но все либо огрызались, либо недоуменно пожимали плечами. Наконец, когда девушка уже начала отчаиваться, ей повезло.

— Синдрийский корабль? Я как раз с него, — заявил веснушчатый рыжий мальчонка. — Пойдем со мной.

Когьёку поспешила следом за бодро потрусившим по причалу парнишкой. Когда они пробегали мимо небольшой группы переговаривающихся людей, Когьёку услышала обрывок разговора.

— … ее сложно не заметить, у нее необычный цвет волос — рыжие с алым отливом, — сказал мужчина с мечом на поясе.

«Стражники! — догадалась Когьёку. — Ищут меня. Как быстро старая грымза спохватилась».

Она посильнее затянула платок, порадовавшись, что додумалась скрыть волосы.

«Пока они меня не заметили. Может, повезет».

— Вон он, — объявил тем временем мальчик, показывая пальцем на большой корабль. — «Морской дракон», флагман. На нем прибыл сам король.