Стану тебе женой (СИ)

Глава 10

— Наташ, ну улыбнись, — Рад сжимает мою руку, а затем возвращает её на руль, чтобы повернуть машину на перекрёстке. — На эти выходные я весь твой. Или ты не рада?

— Рада.

— Что-то на радость не похоже, — в его голосе слышится огорчение, — а я тебе сюрприз приготовил. Надеюсь, понравится.

— Не люблю сюрпризы, — скрещиваю на груди руки и демонстративно отворачиваюсь к окну.

— Вы беременные все такие обидчивые? Я ничего ещё не сделал, а со мной уже через зубы разговаривают. Это всё из-за того случая в ювелирке, да?

Я медлю несколько секунд, обдумывая ответ. И пока в моей голове крутятся фразы, подходящие и не очень, “БМВ” подъезжает к высокому ограждению. Ворота разъезжаются в стороны и автомобиль въезжает во двор.

— Ладно, забудь, что я тебе говорил, — Рад отстёгивает ремень безопасности и первым выходит на улицу.

Распахиваю дверцу и опускаю ноги на запорошённую снегом землю. Поток холодного ветра дует в лицо, а ещё пушистые снежинки падают на ресницы, ухудшая видимость. Я кутаюсь в воротник шубы и медленно двигаюсь к дому.

Рад идёт впереди, в мою сторону даже не смотрит, а я злая, да! Всему виной эти дурацкие гормоны во время беременности: то я плачу, как ненормальная, то плююсь ядом, как королевская кобра. Никакого душевного равновесия!

Оказавшись в доме, наклоняюсь снять сапоги, но Рад опережает и сам снимает с меня обувь, а затем забирает мою шубу и вешает её в шкаф.

— Готова к сюрпризу? — спрашивает Рад, будто между нами не было того странного разговора в машине.

Киваю в ответ, а он приводит меня на второй этаж и, распахнув одну из дверей, подталкивает в спину.

У меня дух захватывает от увиденной картины. Детская комната, выполненная в светлых тонах. Слёзы сами катятся из глаз, я смахиваю их рукой и подхожу к детской кроватке цвета “молочный дуб”. Касаюсь рукой гладкого дерева. Улыбаюсь.

— Она качается, — Рад становится за моей спиной и неуверенно опускает руки на мою талию, ожидая реакции.

С замиранием сердца качаю кроватку, а затем отдёргиваю руку. Стоп! Нельзя. Это плохая примета качать пустую колыбель…

— Когда ты всё успел?

Отхожу от кроватки и рассматриваю пеленальный столик, комод. Заглядываю в каждый ящик. И слов не нахожу, потому что все четыре ящика комода забиты детской одеждой для новорождённого.

— Да неважно. Ты лучше скажи, тебе понравился мой сюрприз?

Оборачиваюсь. Смотрю на Радмира тёплым взглядом. Как же он хочет этого малыша, по глазам вижу, любит его ещё до рождения и от осознания этого факта, я забываю всё, что омрачает наши отношения.

Подхожу к любимому мужчине, обеими руками обхватываю его лицо и нежно целую в губы.

— Понравился. Ты делаешь меня самой счастливой, Рад.

Он берёт мою руку в свою, некрепко сжимает и подносит к губам, чтобы покрыть кожу поцелуями.

***

Целый день субботы мы проводим с Радом вместе, как он и обещал. А вечером Радмир предлагает растопить баню, но я отказываюсь, боясь навредить малышу. В итоге мы вместе принимаем душ, а после него кутаемся в банные халаты и устраиваемся на полу перед камином.

Рядом на небольшом столике наш ужин. Мы медленно едим и болтаем под шум потрескивающих в камине поленьев.

— Вас с Островским уже развели? — спрашивает Рад, концентрируя взгляд на моём лице.

— Да, но решение суда вступит в законную силу через несколько недель, после Нового года.

— Хреново. Я думал, распишемся на следующей неделе. Или ты хочешь полноценную свадьбу со всеми традициями?

— Свадьбу? — хихикаю, хватаю с фруктовой тарелки дольку манго и отправляю в рот, — да зачем она мне? В белом платье я буду выглядеть нелепо.

— Глупости говоришь. Ты охрененная, Наташа. А в платье будешь вообще королевой. Я бы посмотрел, а ночью с удовольствием, — он говорит мне откровенную пошлость, а я краснею как школьница. — А знаешь что? Давай повенчаемся?

— В церкви?

— Да, — уверенно говорит Радмир, в то время как у меня сердце совершило сальто и теперь скачет галопом по всей грудной клетке. — Или ты повенчана с бывшим мужем?

— Нет. С Вовой мы только в ЗАГСе расписывались.

— Ну вот и хорошо. Значит, станешь мне женой перед богом и людьми. Повенчаемся, а когда решение суда вступит в законную силу, распишемся официально.

— Рад, ты уверен? Венчание — это на всю жизнь, бог не приемлет разводов.

— А ты собираешься со мной разводиться? — он вскидывает бровь и смотрит на меня с подозрительностью.

— Нет. Я твоя до последнего вздоха.

— Это хорошо, потому что я ни за что тебя не отпущу. И даже смерть не сможет разлучить нас.

***

Засыпая на сильном плече любимого утыкаюсь носом в его шею и вдыхаю аромат кожи вперемежку с запахом одеколона.

— Рад? Ты спишь?

— Нет, — бормочет сонно.

— Я с твоим отцом виделась, — говорю спокойным голосом, а Радмир напрягается, — он ко мне на работу приходил.

— Давно?

— Неделя ещё не прошла.

— Что хотел?

— Вообще-то, он советовал не рассказывать о нашей встрече.

— Но ты уже рассказываешь.

— Да, потому что уверена, ты знаешь своего отца лучше, чем я.

— Он тебе угрожал?

— Наверное, это была угроза, да.

Рад приподнимается на подушке, а я вместе с ним. В ночном полумраке не разглядеть выражение лица Радмира, но я абсолютно уверена, он сейчас зол и хочется верить, что я не совершаю непростительную глупость, рассказывая о встрече с его отцом.

— Рассказывай.

— Он хочет, чтобы я каким-то чудом вернула тебя в семью.

— Неужели? — ухмыляется. — И всё?

— Да. Но мне это тоже показалась странным.

— Я хорошо знаю своего отца, ты права, Наташа. Он не за этим с тобой встречался.

— Тогда, что ему от меня нужно? Он угрожал, что отправит мою подругу в отставку. Он знает обо мне всё, Радмир. Это пугает! Я не хочу, чтобы Таня осталась без работы, как и не собираюсь что-либо скрывать от тебя.

— Милая, — берёт меня за руку, — ты правильно сделала, что рассказала обо всём мне. И ты абсолютно ничего не должна моему отцу. Вячеслав Антонович так развлекался, скорее всего. Так что… Не принимай близко к сердцу, хорошо?

— Рад, что значит “развлекался”? Что за дурацкие шутки? Я их не понимаю.

— Это не шутки, Наташа. Таким способом отец надавил на меня. Он всё просчитал.

— То есть он знал, что я расскажу о нашей встрече, несмотря на угрозу?

— Конечно, знал. Но ты не волнуйся, к тебе он больше не придёт. Отец своего добился. Я приду к нему сам.

— Рад, я не хочу, чтобы из-за меня ты ссорился со своим отцом. Вы же близкие люди и я знаю, не имею права влезать в ваши отношения, но мне кажется тебе правда нужно вернуться в семью.

— Все дети, когда взрослеют, уходят из дома и заводят свои семьи. Я повзрослел раньше, чем того хотел отец. Поэтому мы с ним не общаемся. Так что, милая, ты зря переживаешь и принимаешь всё на свой счёт. Ссорится с отцом — я не собираюсь. Не грузись.

— Всё равно, — зеваю, прикрывая рот рукой и устраивая голову на подушку, — мне это всё непонятно. Какие могут быть проблемы у отца и сына, раз они не видятся, не общаются? Если бы у меня были родители, я бы ценила каждую минуту, проведённую вместе.

Рад обнимает меня за талию, устраиваясь за моей спиной. И пока я болтаю, гладит меня по голове, целует в макушку.

— Спи, детка. Утром пофилософствуем.

***

Просыпаюсь утром в одинокой постели. Потянувшись, аккуратно сажусь, свешивая ноги на пол. Обвожу взглядом спальню, останавливаясь на ворохе одежды, разбросанной по полу. Мы с Радом опять её в спешке снимали друг с друга.

Зарывшись пальцами в волосы, качаю головой: какая я сумасшедшая, если решила связать свою жизнь с Радмиром. Что я о нём знаю, кроме того, что он позволяет мне знать? Мы абсолютно разные, будто планеты в Солнечной системе. В его мире живут по другим законам, жёстким. В моём мире всё гораздо проще. Но оглядываясь на всю свою сознательную жизнь назад, понимаю, сейчас я счастлива как никогда. И это он делает меня счастливой!

В шкафу нахожу футболку Радмира и прежде чем надеть её подношу к лицу, чтобы вдохнуть аромат. Тысячи мелких иголочек приятно впиваются в кожу. Я будто парю над пропастью, расправив крылья.

Волосы собираю на затылке в тугой хвост и, посмотревшись в зеркало, двигаюсь к двери. Спускаюсь по лестнице на первый этаж и первым делом заглядываю в кухню, но там не застаю Радмира, зато мой взгляд натыкается на пачку апельсинового сока. С жадностью выпиваю стакан.

Босыми ногами медленно ступаю по гладкой поверхности паркета. Боль в щиколотке ещё не прошла, но сегодня она меньше, чем вчера. Я даже на ногу наступаю увереннее.

Голос Радмира доносится из кабинета. Он с кем-то разговаривает, достаточно эмоционально. Сперва мне кажется, любимый говорит по телефону, но уже через мгновение слышу голос его собеседника.

Подхожу ближе к кабинету, чтобы понять, что там происходит. Неужели пожаловал Славик собственной персоной? Но немного погодя я понимаю, что голос принадлежит не отцу Радмира, а его другу, если я ничего не путаю.

— С Костюком нужно кардинально всё решать. Ты же понимаешь, что Влад нам оторвёт голову, если мы ещё раз наложаем? — говорит голос гостя.

— На беспредел я не подписывался.

— Ну, да. А то, что он стрелял тогда в тебя на трассе? Это не беспредел?

— Марк, я не он, понимаешь? Я не могу работать по таким методам. И вообще, я думаю выйти из дела.

— Влад тебя не отпустит.

— Да пошёл нахер вместе с Костюком и ихней вечной враждой! Из-за них я чуть не сдох, и Наташа тоже.

— Зря ты женишься. Лучше бы она до сих пор считала тебя мёртвым. Так было бы безопаснее для неё!

— Закройся уже, а? Без тебя тошно…

Голоса ненадолго замолкают, а я медленно пячусь назад. Слёзы застилают глаза. Горло сдавливает тисками. В груди болит, будто мне сердце проткнули острым ножом.

“Лучше бы она до сих пор считала тебя мёртвым”, — вбивается в голову, как гвозди в крышку гроба!

Я не замечаю, как врезаюсь спиной в стол, отчего ваза с цветами падает на пол и разбивается. С испугом смотрю на лужу, растекающуюся возле моих ног.

В этот момент в кабинете распахивается дверь и уже через секунду я слышу встревоженный голос Радмира:

— Милая, что случилось? Ты не ударилась?

— Я толстая неуклюжая корова зацепила стол, он пошатнулся, а ваза упала на пол и разбилась…

— Господи, Наташа, да плевать на эту вазу. Это ты из-за неё плачешь?

— Да, — ладонями размазываю слёзы, стекающие по щекам в три ручья.

— Знаешь, на неуклюжую корову ты не тянешь, а вот на слегка располневшую тигрицу очень даже, — улыбается, но замечая, что у меня между бровей залегла складка, становится серьёзным. — Я пошутил.

За нашими спинами тактично кашляет Марк и я с ужасом смотрю на футболку Радмира, которую надела, уверенная, что в доме, кроме нас с любимым, никого нет.

— Наташа, здравствуйте, — говорит Марк.

Киваю ему ответ, через зубы цежу: “Здрасьте”.

— Рад, я пойду, да? — Марк смотрит в сторону двери.

— Ты кое-что забыл, — ухмыляется Радмир. — Извинись перед Наташей.

— Наташа, извините за то, что написал вам то дурацкое сообщение о смерти Радмира.

— Не годится. На колени давай.

— Рад, ты чего? — Марк смотрит на Радмира в непонятках, а я и сама с трудом что понимаю.

— Ты знатно накосячил, так что проси прощения на коленях. И скажи спасибо, что я тебе их не сломал, как обещал Наташе.

Ошарашенно смотрю на Радмира, затем перевожу взгляд на его друга:

— Марк, вы мне ничего не должны. Не нужно, правда.

Игнорируя мои слова, друг Рада всё-таки становится передо мной на колени и уныло опускает голову, будто нашкодивший ребёнок. Мне ужасно стыдно, неловко, а ещё хочется поскорее сбежать с этого цирка, что устроили эти двое.

— Наташа, я искренне прошу у вас прощения. Я делал это не со зла. Ещё раз простите. Я не имел права вмешиваться.

— Да я простила вас давно. Поднимайтесь!

Встав с колен, Марк подходит к Раду, чтобы попрощаться.

— Спасибо, друг, — Рад хлопает Марка по плечу.

— Да всё нормально, — подмигивает Марк, смотря на меня. — На самом деле, ты счастливчик, Рад. Я даже тебе завидую.

— Так, вали уже отсюда, а то я очень ревнивый, как оказалось.

— До свидания, Наташа, — Марк тепло улыбается, продолжая смотреть на меня, словно специально испытывая терпения Радмира.

— Всего доброго, — попрощавшись с гостем, обращаюсь к любимому: — Рад, где я могу взять тряпку и ведро? Хочу убрать лужу и поставить цветы в другую вазу.

— Я сам уберу, милая. Лучше иди на кухню и завари себе чай.

Следуя совету Радмира, возвращаюсь на кухню. Я уже не плачу, но внутри меня до сих пор всё трясётся, переворачивается. Нервно кусаю себя за указательный палец, зарываюсь пятернёй в волосах, обдумывая то, что услышала под кабинетом Радмира.

На самом деле мне очень страшно, но бросать Радмира я даже думать не смею! Я его до последнего вздоха, как и обещала.

Моё уединение нарушается через десять минут.

— Ну и что это было, Наташ?

Отрываю взгляд от окна, за которым вальсируют пушистые снежинки. Смотрю на Радмира пристально. Он всё понял, только как и я решил не разговаривать о наших проблемах при его друге.

— Я слышала ваш с Марком разговор.

— Я даже не удивляюсь, — криво ухмыляется, руки на груди скрещивает, — это у тебя такая привычка — подслушивать?

— Нет. Это вышло случайно!

— Да, ладно? — смотрит на меня с недоверием. — Тогда в СТО ты тоже случайно подслушала.

— Значит, вот как ты покупаешь-продаёшь? — спрашиваю, игнорируя камни, летящие в мой огород.

— Это был единичный случай.

— Его вообще не должно было быть!

— Согласен, но не все ведут бизнес честно.

— А ты честный?

— Стараюсь.

— Тогда почему в нас стреляли и где гарантия, что не будут стрелять ещё?

— Ты серьёзно готова узнать почему? — киваю в ответ.

Рад утягивает меня за руку, усаживая к себе на колени. Забравшись под футболку, ладонью гладит бедро вверх-вниз, вызывая в моём теле знакомый трепет.

— Влад — мой босс и по совместительству друг. Костюк — наш главный конкурент. Тогда на трассе стреляли люди Костюка. Они хотели нас напугать, точнее, меня, ты оказалась рядом со мной случайно.

— Ничего себе “напугать”! Они убить могли.

— Не думаю, что до этого бы дошло. Никто не ожидал, что я не справлюсь с управлением “Ровера”, выскочу на встречку и столкнусь с фурой.

— Всё равно это их не оправдывает. Рад, признайся мне честно, ты всё-таки бандит?

— Почему ты мне не веришь? Я сколько раз сказал тебе “нет”?

— Да потому что в обычных людей не стреляют посреди белого дня! А ещё друзья обычных людей не говорят, что лучше бы их считали мёртвыми любимые женщины, потому что так безопаснее.

— Наташа, речь идёт о больших деньгах. Очень больших! А Костюк не может смириться с тем, что он больше не лидер на аграрном рынке и поэтому постоянно вставляет палки в колёса.

— И чем же вы таким занимаетесь?

— Покупаем у фермеров нишевую культуру: зерно, кукурузу, семечки; собираем урожай на полях и перевозим его в элеватор. Там оно доводится до нужной кондиции и хранится до определённого времени, дальше отгружается в вагоны и следует в морской порт для международной торговли. Так что видишь, ничего криминального.

— Ты мне зубы заговариваешь, Рад.

— Милая, я не всё тебе рассказываю, да. Но это только лишь для твоего блага.

— Думаешь, сладкая ложь лучше горькой правды?

— Но я не вру тебе, Наташа. Я не торгую: людьми, оружием, наркотой, контрабандой. Ничего криминального нет. С Костюком — это временные трудности и в скором времени они закончатся.

— Рад, зачем тебе такая работая, хм? — смотрю на него пристально, заглядывая в глаза.

— Потому что она приносит много денег.

— Зачем тебе много денег?

— Глупый вопрос, не находишь ли? — дерзко улыбнувшись, ластиться ко мне, как мартовский кот, носом трётся о мою щеку.

— Если ты хочешь, чтобы я стала твоей женой, то ты должен считаться с моим мнением.

— Ну давай делись своим мнением, Наташа.

Обвиваю сильную шею обеими руками, ногтями царапаю кожу в том месте, где нравится Раду, отчего он, прикрывая глаза, расслабляется.

— Я слышала, ты хочешь выйти из этого дела.

— У кого-то не уши, а прям настоящие локаторы, — улыбается Рад, прикусывая мочку моего уха.

— Рад, подожди, — руками упираюсь в его плечи, — я ещё не договорила. Разорви с этим Владом все отношения как можно раньше. Нам с ребёнком не нужно много денег. Нам ты нужен, живой и невредимый.