Сто причин родить от меня ребенка

ЭПИЛОГ. Шесть лет спустя

Георгий

Солнечным летним днем в машине на стоянке жду, когда жена выйдет из университета. У нее сегодня защита диплома. Зоечка уже отписалась около часа назад, что выступила в числе самых первых, все хорошо. А теперь она дожидается защиты своих подруг и объявления оценок, и только потом приедет домой. Я отменил все свои планы и решил сделать ей сюрприз: приехать встретить и поздравить мою половинку с долгожданным получением высшего образования.

Вместо положенных четырех лет очного обучения на бакалавра филологии Зоечка училась целых шесть. После первого курса, который она заканчивала с огромным животом, ей пришлось уйти в академический отпуск. Вернее, в два подряд академа, потому что моя Снегурочка решила свое обещание перевыполнить и родила мне двух мальчишек-погодок с разницей в год и месяц. Я присутствовал на обоих родах. Ваньке и Пашке Варламовым сейчас пять и четыре годика, они жизнерадостные и шкодные мальчишки. В данный момент они вместе с моей мамой гостят у прабабушки и прадедушки в Грузии. Бабушка Нина души не чает во внуках и посвящает им почти все свое время. Как я и обещал Зоечке, водит их на развивашки, языки и музыкальные занятия. Мои сыновья совершенно не похожи друг на друга. Ванька больше пошел в мою породу, у него светлая кожа, но карие глаза и темно-каштановые волосы, зато форма и черты лица Зоины. Павлик зеленоглазый и русоволосый, зато он унаследовал мой горский нос с горбинкой. Чурками их обоих уже даже с натяжкой не назовешь, по внешности они вполне себе русские мальчики. Но иногда используют в разговоре грузинские словечки, особенно после длительных поездок в Грузию. Грузинская родня зовет их Вано и Павлико.

Я немного расстроился, что любимая жена не подарила мне дочек, но она мне пообещала сделать еще одну попытку после получения диплома.

Зоечка удивительным образом влилась в нашу семью. Своей добротой и уравновешенностью, покладистостью и дружелюбием она очень быстро утихомирила страсти, бушевавшие между мной и моими родственниками. Мама и Катя в короткий срок полностью приняли мою русскую жену, как свою, и искренне полюбили. А рождение детей только усилило эту любовь. И ко мне теперь у мамы и сестры стало гораздо меньше претензий. Я уже не эгоист и бабник Гоги, я отец семейства, верный и преданный муж, семьянин. Выбором такой замечательной и правильной жены я сполна искупил все грехи своей беспутной молодости. Мама не устает хвалить Бога и свою невестку за то, что я изменился в лучшую сторону, стал спокойнее и серьезнее.

Если честно, мне самому было интересно, как долго я буду влюблен в нее. Подсознательно боялся и боюсь до сих пор, что мои чувства к Зоечке остынут. Но мы вместе уже шесть с половиной лет, а этого до сих пор не произошло. Моя красавица с возрастом только расцветает и хорошеет. А еще она всегда довольна жизнью, всегда улыбается. И очень любит меня и детей. Говорит, что шестнадцать лет своей жизни только и делала, что плакала и хмурилась, и теперь больше не хочет этого делать.

Сижу недалеко от главного входа в здание университета. Припарковался так, чтобы было видно дверь, откуда Зоечка будет выходить. Купил для нее в подарок огромный букет роз и очередное украшение — золотой браслет на ножку. Дети пробудут в отъезде еще неделю как минимум, и у нас с любимой очередной медовый месяц. Сейчас заглянем в «Сулико» за едой и вином, а потом поедем домой праздновать успешное окончание ее учебы.

«Ты еще долго?» — пишу ей.

«Все уже отстрелялись, ждем оценок. Думаю, еще минут двадцать».

«У меня для тебя подарок».

«У меня тоже».

Улыбаюсь. Мне кажется, что я знаю, что это за подарок. Значит, вино отменяется. На свой страх и риск звоню в частную клинику, где в прошлые разы наблюдалась беременная Зоечка, и записываю ее на вечер на прием к гинекологу. Если не угадал, всегда можно позвонить и отменить запись.

Мне очень хочется, чтобы на этот раз у нас родилась дочка.

В какой-то момент, вынырнув из мечтаний, бросаю взгляд на крыльцо и обалдеваю. Среди большой группы студентов, выходящих из университета, вижу свою жену, а рядом с ней какого-то прилизанного хлыща в строгом костюме и галстуке. Хлыщ что-то горячо втирает моей жене. Потом резко останавливается и хватает ее за руку. Зоечка тоже вынуждена остановиться. Вид у нее при этом немного растерянный. Вижу, что пытается вырвать руку, но навязчивый собеседник не дает. Продолжает что-то толковать и при этом несуразно жестикулировать.

Вот не зря я сюда приехал, как чувствовал. Моя кавказская кровь мгновенно вскипает и ударяет мне в голову. Никаким другим мужикам не позволено трогать мою жену. Блть, это что за смертник нарисовался? Жена учится на дневном, в ее группе есть два парня, но они двадцатилетние сопляки, а этот по виду ее ровесник. Новый препод? Мне он незнаком. Непорядок, придется познакомиться.

Выхожу из машины и быстрым шагом иду к жене. Она сразу чувствует мое присутствие: поворачивает голову и начинает мне улыбаться. Мое сердце делает кульбит. Какая же она у меня красавица! Не зря всякие хлыщи липнут.

— Слышь, ты, урод, — ору страшным голосом на всю улицу так громко, что прохожие оглядываются на меня, — отошел от Зои Павловны, иначе я за себя не отвечаю!

Хлыщ, видя, что на него несется большой и злой бородатый кавказец, впадает в ступор и замирает на месте. Стоит и расширенными от ужаса глазами следит за моим приближением. Зоечка решительно вырывает руку и делает от него несколько шагов в сторону. Поворачивается ко мне.

За пару метров до них я резко замедляюсь и начинаю вполне себе благожелательно улыбаться.

— Гоша, познакомься, пожалуйста, это Андрей Петрович Хмельницкий, заведующий кафедрой теоретической и исторической поэтики. Андрей Петрович, это мой муж, Георгий Иванович Варламов, — светским тоном говорит жена.

— Очень приятно, — с кровожадной улыбкой тянусь протянутой рукой к шее хлыща. В последний момент меняю и направление и сую свою ладонь ему в руку. Тот вяло ее пожимает, в шоке таращится.

Зоечка делает мне страшные глаза, но не может сдержать улыбку. В первую неделю ее обучения в институте таким нехитрым образом я поименно познакомился со всем ее мужским окружением, включая преподавателей и декана. Благо, немногочисленным. Всем доступно объяснил, как можно и как нельзя общаться и вести себя с Зоей Павловной Варламовой. Филологи «сильного» пола — народ ранимый и впечатлительный. По университету тут же поползли слухи о том, что студентка первого курса Зоя Варламова замужем за жутко ревнивым диким кавказцем, который и с гор-то спустился только для того, чтобы всех, кто хоть раз на его жену взглянул, кривой саблей на кусочки разрубить.

— Андрей Петрович к нам переводом из другого города… — пытается объяснить Зоечка.

— Я хочу вам сказать, что Зоя — очень способная студентка, — вдруг прорезывается голос у Хмельницкого.

— Зоя Павловна, — жестко говорю я.

— Зоя Павловна — очень способная студентка, — поправляется хлыщ. — Я впечатлен ее дипломной работой. Уверен, что Зое… Павловне обязательно и дальше нужно углубленно заниматься в этом направлении. Бакалавриат — это не ее уровень. Она обязательно должна закончить магистратуру. У нас в этом году будет набираться новое направление…

Зоечка стоит напротив меня в нарядном платье цвета морской волны, который красиво оттеняет ее глаза. Смотрит на меня многозначительно и сияет так, что последние сомнения исчезают.

— У тебя задержка? — с улыбкой спрашиваю я. — Сколько?

— Второй день, — отвечает она.

— Тесты уже делала?

— Нет еще, только купила.

— Тогда поехали быстрее домой.

— Поехали!

Обнимаю ее и тяну в сторону машины.

— Позвольте, — обалдело говорит хлыщ. И даже делает движение, чтобы задержать нас.

— Не позволю, Андрей Петрович, — злобно рычу на него. — У меня жена беременная, только поэтому я вас и не задушил на месте! Не надо ее руками трогать, я же не знаю, когда вы их в последний раз мыли! И ни к чему ей ваша магистратура. А поэтические вечера я ей сам дома устраивать могу. На разных языках. Зоечка, быстро в машину. Я ко врачу нас записал.

— До свидания, Андрей Петрович, — мило улыбается воспитанная жена. — Приятно было познакомиться.

— Приятно ей… — ворчу я. Но уже больше для порядка.

Садимся в машину и долго целуемся. Я уже даже и не знаю, что это, любовь или привычка, заставляет меня тянуться к ее милому лицу. Знаю только, что она и дети — самые близкие и важные в моей жизни люди. И ради них я готов меняться в лучшую сторону. Мне сорок один год, но я верю, что самые счастливые годы жизни у нас еще впереди.

— Я тебя люблю, моя красивая жена, — говорю ей.

— И я тебя люблю, мой ревнивый муж.

Вечером у врача мы узнаем, что у нас будет двойня.