Сто причин родить от меня ребенка

Глава 3. Четвертый день лечебного голодания

Зоя Павловна

Гоша уже давно спит сном праведника на полу, а я все думаю о том, что он наговорил мне. Я так сильно скучаю по Яне и девочкам, но вместе с тем я сбрасываю их звонки и не читаю их смс-ки. Они уехали в Москву три недели назад, и столько же я с ними не общаюсь. А ведь я вижу извещения на экране своей нокии, что они пишут мне и пытаются дозвониться. Так что уже и непонятно, кто кого бросил: Яна меня или я ее. Я ведь сама хотела, чтобы Яна, наконец, встретила хорошего мужчину, вышла за него замуж и стала жить отдельно. Мечтала же? Почему же, когда все это случилось, я обиделась и перестала с ней общаться? Получается, я тоже ее ревную? Ведь Яна смогла отделиться от меня, начать новую жизнь, смогла полюбить мужчину и зачать от него ребенка. А я, как оказалось, ничего без них не могу. Смысла ни в чем не вижу.

Отдала им троим всю свою жизнь. Они мои дети. Но дети выросли и упорхнули из гнезда. Да и гнездо стало чужим. А я все цепляюсь за свое прошлое, обижаюсь и прячусь от близких мне людей.

Почему я застряла в этом поселке? Ведь всю жизнь мечтала из него выбраться. Даже сестра моя уже из него уехала. Даже дом уже продан. Даже с работы я уже уволилась. А все равно сижу на старом месте.

Правда, уже не одна сижу.

Сама так и не поняла, с какой стати Георгий со мной остался. Как я вообще попала в такую ситуацию, что со мной в чужой квартире живет незнакомец? Да еще и ребенка предлагает ему родить. Да еще и обсуждает со мной мои сложные взаимоотношения с родными. Да еще и за руки хватает. И гладит меня по спине, когда я реву.

Как только он появился в этой однушке, я только и делаю, что ругаюсь с ним и потом реву.

Свешиваюсь с кровати и смотрю вниз, на его растрепанный затылок, как будто вижу его впервые. Что он за человек? Почему ко мне прилип? Что ему от меня нужно? Что с меня в принципе взять можно? У меня ни кола, ни двора, только доверенность на продажу чужой квартиры, да сто тысяч накопленных денег на банковской карте. Есть на что квартиру в Москве снять на первые несколько месяцев. Хорошо, не квартиру, хотя бы комнату. Проситься жить к сестре и зятю я морально не готова. А как жилье сниму, сразу на работу устроюсь, авось не пропаду.

Неужели он всего лишь мошенник? Поэтому и разговоры душевные заводит, голодать начал? В доверие втирается? Главное, паспорт перед ним не светить.

И с Малеевым очень быстро ситуация разрулилась. О чем он с ним разговаривал? Почему так быстро нашел с ним общий язык? Надо бы завтра сходить еще раз к Саньке, спросить, как у Георгия получилось так быстро свои вещи у Серого забрать.

Половина меня подозревает Гошу в том, что он проходимец и мошенник. А другая половина почему-то не хочет думать о нем плохо. Я ведь его и ударила сегодня, и обзывала много раз. И не разу встречной агрессии не встретила. А еще я психовала и рыдала. Большинство мужчин раздражаются в ответ на женские слезы. А Гоша терпит, утешает меня. Прощения просит. Добросердечный какой-то мне мошенник попался. Жалеет меня.

Ребенка хочет.

Он точно проходимец. Потому что ну невозможно быть таким на самом деле.

Мужчины разве хотят детей?

Размышляя таким образом, я сама не замечаю, что наконец-то засыпаю.

Утром меня будит неугомонная баба Дуся.

— Зоечка Павловна, проснись! — треплет она меня за плечо. — Куда твой жених-то подевался?

— Понятия не имею, — бубню я, утыкаясь носом в подушку. — Баб Дусь, дай поспать, а?

— Смотри, счастье свое не проспи, — недовольно заявляет она. — Уведут, локти ведь кусать будешь. В кои-то веки мужик такой шикарный тебе попался. Какой он в постели?

Не даст она мне поспать.

— Можно, я не буду отвечать? Это личное!

— Зоечка Павловна, батюшки! — вдруг испуганно восклицает баба Дуся. Меня резко подбрасывает в кровати.

— Что? Что случилось?

Она дрожащим пальцем показывает в угол, словно приведение там увидела.

— Кресло-то куда подевалось?

Я падаю обратно на подушку. Голова от резких движений кружится и отказывается работать. Думается о-о-очень медленно. Гоша украл у меня кресло и сбежал? Ничего не понимаю! Там, внутри, были спрятаны фамильные драгоценности? Да ну, чушь какая-то…

Меня бьет током ужасная догадка, и я опрометью кидаюсь к шкафу, в котором лежит мой собранный чемодан с моими вещами. Закрыла я его вчера на замок, когда переодевалась, или нет? Замок закрыт. Открываю, быстро проверяю — документы, кошелек с банковскими картами на месте, следов беспорядка в одежде нет. Следов взлома тоже нет.

И как все это понимать?

Соседка зорко следит за моими хаотичными передвижениями по комнате.

— Чего потеряла-то, Зоечка Павловна?

Я опять сажусь на кровать и обхватываю обеими руками голову. Чувствую непонятную опустошенность и разочарование.

— Покой я потеряла, баба Дуся.

Хлопает входная дверь.

— Заяц, ты проснулась? У нас гости!

Георгий

— Сразу предупреждаю, в квартире ничему и никому не удивляйся. Моей маме и Кате в подробностях ничего не рассказывай. Они и так в шоке от моего побега из ресторана, — говорю я Вахе, моему двоюродному брату, когда мы на его «Вольво» заезжаем во двор. Ваха привез мне мой телефон, паспорт, деньги, одежду и еще кучу необходимых вещей из списка, что я вчера вечером надиктовал сестре. — Обязательно будут тебя расспрашивать, где и у кого я живу. Не сдавай меня, пожалуйста.

— Что, сильно законспирированная девушка? — смеется веселый Ваха.

— Скажем так, необычная.

— Ладно, ограничусь описанием внешности. Дай я угадаю, длинноволосая блондинка?

В несколько заходов разгружаем машину и заходим в квартиру. Моя блондинка в пижаме сидит с ногами на кровати, смотрит в окно и грустит. Перед ней стоит баба Дуся. С утра пораньше уже прибежала проверить, как у нас дела.

Интересно, если она когда-нибудь застанет нас, занимающихся сексом, она смутится? Уйдет? Мне почему-то кажется, что два раза нет.

Первым делом затаскиваю в комнату живую ель. Невысокую, чуть больше метра, но необычайно пушистую.

Зоя смотрит на нее, открыв рот. Этого она точно не ожидала. Ее реакция для меня бесценна.

— Заяц, привет! Потеряла меня? Знакомьтесь, это мой двоюродный брат Вахтанг, это Зоя, это наша соседка Евдокия Ильинична. Доброе утро, баба Дуся. Как спалось, что снилось?

Ваха в шоке от размера и убогости квартиры, это сильно заметно. Но быстро приходит в себя и приветливо улыбается. Здоровается со старушкой, с любопытством стреляет глазами в бледную Зою. Выглядит та неважно.

— Здравствуйте, — как будто через силу говорит Зоя, даже не делая попытки встать с кровати. — Гоша, ты где был? Куда дел кресло?

— Выкинул. Оно только место занимало. Ваха привез двухспальный надувной матрац. Предлагаю и твою ужасную кровать тоже выкинуть. Ты плохо себя чувствуешь? Голова болит? Пила шиповник?

Прислоняю ель к углу и иду к Зое. Сажусь рядом с ней на скрипучую кровать, слегка приобнимаю за плечи. Готов к тому, что отшатнется, оттолкнет, даже ударит. Она напрягается, а потом неожиданно обмякает и кладет мне голову на плечо, не забыв закрыть ладонью рот.

— Я подумала, ты уехал в Таджикистан к жене и детям, — со смешком тихонько бурчит она мне, не убирая ладони. — И кресло на память забрал.

— Ух ты, да неужели расстроилась? — шепчу ей на ухо, чуть покрепче прижимая к себе. Она не отстраняется. Магия новогодней елки на нее так действует?

— Честно? — улыбается Зоя мне глазами.

Сидим на кровати и смотрим друг на друга, как будто в первый раз увидели. И я очень доволен тем, что вижу в ее глазах.

— Я расстроилась из-за кресла. Оно было мне дорого, как память.

— Милок, а ты есть-пить будешь, или тоже голодаешь? — доносится до меня голос гостеприимной бабы Дуси. У нее настоящий праздник: очередной гость, которого можно покормить, к тому же опять молодой и холостой приезжий мужчина.

Одновременно оглядываемся на сладкую парочку.

Вахтанг делает круглые глаза. Смеется.

— Я? Голодаю? Да упаси Боже. Пить точно не буду, я за рулем. А вот от завтрака не откажусь. А то я только кофе с утра успел выпить, так к Гоги торопился. Угостишь меня завтраком, Гоги?

Я машу рукой:

— Я в отпуске. Главный повар у нас здесь баба Дуся. И, кстати, готовит очень вкусно.

Я машу рукой, мол, иди уже, оставь нас. Ваха улыбается во весь рот и кивает: понял, не дурак.

Довольная баба Дуся уводит Вахтанга к себе в квартиру. Надеюсь, не будут про нас сплетничать, ограничатся обсуждением «Пятидесяти оттенков серого». На Вахтанга, конечно, надеюсь больше.

— У меня для тебя есть подарки, — говорю я Зое. — Только мне нужно побриться и переодеться. Кто первый в ванну: я или ты? А потом буду наряжать елку.

Зоя Павловна

Он уходит бриться, оставив мне для изучения свой паспорт.

Пользуюсь предоставленной возможностью и разве что под лупой его не рассматриваю. И под лупой бы тоже рассмотрела, но лупы у меня нет.

Запоминаю наизусть и дату рождения (мой одногодка, телец, а я рак), и единственное место прописки (город Москва, Малая Грузинская улица — забавное совпадение), и даже группу крови (вторая отрицательная). Больше изучать и нечего: место рождения — г. Москва, штампа о браке нет, графы «Дети» пустые. Неинтересный какой-то паспорт. Впрочем, у меня у самой такой же. Без штампа и без детей.

С фото мне улыбается Варламов Георгий Иванович, молодой, симпатичный, безбородый, с чуть более длинной стрижкой, чем теперь носит. И глаза точно такие же, как сейчас, — внимательные и насмешливые.

Может ли паспорт быть поддельным? Если документ поддельный, получается, Ваха — сообщник, а не брат? И специально привез липовый паспорт, а сейчас разводит бабу Дусю? На что разводит? На оливьешечку и картошечку?

Или у меня уже паранойя началась?

А еще Гоша мне тетрадь принес. Обычную, тоненькую, в клетку. Скрученную трубочкой.

Внутри, на первой странице, размашистым мужским почерком написано: «Сто причин для Зои Лагутиной родить от меня ребенка». И тринадцать пунктов.

Прячу тетрадь под подушку. Не дай Бог глазастая баба Дуся увидит. Я же тогда со смущения умру. Я лучше потом почитаю, в одиночестве, когда никого не будет. Даже при Гоше читать не буду. Не хочу, чтобы он подглядывал за выражением моего лица.

Почему-то эта тетрадка воспринимается мной, как что-то глубоко личное. Хотя, по сути, она — всего лишь один большой прикол.

Но мне все равно очень интересно, что он там написал.

Георгий выходит из ванной гладковыбритый, посвежевший, в новой чистой домашней одежде. Останавливается в дверном проеме, смотрит на меня. Выглядит ужасно непривычно. Без бороды он не так похож на чурку. Таращусь на него, ничего не могу с собой поделать.

— Ну, как? Нравится? — по обычаю, усмехается он, при этом правая щека у него немного искривляется и подергивается.

— Специально побрился, чтобы быть на свой паспорт похожим? А я уже к тебе бородатому привыкла, — наконец, отлепляю свой взгляд от его лица. Встаю с намерением идти в ванну. Он стоит на пороге и не пропускает меня. И словно ждет от меня чего-то.

— Решил, что если я в отпуске, то нужно в себе что-то изменить.

Я привычно прикрываю ладонью рот и говорю первое, что приходит мне в голову:

— А я подумываю волосы остричь. Сложно ухаживать, да и надоело такую тяжесть на голове таскать.

Он аж в лице меняется.

— Заяц, не смей! Ты что! Такую красоту! Всей энергии себя сразу лишишь!

Я ехидничаю:

— Испугался, что не за что меня лапать будет, когда я сплю? Думаешь, я не знаю, чем твои шаловливые ручки занимаются, когда я в отключке?

Он ухмыляется.

— За мои шаловливые ручки не беспокойся, они всегда найдут, за что тебя полапать. Даже если обреешься наголо. Но я очень сильно расстроюсь, Заяц. У тебя очень красивые волосы. Дай мне тетрадку, мне в голову кое-что пришло. Я допишу пару пунктов, пока ты ванну принимаешь.

Искушение слишком велико. Вытаскиваю тетрадку из-под подушки, отдаю ему и под насмешливым взглядом Георгия иду мыться. Почему-то очень смущаюсь, но стараюсь не показать ему своей уязвимости.

Когда я училась в средней школе, а это было ужасно давно, уже больше двадцати лет назад, среди девочек нашего класса были очень популярны так называемые дневники. Так мы называли толстые тетрадки, в которых записывали всякие девичьи глупости: тексты лирических стихов и песен, глубокомысленные высказывания якобы знаменитых людей, секреты, кто в кого влюблен. Дневники оформлялись очень ярко: в них рисовались и вклеивались красивые картинки, вкладыши от жвачек. Особой популярностью пользовались различные анкеты. Читателям предлагалось ответить на стандартные вопросы о том, какая у тебя любимая книга, группа и песня, о чем ты мечтаешь, кто твой лучший друг и кто из твоего класса тебе нравится. Особым шиком считалось уговорить ответить на вопросы анкеты какого-нибудь мальчика, чтобы «разбавить» девичьи странички. Как правило, представители мужской половины нашего класса отвечали кратко и четко, без лишних сантиментов. На особо заковыристые вопросы частенько писали: «Не знаю». И вообще не отличались полетом фантазии.

Прошло два десятка лет, и сильно повзрослевший мальчик, который по возрасту мог бы учиться в моем классе, принес мне тетрадку с десятью ответами на один и тот же глупый вопрос. Есть в этом что-то ужасно трогательное. Как будто то, что он там напридумывал, может как-то изменить мою или его жизнь.

Он почему-то решил мне написать какие-то нелепости, пришедшие ему в голову. А я почему-то решила их прочитать.

На этом воспоминания не заканчиваются. Они уносят меня в то время, когда мама и папа, молодые, веселые, еще были живы, когда самой большой моей проблемой в жизни была случайно схваченная «двойка» по литературе, когда на переменах в школе мы прыгали с сестрой «в резиночки», а пятиэтажки в поселке еще не были такими обшарпанными. Наоборот, они казались нам огромными и величественными.

Я стою под чуть теплым душем и беззвучно плачу. Прошлое ушло безвозвратно, но почему-то воскресает в моей памяти. И это больно. Но и прекрасно одновременно.

Когда я выхожу из душа, живая елка в единственной комнате чужой квартиры, в которой я временно существую, одуряюще пахнет зимой, новогодними чудесами и моим детством.

И все это — и мои воспоминания, и тетрадку с ответами на вопросы, и елку с запахом — притащил сюда он.

Георгий

Мы сидим на кухне и пьем горячий настой шиповника. Снегурочка делает вид, что смотрит в окно, а на самом деле исподтишка изучает мое лицо. Я изо всех сил делаю вид, что ничего не замечаю. Но ее взгляд действует на меня аналогично щекотке — мне хочется засмеяться и сказать, чтобы она прекратила.

— Ты голодаешь сегодня уже четвертый день, — вместо этого говорю я. — Как ты себя чувствуешь?

— Слабость, — вяло отвечает Зоя, прикрывая ладонью рот. — Утром трудно было встать с постели. А есть совсем не хочется, кстати.

— А мне наоборот, очень есть хочется.

— Ну так в чем же проблема? Иди к бабе Дусе в гости и поешь.

— Ты знаешь, я посмотрел сегодня утром в зеркало в ванной и подумал, что мне не мешало бы похудеть, — ухмыляюсь я. — Надо бы сбросить пару-тройку килограммов. Что-то я толстоват. Руки какие-то дряблые. Что скажешь?

Я провоцирую Зою, и она легко ведется на мои дешевые приемчики. Хмурится, но послушно смотрит на мои подтянутые руки, на плечи и грудную клетку. Я в хорошей физической форме, и жду не дождусь от собеседницы комплимента.

— Ты прав, у тебя лишний вес, — с кислым видом заявляет эта вредина и отворачивается от меня.

Я смеюсь просто в голос.

— Заяц, ты неподражаема!

Уголки ее губ слегка подрагивают, как будто она тоже поймала нервный тик.

— Ты знаешь, никогда не чувствовал себя с женщиной настолько беспомощным, — продолжаю я. — Ты не ешь, не целуешься и не занимаешься сексом, а я особенно хорош в этих компонентах! Ты — просто ходячая катастрофа для моей самооценки!

— А что, с другими женщинами такое хвастовство всегда прокатывало? — как бы нехотя интересуется она, все еще пытаясь скрыть улыбку.

— Тебе честно ответить? — ухмыляюсь я. — Всегда.

— Тогда спешу тебя разочаровать. Ты просто внешне не в моем вкусе.

Злючка-колючка.

— Смелое заявление. А он у тебя точно есть, в смысле, вкус? Нет, я вот знаю, что тебе Киану Ривз нравится. А кроме него кто-нибудь ломал твои защитные барьеры?

— Что это за намеки? — с достоинством смотрит на меня Снегурочка. — Конечно, у меня были серьезные отношения.

— А вот баба Дуся мне прямым текстом сказала, что в поселке ты не с кем не спала, — парирую я.

— Она что, всех мужиков поселковых поголовно опросила? — сердится Зоя.

— Я уверен, что да! — я опять не могу сдержать ухмылки.

Она делает вид, что смотрит в окно, но все-таки произносит:

— После окончания школы я поступила в Москву, на филологический факультет пединститута. И проучилась там до февраля месяца. Первую сессию на «отлично» закрыла. И у меня был парень, с которым мы встречались. У нас все было серьезно. В феврале с моими родителями случилось несчастье, и мне пришлось бросить институт. То есть сначала я думала, что пропущу год, возьму академ, но по факту восстановиться у меня уже не получилось.

— А куда подевался парень, с которым было все серьезно?

— Он потом начал встречаться с моей подругой. На третьем курсе они поженились, — неохотно говорит Зоя.

Разговор ей неприятен, и она замолкает.

— Тогда я понимаю, почему не в твоем вкусе, — с улыбкой возвращаюсь я к первоначальной теме. — Потому что не претендую ни на твою подругу, ни на твою сестру, правильно?

— Потому что у тебя нос крючком, как у Бабы-Яги, — противным голосом заявляет Снегурочка. Зыркает на меня исподлобья.

— В Грузии, между прочим, самой популярной пластической операцией среди мужчин считается именно ринопластика. Так что если мой нос — единственное, что тебя отталкивает, то это не проблема. А среди женщин, угадай, какая операция самая востребованная?

— Увеличение груди?

— Ничего подобного. Восстановление девственной плевы.

— Господи, какая глупость! — Зоя шокирована. — Зачем это надо? Делать операцию, чтобы второй раз терпеть боль?

— Думаешь, и второй раз тоже больно?

— Думаешь, нет?

Смотрим друг на друга. Она улыбается. Опять лишь кончиком губ, но, несомненно, улыбается! Я, кажется, физически слышу, как с грохотом рушится ее защита.

— Может, простишь мне мой нос? — мягко говорю я, беря ее за руку. — Он не так уж и плох. Да и я тоже.

— Он ужасен! — фыркает Зоя. Отворачивается.

Дышу на ее пальцы и нежно целую их.

Она делает вид, что смотрит в окно. Руки не отнимает. Но краем глаза следит за мной, я же вижу.

— Раньше ты меня за косу хватал, теперь на руку переключился? — недовольно бурчит.

— Ты же пригрозила, что отрежешь волосы, вот я и испугался. Руку точно не отрежешь.

— И что это ты делаешь? — спрашивает она. Поворачивает голову и пристально смотрит на мои губы. Задерживает дыхание.

Я улыбаюсь. Ничего не могу с собой поделать. Я знаю, что нравлюсь ей.

— Не видишь, что ли? Целуюсь с тобой. Увы, единственным способом, который мне сейчас доступен. Должен же я хоть что-то предпринять!

Зоя опять улыбается кончиками губ и тихонько вздыхает. Я вижу, что она реагирует на меня и мои действия. Однако развить успех не спешу, боюсь ее спугнуть. Поэтому одним глотком допиваю свой шиповник, встаю, ополаскиваю свою и ее чашки в раковине и спрашиваю:

— Ну, что, пойдем елку наряжать?

— У меня нет игрушек.

— Ваха все привез. Пошли создавать новогоднее настроение.

Беру ее за руку и веду в комнату.

Зоя Павловна

Я охотно верю, что Гоша нравится женщинам. Несмотря на свой нос с горбинкой. Он очень уверен в себе и очень обаятелен. Верю, что ни разу не получал отказа. Но мой измученный организм, не получающий еды, не настроен на его любовную химию. Он сосредоточен только на выживании. Во всем теле слабость, голова кружится от резких движений. Иногда темнеет в глазах. Восприятие внешнего мира замедленное, слух и обоняние притуплены. Мне не до флирта. Вообще не понимаю, как меня в моем нынешнем состоянии можно рассматривать в качестве объекта для ухаживаний. Но я уже смирилась, что логику действий Георгия мне не постичь. Даже не могу представить, что ему от меня может быть нужно. Негде ему жить, прячется он от кого, влип в какую-то криминальную историю — мне уже все равно. Нет у меня нет ни моральных, ни физических сил его выгнать. Я честно пыталась, но у меня не получилось.

Гоша старается развлечь меня, развеселить. А еще целует мне руки. Странные ощущения. Может быть, у грузинов так принято? Для меня он не опасен. Ни в каком смысле. Агрессии от него я не чувствую, и дальше целования рук он ко мне не лезет. Так и быть, пусть живет. Потерплю его еще немножко.

Мысли скачут с одного предмета на другой. Мне трудно сосредоточиться. Больше всего на свете я расстроена, что у меня нет весов, и я не могу посмотреть, сколько килограммов мне уже удалось скинуть.

Я запланировала выход из голодовки на 6 января, в этот день начну пить овсяный кисель и овощные соки. Числа десятого уеду в Москву. Вне зависимости от того, приедет покупатель или нет, продам я эту квартиру или нет. Ведь правда, не обязана я решать проблемы своего зятя. Уеду, и на этом, надеюсь, наши дорожки с Георгием разойдутся.

Пока мы наряжали елку, вернулись баба Дуся с Вахой. Гоша загорелся выбросить мою кровать, и я не стала возражать. Если честно, кровать ужасная, утром после сна у меня всегда болит спина. Вдвоем с Вахой они вытащили кровать из квартиры и доволокли до помойки. В комнате сразу освободилось много места. Из мебели в комнате остался только старый, облезлый шкаф с постельным бельем и моим чемоданом, да телевизор на тумбочке. Я ползала с мокрой тряпкой по полу и чувствовала спиной, что на меня смотрят три пары глаз. Прекрасно понимаю, о чем думают баба Дуся и Вахтанг. Что Гоша привез матрац, чтобы нас с ним было где комфортно заниматься любовью. У Вахи в глазах плещется любопытство. Я так понимаю, они с моей соседкой все время своего отсутствия только и делали, что перемывали нам косточки. Уж очень интересная мы парочка.

Потом мы все вместе идем на кухню. Вчетвером там тесно, табуреток только три, но разместиться можно. Георгий выкладывает на стол подарки, много подарков. Баба Дуся просто завалена продуктами, сладостями и вином. Грузинские сыры, специи, экзотическое варенье из инжира, кизила, айвы с добавлением орехов, горный мед, чурчхела, пахлава. Вино и чачу Вахтанг привез в настоящих глиняных кувшинах. Места на столе уже не хватает, кувшины Гоша выставляет на подоконник.

Одинокая баба Дуся, не привыкшая к такому вниманию, плачет от избытка чувств. У нее даже руки трясутся от волнения.

— Господи, мальчики, да зачем, да не нужно…

— Бабушка, ну не все же тебе нас угощать, — обнимает ее Гоша. Делает это так легко, естественно и душевно, что я по-хорошему завидую своей соседке. Он дарит ей подарки от чистого сердца, это видно. — С Новым годом тебя, дорогая наша, здоровья, счастья и всегда хорошего настроения.

Боже, как трогательно. Сама сейчас зареву.

Гоша кидает на меня быстрый взгляд.

— Заяц, тебе потом подарю. Когда мы вдвоем останемся. Ладно?

Не будет же он мне еду и вино дарить?

Через какое-то время Ваха собирается домой, Гоша и баба Дуся выходят на улицу его провожать. Я, улучив момент, беру в руки зеленую тетрадку, которую Гоша оставил на подоконнике, и читаю. В тетрадке уже не тринадцать, а шестнадцать пунктов.

«Сто причин для Зои Лагутиной родить от меня ребенка.

1. Если ты родишь от меня ребенка, у него будет интересная наследственность в плане внешности. Он или она может быть голубоглазым или черноглазым, блондином или брюнетом, смуглым или белокожим. Возможно множество вариантов.

2. Если ты родишь ребенка от меня, у твоего сына или дочери будет красивое имя и отчество. Они будут красиво звучать с любым именем, которое ты выберешь. Длинным или коротким.

3. Если ты родишь ребенка от меня, ты самим этим фактом внесешь вклад в укрепление дружбы между народами.

4. Среди моих грузинских родственников есть долгожители. Если ты родишь ребенка от меня, надеюсь, он унаследует их здоровье.

5. Если ты родишь ребенка от меня, на пикниках ты будешь есть самый вкусный в мире шашлык.

6. Чтобы ты родила от меня ребенка, я готов в любой момент предоставить тебе все необходимые справки, анализы и санитарную книжку, что я здоров.

7. Если ты решишь родить от меня ребенка, мы будем гармонично смотреться на семейных фотографиях. У нас с тобой очень контрастная внешность, мы интересная пара.

8. Если ты родишь мне ребенка, ты никогда больше не будешь Зоей Павловной. Только Зоей, Зоечкой, Заей и Зайцем.

9. У нас будет самая оригинальная история о том, как мы познакомились. Когда наш ребенок подрастет, мы ее обязательно ему расскажем.

10. Если ты родишь от меня ребенка, я научу тебя хорошо готовить. Если не захочешь учиться, я буду просто вкусно тебя кормить.

11. Если ты родишь мне ребенка, я научу тебя одной хитрости, как есть вкусную грузинскую еду, сколько угодно, и не толстеть.

12. Если ты родишь от меня ребенка, баба Дуся будет в восторге. Она всем скажет, что все это случилось лишь благодаря ее сводничеству. Отчасти это будет правдой. Она станет звездой поселка!

13. Если ты родишь ребенка от кого-то другого, все в поселке будут считать тебя непорядочной женщиной. Потому что баба Дуся уже всем разболтала, что мы спим вместе.

И дальше приписка другой ручкой.

14. Если ты родишь мне дочку, я научусь заплетать ей красивые и сложные косы. Но только если ты разрешишь тренироваться на твоих волосах.

15. Если ты родишь мне ребенка, у нас на Новый год всегда будет живая елка.

16. Если ты родишь мне ребенка, я, так и быть, соглашусь сделать операцию по уменьшению носа. Твоя операция — по желанию».

Георгий

Отправив Вахтанга домой и намекнув бабе Дусе, чтобы до вечера нас с Зоей не беспокоила, я возвращаюсь в квартиру. Зоя сидит на полу и читает мою писанину. И не то, чтобы улыбается. А хихикает!

— Обалдеть. Ты умеешь смеяться, — я пораженно качаю головой. Захожу в пустую комнату и сажусь на пол рядом с ней. После того, как мы с Вахой выкинули кресло и кровать, сидеть в комнате больше негде.

— Ну, а что мне делать, если ты написал такую смешную фигню, — она по привычке закрывает ладонью рот. — Даже бабе Дусе посвятил целых два пункта. Все это несерьезно, Гоша. Ты фантазер.

— Зато ты не плачешь, а улыбаешься. К черту серьезность, — отвечаю я.

— Почему не сто, а только шестнадцать?

— Заяц, я же не писатель, а повар, — улыбаюсь я. — Вечером еще что-нибудь напишу, если тебе понравилось. Подумаю перед сном.

— Мне понравилось. И у меня есть уточняющий вопрос по поводу пункта одиннадцать. Про способ есть грузинскую еду, и не толстеть.

Я качаю головой.

— Нет, Заяц. Просто так не скажу, даже и не уговаривай. Уговор есть уговор. Надумаешь родить — тогда скажу.

Сидим на полу и смотрим друг на друга. Если бы не ее голодовка и ладонь, закрывающая рот, я бы давно ее поцеловал. И она бы мне ответила, я уверен в этом. И дальше все было бы для меня намного проще. Мы уже не дети, и она прекрасно понимает, почему я сижу с ней на полу в этой комнате. Хорошо, пусть не до конца понимает, но догадывается. Чувствует на интуитивном уровне. Но ей сложно упорядочить в своей голове все свои мысли и чувства.

— Гоша, — спрашивает она меня, — а что тебе вообще от меня нужно?

Я ухмыляюсь. Что и требовалось доказать.

— А ты сама как думаешь, Зоя? У тебя есть какие-нибудь интересные версии?

Она пытливо смотрит на меня, не отводя глаз.

— Вопросом на вопрос? Не хочешь отвечать?

— А тебе очень нужно, чтобы я обязательно ответил? Хорошо. Я еще не определился, Заяц, до конца, что мне от тебя нужно. Я в процессе осознания. Давай просто доживем до конца твоей голодовки, и там посмотрим, что у нас с тобой получится. Или не получится. Я не буду пытаться добиться от тебя чего-либо без твоего согласия. Ну, как, такой ответ тебя устраивает?

Зоя сердится.

— Да ты ничего толком и не сказал!

Хочет подняться с пола, но я хватаю ее за плечи и прижимаю к себе. Опять сердится, пытается вырваться. Но я держу крепко. Тогда она перестает дергаться и отворачивается.

— Заяц, ты же не маленькая, ты же понимаешь, что нравишься мне, — шепчу ей в макушку: — Неужели мои мотивы так сложны для понимания?

Она напрягается в моих объятиях.

— Я тебя совсем не знаю, — тихо отвечает она.

— Заяц, мы с тобой уже почти двое суток живем в одной квартире. Ты разговаривала по телефону с моей родной сестрой и видела моего двоюродного брата. Совсем-совсем не знаешь? А может, просто боишься признаться, что и я тебе нравлюсь? Зай, ну хотя бы совсем немножечко, а?

Она молчит.

— Может, у меня получится купить твою благосклонность подарками? — смеюсь я ей на ухо. — Раз ты такая стойкая к моему обаянию. Хочешь посмотреть, что я попросил Ваху для тебя привезти?

— Не еду и вино, надеюсь? — она чуть поворачивает голову.

— Нет, что ты, к каждой девушке у меня индивидуальный подход, — смеюсь я. — Еда и вино были приготовлены специально для бабы Дуси. А для тебя у меня кое-что другое припасено.

Зоя Павловна

Я никогда не покупала себе украшений. Золотые сережки и кулончик, который я ношу, мне подарила мама на совершеннолетие. Еще есть золотая цепочка и крестик, тоже родители покупали, еще в школе. Мне этого достаточно. А вот Яночке и племяшкам я покупала на дни рождения и бижутерию, и золото, и серебро. Они у меня красивые ходили. Ходят. Где-то в Химках.

Георгий достает из небольшого кожаного мешочка, красиво расшитого бисером, красивые, крупные, яркие украшения. Смотрит на меня, улыбаясь.

— Смотри, это называется «минанкари» — перегородчатая эмаль. Самая знаменитая ювелирная техника Грузии. Эмаль заливается на золото или серебро, границы цвета разделяются с помощью тончайших серебряных нитей. Потом изделие обжигается в специальной печи при температуре 800 градусов цельсия. Я золото не рискнул тебе дарить, побоялся твоей реакции. Поэтому серебро. Смотри, здесь и серьги, и браслеты, и перстни, и кулоны. Нравится? Катя и мама очень любят минанкари, из любой поездки в Грузию привозят в подарок друзьям и родственникам. Я попросил Катю отобрать мне самые красивые для тебя. Из тех, что она привезла, но пока никому не подарила. Зоя, я тебе сразу говорю: это просто подарок, без всякого сексуального подтекста, за то, что я у тебя в гостях в новогодние праздники. Я гость, и я дарю тебе, своей хозяйке, подарки за твое гостеприимство. Это грузинская традиция. Да и русская, кстати, тоже. От чистого сердца. Ты мне за это ничего не должна. Если откажешься, я сильно обижусь.

Я перебираю эти сокровища и испытываю самый настоящий восторг. Как девочка, меряю перстни и браслеты, рассматриваю узоры. В комнате темновато, я поворачиваю украшения, чтобы лучше рассмотреть узор. Гоша включает фонарик на своем айфоне, чтобы лучше было видно. Смотрит на меня и улыбается. Мое удовольствие слишком сильное, чтобы у меня получилось скрыть его.

— Гоша, они дорогие? — для приличия спрашиваю.

— Я не знаю, Заяц, — отвечает он. — Я их никогда не покупал. Думаю, не слишком дорогие. Но и недешевые. Все-таки это авторские украшения из серебра, причем высшей пробы. Тебе нравится? Угодил?

— Очень нравятся, Гоша, — я моргаю глазами, пытаясь прогнать непрошенные слезы. — Спасибо тебе. Такие яркие. Даже и не знаю, куда мне носить их.

— Куда угодно: на улицу, в гости, на работу. Гулять в них сегодня пойдешь. Надень, пожалуйста, вот эти сережки, хочу посмотреть, как они будут на тебе смотреться. И браслет тоже.

В итоге Георгий заставляет меня надеть самый броский комплект и отводит в ванную, чтобы я посмотрела на себя в зеркало.

— Я в них какая-то непривычная, — робко говорю я. — Как будто и не я.

— Очень красивая, Заяц, — серьезно говорит мне Гоша. — Ты очень красивая. Хочу, чтобы ты в этом комплекте и в вечернем наряде приехала ко мне в ресторан. Кате будет очень приятно, что ты надела украшения, которые она так любит.

Я очень хочу верить, что он говорит правду. Зажмуриваюсь от отчаянной мольбы и надежды: только бы его слова были правдой, только бы он действительно так думал.

— А мне совсем нечего подарить ни Кате, ни тебе, — растерянно смотрю на своего дарителя.

Он, по обычаю, усмехается.

— Ребенка от меня? — шутит он. — Катя обрадуется, честно. А уж я и подавно. Я напишу отдельный пункт про подарки в тетради. И про Катю тоже. Не переживай, Заяц, вместе придумаем, что ей подарить. А мне сделать подарок проще простого: разреши мне расчесать твои волосы и заплести косу. Балдею от твоих волос. Руки зудят от желания дотронуться до них. А ты запретила.

Вздыхаю и качаю головой. Я уже устала пытаться понять, когда он говорит серьезно, а когда шутит. Когда отвечает искренне, а когда уклоняется от ответа. Слишком он сложный человек для моего понимания. В первый день я еще пыталась противостоять ему, но даже выгнать его из квартиры у меня не получилось. Он захотел остаться, и он остался. При всем том он неизменно мягок, вежлив и улыбчив. И у меня даже нет сил с ним спорить.

— Гоша, скажи честно: ты всегда получаешь то, что ты хочешь?

Он качает головой. Смотрит серьезно и внимательно.

— Не о том ты меня спрашиваешь. Я уже пообещал тебе, что я не буду пытаться получить от тебя чего-либо без твоего согласия. Не нужно меня бояться. Если бы я замыслил что-то нехорошее, я бы давно это сделал. У меня была куча времени и возможностей. Это из-за украшений ты мне такие вопросы задаешь? Мне очень неприятно. Это подарки от чистого сердца. Лучше верни, чем подозревай меня в злом умысле.

Протягивает руку, но я быстро отступаю назад.

— Нет, не отдам! Они мои!

Гоша криво улыбается и выходит из ванны. Почему-то чувствую себя так, словно обидела ребенка ни за что ни про что.

Еще раз смотрю на себя в зеркало. Повторяю несколько раз шепотом: «Я красивая. Я очень красивая». Потом вздыхаю, распускаю косу, беру расческу и иду на кухню. Георгий сидит за столом и изучает что-то в своем айфоне. Хмурится. Меня игнорирует.

Я сажусь напротив, накрываю его руку своей рукой и жду, когда он обратит на меня внимание. Не сразу, но он все-таки поднимает на меня свои глаза. Я кладу перед ним расческу и чуть слышно шепчу:

— Прости меня. Я была не права.

Он абсолютно серьезен, и это непривычно. Лишь уголок губ нервно подергивается.

— Заяц, как же с тобой сложно, — вздыхает он.

Я придвигаю стул поближе и поворачиваюсь к нему спиной, перекидываю волосы назад.

— Немножко, — говорю негромко в пространство кухни.

— Что немножко? — спрашивает он. — Сложно немножко?

— Нравишься. Ты мне. Немножко.

Молчит, ничего не говорит. Это так непривычно, что я нервничаю от его молчания. Глубоко дышу, чтобы успокоиться.

— Ну, хорошо, Гоша. Не немножко. Не немножко нравишься. Доволен? Не обижайся на меня, пожалуйста. Давай ты расчешешь мне волосы, и мы пойдем погуляем. Очень хочу пройтись по поселку в твоих подарках.

Он обнимает меня со спины и прижимает к себе. Зарывается носом в мои волосы.

— И ты мне тоже нравишься не немножко, — хрипло шепчет на ухо. И потом начинает меня расчесывать.

Георгий

На улице немного потеплело, около нуля, небольшой пушистый снег падает на землю, увеличивая и так большие сугробы. Во дворе залили большую снежную горку, и ребятня всех возрастов весело катается на ледянках, картонках, самые отчаянные подростки — даже на ногах. Все здороваются уже не только с Зоей, но и со мной. Я коротко улыбаюсь, на вопросы отвечаю односложно и стараюсь не участвовать в разговорах.

В ее ушах красиво блестят большие разноцветные крылья бабочки. Зоя даже слегка подкрасилась, чтобы выглядеть по-праздничному нарядно. Ее спрашивают про украшения, делают комплименты, говорят, что она похудела и похорошела. Ей приятно это слышать, и она улыбается. Выбираю момент, когда мы остаемся вдвоем, и шепчу ей на ухо: «Ты красавица». Она вся вспыхивает от удовольствия. Смотрит на меня влюбленным взглядом. Почти влюбленным. Почти. Я теперь большой специалист по ее глазам и натренировался считывать ее эмоции с полувздоха.

Я чувствую, что еле сдерживаю себя. Тянет к ней нестерпимо. Она осторожничает, держит дистанцию, не доверяет мне до конца. Но все равно постепенно сдает позиции. И ее сопротивление, и ее неохотная, вынужденная уступчивость заводят меня еще больше, добавляют азарта. Загнать добычу в угол, лишить воли и способности к сопротивлению, добиться покорности, подчинить себе целиком и полностью, до полного растворения. Подмять под себя податливое женское тело, насладиться им. Мужские инстинкты — страшная штука, а они сейчас бушуют во мне на полную катушку. Сверху мои низменные желания слегка припорошены налетом цивилизованности, а еще я неплохо умею контролировать себя. Постоянная усмешка на лице хорошо помогает мне маскировать свои мысли и чувства. И поэтому Зоя постепенно начинает думать, что я не опасен для нее. Учится доверять мне.

У меня в запасе еще примерно неделя, потом меня начнет тяготить общение с ней. Острота чувств схлынет, влюбленность начнет быстро развеиваться, как туман на рассвете. Мне нужно будет очень постараться, чтобы все получилось в первый же месяц.

Она будет хорошей матерью моему ребенку. А что я ее уговорю за неделю, у меня сомнений нет.

Зоя уязвима. Один период жизни закончился, другой еще не начался. Она на перепутье. Одна. Ей не на кого сейчас опереться, поэтому она тянется ко мне. Вместе с тем она сильная личность, которая гарантированно не сломается под напором неблагоприятных обстоятельств. Если случится так, что по каким-то не зависящим от меня причинам меня не станет рядом с ними, нет сомнений, что она вырастит, защитит, выучит. Ей я могу доверять. Она не обманет, не предаст. Она никогда не поступит непорядочно: не увезет моего ребенка куда-нибудь за тридевять земель от меня подальше без моего ведома, не будет препятствовать нашему общению. Она — подходящая молодая женщина: здоровая, красивая, неглупая. Она — мой лучший вариант, который, как по заказу, встретился мне в тот момент, когда я всерьез начал задумываться о том, что хочу стать отцом. Она первая заговорила со мной о том, что хочет родить. Она будет жить ради нашего ребенка, растить его с любовью и преданностью. До определенного времени. Дальше будет видно, но, разумеется, когда мой ребенок повзрослеет, я рассчитываю, что он или она будет жить вместе со мной.

Я хочу, чтобы Зоя стала матерью моего ребенка. Я еще я просто ее хочу. К себе в постель. Поэтому бесконечно долго гуляю рядом с ней по поселку, рассказываю ей смешные истории про свою семью, про поездки в Грузию. Она смотрит на меня и улыбается мне.

Первая неделя нашего знакомства. Я все еще влюблен в нее. Мне нужно как можно скорее переспать с ней, привязать ее к себе. У нее нет никаких шансов устоять против меня. У нее слишком давно не было мужчины, я уверен.

Сегодня она призналась мне, что я ей нравлюсь. А еще мы будем спать в одной постели.

В зеленой тетрадке пора написать что-нибудь более весомое, чем шуточные пункты. То, что поможет Зое определиться.

Она мне родит, я почему-то в этом уверен.

Зоя Павловна

После прогулки нас навещает соскучившаяся по нашей компании баба Дуся. Она в приятном шоке от продуктов, которыми ее завалили Гоша и Вахтанг. Мои украшения тоже ее впечатляют. Она долго их рассматривает, сидя за столом на кухне, поворачивает к свету, наблюдая за переливами цвета, охает и ахает, прикладывает к себе. Я сижу рядом и достаю из мешочка все новые и новые минанкари. Гоша в это время в комнате надувает матрац. На котором мы будем спать. Вместе.

Потом мы втроем играем в «дурака» — неугомонная баба Дуся принесла карты. Гоша, мне кажется, жульничает, потому что он постоянно выигрывает. Начинаю следить за ним внимательней и сразу замечаю, что он пытается подцепить из кучи сброшенных карт козырную «десятку». Тут же прижимаю его руку к столу.

— Так-так-так, кажется, среди нас появился шулер, — громко возмущаюсь я.

— Ловкость рук и никакого мошенничества, — усмехается он, стреляя в меня глазами.

Мы с бабой Дусей шумно отказываемся с ним играть, наседаем с двух сторон с обвинениями. Он хохочет во весь голос, слушая наши упреки. Отшучивается.

Я завариваю нам с ним шиповник, а бабе Дусе чай. Она спрашивает меня про покупателя квартиры.

— Ой, забыла рассказать, я же, наконец, до него дозвонилась, — оживляюсь я. — Правда, судя по всему, он был не в трезвом виде, поэтому передал трубку жене. Действительно, они собираются приехать посмотреть квартиру, ну и, я так поняла, поторговаться немного. Если их все устроит, они еще раз приедут в первый рабочий день после праздников, и мы пойдем к нотариусу. Вроде они настроены на покупку. Правда, жена сказала, что муж все еще не в форме из-за новогоднего застолья, и она не может мне точно сказать, когда они приедут. Постараются побыстрее. Перед тем, как будут выезжать, позвонят мне.

— Они откуда-то издалека? — любопытствует баба Дуся.

— Из Новгородской области, что ли. Она сказала, пятьсот километров. Хотят переехать поближе к Москве.

— Сколько им лет? Дети есть? Все-таки они моими новыми соседями будут.

— Ой, бабушка, я не знаю ничего, это же Федор с ними договаривался. Ему позвони и спроси.

Я уже знаю, что, уезжая, Федор оставил свой номер телефона соседке. И запасные ключи от квартиры. На всякий случай. Которыми она активно пользуется.

— А ты что с ним, не общаешься, что ли?

Я пожимаю плечами. Стараюсь, чтобы мой голос звучал спокойно.

— Почему? Общаюсь. Сегодня вот смс написала, что дозвонилась до покупателя, что они собираются приехать. Он мне ответил «Ок, жду новостей».

Чувствую, что Гоша внимательно смотрит на меня.

Когда я иду провожать бабу Дусю к двери, она внезапно наклоняется ко мне и громко шепчет мне на ухо:

— Федор ведь звонил мне вчера. Спрашивал, как у тебя дела, почему ты не берешь трубку, когда тебе Яночка и девочки звонят. И на смс-ки не отвечаешь. Я ему сказала, что к тебе жених приехал, и ты с ним шибко занята. Ты уж не сердись на меня, что тебя сдала.

Я машу рукой.

— Если ему так интересно, как у меня дела, мог бы и сам позвонить. Мы же общаемся по поводу продажи квартиры. Ой, баба Дуся, ну, сказала и сказала, подумаешь. Ничего страшного. Так даже лучше, пусть знают, что у меня все хорошо.

«Пусть знают, что не плачу здесь без них. И в одиночестве не страдаю».

Возвращаюсь в комнату. Гоша в футболке и шортах лежит на застеленном матраце, который занимает почти всю комнату, и щелкает пультом телевизора. Рядом с ним на полу у стены валяется зеленая тетрадка и ручка. Он время от времени что-то пишет в ней.

Я мнусь на пороге, разглядывая постель, где мне предстоит ночевать. Подмечаю детали. Успокаиваю себя, что все в порядке. Две подушки, два одеяла. Много места. Гоша одет.

— Заходи, чего стоишь? — совершенно будничным тоном спрашивает он, даже не глядя на меня. Как будто мы до этого только и делали, что спали вместе. — Обещаю, что приставать не буду. Точно не сегодня.

Одаривает меня быстрой улыбкой.

Это его уточнение меня не на шутку будоражит. Но я делаю вид, что все в порядке. Иду в ванну, облачаюсь в домашний костюм — бриджи и удлиненную футболку. Придирчиво осматриваю себя в зеркале, как будто вижу впервые. Я скинула как минимум килограмма три, а то и больше. Щеки ввалились, под глазами синяки. Зато овал лица подтянулся, наметившийся второй подбородок исчез. Впал животик, визуально уменьшились ляжки. Я довольна своим внешним видом. Еще бы пару кило сбросить, а потом удержать результат. Тщательно чищу зубы, втираю в кожу лица душистый крем. Надеваю маску и смело иду в комнату. И тут моя смелость как-то резко заканчивается. Запрыгиваю на свою половину матраца и быстро натягиваю одеяло до подбородка. Не потому, что я боюсь, нет. Просто в старой деревянной раме щели, и по полу ощутимо дует из окна. Я боюсь простудиться.

Несколько минут мы с Гошей молча смотрим какой-то концерт. Мой сосед по постели не обращает на меня никакого внимания. И постепенно я расслабляюсь, волнение меня отпускает. Даже начинаю узнавать артистов, мелькающих в экране телевизора. Но все равно краем глаза слежу за Гошей.

— Я не кусаюсь, Заяц, — абсолютно ровным и спокойным голосом говорит он. По-прежнему не глядя на меня. Думаю, он нарочно дает мне время привыкнуть к своему присутствию.

Я все-таки решаюсь повернуться в его сторону.

— Что ты там написал? — с интересом спрашиваю я, показывая пальцем на тетрадку.

— Да уж написал кое-что, — усмехается он. — И даже неожиданно много. Хочешь почитать?

Протягивает мне свои записи. Я отворачиваюсь в другую сторону, так, чтобы он не видел выражения моего лица, и начинаю читать с того места, где остановилась:

«17. Самые красивые и талантливые дети рождаются от смешения крови. Наш ребенок будет самым красивым, самым здоровым и самым умным.

18. Наш ребенок возьмет все самое лучшее из двух культур.

19. Родив мне ребенка, ты сделаешь счастливыми сразу как минимум пять человек — меня, себя, Катю, мою маму. И самого ребенка тоже сделаешь счастливым, что нашла ему такого замечательного папу.

20. Кстати! У нашего ребенка будет самый добрый, красивый и внимательный отец. Я добрый, и я люблю детей.

21. Твои подруги, коллеги по работе и просто знакомые постоянно будут напрашиваться к тебе в гости. Чтобы вкусно поесть и посмотреть на красивого меня. Про тебя будут говорить, что ты гостеприимная хозяйка и отличная подруга. Подруги будут тебе кто явно, кто тайком завидовать.

22. У нашего с тобой ребенка будет грузинская тетка, бабушка, прадедушка и прабабушка. Они будут любить его очень сильно.

23. На все каникулы и на все лето они будут уезжать из Москвы в горы. Дышать чистым воздухом и есть экологически чистые продукты.

24. У нашего с тобой будет ребенка будет два имени. Одно — русское, второе — грузинское. Еще и грузинское прозвище наверняка будет.

25. С большой долей вероятности у нас с тобой будут ребенок билингва. Бабушка и тетка обязательно будут говорить с ним на грузинском.

26. Наш с тобой ребенок будет православным. Потому что грузины православные. Мы с тобой одной веры.

27. Я научу наших детей играть в нарды и шахматы, а также мухлевать в карты. И тебя тоже научу. Если захочешь.

28. Наш ребенок будет учиться языкам, музыке и танцам. Водить их на занятия будет бабушка. Она считает, что детей обязательно нужно учить музыке, языкам и танцам. Нас с Катей тоже учили. Но мы прогуливали.

29. У наших детей будут сильные и независимые характеры. У нас в семье у всех они такие. Да и ты не одуванчик!

30. Забеременев от меня, ты с моей помощью и помощью моих родственников поверишь в себя и перестанешь себя считать глупой, толстой и некрасивой. Потому что это будет очень умный поступок, и беременные не бывают толстыми, и они всегда прекрасны!

31. Родив мне и себе ребенка, ты больше никогда не будешь чувствовать себя одинокой.

32. Наш ребенок с рождения будет прописан в Москве. Он будут коренным москвичом.

33. Тебе не нужно будет покупать квартиру в Москве. У меня их целых две.

34. Тебе не нужно будет продавать эту квартиру, если ты решишь родить мне ребенка. Просто оставишь ее и переедешь ко мне.

35. Ты никогда не вернешься в свой поселок, если родишь мне.

36. Ты будешь долго сидеть в декрете. Если захочешь, всю жизнь. Или, наоборот, обучиться любой профессии. Сможешь закончить любой ВУЗ. У тебя будет куча помощников по уходу за ребенком.

37. Я буду финансово содержать тебя и ребенка.

38. Если после рождения ребенка ты захочешь жить раздельно, я буду брать ребенка к себе на ночевки, ездить с ним в отпуск и вообще проводить не меньше, чем 50 процентов времени.

39. Ты с ребенком никогда не останешься голодной, даже если у меня закончатся все деньги. Кормиться будем в ресторане.

40. Ты будешь пить только настоящее хорошее вино. Научишься в нем разбираться.

41. Все дни рождения наших детей будем отмечать в ресторанах вне зависимости от достатка. Они смогут приглашать всех, кого хотят. У них будут самые красивые торты на Днях рождения.

42. Всегда можешь привести нашего ребенка ко мне на работу и оставить на сколько угодно времени, а сама уйти по своим делам. Он никому не будет мешать.

43. Тебе не нужно будет ломать голову, что подарить мне в подарок на праздник или День рождения. Дари мне кулинарные книги на любых языках, обычные или коллекционные издания, и я буду в восторге. Это мое хобби. Взамен я буду дарить тебе украшения.

44. Если у тебя возникнут какие-то бытовые проблемы, или неприятности, а меня по каким-то причинам не будет рядом, к тебе на помощь приедет несколько человек моих родственников или хороших знакомых. В любой части любого города.

45. Когда родишь мне ребенка, обязательно куплю тебе машину, чтобы всюду успевала с ребенком. Получишь права.

46. Ты помиришься со своей семьей. Они перестанут ревновать тебя.

47. На все каникулы я буду устраивать твоих племяшек работать официантками.

48. У нашего ребенка и ребенка твоей сестры будет маленькая разница, меньше года. Вы будете одновременно беременными. У вас появится много новых тем для общения. Это поможет перестать обижаться друг на друга и преодолеть отчуждение.

49. Если ты забеременеешь от меня, ты поймешь, что сделала правильный выбор, отдав дядю Федора сестре. Потому что я лучше во всех отношениях!

50. Если ты забеременеешь от меня в ближайшее время, ты успеешь родить в свои 35 лет. Мне кажется, родить в 35 для женского организма лучше, чем в 36. Если будешь искать кого-то другого, не факт, что успеешь в 35.

51. Если ты забеременеешь сразу после голодовки, то ты не успеешь снова набрать лишний вес. То есть вес ты наберешь, но он будет не лишний, а беременный, а это разные вещи.

52. Тебе не нужно будет опять голодать, если ты захочешь похудеть после родов. Я буду кормить тебя по спецменю.

53. Забеременев от меня, ты перестанешь находить на свои «вторые девяносто» неприятности, и я стану последним пьяным мужиком в твоей жизни, которого ты подобрала на улице. Потому что я буду присматривать за тобой, чтобы ты не влипала больше в истории.

54. Я никогда не забуду про дату нашего знакомства. И мы всегда будем ее отмечать. За полчаса до Нового года.

55. Если ты забеременеешь от меня, у нашего ребенка будут любые домашние животные, которых он (она, они) только попросят. Потому что мы с сестрой очень хотели и кота, и собаку, и лошадок, и хомячков, а мама нам никого не разрешала. Несправедливо отказывать детям в желании иметь животных дома!

56. Буду ходить с тобой беременной на все УЗИ и все визиты к врачу.

57. Обещаю устроить тебе беременную фотосессию.

58. Буду охотно в 3 часа ночи готовить тебе беременной что-нибудь вкусненькое. Учту все твои капризы.

59. Если ты мне родишь ребенка, буду разрешать тебе не брить ноги!»

Тут я не выдерживаю и смеюсь как ненормальная.

— Гоша, а ноги тут причем?

Вместо ответа он сокрушенно вытягивает свою ногу.

— Непонятно? Давно не любовалась моими голыми коленками? А теперь ты рядом с моей свою положи! И штанину подними!

Я, улыбаясь, вытаскиваю свою ногу из-под одеяла и кладу ее рядом с волосатой конечностью Гоши. У меня тоже растут волоски, но они такие маленькие, тонкие и светлые, что их почти не видно.

— Смотри, Заяц, какая у тебя красивая, гладкая, нежная ножка. И какая у меня уродливая волосатая лапа. Разве у меня язык когда-нибудь повернется тебе сказать: «Эй ты, мать моего ребенка, мы идем на пляж, иди срочно побрей ноги, мне не нравится, как они выглядят!»

Он говорит, мастерски пародируя кавказский акцент, и это так смешно, что я просто закатываюсь от смеха.

— Гоша, но ведь говорят, что повышенная волосатость на теле — признак повышенного уровня тестостерона в организме! — наконец, вдоволь отсмеявшись, шутливо говорю ему я. — Так что, наверное, не все так плохо!

— Кто говорит? — он деланно хмурит брови.

— Знакомые женщины говорят. В моем садике, например, воспитательницы!

— Да ладно! Вы что, в садике обсуждают волосатость мужиков? — не верит Гоша. — Какой ужас! При детях?!

Я опять не выдерживаю и смеюсь.

— Да что мы в садике только не обсуждаем! И при детях, и без детей! Так что насчет уровня тестостерона в твоем организме?

Гоша делает серьезное, даже трагическое, лицо.

— Боюсь, голодовка серьезно подорвала этот самый уровень. Все опало, Заяц, скоро, наверное, даже и растительность на ногах и груди вся завянет.

И все, у меня истерика. Я утыкаюсь лицом в его грудь и хохочу так, что даже похрюкиваю от смеха. Слышу, что Георгий и сам смеется. Больше, наверное, не от собственной шутки, а глядя на меня и мое веселье.

Когда я через несколько минут прихожу в себя, то обнаруживаю, что лежу на плече у Гоши, а он прижимает меня к себе. А еще его улыбающиеся губы находятся слишком близко от моего лица, и время от времени он невесомо касается ими моих волос и моего виска. И его близость мне приятна. И не кажется навязчивой.

— Понравилась тебе моя писанина, Заяц? — тихо спрашивает он меня, когда я успокаиваюсь и затихаю, уткнувшись носом ему в шею. — Получилось у меня поднять тебе настроение?

— Очень понравилась. И про возраст, и про лишний вес, и про спецменю — все очень заманчиво, — улыбаюсь я. — И про семью особенно. Гоша, правда, все очень душевно. И блин, ну, какой же ты классный! Я уже боюсь, что ты допишешь эти сто причин, и мне придется действительно тебе родить. А еще боюсь, что влюблюсь в тебя.

— Да ладно! — шутит он. — Ух ты! Теперь-то, конечно, обязательно допишу! А то я уж стал бояться, что только баба Дуся одна восприимчива к моему обаянию!

— Нет, не только она, — смущенно шепчу ему на ухо. — Мне с тобой очень хорошо, Георгий Варламов. Даже и без секса, и без приготовления тобой еды. Представляешь?

Я вижу, что мои слова ему очень приятны. Он крепче обнимает меня, опять трогает губами мои волосы. Мы улыбаемся друг другу. Нам уютно вдвоем в этом нашем маленьком мирке. Я еще какое-то время пытаюсь смотреть телевизор, но тепло тела Гоши и мерный стук его сердца убаюкивают меня, и я засыпаю. В его объятиях и с улыбкой на губах.