Стражи Хаоса

IX

Лилиат злобно кидала ножи портрету Беатрис, и орудия ловко врезались ей в лоб, глаз, нос и горло. Покручивая в руках утонченную гладкую ручку, девушка взмахнула и кинула нож, как в комнату резко вошёл Гардос. Лезвие, пролетев мимо него, вонзилось своим остриём во второй глаз Беатрис.

Но Лилиат перестала чувствовать от этого восторг. Яростный взор родных любимых багровых глаз обжег ее насквозь. Гардос недовольно вздохнул и взмахнул рукой. Лилиат напряглась, когда все ножи вылетели из фотографии и опасно застыли в воздухе.

— Я что тебе говорил, мерзавка?! — грозный шепот струился подобно пламени огня из губ Гардоса.

Лилиат осторожно приподнялась. Румянец спал со щек, и девушка жутко побледнела. Приподняв ладони вверх, она невинно улыбнулась.

— Отец, я просто расслаблялась. Ничего серьезного. Я не собираюсь приносить боль реальной Беатрис. Это просто шутка.

Она заметила, как ножи задрожали. А губы Гардоса растянулись в загадочной улыбке.

— Надеюсь, ты сейчас немедленно прекратишь страдать этой ерундой и поймешь, что Триса теперь одна из нас. Она вместе с нами. И ты должна с ней дружить.

Девушка затряслась от злости. Она не хотела с ней дружить. Она хотела, чтобы Беатрис исчезла из их жизни. Девушка до сих пор не понимала, зачем Гардос так с ней нянчится, зачем…

Но вслух она сказала другое:

— Я услышала тебя, отец. — недовольно прошипела Лилиат.

— Надеюсь. — фыркнул Гардос.

Он собрался покинуть покои Лилиат, как злобный шепот, шедший из ее алых губ, заставил его замереть. Новая волна ярости начала медленно расти из глубин сердца и колыхать ослепительным огнем.

«Мразь тупая, никчемная бестолковая сука, да что вы все в ней нашли, просто подавитесь все… Поиграться бы с ней, перерезать бы ей кишки».

— Что ты сказала?

Лилиат в ужасе обернулась. От яростного взгляда отца по телу поползли мурашки.

— Ничего. Я молчала.

— Я слышал твои… мысли…

Лилиат поежилась. Гардос медленно направился к ней.

— Я все слышал. — низко и хрипло прошептал он, не сводя с нее своих глаз.

— Что… что ты слышал? — Лилиат начала потихоньку отползать назад.

— Я тоже захотел поиграть… С тобой.

Ножи, до этого застывшие в немом молчании, направились к ней, и Лилиат испуганно заорала и вытянула ладони вперед. Ножи застыли перед ней совершенно на небольшом и рискованном расстоянии. Убрав дрожащие ладони с лица, девушку медленно начало разрывать рыдания, и она потрясенно начала смотреть на медленно двигающегося к ней Гардоса.

— Пап… я правда… я шучу…

— А я не шучу. — равнодушно взмахнул Гардос, надвигаясь к ней.

Он грозно нависал над ней своим исполинским ростом, и Лилиат напротив него именно сейчас почувствовала маленькой и беззащитной зверюшкой, не способной дать отпор. Ей было невыносимо дышать возле него. Он будто нагревал со всех сторон воздух. Какие мысли кружили в его темном бездонном разуме, она боялась представить.

Именно сейчас Лилиат, горячо любившая своего отца, испугалась его по-настоящему.

Она часто видела такой звериный роковой блеск в глазах, но он был обращен к другим… к врагам, к Эрнасту, да к той же Беатрис давным-давно. А сейчас эти глаза, отражающие нечто опасное, смотрели на нее… на старую любимую дочку.

— Кишки ее перерезать хотела? — мрачно заговорил Гардос, поднимая ей подбородок. Лилиат громко сглотнула. — Я тебе сейчас покажу, какого это…

— Нет, папа, нет… — по щекам девушки полились слезы.

— Да-да, и эта дурь тут же исчезнет из твоего разума… как и ты из моего дворца.

— Что? — дыхания будто перестало хватать. — В смысле?

Ножи вновь задрожали и были готовы устремиться к ней.

— Ты мне больше не нужна. Я выгоняю тебя отсюда. Изгоняю. Навсегда. А эти ножи мне в этом сейчас помогут.

Воздух наполнился зарядом мощной электрической энергии, словно весь мир напрягся в ожидании чего-то опасного. Лилиат замерла в ужасе. Неужели он сейчас сделает с ней то, что когда-то делал с другими врагами?

Все остальное запомнилось будто в тумане. Боль слилась в безумной схватке ярости и отчаяния. Грудная клетка болела от гремящих ударов, а дыхание стало прерывистым и тяжелым, как будто время замерло в этом хаосе. Лицо отца было искажено ненавистью, глаза блестели, как острые клинки, готовые вонзиться в ее сердце. Каждый удар вызывал не только физическую боль, но и сотрясал землю под ногами, разрывал сердце по частям.

Лезвие ножей резали кожу будто насквозь. Волосы словно рвались клочьями с корнями. Льющиеся слезы смешались с кровью. А в голове крутился лишь единственный вопрос: за что?

А затем — удар в грудь, тысяча ярких вспышек перед глазами и тьма, растущая, и заполняющая собой все поле зрения, уносящая разумом в далекий приятный уголок забвения, где нет боли, где можно укрыться в тишине и безопасности…

Шок до сих пор не хотел их отпускать. Надежда, искрящаяся в сердцах каждого, мучительно погасла. Но вместе с предательством Беатрис появилась новая неожиданная проблема: пропажа Милославы.

Ребята сидели в холле кругом и напряженно думали. Только Наташа продолжила лежать в коме, а Роберт находился на улице и сквозь облака пытался разглядеть фигуру Иона. Ведь не только он один — все в нем очень остро нуждались, как в воздухе. Он им был очень срочно нужен… Ведь дальнейшие пути действия будто рассыпались перед ними по кускам, и что делать дальше, совершенно не ясно.

Тревога не хотела оставлять их в покое. Сара сверлила злобным взглядом оставленную Ирлантом записку и мрачно постукивала пальцем по столешнице. Девушка не сводила взгляда с красивых круглых букв и не верила. Во-первых, не верила в то, что ее злобный хитрый брат так красиво пишет. Во-вторых, не верила в то, что он почти перед ее носом похитил Милославу. Но зачем она ему? Никто не мог дать ответ на этот вопрос.

— Когда была битва на Андоре, Ирлант пытался схватить Милославу. Мы его с Галом остановили, — говорил Нефрит. — и тот произнес следующее: «Не с теми связалась, дорогуша. Ты слишком хороша для таких. Ну ничего, я тебя скоро заберу к себе и присоединю к своей коллекции».

— Ой нет… — Сара прижала ко рту ладонь.

— Я тогда подумал, что он блефует… — говоря это, Нефрит будто перестал дышать. — а он… на самом деле…

— Нефрит, Ирлант никогда не блефует. — Сара положила свою руку ему на плечо и огорченно покачала головой. — Он говорил правду. Вот почему он ее похитил.

— Да и не столь важно, зачем он ее похитил… — заговорил вслух уставшим голосом Галактион. — важно другое: как ее спасти?

— С Ирлантом дела обстоят сложнее… — Сара зачесала волосы, упавшие на лоб, назад. — он хотел, как и Гардос в свое время, превзойти всех и стать выше и создает армию себе подобных.

— Но Милослава хрупкая, маленькая, какой из нее боец? — не выдержала Нерити.

— Барбара тоже была хрупкая, маленькая… — задумчиво прошептал Арнольд. — ключевое слово «была». Что с ней сделали — это жесть, одним словом.

— И Милослава будет такой же. — грустно отчеканила Сара.

— Надо ее спасти, вытащить оттуда, пока она еще человек! — Галактион напряженно стукнул кулаком по столу.

— Да-да, но как?.. — Сара начала злобно разрывать записку Ирланта в клочья, представляя вместо шершавой бумаги ненавистного брата. — надежда у нас только на Иона. Анестониан нет. Беатрис тварь последняя…

— Не говори так про нее! — не выдержал долго молчавший Нефрит. От его резкого крика все вздрогнули. — Она служит им не по своей воле, они что-то с ней сделали!

— Нефрит, подобное влияние не наступает за один день. — пожала плечами Сара. — Если бы она хотела против этого бороться, то уже давно бы меня попросила! А ей нравилось вести эту двойную игру! Она наслаждалась, обманывая нас! Она убила короля, убила свою сестру!..

Нефрит краснел от злости, слушая это. Ему было невыносимо от того, что все резко возненавидели Беатрис и даже не хотели замечать, что она совершила такой поступок не в чистом рассудке!

— Ты не права! — крикнул он ей. — Она находится под их влиянием, это они виноваты в смерти короля и Анестониан, но не Беатрис! Она была оружием в их руках, они используют ее, чтобы через нее убить всех нас!

— Тогда почему… — кипя от злости и напряженно стискивая пальцами ручки кресла, начала Сара, но тут резкая боль ударила ей в голову, и девушка в бессилии рухнула на спинку кресла, и глаза моментально закрылись.

Все испугались, Арнольд и Галактион бросились к девушке и начали трясти ее за плечи. Широкая ладонь Арнольда сначала легла ей на лоб, потом на запястье, проверяя удары пульса. Стучал он очень медленно и пугающе.

Нерити побледнела. Нефрит, перестав злиться, тоже ощутил вспышку страха и подошел к Саре. Арнольд и Галактион будили ее, пытались привести в чувства, но девушка их не слышала.

В своем сознании она услышала другой голос.

— Сара! Прости меня! Прошу! Услышь меня!

Песок кружил повсюду, обнаженные испещренные царапинами ступни проваливались в него, но сквозь кружащий хаос ветра Сара увидела, как к ней подошла Лилиат. Высокая, грозная, опасная и дьявольски красивая, какой ее помнила Сара, но, к собственному удивлению, девушка заметила, что Лилиат сейчас казалась иной. Глаза потухшие, убитые горем, лицо бледное, и на нем блестели тонкие багровые полоски царапин. Рукава длинного платья пропитаны кровью.

Девушка рухнула перед сестрой и взяла ее за запястья. Руки Сары моментально окрасились кровью. Она видела, как кровь, не переставая, лилась по дрожащим пальцам Лилиат, как она сама затряслась от рыдания, а из ее глаз, вечно покрытых тьмой и злобой, стекали ручьи слез.

Сара пыталась казаться невозмутимой, но сердце в груди не выдержало и испуганно заколотилось. Она хотела в злобе отдернуть руки и пнуть сестру, которая постоянно желала ей смерти, но не нашла в себе сил даже пошевелиться. Стояла пораженная и молча на нее смотрела.

Лилиат подняла на нее взгляд, и от пропитанного в глубине зрачков ужаса, у Сары затряслись колени.

— Прости меня, Сара, прости!..

— Что случилось? — не выдержала Сара.

— Я… я…кхе-кхе… — Лилиат выплюнула изо рта густой сгусток крови, и Сара от шока ошеломленно раскрыла рот. — я была не права по отношению к тебе, к нашему отц… Гардосу.

Внешне Сара продолжала стоять невозмутимо, но что-то внутри нее дернулось. Лилиат просила у нее прощение… о таком она никогда не могла подумать.

— Он тебя обидел? — Сара старалась придать своему голосу безразличие и холодность, ей не хотелось показывать перед Лилиат, как в глубине души ее жутко трясло.

— Он… он… был зол на меня… избил меня и выгнал… выгнал свою… любимую дочь… променял меня на Беатрис…

Вспышка гнева чуть не прожгла Сару насквозь, когда она услышала последние слова.

— У него появилась новая игрушка… — сдавленно шептала Лилиат, крепко сжимая Саре ладони и смазывая их своей кровью. — и он вот так сразу избавился от меня. От той, которая помогала ему в Тюрьме не сойти с ума, которая всегда была рядом. Он бросил меня, выгнал и чуть не убил… ты была права. — плача, она снова подняла на Сару взгляд. Все ее лицо было омыто слезами, а царапины ярко блестели на щеках. — он монстр. Он чудовище. Прошу, прости меня. Я помогу тебе его уничтожить.

— Вот так сразу? — Сара хоть и была потрясена, но обида, долго мучавшая ее душу, не давала легко простить сестру за долгие годы унижений и издевательств. — Вот так сразу я должна простить тебя? Может ты врешь, и он не бил тебя?

— Я догадывалась, что ты так подумаешь… — сдавленно сказала Лилиат. — Я покажу тебе это.

— Не надо.

Сара дернула руками, чтобы смахнуть их с объятий Лилиат и захотела сделать шаг назад, как Лилиат, найдя в себе скудные остатки сил, резко поднялась и прижалась к Саре. Она наклонилась, коснулась своим лбом к ее лбу и прошептала, закрывая глаза:

— Вот, смотри, как это было…

Чужое воспоминание затянуло зрение пеленой жутких ужасных картин, от которых Сара моментально покрылась жгучим холодом. Боль, которую испытала Лилиат, так пронзительно била по Саре, словно это она пережила все муки, нанесенные беспощадной жестокой рукой родного отца. Он ее бил, душил, резал, чуть не переломал все кости… и делал это с блестящей улыбкой на лице. После увиденного Сара раскрыла глаза и почувствовала, как сильно они были мокры от слез. Лилиат смотрела на нее в немом тревожном ожидании.

— Ты не сможешь меня простить, я это знаю, но я хочу, чтобы ты поняла, как я сильно была не права…

Сара не смогла на это ответить. Зато ее тело ответило. Девушка прижала сестру к себе, и Лилиат обняла ее в ответ. В это мгновение все ссоры, которые преследовали их обеих, словно моментально забылись, словно их и не было. Девушки прижимались друг к другу, и Лилиат на секунду почувствовала тотальное облегчение. Даже преследовавшие ее вспышки боли ослабли свою хватку.

— Ты где сейчас? — спросила Сара, заглянув Лилиат в глаза.

— Скитаюсь по Анталиону… — мрачно вздохнула Лилиат.

— Приходи к нам, мы на Тенионе, наш корабль стоит возле пирамиды Керенобес.

— Ты хочешь, чтобы я присоединилась к вам? — Лилиат ошеломленно раскрыла красные от слез глаза.

— Да. Телепортируйся сюда. Сможешь?

— Есть у меня еще на это силы… — вздохнула Лилиат. — Жди. Через пару секунд буду уже стучаться.

Лилиат исчезла, и песок, кружащий вокруг них, затянулся в темной бездне. Сара мрачно улыбалась, до сих пор ощущая на своих окровавленных руках тепло сестры, которая так сильно умоляла о прощении.

— САРА! ОЧНИСЬ!

Сара резко открыла глаза и даже сначала не поняла, где находится, и почему вместо пустыни сидела на кресле внутри космического корабля. Арнольд, Нефрит, Галактион и Нерити в ужасе смотрели на девушку, но кошмар в их глазах тут же пал.

— Ох, боже, что с тобой случилось? — испуганно спросил Арнольд, но его губы растянулись в улыбке облегчения.

Но Сара не ответила. Она услышала громкий стук по шлюзу. Кто-то торопливо стучался по крепкому металлическому покрытию. Все замерли. Затем раздался крик Роберта:

— Ты что здесь забыла, тварь?!

— Роберт, стой! — Сара резко поднялась с кресла и, оттолкнув Арнольда и Галактиона, рванула к шлюзу.

Остальные, не понимая ничего, поспешили следом за ней. Мгновенное облегчение, который ощутил каждый, тут же скрылось за недопониманием.

POV Роберт

Я прижал ее животом к стене и тут же сжал одной рукой два ее тонких запястья. К собственному удивлению, Лилиат мне не сопротивлялась. А моя рука окрасилась чем-то теплым. Опустив взгляд, я увидел кровь.

Но мне было плевать, что так сильно ранило эту химеру, я хотел причинить ей дополнительную порцию боли за то, что ее мерзкий папаша украл у нас Беатрис, а ее чертов брат — Милославу. Пускай эта боль была адресована этим двум, но именно Лилиат сейчас почувствует ее.

— Пожалуйста, отпусти! — завопила она тоненьким голоском, который только сильней разогрел аппетит мести.

Но шлюз резко распахнулся, и на улицу выскочила бледная Сара.

— Отпусти ее! — тут же крикнула она властным ледяным тоном, не свойственным ей.

Следом за девушкой выскочили обескураженные Нефрит, Галактион, Арнольд и Нерити. Заметив Лилиат, все напряглись и по привычке полезли за оружием, но ни у кого его не было.

Сара уперто оттолкнула меня от девушки и прижала к себе Лилиат. Лилиат обняла ее и заскользила грязной рукой по ее чистым волосам. Мы в немом ужасе смотрели на них и, видимо, каждый утратил дар речи.

Кроме Галактиона.

— Какого черта эта сволочь тут делает?

— З-зачем ты это делаешь, Сара? — удивленно промямлил Арнольд.

— Сара? — подал голос Нефрит.

Но две сестры лишь молча обнимались, и Лилиат затряслась от рыданий. Сара поглаживала ее по спине и говорила:

— Все будет хорошо, все будет хорошо, он больше тебя не обидит…

— Какого хрена?! — выпалил Арнольд.

— Сара, ты в порядке? Это не Беатрис, это Лилиат, — пытался образумить ее Галактион.

— Ты ничего не перепутала? — хрипло промолвил я.

— Замолчите! — подняв на нас взгляд, раздраженно крикнула нам Сара. — Гардос предал ее, изгнал, и она молит о прощении!

Галактион присвистнул:

— И ты простишь ее?..

— Как она нас нашла? — непонимающе спросил Нефрит.

Но Сара им не ответила. Она взяла Лилиат за руку и повела в корабль, прошла мимо ошеломленных друзей, и у тех чуть челюсть не отвисла от увиденного.

— Сара, ты что творишь?! — шипел от злости Галактион.

— Делаю то, что и должна делать настоящая семья! — рявкнула ему Сара и завела Лилиат в корабль.

Мы, ничего не понимая и боясь очередного подвоха, напряженно зашли следом, и шлюз за спинами сомкнулся.

Девушки сели в общем холле, где недавно все ожесточенно спорили, но сейчас в этих стенах воцарилась мрачная тишина. Девушки сидели напротив друг друга, а мы окружили их, и Галактион с Нефритом подготовили оружие. Мы не могли отвести с них сосредоточенного взгляда, а две сестры словно не замечали нас и говорили о своем, о том, чего не могли понять мы, хотя пытались.

— Я ненавижу себя за то, что была предана ему! — воскликнула Лилиат.

Сара лишь молча прижала ее к себе, и Лилиат, положив голову ей на плечо, ещё громче расплакалась.

— Я дура, я такая дура! — вопила она, сжимая ей плечи.

— Все нормально, — поглаживая ее по голове, вздохнула Сара.

— Я виновата перед тобой! Я ненавидела тебя! Я любила его! А он предал меня! — захлёбываясь от мучительной боли, кричала Лилиат.

— Наш отец такой… — горько добавила Сара.

— Я боготворила его! А он…

— А он так поступает со всеми, кто ему надоедает.

— Прости меня, — судорожно трясясь, прошептала сдавленно Лилиат, посмотрев Саре в глаза. — За все прости.

Сара сдавленно кивнула в ответ:

— Прощаю.

Мы ахнули от услышанного.

— Сара?! Ты в своем уме?! — завопил Галактион.

— Ты что себе позволяешь? — мрачно спрашивал Нефрит. — Ты на полном серьезе позволяешь ее простить за все это?

— Сара… — испуганно вырвалось у меня.

— Не мешайте! — злобно крикнула нам девушка

Мы стояли, застывшие от пронзившей нас волны потрясения и даже не понимали, что нужно сказать. Казалось, Сара была околдована и не хотела нас слышать и даже замечать. Что ей внушила эта химера? Я видел, как Арнольд трясся от злости, как побледнели Нефрит и Нерити, как напрягся Галактион. Я же ощущал себя сбитым с толку зрителем, который ничего не мог поделать, кроме как наблюдать за происходящим.

Сама Лилиат выглядела нервной, встревоженной и не в своей тарелке. Она тоже старалась не смотреть на нас, но изредка бросала тревожный взгляд.

— Сара, точно все нормально? — тихо и робко, словно боясь перевозбудить ярость Сары, спросил Нефрит.

— Да, прошу, довертись мне… — устало и вяло ответила она, не смотря даже на нас. Центром ее задумчивого взгляда была сестра.

Я еще раз бросил взгляд на Лилиат. Как же сильно она напоминала Беатрис, и в то же время казалась совершенно другой.

— Позволь я верну тебе зрение, — тихо говорила Лилиат. — в качестве извинения. В качестве своего искупления. Я правда хочу перед тобой извиниться. — она виновато опустила глаза, и длинный черный веер ресниц начал дрожать. — Мне очень плохо.

Сара робко улыбнулась и сняла с носа очки.

— Буду этому очень рада.

Лилиат слабо улыбнулась в ответ и прижала к глазам Сары ладонь. Из пальцев заструился яркий свет, и он врезался в лицо девушки. Лилиат смотрела на нее сквозь слезы и, когда сияние погасло, убрала ладонь. Сара некоторое время сидела с закрытыми глазами, и за веками было видно, как она нервно ими двигала, словно хотела раскрыть веки, но боялась. Лилиат аккуратно коснулась ее руки и нежно, совершенно не свойственно ей, прошептала:

— Открывай.

Сара шумно втянула воздух и резко распахнула глаза. Девушка оглядела пространство вокруг себя совершенно не прищуренными глазами. Такое сильное изумление возникло в глубине ее зрачков. А я только сейчас заметил, какие у девушки большие круглые серые глаза. За толстыми стеклами очков они казались такими маленькими, невзрачными и даже непропорциональными. А сейчас глубокими, выразительными и потрясающе миловидными.

Все наблюдали за происходящим в полном потрясении, оно ударило по каждому сильным толчком ужаса. Никто не мог поверить, что Лилиат, знакомая каждому мерзавка Лилиат, та, из-за которой Сара долгое время носила очки, исцелила ее зрение.

«А можно и мне тоже?» — хотел спросить я, и тут же осознал, какая абсурдная мысль проскочила в голове. Ведь у меня виновата генетика, а не проклятие.

А Сара сияла от счастья, и вся затряслась:

— Получилось! Я вижу очень хорошо! Спасибо!

Она крепко обняла сестру и прижалась лицом к ее плечу. Мой взгляд поймал маленькую слезинку, упавшую на плечо Лилиат и прочерчивающую тонкую дорожку. Сара крепко держала руками предплечья сестры, и та прижалась к ее ладоням свои и виновато прошептала:

— Главное, что ты простила меня за все.

Девушки еще раз крепко обнялись. Мы продолжали изумленно стоять, как статуи, но я заметил, что хмурая маска на лицах Нерити и Арнольда смягчилась. Они в полном облегчении выдохнули. А напряжение до сих по не хотело уходить от Нефрита и Галактиона.

— Главное, что ты поняла свою ошибку. — поглаживая темно-рыжие волосы, сказала Сара. — Гардос ужасен, раз поступил так с тобой.

Лилиат шмыгая носом, кивнула. Сара зачесала гладкую прядку волос сестре за ухо и добродушно улыбнулась, разведя руками по сторонам.

— Добро пожаловать в нашу команду сопротивления, Лилиат.

Нефрит и Галактион хотели тут же высказать свои претензии, но Сара, словно почуяв в воздухе нарастающий накал гнева, грозно подняла указательный палец и строго сказала:

— Гардос изгнал Лилиат, и теперь она с нами. Хотите вы этого или нет, но она будет с нами, и она поможет нам прикончить Гардоса, Арктура и весь Анталион. Мы победим их с ее помощью.

Нефриту и Галактиону ничего не оставалось, как молча кивнуть. Но я давно не видел их такими подавленными.

А Сара взяла свои старые очки и радостно скинула их в угол. Они стремглав понеслись по полу, врезались, и по их стеклышкам пронеслись полоски трещин. Они рассекли очки так же сильно, как боевой дух рассек все отчаяние, которым когда-то кипело сердце Саранты.

POV Роберт

Мы с ребятами в немом ужасе наблюдали за объятиями Сары и Лилиат. Невероятно. Две сестры, которые раньше были готовы друг другу свернуть шеи, перерезать глотки насквозь, сестры, обезумевшие из-за ослепленной ненависти, сидели сейчас и крепко обнимались. Лилиат уже не плакала, но след слез сохранился на ее глазах и щеках, и сейчас с такой печалью, бурлящей на дне огромных зрачков, девушка начала сильнее напоминать старую Беатрис, милую старую добрую Беатрис, которая умерла на руках Арктура. Ведь то, что жило с нами на Андоре, уже не было Беатрис…

Сложно было все это принять, аж голова кружилась от происходящего безумия, которое никак не хотело укладываться в сознании.

И не я один был опьянен этим шоком. Все вокруг были потрясены. Кроме Арнольда. Он завороженно смотрел на Сару, и нежная улыбка не хотела ускользать с его лица.

Но грохот, пронзительно раздавшийся сверху, всех нас будто ударной волной заставил подскочить с места. Все поднялись и в сильном испуге огляделись.

— Это кто? — вырвалось у меня.

— Отец не мог прийти сюда… — в ужасе промямлила Лилиат. — Ему сейчас мы не интересны…

— А-ну! Заходи! — громко раздался повелительный тон Иона.

— Это Ион! — радостно крикнул Галактион.

Ион, подобно буре, резко ворвался в наш холл, и он толкнул к полу невысокого худого мужчину с темно-рыжими взъерошенными лохматыми по плечо волосами и в мешковатой одежде. Незнакомец в бессилии рухнул, но захотел тут же подняться, но кое-что сбило его с толку и заставило крепко замереть. За толстыми стеклами очков в его темно-карих глазах я отчетливо увидел испуг. И отражение Лилиат и Нерити.

— Б-Беатрис? — вырвалось у Бенджамина Эванса, родного отца когда-то нашей общей подруги.

Только он сам не понял, кому именно задал вопрос: взгляд метался и к Лилиат и к Нерити. Но девушки, в недоумении переглянувшись, пожали плечами.

— Нет, это не Беатрис. — вместо них ответила Сара. — Это Лилиат и Нерити.

— О… с ума сойти… но где… где моя дочь?

Меня поразил его чересчур безмятежный тон. Он так спокойно произнес, словно знал о них.

— А где мои часы?! — тут же властно потребовал Ион.

Он навис над мужчиной, но Нефрит тут же схватил Бенджамина за руку и отвел в сторону. Бенджамин слабо отполз, не сводя своего ошеломленного взгляда с золотистых глаз Иона.

— Не лезь в наши дела, мальчишка. — сквозь зубы процедил он, схватив Нефрита за шкирку.

— Давайте все обсудим в спокойной обстановке! — резко сказал Нефрит. — У всех нас миллион вопросов, и давайте каждый выговорится по очереди.

— Какие у тебя могут быть вопросы? — не понял Ион.

— А вот какие. — неожиданно заговорила Сара стальным голосом, скрестив руки. — Беатрис нас предала. Она убила Анестониан.

— Что?.. — у Иона перехватило дыхание.

Боковым зрением я заметил, как округлились глаза Бенджамина.

— Да-да. — кивнула Сара. — Анестониан мертва навсегда. Беатрис ее убила.

— Она… — Ион хотел что-то сказать, но был не в силах из-за пронзившего его ужаса сформулировать мысль.

— Она тайно служила Гардосу и Арктуру и по их приказу убила последнего энтариата.

— И я это подтверждаю. Она им служит. — кивнула Лилиат.

Ион, до этого не замечавший присутствие Лилиат, ошеломленно раскрыл рот:

— А ты, негодяйка, что тут делаешь?!

— Вот давайте сейчас все и обсудим. — громко и четко сказал Нефрит.

Ион тяжело и недовольно вздохнул. По нему было видно, что он не хотел тратить время на разговоры, слишком сильно он горел желанием разобраться со своей желанной добычей — отцом Беатрис. Но в то же время шок от новости про Беатрис и Анестониан сильно ударил по нему, и мужчина мрачно кивнул и сел. Нефрит помог дрожащему Бенджамину присесть, и остальные тоже заняли свои места.

— По очереди рассказывайте, что случилось в мое отсутствие. — хмуро потребовал Ион.

Сара по привычке хотела поправить очки на носу, но ее рука дернулась и стукнула по носу. Ион только сейчас заметил, что девушка была без очков.

Сара все рассказала, и в ходе разговора голос ее предательски задрожал. Ион напряженно слушал каждое ее слово, и я заметил, как крепко сжимался во время рассказа его кулак. А меня вновь накрыла неприятная волна воспоминаний, и увиденное пронеслось перед глазами яркими образами. Как Беатрис пронзила Анестониан острым кинжалом насквозь. Каким безумным страшным огнем горели ее глаза. В них пылала пугающая ненависть… к своей же сестре… да, не родной, неполнородной, но ведь она сама хотела в свое время вернуть ее, вытащить из плена подпространства, но что-то внутри нее сломалось, и нашу старую любимую Беатрис заменил незнакомый клон, в чьих жилах текла жажда смерти.

— М-да… — лишь это смог сказать Ион. — Беда пришла там, откуда не ждали…

— Но как… — заговорил Бенджамин, смотря на нас диким взглядом. — как все это могло произойти с моей дочерью… — он нервно сжал себя за волосы.

— Точно так же, как вы посмели бросить ее… — зло выплюнула ему Сара.

— У меня были причины… — горько вздохнул отец девушки, и от его тона меня пробрал мороз. — были причины скрываться… — он бросил растерянный взгляд Иону. — Нельзя их возвращать в наш мир.

— Почему? — усмехнулся Ион.

— Они такие же, как и Гардос, злые и беспощадные. И они жаждут не только его уничтожить, но и испепелить все живое, чтобы начать все начала.

— Чего? — не понял Ион.

Не только он не понимал. Никто из нас вообще ничего не понял. Для меня их перепалка оказалась пустым звуком. Но Сара и Лилиат, в отличие от нас, все вспомнили, и одновременно вскрикнули:

— Стражи Хаоса?!

— Да… — промямлил Бенджамин.

— Может кто-нибудь объяснит, что все это значит, — потерянно промямлил Нефрит.

Бенджамин растерянно кивнул:

— Я нашел вход, как их выпустить. Их — Стражей Хаоса. Гардос запер их точно так же, как его после заперла Федерация Вселенной. Запер их, как противников, конкурентов, чтобы они не мешали ему захватывать этот мир, чужой для него мир, но он свято верил, что этот мир его, так как он первым сюда угодил с теми космическими элементами. Но Стражи Хаоса — не просто великие божества, а ослепленные местью чудовища, жаждущие истребить здесь все живое, так как они считают, что мы — порождение Гардоса, его детище, его продолжение, которое должно вместе с ним сгореть в огне.

Все внимательно слушали и не дышали. Лишь Ион задумчиво постукивал пяткой по полу.

— Поэтому нельзя их выпускать. Да, если Гардос ослабнет, Стражи его уничтожат. А потом уничтожат всех нас.

— Кто тебе сказал этот бред? — недоверчиво фыркнул Ион.

— Трэсси, четвертый двойник. — тяжко выдохнул Бенджамин. — Двойник моей дочери Беатрис.

Лилиат и Нерити хмуро сдвинули брови и посмотрели друг на друга.

— Есть еще двойник? — громко ахнула Сара.

Бенджамин нервно зачесал подбородок и произнес так тоскливо и горько, что мое сердце мрачно сжалось от его слов.

— Был, но она погибла… ее уже не вернуть… как и мою дочь… вылитая копия…

— Почему существуют двойники? — смутился услышанному Галактион. — Может вы знаете?

Отец Беатрис кивнул. Мы все замерли. Остро ощущалось мощное чувство пробуждающегося предвкушения, которое будто начало тяжелым полотном накрывать все пространство вокруг нас. Я уже изнемогал услышать всю правду, и от волнения по всему телу побежали колючие мурашки.

— Узнал, благодаря Трэсси. Некоторые Стражи Хаоса, желая выбраться на волю, смогли переродиться заново здесь, намеренно, в этой Вселенной, и переродились в этих самых двойников. Переродились не в одном теле, а в нескольких, ведь Стражи — мощные создания, и их разум во время перерождения раскололся на несколько кусков. Вы, девочки, их прямое продолжение. Вы похожи, потому что вы — воплощение конкретно одного Стража. И если вы объединитесь, вы сможете обуздать его силу, свою бывшую силу, и она остановит Гардоса.

Все ахнули от услышанного. Вопрос, который когда-то мучал всех нас, наконец-то нашел свой ответ. Ответ, который породил еще много других вопросов.

— Между некоторыми из вас связь душ может быть еще сильнее, словно вы друг другу сестры. — добавил, тяжело дыша, Бенджамин.

«Сходство генов между Нерити и Беатрис… десять процентов. Сходство генов между Нерити и Лилиат… два процента. Сходство генов между Лилиат и Беатрис… девяносто процентов. Это очень высокий процент. Значит, вы родственники.» — пронесся в моей памяти призрачный голос принцессы. Так вот, что все это значит.

Сердце будто пропустило глухой удар. Тайна двойников раскрыта. Наконец-то.

«И если вы объединитесь, вы сможете обуздать его силу, свою бывшую силу, и она остановит Гардоса.» — и вот что способно испепелить нашего врага. Двойняшки, которые по крови друг другу чужие, но душой тесно взаимосвязанные. Душой… душой одного Стража Хаоса.

Эта мысль с трудом закрепилась в моем разуме. Беатрис, Лилиат, Нерити и погибшая Трэсси — реинкарнация одного Палладинеянца, высшего существа мироздания, который по силе был равен самому Гардосу!

Невероятно… Мир вокруг будто померк, затянулся во тьме, и я в уме представил их, этих простых девушек, объединившихся в великом ритуале и выпускающих из глубоких недр своих душ божественную необъятную мощь Палладинеянца. И эта сила насквозь пронзает Гардоса и отбирает у него последнее и такое сладострастное дыхание жизни… бессмертной долгой жестокой жизни злодея, властителя и палача.

— Получается, они вдвоем могут победить Гардоса? — Сара вдохновленно посмотрела на Нерити и Лилиат.

Так же вдохновленно на них посмотрели другие. Кроме Бенджамина. В мое сердце будто вонзился острый кусок стекла, когда я заметил, как мертвенно потускнели его глаза.

— Нет, так как не хватает Беатрис. Вам попросту не хватит энергии, чтобы остановить самого Гардоса. Но вместе с Беатрис вы бы смогли. Трэсси уже нет в этом мире, ее часть силы и души исчезли отсюда. А она мне говорила, что ее двойников осталось трое.

— Значит, нам нужна Беатрис… — горько вздохнула Сара и напряженно сжала кулаки.

Нам нужна Беатрис… но она же… предательница…

— А если Гардосу просто надеть на руку браслет со знаком Легендам? — спросила Нерити. — Он же блокирует высшую силу.

Лилиат издала смешок:

— Было бы все так просто… ну да знак принесет ему боли и на время заблокирует силу. Но бессмертным он все равно останется. Мы его так не уничтожим. Нужно сделать его смертным и убить.

— Деда пытались так победить… не получилось… — добавила с грустным вздохом Сара. — А раз Стражи Хаоса не наша последняя надежда, то остается надеяться только на силу двойников…

— А я, я похож на Президента Эрнаста! — горячо воскликнул я. — Значит я тоже был когда-то Стражем?

Бенджамин удивленно посмотрел на меня, словно до этого вообще не замечал.

— Возможно, мальчик, возможно… но двойников подобных тебе я не встречал.

— Значит, вот оно что… — злорадно усмехнулся Ион. — А я думал вернуть Анестониан, чтобы через нее узнать всю эту правду про Стражей. А, оказывается, ты об этом узнал.

— Победить Гардоса можно без Стражей Хаоса. Нужны только девочки и магический обряд, который пробудит внутри них забытую энергию.

— Какой обряд? — напряглась Лилиат.

— Трэсси мне об этом поведала, я его запомнил. Она давно искала вас всех, и я думал рискнуть и познакомить ее с Беатрис, но не успел…

— Тогда остановим Гардоса с помощью двойников! — решительно заявил Ион. — Нам нужна третья девчонка. Готовимся похитить ее из логова Гардоса. Можно как-то разрушить ее связь с ним? — решительно и бодро задал он вопрос Саре.

— Это усложняет задачу… — задумчиво проговорила девушка. — Я никогда с таким не сталкивалась, поэтому не знаю. — пожала она плечами.

— Тогда схватим ее, насильно привяжем и проведем этот ритуал. — предложила Лилиат. — Выбора нет. Гардоса нужно остановить. Только… — она обвела взглядом всех нас. — Он сейчас очень силен и жесток, и в замке полно армии. Нужно подготовиться.

— Нужно все тщательно запланировать. — мрачно добавил Нефрит.

— Я отвлеку Гардоса и Арктура. — пожал плечами Ион. — А вы похитите девчонку.

— И заодно спасем Мирославу. — слабо улыбнулся Галактион.

— Давайте разработаем подробный план. — решительно сказала Сара. — Мальчики напоследок потренируются. Кто знает, с чем нам на Анталионе предстоит столкнуться…

Задумка казалась сложной, но мы не унывали. Целыми часами тщательно обдумывали над каждой мелочью, которая на Анталионе, если мы ее не продумаем, сыграет с нами в злую шутку. План казался простым и сложным одновременно. Ион намеревался заняться главными врагами, отвлечь их, пока Нефрит и Галактион похитят Беатрис. Но ведь Беатрис могла быть не с ними, а где-то скрыться. Тут потребуется помощь Лилиат. Она прекрасно знала все внутреннее убранство пирамид, знала о каждом тайном проеме и каждом тайнике. Она сможет отыскать девушку. Мы с Арнольдом, Нерити и Сарой будем ее защищать и атаковывать чудовищ, которые рискнут встать на ее пути. Параллельно мы будем искать в запутанных коридорах пирамиды Милославу, но Беатрис занимала первое место в нашем плане, ведь ее сила, точнее бывшая сила Палладинеянца поможет смертельным ударом пронзить Гардоса насквозь… Сара с помощью своего дара усыпит Беатрис, мы ее свяжем, и затем Бенджамин подскажет Лилиат и Нерити, как нужно провести ритуал. Сара разбудит Беатрис и внушит ей произнести нужное заклинание. Три девушки повторят его в унисон, и Гардоса убийственно поглотит огонь смерти навеки веков. Арктур ослабнет, и Ион нанесет ему последний решающий удар.

Все казалось легко и понятно. Но как это реализовать вживую?

Мы с Арнольдом, Галактионом и Нефритом отправились на тренировку. Нерити пошла пострелять из лука. Девушка соскучилась по стрельбе, ее увлеченность пылко стучала по сердцу громкими ударами. Ион лег спать, а Бенджамин решил рассмотреть корабль изнутри. Сара пошла проведать Наташу. Принцесса до сих пор не подавала признаков жизни. Ее надолго затянуло в сонное царство. Мы все надеялись, что однажды она откроет свои красивые глубокие глаза и взглянет на нас.

Надеялись, что она не повторит печальную судьбу Анестониан…

Крупные капли слез скатывались по бледной застывшей твердой пелене холода руке. Сара отпустила ладонь принцессы, и рука Наташи безжизненно рухнула вниз и повисла над полом. Взгляд девушки застыл на кардиомониторе. Голубая полоска плавно двигалась зигзагами по экрану, стирая тревожный шлейф различных мыслей из сознания девушки. Наташа жива, но она еще не очнулась. Наступит ли этот день, когда девушка откроет свои глаза?

«Она сейчас спит крепко-крепко и даже не догадывается, как мы тут справляемся без нее…»

Сара наклонилась к девушке и робко чмокнула ее в лоб. Губы обжег холод, шедший из ее кожи. Принцесса хоть и была жива, но такой казалась холодной, словно была готова переступит последнюю черту… Сара тряхнула головой, отбрасывая с себя этот пугающий мираж. Наташа жива, и скоро она очнется.

Пока она в безопасности. В отличие от остальных.

От них всех. От Анестониан, которая погибла навсегда. От Милославы, которая угодила в коварный плен кровожадного брата.

От Беатрис. Предательницы Беатрис.

Сара вышла из комнаты, зашла в главный холл, где пару часов назад шло бурное обсуждение плана. Девушка устало прислонилась спиной к спинке кресла и попыталась закрыть глаза. Нежная, успокаивающая тишина убаюкивала ее, и скопившаяся за день усталость дала о себе знать. Она разлилась по всему ее телу свинцовой тяжестью, и девушка ощутила приятное ощущение погружения в сон.

— Сара?

Девушка вздрогнула, ведь не ожидала, что такую приятную тишину что-то нарушит. Она резко раскрыла глаза, обернулась и увидела, как к ней подошёл Арнольд. Парень с виду был взволнован.

— Вы уже потренировались? — мягко спросила Сара и встала с кресла.

Он кивнул и невесело усмехнулся:

— Щиты до сих пор мерцают.

— Ну ничего, однажды все получится. — мягко улыбнулась Сара.

Она хотела одобряюще коснуться его плеча, но резко осознала, что это за желание, и оно ее напугало. Девушка обхватила запястье этой руки второй рукой.

— Твоя сестра… откуда у нее столько энергии? — слабо рассмеялся Арнольд и, покручивая головой, начал разминать шею. — Она меня так вымотала.

— Лилиат… она такая, с детства. Я тоже, как и ты, задаюсь таким же вопросом.

Они хихикнули и потом замолчали. Молчание ощущалось некомфортно, Сара остро чувствовала, насколько ей стало неловко.

Арнольд это тоже чувствовал и сказал первое, что взбрело на ум:

— Ты думаешь о Беатрис?

— Да, думаю… — Сара помрачнела, в ее глазах угас блеск. Она опустила голову вниз. — До сих пор в шоке с того, что так получилось… что она с ними…

— Не могла она просто так перейти к ним. Они что-то с ней сделали.

— Да, сделали. Внутри нее их общая сила. А ещё связь. Душа. Она не сможет теперь разрушить эту связь душ.

— А она сможет с этим бороться? — Арнольд надеялся, что может все наладится, стать как прежде и парень так искренне хотел в это верить, что отвергал любые мысли о поражении… но быть в этой иллюзии ему тоже тошно.

— Может, если захочет. Но захочет ли?

— Она говорила, что Ион плохой…

— Нет, он не плохой. Это они ей внушили. — тут же отчеканила Сара. — Они настроили ее против нас.

Сара скрестила руки и печально вздохнула:

— Я ненавижу их… ненавижу Гардоса… почему у меня никогда не было нормального папы?

Она громко втянула воздух, и Арнольд заметил, как на глазах девушки выступили слезы. По его телу побежал холод. Он не хотел, чтобы она плакала.

— Брось, мой тоже был никудышным… — махнул он рукой, надеясь этим развеселить девушку или хотя бы отвлечь, но не помогло. Сара прижала к лицу ладони и громко втянула воздух.

— Сара?..

Девушку затрясло, и она заплакала. Арнольд смотрел на нее и не понимал, что делать. Ему хотелось обнять ее и успокоить, но он не решался. Боялся выглядеть тупо. Боялся, что она его пошлет.

«Серьезно, Харрис, ты ссышь обнять эту девушку?» — злобно прошипела одна часть его души, надменная, горделивая, именно та, которая помогла ему когда-то стать самым крутым парнем в школе и которую он заткнул и затолкал куда подальше, ибо ему стало от нее тошно.

Но сейчас она помогла ему взять себя в руки.

Он обнял девушку, и она ответила ему взаимно, обхватила руками его за шею и прижалась лицом к плечу. Арнольд не ожидал подобного, в сердце словно вонзилась стрела. Его начало трясти, по всей коже бежали мурашки. А рука, словно под своей волей, начала разглаживать волосы.

— Нам не везет с отцами, Сара, но мы должны быть сильнее их.

— Да… — прошептала она и обхватила пальцами его плечо.

Ему понравилось, что она держалась за него и он не хотел, чтобы этот прекрасный миг прекратился. И она, видимо, тоже не хотела и сжала его второе плечо.

— Мы должны быть сильнее… — сдавленно сказала она. — Мне тошно представлять, что Беатрис рядом с моим отцом и моим бывшим…

— И с бывшими нам тоже не повезло… — издал смешок Арнольд. — Что твой кабель, что моя — конченная сука…

Продолжая плакать, Сара тихо рассмеялась. Арнольд улыбнулся в ответ и почувствовал, как его плечо намокло от ее разочарованных слез.

— Но может быть она реально в их власти… — задумчиво произнес парень.

Сара подняла на него взгляд. Вся мокрая, красная, ужасно огорченная. Она смахнула с лица слезы и кивнула.

— Знаешь, может. Просто тогда на эмоциях я об этом плохо подумала… мы все были в ужасе. Но сейчас надо взять себя в руки и все изменить.

— Мы будем бороться за Беатрис? — решился спросить он.

— Я зла на нее, но она моя подруга, и я знаю, что виновата не она, а они… это они ее такой сделали. Может быть, убив их, Беатрис освободится от этого влияния?

— Значит, мы их точно убьем. Ради Беатрис.

Сара решительно кивнула и повторила:

— Ради Беатрис.

Арнольд смотрел ей в глаза и не мог оторвать взгляд. Он давно признался себе, что Сара ему неравнодушна и теперь хотел сказать ей. Король Аридверский мертв, Наташа в коме, Анестониан погибла навсегда, Барбара монстр. Кто знает, сколько осталось жить ему? А ему так сильно хотелось в свои последние мгновения жизни признаться Саре…

Сердце испуганно заколотилось, он почувствовал тяжесть по всему телу, как начал гореть лоб со щеками, как кадык дрогнул в горле. Он уже услышал ее презрительный смех, воображение вновь начало над ним издеваться и рисовать неприятную картину, разбивающую сердце.

Куда делась вся старая уверенность? Она сейчас ему так сильно нужна…

— Сара. — прочистив горло, твердым голосом заговорил Арнольд. — Прежде чем мы найдем наших врагов, мне надо тебе кое в чем признаться.

Сара испуганно застыла. Ее напугали эти слова. Что она сейчас должна услышать?

— В общем, — парень вздохнул. — я влюблен в тебя.

Девушка сделала испуганный шаг назад.

Что он сейчас сказал? Влюблен в нее? Она не верила в это. Как он может ее любить? Она так сильно вдолбила в себе осознание, что ее никто никогда не полюбит, и самой последней любовью в ее жизни был Арктур, который растоптал ее чувства в клочья… а тут… такое признание…

Она другими глазами посмотрела на Арнольда. Сквозь шок она заметила, что он симпатичен. А еще он не сдается. Вот почему он нашел общий язык с Галактионом — вера в победу их крепко связала друг с другом.

Она не понимала, что к нему чувствовала сейчас. Она была ошеломлена и растеряна, она перестала ощущать почву под ногами. Привычный мир вокруг нее рассыпался на миллион маленьких кусочков, а она продолжала стоять на месте потерянная и запутавшаяся, не в силах сделать шаг вперед.

Но одно она понимала точно: ей было приятно услышать это.

— И я хотел бы быть с тобой. — мягко продолжил Арнольд. Он был сбит с толку ее реакцией. Он не понимал, испугана она или потрясена.

Парень взял ее за руку. Думал, она сейчас раздраженно выдернет свою руку. Но Сара сжала его руку в ответ.

— Скажи что-нибудь, умоляю… — попросил он.

Сара опустила взгляд вниз.

— Мне… приятно… — она слабо улыбнулась.

— Ты хочешь быть со мной? — продолжил он.

Она не знала, что на это ответить… Она не думала о таком. Вся голова была забита отцом…

Но она боялась, что умрет, продолжая ощущать, как сердце болело от предательства Арктура.

— Давай попробуем… — кивнула она.

Арнольд улыбнулся и наклонился к ней. Зачесал прядку волос ей за ухо. Сара, внимательно смотря на него, улыбнулась.

Он еще сильнее наклонился к ней и осторожно прикоснулся к ее губам. Щеки покрылись красными пятнами. Он ее целует!

«Я помню, что Беатрис говорила про тебя… еще давным-давно, возле речки, когда мы с ней случайно встретились… Неужели она тогда солгала? Ты очень приятный, Арнольд, и я надеюсь, что у нас все получится…» — быстро подумала Сара.

И она ответила ему на поцелуй. Он почувствовал, как ему в рот затекла ее соленая слезинка, и усилил свой поцелуй, крепко обняв ее за лицо.

В этот момент они почувствовали себя живыми. И очень-очень счастливыми. Будто не было никакой войны, никакой разрухи, раскола мультивселенной. Не было Гардоса и Арктура. Не было предательства Беатрис.

POV Роберт

Тренировки продолжили идти стремительным размахом, и я старался развить свой гипноз на максимум. Вдруг этот дар окажется очень полезен, и он поможет мне победить это злодейское трио? Хотя бы привнести свой вклад. Мне хотелось быть полезным в этой войне. Ведь у Сары и Лилиат — высшая сила, у Иона — дар сэйлансев, у Бенджамина древние знания и правильное заклинание для ритуала, у Нерити лук со стрелами, у Нефрита и Галактиона холодное оружие, у Арнольда щит, а у меня… гипноз.

Гипноз, с которым я никак не мог справиться.

Я был готов выть от злости, когда пытался внушить Галактиону спеть песню, но он меня не слышал. Вернее, мой приказ слышал, но не хотел подчиняться.

— А вот и не буду! — с усмешкой подпевал он, когда мы заперлись в коморке, чтобы тренировать мой дар.

— Да чтоб тебя, ну ты почти поешь! — отчаянные нотки звонко звенели в моем уставшем голосе.

— И это не потому, что ты мне внушил. Вот внушил бы пойти поесть, я бы выполнил это с удовольствием!

— Я скоро психану и прикажу тебе голодать!

— Да что ж ты злой то такой, — нежно улыбнулся мне Галактион, — ты думал, у тебя все получится с первого раза? Эх, так не бывает, дружище…

— А жаль…

Тонкий неловкий скрип прервал наш разговор. Дверь отворилась в нашу коморку, и мы подняли взгляд на нового гостя, который решил присоединиться к нам. И какой холод полился по моим венам, когда я поймал на себе бесстрастный взгляд карих глаз этой химеры.

Мы резко умолкли, и Лилиат тут же заговорила, словно почувствовала себя некомфортно:

— Меня Сара попросила помочь тебе с даром. — сказала это она, обращаясь ко мне.

Я расстроенно вздохнул. Не хотел быть с ней и не доверял ей вообще. И хоть Сара, которую эта химера постоянно обижала, пыталась нам доказать, что эта бывшая злодейка теперь с нами, никто из нас ее не мог принять за свою. Только Арнольд смог, и то просьбе Сары. Остальные относились к ней негативно и подозрительно. Вдруг она что-то задумала? Что она такого показала Саре, что та ее простила спустя столько лет обид, унижений, оскорблений и боли?

— Ну тогда я пошел. — недовольно сказал Галактион. Он хотел подняться, но Лилиат подняла руку и плавно опустила вниз, будто намекала ему этим жестом остановиться.

— Пожалуйста, присядь.

Тот сел и гневно прищурил глаза. Лилиат вздохнула и заговорила, скрестив руки:

— Я понимаю, что вы мне не доверяете, и имеете на это право. Я иногда не доверяю самой себе.

— Круто, что ты это понимаешь. — фыркнул Галактион.

— Но я правда исправлюсь. Я хочу вам помочь.

— Хочется тебе верить, — тихо вздохнул я. — Но я не верю.

Она грустно прикусила губу.

— Конечно, я понимаю, что легко строить из себя героя, лежа в теплой кроватке. Я была такой. Жила, как считала, в хороших условиях, помогала тому, кого любила. Но он этого не ценил. Он принимал мою помощь, как должное, как будто, так и должно быть. Он тупо мной пользовался. И вашей подругой он также пользуется.

Мы молчали. Лилиат продолжила тихо говорить:

— Давайте на мгновение вместе объединимся? Мне незачем вам врать. Гардос реально чуть не убил меня. Он нашел мне замену. Он не мой отец. Он также лишил меня матери, но я пыталась его оправдать, мол она его не любила, а презирала, хотя это не повод… Я обманывала саму себя. Я пыталась быть равнодушной. Но самое ужасное это не злорадство, а равнодушие. Оно губит и убивает, потому что просто было плевать.

— Хочешь сказать, что ты тоже была в рабстве у него? Как сейчас Беатрис? — хмуро спросил Галактион.

Лилиат пожала плечами.

— Наверное, да, но виновата в этом я, потому что сама себя загнала в это рабство… Рабство. Одно слово, а столько в нем смысла. Для умных и жаждущих независимости рабство — ужасная пытка, калечащая судьбу. Для трусливых рабство — стабильность и возможность спокойно помереть, не проливая крови взамен за борьбу.

Я ей не хотел до сих пор верить, но ее мрачные речи доказали, что внутри девушки находилась дыра, которую она хотела чем-то заполнить. Видимо, эта дыра с ней давно, и она пыталась заполнить ею любовь к Гардосу. Но тот ее предал, дыра стала ещё глубже и болезненнее, и теперь она пытается наполнить ее искуплением и помощью.

— Давай я тебя научу, Роб, одному трюку, и этот кот перед тобой не только споёт, но и станцует.

— Я не котэ, я лирианец, да сколько можно?! — обиженно воскликнул Галактион.

Сначала на меня стремительно нахлынул порыв послать ее куда подальше, но обида, что я бесполезен со своим даром для своих друзей, вновь острым клинком напомнила мне о себе, и я рискнул. Ведь мне достался поистине мощный дар, который может сыграть решающую роль в этой войне, а я тупо теряю время впустую…

— А давай. Научи. — хоть скептицизм и присутствовал, я все же понадеялся, что эта химера мне реально поможет.

Девушка мне робко улыбнулась и быстро присела рядом. Когда ее большие карие глаза глубоко посмотрели на меня, я невольно поймал себя на мысли, что передо мной сидела Беатрис… Хоть они с Лилиат ужасно похожи, и даже родство душ между ними сильнее, чем с Нерити, Лилиат все равно немного отличалась. Беатрис раньше была мила и добра, а Лилиат казалась стервозной, и ее старый характер оставил почерк на внешности, хоть она сейчас и пыталась исправиться. Некая виртуозная опасная грация присутствовала в ней.

— Сара тебя учила так, как сама знала, хотя она в гипнозе мало что знает. Но зато я знаю… одну уловку. Меня ею научил Арктур.

— И какая? — стараясь изобразить любопытство, поднял я бровь, хотя недоверие не давало мне полностью раскрыться перед ней. А когда услышал это имя, ощутил колючую волну агрессивных мурашек, раздражающих подобно ознобу.

— Мне казалось, что Сара все знает. — покачал головой Галактион.

— Нет, не все, хоть и мнит себя зубрилой. — добродушно улыбнулась Лилиат. — Именно в плане гипноза у нее поверхностные знания. Так-с, запомни.

Неожиданно она взяла меня за запястье и прижала мою ладонь к лапе Галактиона. Кончиками пальцев я едва коснулся его блестящих матовых когтей.

— Важно иметь физический контакт. Желательно держать за руку, но можно и за другую часть тела.

— Какую? — я почувствовал, что покраснел. Жар прилил к щекам.

— Да любую. — пожала она плечами. — Но, чтобы не переходить грани, лучше за руку. Но главное, чтобы был контакт кожи с кожей. Ни волос, ни одежды, а именно кожи. Затем наклонись ближе и посмотри в глаза. И смотри, не моргая.

Я повторил. Заметил, какие насыщенно яркие глаза у Галактиона. Большие, глубоко фиолетовые, почти баклажанового оттенка, с темными вкраплениями. Он посмотрел на меня, и его тонкий зрачок стал очень большим. Как у реальной кошки, приготовившейся поймать свою добычу зубами. И в темном омуте его зрачков я увидел себя, растерянного и печального.

— И говори. Вслух. Громко и четко. Он будет тебя перебивать, но ты не обращай внимания. Говори. Говори.

И я, радикально настроившись, начал:

— Станцуй, станцуй, станцуй…

— Эй, ты раньше приказывал мне петь! — перебил громким криком Галактион и этим сбил меня с толку.

Я громко задышал и продолжил:

— Станцуй, станцуй, станцуй…

— Бла-бла-бла, не дождешься, не дождешься… — усмехался лирианец.

Он этим вызывал злость, но в глубине души я понимал, что Галактион делал все правильно — ведь кому понравится, когда ему что-то внушают? Кто знает, с чем мне предстоит столкнуться, кто будет мне в дальнейшем мешать, поэтому лучше сейчас тренировать не только свой дар, но и силу воли, укреплять ее и обволакивать стальной решительностью.

Я продолжал словно в бреду повторять свой приказ, крепче сжимая его лапу. Он начал стряхивать с лапы мою руку, дергать своей рукой, мешал, не давал сосредоточиться, моргал, двигал головой, лишал меня зрительного и тактильного контакта.

Но я продолжал, продолжал, ощущая, что теряюсь, что разумом устремляюсь в некий глубокий огромный водоворот, и он тянет меня, стремительно тянет к своему дну. Он начал менять свой облик, темнеть, и возникло ощущению, что я падаю в настоящую черную дыру…

И вместе со своим громким голосом, который стал казаться чужим, голову затопило много других мыслей.

Мои родители… где они?

Удастся ли вернут Земле мир?

Какие бывают ещё миры?

Если бы отец Гардоса был бы добрым сэйлансем, то тот стал бы таким?

Беатрис… снова надо ее спасти… но она предательница…

А что если она в таком же внушении, которое я пытаюсь сделать с Галактионом?

Что если она марионетка в чужих руках?..

И другие посторонние ненужные мысли лезли в голову и отвлекали. Я терял связь с Галактионом. Перестал ощущать пол под ногами. Перестал дышать. Каждый звук начал отзываться головной болью.

Тупая боль оглушительным ударом пронзила мой лоб, и я, вскрикнув, почувствовал резкое головокружение, от которого рухнул на пол. Перед глазами затянулась тьма, в которой вспыхивали искры.

— Роб, ты в порядке?

Мягкие нежные руки легли мне на плечи и слегка приподняли. Громко дыша, стараясь дыханием унять пульсацию этой едкой боли, я открыл глаза и на минуту мне показалось, что рядом со мной была Беатрис.

Но потом я вспомнил. Это Лилиат. Она учила меня одной уловке, с которой с ней поделился Арктур. А Галактион…

— Ой, ребят, вы что сделали?..

Резко он встал с кресла и начал двигаться. Плавно крутил руками по воздуху, тряс бедрами, качал головой. Он был растерян и испуган, но продолжал танцевать.

— Ай! Не хочу! Не хочу! Спасите! Роберт, сделай что-нибудь!

Приплясывая и качая ногами, лирианец выскочил из спальни и танцующей походкой вышел из комнаты и направился в зал. Я слабо рассмеялся и благодарно посмотрел на Лилиат.

— Спасибо… кажется, получилось.

— Да, ты молодец. Ты справился. — мягко улыбнулась она мне.

— Правда мне показалось, будто я сошел с ума… столько мыслей лишних лезло в голову…

Девушка кивнула, будто поняла меня.

— Мысли они такие. Нужные и необходимые мгновенно вылетают, а мерзкие пожирают ум.

— Как несправедливо.

— Мозг так шутить любит. Все претензии к нему. — усмехаясь, пожала она плечами.

— Сама с таким сталкивалась?

— Ага…

Мы молчали. Я думал уже поймать Галактиона и внушить ему прекратить танцевать. Но потом хихикнул. Пусть попляшет. Доставал, мучал, пусть теперь повеселится!

Я посмотрел на Лилиат. Не верилось… передо мной сидела дочь Гардоса. Его бывшая верная помощница.

А сейчас она помогала нам…

— А ты не такая уж и плохая. — резко произнес я и покраснел. Мне стало неловко, что я такое сказал самой Лилиат!

— Да, я тоже с этого в шоке. — она удивленно округлила глаза.

— Скажи, почему ты была так сильно предана Гардосу? Неужели ты не замечала, что он творит зло?

Она мрачно вздохнула и будто нехотя ответила, без малейшего желания:

— Я плохо помню свое детство, кроме одного случая. Меня дразнил Ирлант, натравливая на меня своих монстров, и я шквальным ветром ударила его. Вместе с ним пострадали слуги. Кто-то даже умер от сильного удара, сломало позвоночник. Гардос это увидел и оценил. Он похвалил меня. А до этого я была совершенно одна, на меня никто не обращал внимания, и я ощущала себя из-за этого подавленно. Меня злило, что никто меня не замечал. Его похвала произвела на меня невероятное впечатление, и я захотела, чтобы он похвалил меня ещё раз и ещё и начала все повторять за ним. Так мне удалось приблизиться к нему и стать его верной помощницей. В глубине души я понимала, что вокруг происходит что-то не так, но не хотела этого признавать, хотела, чтобы он обращал внимания только на меня.

Я понимающе кивнул. Да, все верно… Внимание Гардоса для нее стало схоже с наркотической зависимостью, и она была готова провернуть любое злодеяние, лишь бы привлечь его внимание, чтобы не чувствовать себя одинокой… ненужной…

Может поэтому она была ему так предана? Хотела из невидимки стать заметной? Я вспомнил, как во время битвы на Андоре задел ее чувства. Вот почему она тогда так разозлилась. Вопрос своей семьи мучал ее так же сильно, как и Сару. Сложно им пришлось расти и жить в таких кошмарных условиях.

— А Беатрис …реально начала ему служить с самого начала? Она не сопротивлялась его внушению? — спросил я, вспомнив, какие мысли лезли мне в голову, когда я пытался внушить Галактиону.

Я пытался найти ее ужасному поступку оправдание. Подтвердить свои предположения, что она была марионеткой в жестоких властных руках. Ведь тяжело поверить, что та милая девушка за такой короткий промежуток времени стала злодейкой… С ней что-то сделали… А мы тогда на эмоциях не поняли этого. А сейчас, пребывая в ясном холодном уму, начинаем осознавать настоящий ужас ситуации.

Лилиат мрачно прикусила губу:

— Поначалу да, были слабые попытки, но противостоять его внушению и приказу Арктуру она не смогла. Я видела, как она теряла саму себя и бороться против этого она не могла. И вы бы не помогли ей. Потому что Гардос с самого начала внушил ей, что вы, все ее друзья, теперь ее враги.

Мои опасения подтвердились. От услышанного меня чуть не затошнило, и, резко вздохнув, я смог прогнать это неприятное наваждение.

Мне стало обидно, что к Беатрис я почувствовал злость. Она пострадала… ужасно пострадала… А мы ее посчитали предательницей, вруньей, убийцей… нет… Она стала такой из-за них. Из-за того, что была в их плену и не имела шанса предупредить нас.

Мне захотелось ей искренне помочь. Не потому, что у меня у ней остались какие-то нежные чувства — они рассыпались по осколкам, как и само сердце будто перестало биться, когда я узнал о ее предательстве. После смерти Анестониан мне казалось, что любовь к ней умерла.

Но сейчас я захотел ей просто по-человечески помочь.

— А зачем… — я хотел задать вопрос спокойно, но меня начало трясти. — зачем ее возродили к жизни?

Лилиат задумчиво закусила нижнюю губу и снова ответила мрачным голосом:

— Потому что они хотели через нее добраться до Президента. Гардос и Арктур верили, что Беатрис встретится с Сарой, и та приведет ее к Президенту. А затем Беатрис приведет к нему моего отца. Они так считали и планировали, но никто не мог догадаться, что Сара будет на Андоре. Но это не разрушило их планы.

Тут я понял, что перестал дышать. В этот момент мне захотелось только одного: разорвать этих двоих в клочья.

И я, несмотря на эту тошнотворную головную боль, пронзающую будто до черепа, буду дальше упорно тренироваться и тренироваться. Чтобы вытащить Беатрис из плена зла. Чтобы вернуть ее к нам, к Нефриту, а этих двоих уничтожить навсегда.

И ничто нас не остановит.

POV Беатрис

Я горделивой походкой направлялась в тронный зал. Мои руки горели огнем, след кинжала до сих пор пылал жаром. А в груди вместе с предвкушением бурлила злость. Сара выбрала Иона. Ей плевать, что из-за него пострадала моя семья.

А мне теперь плевать на нее.

И Нефрит выбрал Иона, а не встал на мою сторону. Он мне не поверил, он посмел нагло посчитать, что я околдована… К черту! Пошел он к черту!

Пошли все они к черту! Лживые ублюдки, которых я считала своими друзьями!

Анестониан мертва. Она тоже мой враг, ведь она была заодно с Ионом. Ну и пусть горит в аду!

А я вернулась на Анталион, на свою родную Землю и шла к ним… ведь я знала, что они меня не предадут. Знала, что они меня поймут.

И мне льстило, что монстры и энспетры вокруг не стремились напасть на меня, а лишь молча рассматривали. Потому что они знали, что если они тронут меня, то их покалечат они… Ведь я им очень нужна, нужна живой и невредимой.

Ведь между нами связь…

Я зашла в тронный зал. Огни на факелах мерцали. Зал был пуст. На трех величественных высоких тронах никто не сидел. Очень странно…

Я внимательно рассмотрела третий трон, на которым обычно важно восседала Элизабет. Приятное предвкушение, что скоро ее оттуда выгонят, и на престол сяду я, трепетно обуяло мою душу.

Но не успела я отвернуться и зашагать обратно к выходу, как передо мной тут же возникли Гардос и Арктур. Высокие, крепкие, двухметровые — они возвышались надо мной, подобно башне. И на их лицах блестели довольные улыбки. Гардос оглядел меня с головы до ног и заметил засохшую золотую кровь на руках. Его глаза задумчиво округлились. Он узнал эту кровь…

— Ты убила энтариата? — усмехнулся он.

— Да. Анестониан. — улыбнулась я в ответ и высоко вытянула серебристый кинжал. — Проткнула ее этим.

Улыбка с благородного лица Гардоса исчезла.

— А я думал, ты будешь использовать свою силу, — поднял высоко подбородок Арктур.

Внимательно глядя на него, я быстро покачала головой и отпустила кинжал.

— Нет, Сара помешала.

— Ты убила ее на глазах Сары? — удивленно округлил глаза Гардос.

Сейчас я заметила в омуте его пронзительных зрачков вспышку ярости.

— Беатрис, — он мрачно втянул воздух, будто пытался прогнать чувство злости, медленно растущее в нем. — я тебе что говорил?

— Чтобы я ее убила. — пожала я плечами.

Мужчина скрестил руки и посмотрел на меня такими завораживающими сияющими глазами настолько глубоко и проницательно, что холодок промчался не только по всему телу, но и изнутри.

— Ты должна была помешать Саре добраться до Стражей Хаоса. Ты должна была убить Анестониан без свидетелей. Вот был мой приказ. — грозно шептал он, и вспышка недовольства мерцала в колодцах этих бездонных глаз.

Он сделал шаг вперед, будто хотел схватить меня и причинить жестокую душераздирающую боль, и даже Арктур напрягся и приготовился встать передо мной, но Гардос резко застыл и покачал головой. Сейчас я в его глазах заметила отражение настоящего замешательства.

— Хм… я чувствую, что зол, но почему-то не хочу на тебя сердиться… — он озадаченно посмотрел на меня, и я отчетливо заметила, как вспышка ярости медленно угасала. — что-то мне мешает на тебя злиться…

Я тоже это почувствовала. Рвущееся будоражащее кровь в венах тепло. Осколок души вибрировал в области дрожащего от волнения сердца. И, видимо, Гардос почувствовал то же самое.

— Мне надо еще кое-что рассказать… — тихо начала я, боясь, что гнев все-таки окажется сильнее связи душ.

— Расскажешь на троне. — резко сказал Гардос и, обняв меня за талию, мгновенно телепортировался. Не успела моргнуть глазом, как мы оказались на его высоком центральном троне, и я сидела на длинной гладкой ручке его престола… не… невозможно…

Не могла понять, что именно меня удивило. То, что я сидела на троне и смотрела на зал с высоты, а до этого подходила ближе и кланялась… или то, что сидела рядом со злодеем…

Точнее со своим господином.

Я попыталась встать, но Гардос тут же перехватил мою руку и крепко ее сжал.

— Не стоит, сиди. Я тебя так хочу послушать.

Нервно сглотнула, чувствуя, насколько острым и пронзительным был его взгляд… И я его лицо видела с такого близкого расстояния… Сверху-вниз, а не наоборот. Не может быть. Сердце в груди покрылось холодом.

Арктур стоял рядом с нами и недовольно наблюдал за Гардосом. Ему не нравилось видеть, какое между нами короткое расстояние…

— Говори, Триса. — мягко попросил Гардос. Теперь в его взгляде не остался и след того гнева, который напугал даже Арктура.

Я сплела пальцы на руках и заговорила. Рассказала ему все. Об Ионе, о том, что друзья поверили ему и видят в нем спасение. О том, как именно я убила Анестониан. Разрыв дружбы с Сарой, ссора с остальными друзьями, потасовка, Ион отправился искать моего отца… На протяжении всего рассказа я не смотрела на Гардоса, мой взор был устремлен на свои болтающиеся от беспокойства ноги. Я настолько была взволнована происходящими событиями, что не ощущала, как страшно тряслась. А вот он пожирал меня глазами. И Арктур словно взирал на мою душу. Они слушали внимательно и не дышали. Интересно, о чем они в этот момент думали? Меня начало пожирать любопытство включить свой телепатический дар… но я не успела настроиться, как Гардос заговорил:

— Понятно, Триса. Но шавка Ион нам сейчас не помеха.

— Почему? — смутилась я.

— Потому что я только что выяснил местонахождение Эрнаста. И готовлюсь лететь туда со своей армией. — голос Гардоса звучал очень победоносно, будто он уже прикончил своего старого врага.

Я широко округлила глаза. А он нежно взял меня за руку и, близко наклонив меня к себе, прошептал:

— Составишь мне компанию, Триса? — между нашими лицами было такое короткое расстояние, что мое лицо опалило его ледяное морозное дыхание. Дрожь по ногам побежала еще стремительней… а сердце замерло в предвкушении чего-то большего.

— Может не стоит? — вмешался Арктур. — Боюсь, она там пострадает.

Гардос лукаво рассмеялся:

— Она убила короля Аридверского и последнюю энтариатку. Она точно не пострадает.

Теперь он внимательно посмотрел на меня и томно произнес, жадно смакуя каждый слог:

— Хочешь полететь со мной, Триса?

Тепло резко разлилось по всей моей груди, и его жар был так приятен сердцу. Я не выдержала и сказала:

— Хочу.

— Значит летим. Готовься, Триса. Мы разгромим все и не позволим Президенту уйти второй раз.

Я кивнула и слезла с ручки. Гардос поднялся с трона и сказал:

— Мне сейчас нужно поглотить еще один мир, разбить его по осколкам, чтобы заполучить его энергию, и мы отправимся в бой.

— А я пока предупрежу остальных. — спокойно кивнул Арктур.

Гардос кивнул в ответ и, когда щелкнул пальцами, растворился в воздухе. Мы с Арктуром остались одни посреди громадного тронного зала, который в глубине души ощущался уже новым домом.

Мужчина мрачно посмотрел на меня и произнес:

— Я не хотел бы, чтобы ты туда летела.

— А я хочу.

— Потому что так сказал Гардос? — Арктур недовольно поднял брови.

— Да. — быстро кивнула в ответ.

Арктур тихо рассмеялся:

— Значит и он на тебя начал влиять? Как я когда-то?

— Может быть… — не понимающе пожала я плечами. А ведь действительно странно… раньше слова Гардоса на мой разум никак не влияли. Сейчас я ощущала сильную боль от мысли, что он отправится навстречу к долгожданной победе без меня. Я хотела быть рядом с ним и не могла понять, почему во мне так сильно пробуждалось это желание.

Арктур недовольно прыснул:

— Ты ему тоже нравишься, Беатрис.

— Кому? Гардосу? — резко вырвалось у меня.

Это признание будто ударило громом. На секунду я даже услышала его призрачный и жутко громкий грохот. Кровь прильнула к щекам, а сердце от ядовитого дурмана темной силы нашей связи учащенно заколотилось. Я не понимала, почему, но мне дико понравилось это услышать.

— А ты не замечала? — фыркнул Арктур и подошел близко. — Он тоже питает к тебе чувства, как и я.

— Почему? — я не слышала собственного голоса.

— Не знаю… — в тоне Арктура звенела мука.

Я молчала, не зная, что сказать. Сразу подумала о Нефрите. Он ведь тоже меня полюбил… но он решил остаться с Сарой, а Сара предательница. Значит, Нефрит тоже предатель.

Я не могла понять своего отношения к Гардосу. Раньше я считала его злом воплоти. Раньше… как же это звучит странно. Раньше я ходила в школу, мечтала стать дизайнером, много рисовала, терпела издевательства Барбары, постоянно слышала от всех, что я некрасивая, уродка.

А сейчас все иначе. И такое чувство, что «раньше» никогда не было.

Внезапно Арктур взял меня за руку и тихо сказал:

— Будь осторожна.

Я не успела кивнуть, как он наклонился и коснулся губами моей щеки. А потом стремительно исчез… Но след его губ глубоким следом просочился под кожу.

Я ошеломленно потрогала свою щеку. Раньше он поцеловал левую, а сейчас правую. И вновь по губам заструилось тепло, а след на щеке приятно начал плавиться.

Но не успела задуматься, как вздрогнула от язвительного голоса.

— А ты, недоэнтариатка, не радуйся.

Я непонимающе обернулась и увидела, как ко мне подошла Элизабет. И откуда она взялась? Почему она так тихо ходит? Подкрадывается? И почему она постоянно за всеми наблюдает? Шпионит, что ли? Никак не может успокоить свое разбитое сердце и жаждет новой мести?

Я вспомнила, какую жуткую пытку она недавно принесла мне, и по телу вспыхнули фантомные боли. Начала делать шаги назад, испугавшись, что история повторится, и помочь мне никто не сможет, ведь Гардос и Арктур ушли, но Элизабет не стала двигаться ко мне. Она язвительно фыркнула и скрестила руки, оглядев меня сверху-вниз.

— Он изменил Саранте. Он изменил мне. Он не будет тебе верен. У него было столько любовниц, что тебе и не снилась эта цифра даже в самых жутких кошмарах. — недовольно прошипела женщина.

Как она мне была противна, аж комок в горле застрял.

— Помалкивай, или я сверну тебе руку. — отгрызнулась я.

Ее красные губы надменно растянулись.

— Смотрю, высшая сила твою борзость не убила. Кто кому ещё свернёт руку? Убери в тебе этот великий дар, и ты будешь никем. Гнусной, глупой девчонкой, которой один властитель решил побаловаться, потому что ему просто захотелось нового молодого тела.

— Не завидуй. — фыркнула я и направилась к выходу. Тошно от нее. Чувствовала, что еще секунда, и меня вырвет.

Но ее можно понять. Элизабет долго верила, что она единственная избранница Арктура, и тут появилась я и разрушила ее сладкую иллюзию. Теперь она страдает и не может с этим смириться. Сильное чувство после любви и ненависти — разочарование. До последнего не хочешь верить, что оно реально. Но правда слишком сурово бьёт.

Сейчас, выйдя из тронного зала, я пошла, не зная куда, даже не понимая, куда вели мои ноги, потому что голову затопили новые мысли, и мир перед глазами погрузился из-за их ярких образов в туман.

Я нравлюсь Гардосу. Невероятно. Мне тяжело было признаться себе, но меня тоже тянуло к нему. Не знаю, в чем причина. Виной тому осколок души или нечто большее… Но как он держал мою руку… ох, подержал бы еще раз…

И еще я заметила за собой одну странность.

Мне бы хотелось, чтобы вторую свободную руку подержал Арктур… чтобы они поддержали меня одновременно… и не отпускали…