Стратегемы

Следующее содержится во второй книге «Стратегем» Полиэна:

1. Агесилай

2. Клеарх

3. Эпаминонд

4. Пелопид

5. Горгид

6. Деркилид

7. Алкет

8. Арксиланд

9. Исид

10. Клеандрид

11. Фаракид

12. Деифонт

13. Еврипонт

14. Эфоры

15. Гипподамант

16. Гастрон

17. Мегаклид

18. Гармост

19. Фиброн

20. Демарат

21. Гериппид

22. Исхолай

23. Мнасиппид

24. Анталкид

25. Агесиполид.

26. Сфенипп

27. Калликратид Киренец

28. Маг

29. Клеоним

30. Клеарх-тиран

31. Аристомен

32. Киней

33. Гегеторид

34. Диний

35. Никон

36. Диойт

37. Тисамен

38. Ономарх

Вам, священнейшие цари Антонин и Вер, преподношу и следующую вторую книгу «Стратегем», и самим, конечно, могущим понять, из какой истории и с каким трудом это собрав, я предоставляю вам быструю пользу; и я это делаю, не проводя досуг, но и ведя перед вами судебные дела.

1. Агесилай[271]

1. Агесилай воевал с акарнанцами и приходил к ним, когда следовало засеивать землю. Лаконцы решили запереть врагов. Агесилай считал, что акарнанцы больше будут желать мира, если у них будут плоды, за которые они будут бояться. «А если мира не будут желать, — сказал он, — то, стало быть, посеянное будет нашим»[272].

2. Лакедемоняне строились одновременно против фиванцев и афинян. Легкие[273] и пельтасты[274] были у лаконцев негодными, поэтому Агесилай решил повести на врагов всю фалангу. Хабрий[275] приказывает афинянам, а Горгид[276] фиванцам не выбегать вперед, а спокойно оставаться, выставив вперед прямые копья, а щиты приставив к колену. Агесилай, испугавшись спокойного хода битвы, отступил, полагая, что следует остерегаться полководческой силы врагов[277].

3. Агесилай еще не построил войско у Коронеи[278]. Некто пришел, сообщая ему: «Погиб Писандр[279], наварх[280] лакедемонян, побежденный Фарнабазом»[281]. Итак, чтобы отчаяние и страх никоим образом не завладели войском, Агесилай приказывает своим вестникам: «Сообщите воинам обратное: лакедемоняне побеждают на море». Одновременно и сам он вышел, украшенный венком, принес жертвы по поводу радостной вести и разослал друзьям куски от жертвенных животных[282]. Воины, слыша и видя это, еще более осмелев, с большим рвением сражались при Коронее.

4. Агесилай приказал дать проход бегущим из числа врагов[283].

5. Агесилай победил в Коронее фиванцев. Кто-то сообщил ему: «Враги сбегаются в храм». Он же приказал позволить им уйти, куда хотят, потому что опасно вступать в бой с теми, кто возобновляет его от отчаяния[284].

6. Агесилай в Азии убедил воинов презирать варваров, которых они до того времени боялись, раздев захваченных в плен персов, и выставив напоказ эллинам с одной стороны их слабые и белые от изнеженности тела, а с другой — их дорогие украшения и одежды, и то сказав полаконски: «Вот те, с которыми мы ведем борьбу, а вот то, ради чего мы воюем»[285].

7. Союзники обвиняли лакедемонян: «Самих нас служит в войске много, а вас, лаконцев, — мало». Агесилай тогда приказал, чтобы на. равнине отдельно расположились лаконцы и отдельно союзники. Разделенные таким образом, они стали сидеть. Глашатай объявил: «Пусть поднимутся гончары!». Со стороны союзников поднялось довольно много людей. «Вторыми пусть поднимутся кузнецы!» Также многие встали. «На третий раз — плотники!» Поднялось большинство. И других ремесленников и мастеров он набрал друг за другом, так что без малого поднялись все союзники, а из лакедемонян — ни одного, ведь им запрещалось заниматься каким-либо ремеслом. Таким образом, союзникам было доказано, что большую часть воинов из них составляют лаконцы[286].

8. Агесилай, когда он перешел в Азию и принялся опустошать землю царя[287], Тиссаферн[288] заключил перемирие. Перемирие было заключено на три месяца под тем условием, чтобы Тиссаферн убедил бы царя освободить эллинские города, сколько их есть в Азии, и позволил им управляться по своим законам. Эллины ждали условленного срока. Перс же, собрав многочисленный отряд, напал на эллинов. Был страх и ужас. Агесилай же с сияющим лицом, сильно обрадованный, скомандовал: «Я благодарю Тиссаферна за клятвопреступление, ведь себе самому богов он сделал врагами, а нам союзниками. Так пойдемте же смело, чтобы сразиться вместе со столь великими союзниками!». Вновь ободрились эллины словом своего полководца и, вступив в бой, победили варваров[289].

9. Агесилай, ведя войско к Сардам, разослал распространителей слухов, как бы обманывая Тиссаферна, он открыто готовится идти в Лидию[290], на самом же деле тайно направляется в Карию[291]. Это было сообщено Тиссаферну. Перс отправился охранять Карию, а лаконец напал в это время на Лидию и захватил большую добычу[292].

10. Агесилай вторгся в страну акарнанцев. Когда те бежали в горы, он не стал совершать стремительного нападения, а, разослав воинов в разные концы страны, приказал с корнем вырывать деревья. Акарнанцы, презирая его медлительность и задержку из-за деревьев, спустились с гор в города на равнине. Он же, пройдя маршем за небольшой промежуток ночи сто шестьдесят стадий, с рассветом напав на акарнанцев, находившихся на равнине, и захватив великое множество людей, скота и иного имущества, снялся с места[293].

11. Агесилай, узнав, что фиванцы охраняют проход, ведущий к Сколу[294], приказал всем посольствам от эллинских государств ждать его в Феспиях[295]. Но вместе с тем он приказал свезти туда и провиант для войска. Фиванцы, узнав об этом, выступили к дороге, ведущей на Феспии, и там сторожили. Агесилай, совершив двухдневный переход за один день и найдя дорогу на Скол пустой, прошел ее без боя[296].

12. Агесилай опустошал Фиваиду. Фиванцы заняли неприступный холм над дорогой, называемый «Старухиным сиденьем»[297], так что и войско построить против них было трудно и пройти вперед невозможно. Агесилай притворился, что ведет войско к городу фиванцев. Ведь он опустел, после того как все выступили в поход. Фиванцы, испугавшись за свой город, оставив холм, ушли в город. Агесилай же беспрепятственно перешел холм[298].

13. Агесилай после того, как в Левктрах многие из лакедемонян побросали оружие и оставили боевой строй, пожелал стать законодателем[299], чтобы большое число лаконцев не было обесчещено. Когда Агесилай был им объявлен, он не написал новых законов, но сделал так, чтобы старые законы имели силу после битвы при Левктрах[300].

14. Агесилай, когда в Спарте случилась смута, так что многие из гоплитов заняли священный холм Артемиды Иссории возле Питаны[301], а на Спарту наступали вторгшиеся беотийцы и аркадяне, и страх был великий, и смута во время войны, не испугался, но счел опасным нападать с оружием на тех, кто находился на холме, обращаться же с мольбой — унизительным. Сам же один, невооруженный, с непоколебимым и мужественным лицом подойдя к холму, сказал: «Не здесь, юноши, я вас поставил, но вот вас — на тот холм». Указав же на другой холм, сказал: «А вы уходите вон на то место и охраняйте его». Лаконцы же, так как, по их мнению, Агесилай не знал об их намерении отпасть, устыдились и послушно ушли туда, куда он им приказал, а ночью, выводя зачинщиков мятежа — двенадцать мужей, — одного в одно место, другого в другое, прекратил мятеж[302].

15. Агесилай, когда многие переходили на сторону врага, а войско пребывало в робости, чтобы убегавшие оставались незамеченными для остающихся с ним воинов, рассылая кругом по ночам своих людей, приказал собирать брошенные у постелей воинов и сисситий щиты и приносить их к нему с тем, чтобы не искать хозяина лежащего щита. Поэтому дезертировавшие еще более перестали быть заметными, поскольку не было видно их оружия[303].

16. Агесилай осаждал Фокею долгое время и не мог взять город. При этом он не мог переносить потерю времени. Но союзники фокейцев бедствовали гораздо больше. Он же, прекратив осаду, отступил, и радующиеся союзники фокейцев избавились от ушедших врагов. Тогда Агесилай возвратился и захватил город фокейцев, лишенный союзников[304].

17. Агесилай, проходя через Македонию, отправил послов к македонскому царю Аэропу[305], намереваясь заключить с ним договор о переходе через его страну. Аэроп не заключил договора, заявив, что сам выступит навстречу, и начал выстраивать конницу, узнав, что у лаконца мало всадников. Агесилай же, чтобы показалось, что он имеет всадников больше, чем есть, поставил впереди пешие отряды. Позади же, поставив в двойную фалангу всадников, сколько имел, смешал ослов, мулов и следовавших за ними коней, которые из-за старости считались пригодными возить грузы. Ехавшие на них люди, имея вооружение всадников, производили впечатление многочисленной конницы. Устрашенный Аэроп дал согласие на переход[306].

18. Агесилай расположился лагерем в Беотии. В то время как союзники боялись вступить в бой и втайне переходили в Орхомен — дружественный город, — Агесилай, незаметно отправив к орхоменцам послов, распорядился, чтобы никто без него не принимал в Орхомене союзников. Поэтому союзники, не имея того места, куда они могли бы отступить, уже не о бегстве, а о победе помышляли[307].

19. Агесилай сражался с фиванцами. Те, желая разорвать лаконскую фалангу и пройти через нее, упорно боролись, и было большое кровопролитие с обеих сторон. Агесилай приказал: «Прекратив яростную борьбу, давайте разойдемся!» Лаконцы разошлись, а фиванцы бежали в разные стороны. Агесилай напал на них с тыла и более не было убийства и тех и других, но одних лишь бегущих[308].

20. Агесилай, построив войско, увидя, что союзники действуют изменнически, отступил. Отступление проходило через горные теснины, в которых он ждал, что будут нападать беотийцы. Тогда он приказал лакедемонянам идти впереди, а союзникам двигаться в арьергарде, чтобы в случае, если враги нападут на него с тыла, союзники были бы вынуждены мужественно сражаться[309].

21. Агесилай, вторгшись в Беотию, приказал союзникам грабить и рубить деревья в этой стране. Поскольку они не решались на это, он распорядился воздержаться от разорения, однако стал переносить военный лагерь по два и по три раза в день. Ставя же по необходимости палатки, они рубили деревья в силу собственной нужды, а не ради нанесения ущерба врагам. Таким образом, вред для врагов был равный[310].

22. Агесилай, воюя в Египте вместе с Нектанебом[311], запертый в некую крепость, был осажден. В то время как египтянин не переносил осады, но считал достойным подвергнуться риску, Агесилай не слушался его, не дожидался пока крепость не была окружена со всех сторон рвом и стеною, кроме того небольшого места, которое служило отверстием и проходом в стене. Агесилай воскликнул: «Вот время боя!» и через этот проход устремился на немногих врагов, убивая их в узком месте и имея в качестве защиты окружающую стену, которая не позволяла его окружить[312].

23. Агесилай сражался с беотийцами. Победа была сомнительная, ибо ночь прекратила битву. Он же в середине ночи разослал самых надежных своих людей, приказав им распознать мертвых спартиатов, кого они могли, и, покрыв пылью, скрыть их. Они, сделав это, вернулись еще до наступления дня. Враги же, когда настал день, увидя, что лежат все трупы их собственных воинов, а тел спартиатов немного, стали унылыми и более трусливыми от мыслей, что дескать лакедемоняне имеют победу[313].

24. Агесилай, возвращаясь из Азии, проходил через Беотию. Фиванцы успели занять ущелья, через которые следовало пройти. Агесилай же, растянув фалангу, повел ее, построив по два, приказав открыто идти на город Фивы. Фиванцы, испугавшись, как бы он не занял Фивы, так как войско было вне города, оставив ущелья, поспешно в него вернулись. Агесилай же в безопасности провел войско[314].

25. Агесилай напал на Фивы. Фиванцы прорыли ров через равнину и поставили частокол: с обеих сторон частокола было два узких прохода. Агесилай, желая пройти, построив пустое каре[315], повел его к тому проходу, что был с левой стороны. Когда здесь построились все фиванцы, он, повернувшись от арьергарда ко второму проходу, не имеющему охраны, пройдя внутрь, опустошив страну, вернулся, не встретив никакого сопротивления[316].

26. Агесилай расположился лагерем вблизи Лампсака[317]. Пришли бежавшие с рудников некие эллины, сообщая, что у лампсакийцев все, кого они захватывали в плен, работают на рудниках. Войско вознегодовало и устремилось к городским стенам, чтобы разграбить город Агесилай, будучи не в состоянии помешать этому и желая спасти город, как бы выказывая сильный гнев, приказал, чтобы они (воины), побежав, вначале вырубили виноградники, ибо они принадлежат первым из лампсакийцев. Они обратились к вырубке, а он улучил момент и, послав вестников, сообщил лампсакийцам, что следует надежно стеречь город.

27. Агесилай, когда лакедемоняне и фиванцы стояли лагерем друг против друга, и посередине их разделяла река, видя, что лакедемоняне готовы перейти Эврот[318], опасаясь более многочисленных фиванцев вместе с союзниками, пустил вестников[319], будто бы есть оракул о том, что, первыми перейдя реку, они будут побеждены. Удержав таким образом лакедемонян, он, оставив немногих из союзников возле реки и командиром над ними фасосца Симмаха, приказав, чтобы, когда фиванцы перейдут реку, они бежали как можно быстрее, некоторых других скрыл в засаде в лощинах, а сам разместил воинов, приведя их в укрепленное и лесистое место. Фиванцы, увидев малочисленность тех, кто был с Симмахом, приободрившись, переправившись, преследуя бегущих, попав в засаду, были перебиты в количестве шестисот человек[320]

28. Агесилай, вторгшись в Мессению, отправил лазутчика. Когда тот сообщил, что не только мессенцы выступили из города, но и жены их, и дети, и свободные, он снялся с лагеря, так как они отказались от жизни и вследствие этого будут сражаться мужественнее[321].

29. Агесилай, когда лакедемоняне, запертые внутри Спарты фиванцами, желали не защищать себя, осажденных вместе с женами, но предпочитали, выступив наружу, делая нечто благородное, либо победить, либо умереть, удержал их, напомнив, что и мы когда-то осаждали афинян[322]. Они же сочли достойным, не выступив, самих себя всех истребить, но, разместив стражу в городе и на стенах, спасти себя, когда осаждающие со временем утомились и сами добровольно отступились от них[323].

30. Агесилай в Азии вез большую добычу, в то время как варвары нападали, стреляли из лука и метали дротики. Он же, сколько имел варваров из числа пленных, выставил их скованными и нагими перед лагерем. Нападавшие, узнав своих, прекратили стрелять[324].

31. Агесилай, тайно ночью вступив в Менду[325], держащую сторону Афин, заняв самое укрепленное место города, в то время как мендейцы были возбуждены и поспешно собрались в народное собрание, став, сказал: «Что вы шумите? Ведь половина из вас участвует в предательстве, поскольку позволили мне захватить город». Мендейцы, сочтя подозрительными друг друга, прекратили волнение.

32. Агесилай знатных и имеющих много друзей пленников отпускал без какого-либо выкупа, делая самих лишенными доверия у граждан.

33. Агесилай считал подобающим, чтобы при отправлении послов к нему посылались самые влиятельные из врагов, с которыми он будет вести переговоры о взаимных выгодах. Более всего с ними общаясь и участвуя с ними в жертвоприношениях и перемирии, возбуждал смуту в государствах из-за подозрений многих.

2. Клеарх[326]

1. Клеарх, ведя многочисленное войско, дошел до реки, местами удобопроходимой до голени, а местами глубокой по грудь. Сначала он постарался провести войско по удобопроходимому месту. Когда враги с отдаленного расстояния от реки начали метать из пращи, стрелять из луков и теснить переходящих через реку, Клеарх повел гоплитов через более глубокое место, чтобы большая часть тела была скрыта под рекой, а выступающая над водой прикрывалась щитом. Гоплиты, безопасно перейдя реку, отогнали врагов. Прочее же войско прошло беспрепятственно по удобному участку реки.

2. Клеарх после того, как пал Кир[327], отступая с эллинами, расположился лагерем в деревне, имеющей обильный провиант. Тиссаферн, направив послов, требовал, чтобы эллины оставались здесь, передав ему свое оружие. Клеарх отвечал, что принимает условия, если Тиссаферн разошлет большинство персов по деревням в надежде на перемирие. Тот же, решив, что Клеарх уступил, распустил свое войско. А Клеарх, ночью выводя эллинов, в походе опередил его на целый день и ночь, пока Тиссаферн медленно собирал отпущенных воинов[328].

3. Клеарх советовал Киру самому не подвергаться опасности, но наблюдать за битвой, ибо, сражаясь, он ни в чем важном делу не поможет, пострадав же, он погубит всех, кто вместе с ним. Фалангу эллинов он сначала повел шагом, изумляя варваров воинской дисциплиной. Когда же он должен был оказаться на расстоянии полета стрелы, приказал воинам бежать, чтобы стрелы не причинили им никакого вреда. И эллинское войско таким образом одолело персов[329].

4. Клеарх после смерти Кира, когда эллины заняли много хорошей земли, — река окружала ту землю, отделяемую очень небольшим перешейком, чтобы не являться островом, — препятствуя разбить внутри этой земли лагерь, поскольку он не убедил воинов, послал мнимого перебежчика, возвещавшего: «Царь грозит отрезать этот перешеек стеной!». Эллины, услышав это и подчинившись Клеарху, располагают лагерь вне перешейка[330].

5. Клеарх, угоняя большую добычу, подвергшись нападению на холме и обносимый частоколом врагами, когда командиры требовали идти на риск прежде, чем весь холм будет обнесен частоколом, приказал им не унывать: битва будет с немногими воинами неприятеля из-за вала. С приходом же вечера, оставив добычу, они прорвались в промежутке частокола, изрубая в узком проходе идущих навстречу врагов.

6. Клеарх, ведя добычу из Фракии[331], чтобы ему не возвращаться раньше времени в Византии[332], разбил лагерь рядом с некой фракийской горой. Когда же собирались фракийцы, он, зная, что те, пьяными, устремившись с гор, ночью нападут, приказал оставаться при оружии и часто пробуждаться, а сам, пока была темная ночь, взяв часть войска, стал появляться, ударяя оружием на фракийский манер. Они (греки), как если бы это показались враги, были готовы к бою. В это время и фракийцы появились, чтобы захватить спящих эллинов; но те, бодрствующие и вооруженные, встретив нападавших, большую часть их убили[333].

7. Клеарх после отпадения византийцев, наказанный эфорами[334], поплыл в Лампсак[335] с четырьмя кораблями и пребывал там, притворяясь пьяным и пирующим. Византийцы были осаждены фракийцами. Они отправили стратегов с тем, чтобы те попросили Клеарха о помощи. Он же, якобы будучи не в состоянии из-за пьянства встретиться с ними, на третий день вышел к ним и, утверждая, что пожалел просивших, заверил, что придет на помощь. Снарядив еще два корабля, помимо тех четырех, он поплыл в Византии и, созвав народное собрание[336], посоветовал, чтобы все всадники и гоплиты взошли на корабли с тем, чтобы напасть сзади на фракийцев и чтобы кормчие, отплыв в море, стояли на якоре, пока не увидят поданный им сигнал к битве. Таким образом, после того как все отплыли в море, Клеарх сказал стратегам, что испытывает жажду, и, увидев вблизи харчевню, войдя вместе с ними, поставив стражу, обоих внутри убил. И, закрыв харчевню и приказав харчевнику молчать, когда стратеги были убиты, а гоплиты отведены, сам, поспешно проведя своих гоплитов, захватил Византии[337].

8. Клеарх грабил Фракию и убивал многих их фракийцев. Те же отправили послов с тем, чтобы просить прекратить войну. Он же, считая мир невыгодным, приказал поварам, приготовив, повесить два или три разрубленных тела из трупов фракийцев. Если фракийцы, увидев, спросят о причине, он приказал говорить: «Клеарху готовится обед!» Послы фракийцев, увидя это, содрогнувшись, повернули обратно, ничего более не осмелившись сказать о примирении[338].

9. Клеарх, имея на равнине гоплитов, в то время как вражеские всадники теснили их и одерживали победу в конном сражении, построил войско глубиной в восемь шеренг и поставил воинов более редко, чем положено по правилу построения в каре, и приказал, чтобы они, опустив кинжал под щит, выкопали очень глубокую яму. Те выкопали ее, а он вывел гоплитов от рвов вперед на равнину. Когда же напали вражеские всадники, он приказал отступать задом до рвов. Враги, ничего не предвидя, сильно нападая конницей, попав в траншеи, падали друг на друга. Клеарховцы же убивали всадников, лежащих внизу.

10. Клеарх находился во Фракии, ночные страхи охватили войско. Он же приказал, если ночью возникнет шум, чтобы никто не поднимался на ноги; поднявшийся же будет уничтожен как враг. Этим приказанием он научил воинов презирать ночной страх, и, таким образом, они перестали вскакивать и тревожиться[339].

3. Эпаминонд[340]

1. Эпаминонда жену полюбил Фебид[341], охранявший Кадмею[342]. Она же донесла мужу о домогательстве. Эпаминонд повелел ей, чтобы она притворилась **[343] Фебида и назначила ночь, чтобы и к его друзьям привести других женщин. Так было условлено. Они же пришли и напились с людьми Фебида до опьянения. И попросили на короткое время выйти на какое-то ночное жертвоприношение и что будто бы они тотчас же вернутся. Те (друзья Фебида) вверили их привратникам, приказав тотчас же принять их обратно. Они же ушли, а у ворот были безбородые юноши, переодевшись в женские платья и взяв одну из женщин в качестве проводника по дороге внутрь дома, — она же должна была и немного поболтать с привратниками; вот таким образом войдя, они убили и самого Фебида и всех, сколько с ним тогда было[344].

2. Эпаминонд командовал фиванцами, лакедемонянами — Клеомброт[345]; была тогда битва при Левктрах; сражение же было нерешительным. Эпаминонд потребовал от фиванцев: «Подарите мне один шаг, и победа будет за нами!» Они послушались и победили. Лаконцы же отступили, и царь Клеомброт пал в той битве[346].

3. Эпаминонд при Левктрах уже вел фалангу. Феспийцы следовали с намерением изменить. Эпаминонд заметил это, но, чтобы войско не было приведено в замешательство в благоприятный момент сражения, объявил через глашатая: «Желающим из беотийцев пусть будет позволено уйти!» Феспийцы удалились со своим оружием. Эпаминонд же, воспользовавшись оставшимися гоплитами, построенными в боевой порядок и мужественными, славно победил[347].

4. Эпаминонд перешел в Пелопоннес. Неприятель, (вторгшись), расположился лагерем под Онеем[348]. Раздается гром, и страх завладевает воинами. Прорицатель велел остановиться. «Никоим образом, — сказал Эпаминонд, — ибо враги, разбив в таком месте лагерь, устрашены громом». Слова полководца вселили смелость в воинов, и они храбро последовали за ним[349].

5. Эпаминонд вторгся в Лаконику и намеревался разграбить город лакедемонян, но, изменив решение, не достигнув города, выступил в поход. Коллеги по должности[350] грозили ему судом. Он же, указав им на союзников аркадян, мессенцев, аргивян и сколько есть других пелопоннесцев[351], сказал: «Если бы мы опустошили лакедемонян, то теперь следовало бы сражаться со всеми ними; как и теперь, они воюют вместе с нами, истребляя лакедемонян, нисколько не усиливая фиванцев»[352].

6. Эпаминонд убедил фиванцев бороться с жившими[353] в Фивах лакедемонянами в гимнасиях. Они (фиванцы), легко опрокидывая их, научились презирать их и, как более мужественные, смело идя на них войной, изгнали.

7. Эпаминонд всегда выводил войско с восходом солнца, внушая представление, что он явно намерен сразиться. В Пелопоннесе же ночью, встав с места, он неожиданно напал на еще спящих лакедемонян.

8. Эпаминонд командовал фиванцами, Клеомброт — лакедемонянами и союзниками, — всего сорок тысяч воинов[354]. Фиванцы испугались массы врагов. Эпаминонд убедил их быть смелыми двумя уловками. Он устроил так, чтобы человек, не известный выступившим из города, украшенный венком и с лентами на голове, сначала явился фиванцам, возвещая: «Трофоний приказал мне сообщить фиванцам, что он дарует победу начавшим битву!»[355] После того как фиванцы ободрились и преклонились перед вмешательством бога, Эпаминонд приказал, чтобы они помолились, придя в храм Геракла. Было же и со жрецом Геракла давно оговорено ночью открыть храм, взять выставленное в храме оружие и, начистив его, положить перед богом; и чтобы он сам и служители, с ним бывшие, ушли прочь, никому ничего не сообщая. Когда же воины с командирами, войдя в святилище, увидели открытые двери, в то время как не было никого из служителей, увидели же и старое оружие, вновь вычищенное и сверкающее перед богом, они издали боевой клич и наполнились божественной отвагой, словно имея Геракла своим полководцем в битве. Таким-то вот образом удалось им, обретшим смелость, одержать победу над сорока тысячами.

9. Эпаминонд, желая вторгнуться в Лакедемон, после того, как лаконский гарнизон занял Оней, показывая, будто бы ночью собирается войти, уложил войско спать под самым Онеем. Лакедемоняне же, охраняя проход с оружием в руках, страдали, бодрствуя всю ночь. Когда же стало светать, Эпаминонд, подняв войско, напал на стражей, клонившихся ко сну, и, одолев их, легко прошел мимо[356].

10. Эпаминонд попытался ночью захватить город лакедемонян[357], оставленный гражданами. Агесилай, узнав от перебежчиков о нападении, быстро примчавшись со своим войском, раньше успев войти в город, дожидался фиванцев. Они же, напав, были с силою оттеснены лакедемонянами. Когда же, в сильной опасности впав в большую тревогу и принужденные ночью бежать, многие побросали свои щиты; Эпаминонд, видя случившееся, не желая, чтобы бросающие щиты были опозорены, возвестил через глашатая: «Никто из гоплитов пусть сам не несет щит, но пусть передаст его щитоносцам[358] или другим обозным[359]. Сами же следуйте за командиром[360], имея только копьями и кинжалами!» Таким образом, бросившие оружие в большинстве своем остались незамеченными и еще усерднее повиновались Эпаминонду в предстоящих опасностях за такое благодеяние[361].

11. Эпаминонд сражался с лакедемонянами. Поскольку битва была упорной, когда много пало с обеих сторон и ночь помешала достижению победы, каждая из сторон отступила в свой лагерь. Лакедемоняне же, расположившись по лохам и морам, эномотиям[362] и сисситиям[363], увидели массу погибших и, тем опечалившись, стали клониться ко сну. Фиванцам же Эпаминонд приказал расположиться лагерем, как каждому придется, и не искать ни своих лохов, ни отрядов[364], но, как можно быстрее пообедав, отдыхать, чтобы муж помог мужу из имеющихся припасов. Потому случилось так, что, пообедав, они поспешно легли отдыхать, и величайшим благом было то, что не заметили погибших, обедая не на обычных сисситиях, но порознь[365]. Потому, естественно, фиванцы, на следующий день построившись лучше[366], победили, а лакедемоняне из-за гибели своих были похожи на преждевременно побежденных.

12. Эпаминонд вел шесть тысяч[367] фиванцев против сорока тысяч спартиатов и их союзников. Когда граждане, естественно, боялись массы врагов, он исцелил их уныние. Была в Фивах статуя Афины, держащая копье в правой руке и имеющая щит, лежащий перед коленями. Он же, приведя ночью мастера, придал статуе другой вид и сделал богиню держащей щит за рукоятку. Когда настало время похода, он открыл все храмы, будто бы совершая жертвоприношения ради похода. Воины же, увидя переменившийся образ богини, изумились тому, что сама Афина словно бы вооружается против врагов. И много побуждал Эпаминонд воинов быть смелыми на том основании, что богиня будто бы выставила щит против неприятеля. Тем самым фиванцы ободрились и, вступив в бой, блестяще сражались и одолели гораздо более многочисленных врагов[368].

13. Эпаминонд у моста через Сперхей[369], — когда против него стояли фессалийцы, — видя, что от реки к востоку поднимается большой и густой туман, повелел каждому лоху доставить два груза срубленных деревьев — один груз зеленых деревьев, другой — высохших, и около середины ночи сухие, снизу, а зеленые, сверху положенные, поджечь. Одновременно были ночь, и туман, и дым. Воздух врагам был невидим. Эпаминонд же перевел по мосту воинов, а они вновь находились посреди равнины, так как рассеялся дым с туманом, фессалийцы узнали о переправе неприятеля[370].

14. Эпаминонд, возле Тегеи отваживаясь на борьбу с лакедемонянами, желая занять более возвышенные места, чтобы быть скрытым от врагов, приказал гиппарху[371] вместе с тысячью шестьюстами всадниками ехать верхом впереди фаланги и делать частые повороты туда и сюда[372]. Так как они подняли большое облако пыли, заслоняя себя от взоров врагов, он скрытно занял возвышенности. Спартиаты же, когда рассеялась пыль, увидев случившееся, поняли причину конных разъездов[373].

15. Эпаминонд, склоняя фиванцев к тому, чтобы напасть на самих лакедемонян, схватив самую большую змею, показал им ее и, в присутствии всех разбив голову животного, сказал: «Смотрите, что остальное тело бесполезно, когда уходит голова. Таким вот образом, когда мы разобьем (голову врагов), именно это лаконское войско[374], то прочее тело союзников будет бесполезным». Убежденные этим примером, фиванцы, смело устремившись на лаконскую фалангу, обратили ее в бегство, и масса союзников бежала.

4. Пелопид[375]

1. Пелопид осаждал города, отстоящие друг от друга на сто двадцать стадий[376]. Находясь рядом с одним из них, он распорядился, чтобы, когда он подойдет к городским стенам, четыре всадника, увенчанные венками, видимые всем, быстро прибыли, сообщая, что второй город взят. Услышав это, он выступил к тому городу, который, как казалось, был покорен, и, поджегши густой лес перед стенами, поднял много дыма, чтобы внушить неприятелям представление о том, что город горит. Они же, как это увидели, испугавшись предстоящего взятия, сдались Пелопиду. Он же, получив от тех войско, придя ко второму городу, и тот покорил, более не решавшийся сопротивляться. Таким вот образом, добившись впечатления, что один город он взял, а другой захватив, Пелопид покорил оба[377].

2. Пелопид, в Фессалии не будучи в состоянии перейти реку, когда его теснили враги, расположившись лагерем перед рекою, окружил его частоколом. Заставив воинов прекратить рубить густой лес, он посреди ночи сжег частокол. Когда огонь поднялся со всех сторон до больших размеров, враги были удержаны от преследования, а те, кто был с Пелопидом, безопасно перешли реку[378].

3. Фивы охранял лаконский гарнизон, и фрурарх был поставлен в Кадмее. Был праздник Афродиты. Женщины играли в честь богини. Мужчины находились возле них. Фрурарх решил почтить богиню. Он позвал гетер. Имея скрытый кинжал, Пелопид вошел и, убив фрурарха, освободил Фивы[379].

5. Горгид[380]

1. Горгид первым составил в Фивах священный отряд. Отряд был из трехсот любовников и возлюбленных. Ведь, любя друг друга, они никогда не побежали бы, но либо погибли бы друг ради друга, либо победили бы врагов[381].

2. Горгид, имея всадников, строил фиванцев против Фебида, имеющего пельтастов; местность же была узкой. Горгид, делая вид, что бежит от пельтастов, стал отступать лицом к врагу. Когда же враги начали налегать, он завлек их на просторное место. Там Горгид, подняв на копье шлем, дал сигнал к атаке. Когда же он на более широком месте развернул конницу, пельтасты, не выдерживая нападения всадников, без оглядки бежали в Феспии. Из них *** в бегстве[382]. Фебид тотчас же убежал следом за ними[383].

6. Деркилид[384]

Деркилид поклялся Мидию, тирану Скепсиса[385], под тем условием, чтобы тирана, вышедшего из города и побеседовавшего с Деркилидом, быстро отпустить обратно в город. И тиран вышел навстречу, Деркилид же приказал ему открыть ворота, а если нет, пригрозил убить его. Когда же, испугавшись, тиран открыл ворота, Деркилид сказал: «Теперь я отпускаю тебя в город, ибо я в этом поклялся. Что же до меня, то и я вхожу в город вместе со своими войсками»[386].

7. Алкет

Алкет Лакедемонянин, отправляясь от Гистиеи[387], желая остаться незамеченным, снарядив много кораблей, спустив в море одну триеру и сажая на нее по очереди воинов, чтобы врагам показалось, что у него имеется одно судно, тренировал экипажи всех триер[388].

8. Арксилаид

Арксилаид Лаконец, намереваясь с войском пройти внушающий подозрение путь, — то он не знал, что случится, но полагал, что может случиться, — это, словно предвидя наверняка, наперед сообщил воинам и приказал, чтобы они, готовые к бою, совершали путь, как если бы враги сидели в засаде. Когда случайно был обнаружен большой отряд, так как те не предвидели приготовления врагов, сам Арксилаид, опередив всех, напал и легко уничтожил сидевших в засаде, обманув неприятеля тем, что приготовился заранее.

9. Исид[389]

Исид Лаконец, после несчастья при Левктрах, когда фиванцы заняли гарнизоном Гифий — гавань Спарты, — взяв с собой сообщниками сотню сверстников, сделал так, чтобы они жирно умастились маслом, надели на себя оливковые венки и следовали за ним, имея под мышкой меч. Сам же он нагой отправился быстрым бегом; сверстники же обнаженными бежали вместе с ним. Когда фиванцы были обмануты наружным видом и гостеприимно приняли их, нагих и играющих, лаконцы, обнажив мечи, одних из них умертвили, а других изгнали, и сами завладели Гифием

10. Клеандрид[390]

1. Клеандрид Лаконец, ведя против Терины[391] войско по дороге в лощине, попытался тайно напасть на теринейцев. Те же, заранее узнав об этом от перебежчиков, поспешив к дороге, оказались над головою Клеандрида. Он же, когда воины были в отчаянии, приказав им не унывать, повел глашатая через войско, приказав ему восклицать: «Кто скажет условленный пароль теринейцев, того считать другом!» Теринейцы, услышав о предписании, стали подозревать, будто бы у них самих есть какие-то предатели, и сочли, что надо вернуться как можно быстрее, чтобы охранять город. Будучи совершенно обманутыми, они отступили. Клеандрид же беспрепятственно повел войско на возвышенности и, кроме того, еще и разграбив страну, безопасно удалился.

2. Клеандрид, предводительствуя фурийцами[392], победив в битве левканов[393], после победы вел фурийцев к месту битвы, показывая им, что они, сами оставшись на этом самом месте, благодаря этому победили, а враги, оказавшись далеко друг от друга, пострадали от того, что не оставались на месте, но рассеялись. Когда он излагал это фурийцам, появились левканы, имеющие гораздо большее войско. Он же вывел свое войско с широкого на узкое место, чтобы, сделав множество врагов бесполезным, поставить своих воинов (в) тесноте места в равное положение перед лицом опасности. И снова левканов победили фурийцы.

3. Клеандрид лучших из тегеатов, подозреваемых в лаконофильстве, сделал еще более подозрительными, не разграбив лишь их земли, а владения других опустошив. Тегеаты же с великим негодованием привлекли этих мужей к суду по обвинению в измене. Те же, испугавшись, что будут осуждены, приняв решение, предали город, принужденные страхом сделать ложное подозрение истинным[394]

4. Клеандрид, воюя с левканами, превосходя их в полтора раза по численности, думая, что, если его численность станет явной врагам, они отступят, не подвергая себя опасности, свел фалангу в глубину. Когда же левканы, пренебрегши ими как немногочисленными, вытянули в длину шеренги, стараясь растянуть свой строй дальше неприятельского и желая и *[395] было у них отступление, когда фаланга была развернута, он приказал эпистатам перейти в парастаты; сделав же свой строй гораздо более длинным, он стал окружать левканов с флангов[396]. Они же, будучи окруженными, поражаемые со всех сторон, все погибли, кроме немногих, которые спаслись, позорно бежав[397].

5. Клеандрид, приказывая фурийцам, бывшим в меньшем числе, не вступать в бой с массой врагов, сказал: «Где недостаточно львиной шкуры, там следует и лисью шкуру пришить».

11. Фаракид[398]

Фаракид, когда карфагеняне напали на Сиракузы, встретившись во время плавания с карфагенскими триерами и захватив девять из них, чтобы карфагеняне успокоились, когда он плыл к берегу, посадил на девять захваченных триер собственных гребцов и воинов. Карфагеняне, узнав свои корабли, не воспрепятствовали им, подплывающим к гавани сиракузян[399].

12. Деифонт[400]

Деифонт условился с дорийцами[401] вызвать аргивян[402] на сражение. Сам же, взойдя на корабли, встал на якорь под каким-то холмом, где он не был видим. Наблюдатель сообщил: «Дорийцы увозят отовсюду добычу, а аргивяне делают вылазку, оставив лагерь!» Деифонт и союзники, напав с кораблей, захватывают покинутый лагерь. Аргивяне, когда были пленены их отцы, дети и жены, передали дорийцам землю и города с тем условием, чтобы их спасти[403].

13. Еврипонт[404]

Еврипонт, царь лакедемонян, видя, что война с аркадянами[405] затягивается, замышляя произвести у них смуту, послал глашатая, возвещавшего: «Лакедемоняне перестанут воевать, если вы изгоните отягощенных преступлением!». Ими же являются те, кто убил Агиса[406]. Бывшие же виновными в убийстве и, сверх того, ожидая, что они будут преследоваться народом из-за стремления к миру, выйдя с кинжалами, закололи скольких могли. Многих же и рабов они приобрели себе в качестве союзников, обещая им свободу. Желающие же мира договорились, что, разделившись на две части, вооруженные, они, выступив, построятся в боевом порядке. Принадлежащие же к сторонникам народа, будучи побежденными, прибежав к некому участку стены и открыв ворота, впустили лакедемонян. Те же завладели благодаря смуте Мантинеей[407], которую не могли победить войной.

14. Эфоры[408]

1. Эфоры, когда был сделан донос, что Кинадон замышляет переворот, не считая, что его следует арестовывать в городе, немного ранее тайно послав в Авлон, в Лаконике, нескольких из всадников[409]; призвав Кинадона, эфоры отправили его с двумя воинами в Авлон, как бы для тайного дела[410]. Когда же они туда прибыли, посланные раньше всадники, арестовав его, подвергнув пыткам и узнав соучастников восстания, сообщили об этом эфорам. Они же, узнав тех, на кого было донесено, без замешательства убили их в отсутствие доносчика[411].

2. Эфоры, узнав, что у парфениев[412] есть условленный знак, — всякий раз, когда они намереваются начать восстание, они поднимают в центре агоры шапку, — приказали глашатаю возвестить: «Собирающиеся поднять шапку уходите с агоры!» После того как это было объявлено, соучастники восстания удержались от него, как будто бы их дело было раскрыто[413].

15. Гипподамант[414]

Гипподамант осаждался аркадянами в Прасиях[415]. Был голод. Спартиаты послали глашатая; аркадяне не позволили ему пройти внутрь. Гипподамант ответил глашатаю со стены: «Сообщи эфорам, что женщина развязывает ту женщину, связанную в храме Афины Меднодомной!»[416]. Аркадяне не поняли, а лаконцы уразумели, что Гипподамант сообщал о том, что голод ослабевает. Ибо было в храме Афины Меднодомной выставленное изображение Голода — женщина, написанная бледной, худой, со связанными сзади руками. Так что неизвестное врагам было ясным гражданам Гипподаманта[417].

16. Гастрон

Гастрон Лакедемонянин, намереваясь в Египте вступать в бой с персами, переменил паноплии и надел паноплии эллинов на египтян, а доспехи египтян на эллинов. Скрыв египтян (среди эллинов)[418], он, построив, повел вперед эллинов. Поскольку они нисколько не уступали, а пробивались вперед и смело шли на риск, Гастрон двинул в бой египтян в греческом вооружении. Персы, увидя их и подумав, что нападают эллины, бежали, нарушив свой строй[419].

17. Мегаклид[420]

Мегаклид, бежав на гору, густо поросшую лесом, будучи в осаде, выделив из войска ту часть, которая была бесполезной и более обременительной, приказал ей бежать через лес, зная, что это будет видно врагам. Они устремились на бегущих, а Мегаклид, имея годное и сильное войско, повернув от леса на противоположную дорогу, безопасно ускользнул.

18. Гармост[421]

Гармост-лакедемонянин осаждался афинянами, имея в городе провианта еще на два дня. Пришел глашатай-спартиат; афиняне не позволили ему идти внутрь стен, но дозволили говорить перед стеной то, что он желает, когда все услышат. Глашатай сказал: «Приказывают тебе лакедемоняне быть спокойным, как можно скорее ждать помощи!». Гармост же ответил: «Не очень спешите, идя на помощь, ведь у меня провианта еще на пять месяцев!». Афиняне, поскольку и зима наступала, отказавшись от длительной и зимней осады, и поспешно ушли, снявшись с лагеря.

19. Фиброн[422]

Фиброн, осаждая в Азии укрепление, убедил фрурарха[423] пойти на переговоры, поклявшись, что если они не договорятся, то обратно приведет его в крепостцу. Тот пошел и принял участие в переговорах. Стражи крепостцы в надежде на примирение пребывали в беспечном состоянии. В этот-то момент фибронцы, напав, штурмом берут укрепление. Фиброн же, отведя фрурарха обратно в крепостцу, тотчас же согласно клятвам приказал убить его внутри[424].

20. Демарат[425]

Демарат, сообщая спартиатам о походе Ксеркса, написав письмо на непокрытой воском дощечке[426], покрыл ее воском сверху, чтобы, как ненаписанное, оно было провезено через стражей.

21. Гериппид[427]

Гериппид, придя в Гераклею Трахинскую[428], созвав народное собрание, поставив вокруг гоплитов, объявил, чтобы трахинцы сели порознь. Они сели, он же велел, чтобы они передали лакедемонянам судебное разбирательство относительно того, в чем поступают несправедливо, будучи, как установлено законом в Спартиатиде, связанными[429]. Когда же, связанные гоплитами, они были выведены за ворота, то все были убиты.

22. Исхолай[430]

1. Исхолай в Эносе[431], видя рядом стоящих на якоре афинян с многочисленными кораблями, боясь, как бы ночью, подплыв с моря, они силой не отняли многие из его судов, приведя всех их к той башне, что стояла на дамбе, привязал их за мачты; более отдаленные суда он соединил канатами с более близкими так, чтобы связь между кораблями была друг через друга. Афиняне же, придя ночью, пытаясь оттащить их, не стащили с места ни одно из судов. Бывшие же в Эносе, когда стражи сообщили им об этом, выступив, преследовали афинян, одни с суши, другие с кораблей[432].

2. Исхолай на дороге, с одной стороны обрывистой и ненадежной, с другой же имеющей гору, которой владели враги, когда поднялся сильный ветер, зажег лес, так что когда сторожившие враги были преследуемы дымом и огнем, он безопасно вслед за этим по частям провел войско.

3. Исхолай, осажденный в Дрисе Хабрием[433], намеревавшимся подвести тараны, сам опередив его, обрушил часть стены, замыслив двоякое: чтобы его воинам храбро сражаться, не имея защиты от стены, врагам же, чтобы пренебрежительно относиться к подготовке осадных машин; враги же, боясь оставить без внимания добровольное окружение стеной[434], не осмелились войти в город.

4. Исхолай, когда его осаждали афинянами, узнав, что есть некоторые из стражников, которые его предают, ночью обходя караулы, приставил к каждому из стражников по одному из наемников. Сделав это, он спокойно избежал опасности предательства.

23. Мнасиппид

Мнасиппид вел небольшое число воинов. Когда же ночью напали враги, он приказал легковооруженным и трубачам, в темноте сделав обход, позади нападающих дать сигнал к нападению и метать. Враги же, как будто окруженные многочисленным войском, поспешно отступили.

24. Анталкид[435]

Анталкид, проводя время в Абидосе[436] с достаточно большим флотом, узнав, что аттические триеры, стоявшие на якоре в Тенедосе[437], боятся плыть в Византии к Ификрату, после того как кто-то сообщил, что Ификрат[438] будто бы осаждает халкедонян, являющихся друзьями, приказал отплыть к Халкедону[439] и, отойдя, расположился для засады возле Кизикской территории[440]. Те же, кто был в Тенедосе, узнав об отплытии Анталкида, поспешно попытались плыть к Ификрату. Когда же они оказались возле невидимых триер врагов, — но тайно стоящими на якоре, — Анталкид, неожиданно напав на аттические корабли, одни из них потопил, большую же часть захватил[441].

25. Агесиполид[442]

Агесиполид осаждал Мантинею вместе с союзниками, которые, хорошо относясь к мантинейцам из-за того, что лакедемоняне господствовали над Элладой, следовали за ними на войну, тайно же ночью посылали мантинейцам то, в чем они нуждались. Агесиполид, узнав о происходящем, стал выпускать много собак возле лагеря, большую же их часть — к той части, которая была возле города, чтобы никто не перебегал к неприятелю, опасаясь быть пойманным собаками[443].

26. Сфенипп[444]

Сфенипп Лаконец, притворно присужденный эфорами к штрафу, притворившись, что перебегает к тегеатам[445], когда они приняли его как имеющего причину для праведного гнева, он, подкупив правящих вместе с архонтом Аристоклом, вместе с ними во время процессии напав на него, собиравшегося приносить жертву, убил.

27. Калликратид

1. Калликратид Киренец попросил охранявшего акрополь Магне-сии принять четверых своих раненых. Когда он позволил, Калликратид, каждого вооружив панцирем, положил на носилки, передав им спаты[446] и накинув поверх хланиду[447]. Когда же несущие четверо носилок оказались внутри ворот, в то же время двадцать вооруженных юношей, убив стражников, заняли акрополь.

2. Калликратид, осаждаемый в Магнесии, когда враги подвигали к стенам тараны, сам, разрушив на непреодолимом участке стены часть башни, выждав момент смены атакующих, обошел стену и, напав с тыла, многих из них убил, немалое же число взял в плен. После же победы он восстановил стену[448].

28. Маг[449]

1. Маг, выступив в поход из Кирены, оставил из друзей тех, кто мог бы охранять город; орудия, снаряды и машины[450] запер внутри акрополя; убрал же и со стен брустверы с тем, чтобы, если кто-то задумает переворот, он имел бы открытый вход через ворота.

2. Маг, завладев Паретонием[451], приказал сигнальщикам зажигать дружеский сигнальный огонь вечером и его же опять — ранним утром. Благодаря обману сторожевых огней, он проследовал из этой земли до местности, называемой Хи[452].

29. Клеоним[453]

1. Клеоним, царь лакедемонян[454], осаждая Трезен[455], расположив вокруг большей части города метательные машины, приказал пускать снаряды, надписав на них: «Я пришел освободить ваш город». Имея же и трезенских пленников, освободил их без выкупа. Пленные же, войдя внутрь городских стен, объявили радостную весть. Эвдамид же, стратег Кратера, охраняя город, построил войско против замышляющих переворот. И пока те внутри сражались друг с другом, Клеоним, приставив лестницы, захватил город, разграбил его и поставил над ним гармоста-спартиата с гарнизоном[456].

2. Клеоним, осаждая Эдессу, когда после падения стены напали сариссофоры врагов, — а каждая сарисса была длиной в шестнадцать локтей[457], — уплотнил свою фалангу в глубину. Протостатов и их эпистатов[458] он построил без копий, приказав, если сариссофоры вступят в бой, схватить обеими руками сариссу и крепко держать ее, а следующим за ними воинам, обойдя каждого сариссофора сбоку, вести бой. Одни хватались за сариссы, таща их к себе, другие же, подходя сзади, убивали сариссофоров[459], и оказалась бесполезной длина сариссы из-за способности Клеонима[460].

30. Клеарх[461]

1. Клеарх гераклеот, желая построить акрополь, приказал наемникам тайно выйти ночью, красть, грабить, бесчинствовать и наносить раны. Возбужденные граждане призвали Клеарха помочь. Он же сказал, что не сможет иначе сдержать их отчаяние, чем если кто-нибудь не окружит их стеною. Когда гераклеоты согласились, он, обнеся стеной место в городе, устроив акрополь, не помешал тем (наемникам), себе же доставил возможность со всеми поступать несправедливо.

2. Клеарх, тиран Гераклеи, распространил весть о том, что будто бы желает удалиться вместе с копьеносцами и передать Совету трехсот государственные дела. Они же собрались в булевтерий[462] с тем, чтобы поблагодарить Клеарха и вернуть свободу. Он же, поставив вокруг булевтерия воинов, в то время как триста призывались глашатаем, по одному их арестовав, приказал всех вести на акрополь.

3. Клеарх, желая убить многих из граждан, не имея предлога, собрал их от шестнадцати до шестидесяти пяти лет в собачий зной[463], будто бы для осады города Астака[464]. Когда же он подошел близко к Астаку, то приказал гражданам в болотистом, безветренном и полном стоячей воды месте разбить лагерь, предписав заботиться о том, чтобы не появились из своей страны фракийцы. Сам же, словно бы собираясь испытывать тяготы осады вместе с наемниками, заняв высокие и тенистые места с проточной водою, разбил лагерь и до тех пор растягивал осаду, пока в летнее время болотистое и нездоровое место лагеря не сгубило граждан. Когда же все погибли, тогда он с наемниками снялся со своего лагеря, приписав эпидемии причину гибели граждан.

31. Аристомен Лакедемонянин[465]

1. Аристомен Лакедемонянин, союзник Дионисия, когда случилось незначительное бегство, видя смешавшиеся триеры, приказал своим воинам кричать: «Скорей бежать!» Враги, услышав этот крик, обратились в бегство, решив, что побеждены силой.

2. Аристомен, предводитель мессенцев, трижды приносивший жертвы по сто лакедемонян, однажды, получив тяжелые ранения, был взят в плен со многими другими мессенцами. Лаконцы решили всех сбросить со скалы, прочих нагими, а Аристомена из-за славы его доблести — с оружием. Прочие, упав, тот час же скончались, щит же Аристомена, притягивая воздух, легко опустил его на землю. Он, смотря на вершину и стоящие вокруг крутые скалы, не оставил надежду, но, тщательно рассматривая всю гору целиком, заметив чрезвычайно узкий проход и приходящих через него лисиц; отломав кость от лежащих трупов и схватив за хвост одну из лисиц кусаемый ею, он проходил вместе с ней теснины гор, костью отбивая и выламывая проход в горе, и ** выбежал вместе с ней. Претерпев это, он пришел к мессенцам, собирающимся вступить в битву, и, тотчас вооружившись, сам шел впереди фаланги. Лаконцы же, вновь увидев Аристомена в оружии, снова превосходящего всех в бою, снова преследующего, сброшенного на скалы, от которых еще никто никогда не спасался, все обратились в бегство, полагая, что сильнее смертной природы этот муж[467].

3. Аристомен мессенец, плененный лакедемонянами и охраняемый, когда те легли спать, прикатился к находящемуся рядом огню и, спалив веревки, убил стражей; тайно же пройдя в Спарту и пригвоздив их щиты к святилищу Афины Меднодомной[468], написал: «Аристомен от лакедемонян невредимым спасся». Это сделав, он вернулся в Мессению.

4. Аристомен мессенец, когда лакедемоняне совершали всенародное жертвоприношение Диоскурам, вместе с одним другом оба сели на белых коней и надели на головы шапки и золотые звезды. И когда уже прошла ночь, они явились на подходящем расстоянии лакедемонянам, отмечающим праздник вне города с женами и детьми. Они же, подумав, что случилось явление Диоскуров, перешли к пьянству и еще большей радости. Те же, сойдя с коней, обнажив мечи и перебив большую часть из них, поспешно ускакав, ушли[469].

32. Киней[470]

Борьба при Мантинее была равной у фиванцев и мантинейцев. Мантинейцы собирались отправить к фиванцам посла для переговоров о погребении павших воинов. Киней афинянин — брат его Деметрий погиб в битве, — сказал мантинейцам, что лучше видеть брата незахороненным, чем желать признаться врагам в поражении. Ведь и брат его мужественно погиб из-за того, чтобы не был поставлен трофей в честь победы над ним и его родиной. Мантинейцы, услышав это, отказались от переговоров[471].

33. Гегеторид[472]

Фасос[473] осаждали афиняне. Фасосцы утвердили закон: «Да будет смерть предложившему заключить мир с афинянами». Гегеторид, фасосец, видя много граждан, погибших от долгой войны и голода, накинув петлю на шею и придя в народное собрание, сказал: «Мужи-граждане, обращайтесь со мной как желаете и как вам угодно, но спасите оставшихся граждан, ценой моей смерти отменив закон». Фасосцы, это услышав, и закон тот отменили и Гегеторида оставили невредимым[474].

34. Диний[475]

Диний, сын Телесиппа, ферец, в фессалийском Кранноне[476] постоянно проводил время, охотясь на птиц, которые обитали у озер и рек. От такой жизни он перешел к тирании посредством вот какой хитрости. Краннонцы нанимали городскую стражу. Диний нанялся и до истечения трех лет очень аккуратно осуществлял охрану, так что для поздно ходивших ночи были безопаснее дней. Хвалимый всегда за эти дела, он и еще больше нанимал стражников, чтобы пользоваться большим почетом, делая стражу сильнее. Когда же город отдавал за плату десятую часть хлеба, он поставил своего младшего брата во главе сбора этой подати, чтобы отдавать ее на откуп, намного превосходя доход. Таким образом, назначив брата сборщиком десятины с земли и вверив ему многих молодых людей в полном расцвете лет, стражников крепостей и сборщиков плодов, идущих на уплату десятины, — когда был праздник так называемых Итоний[477], на котором все краннонцы забавляются, — присоединив к стражам в городе сборщиков пошлины с города и трезвых поставив над пившими, убив свыше тысячи граждан, стал тираном краннонцев.

35. Никон[478]

Никон, пират из Фер, тех, что в Пелопоннесе[479], непрерывно нападая, много вредил мессенцам. Агемах[480], стратег мессенцев, устроив на него засаду и схватив, привел в народное собрание мессенцев Никона, чтобы его пытать. Никон обещал передать им Феры, если они сохранят его невредимым. Убедив мессенцев, он выждал безлунную ночь и попросил, чтобы большинство шло на некотором отдалении, а немногие следовали за ним, подняв на себя большой груз колосьев. Подойдя к стене ко времени второй стражи, Никон подозвал охранников, назвав пароль. Когда они, узнав его голос и пароль, открыли ворота, те, кто нес груз, бросив его и обнажив мечи, убили стоявших у ворот. Те же, кто следовал позади, напав, завладели городом.

36. Диойт[481]

Диойт, стратег ахейцев, будучи не в состоянии взять город герейцев[482] открыто, захватил его тайно, подкупив большими суммами некоторых из герейцев. Последние, часто приходя к воротам и обхождением склоняя к себе тех, кому были вверены ключи от ворот, выпивая с ними, незаметно отпечатали себе баланагры[483] и передали Диойту их оттиски. Он, заготовив ключи, равные и подобные городским ключам, отправил их подкупленным герейцам, назначив им ночь, в которую они откроют ворота, а Диойт с немногими воинами войдет в город. С помощью одной стратегемы с баланаграми он обеспечил вход своим воинам, другой же стратегемой он воспользовался, уже войдя в город. Ведь после того, как герейцы, услышав о случившемся, выскочили — а многие из них хорошо знали городские места, — Диойт, испугавшись их, приказал, чтобы трубачи, разойдясь по разным частям города, дали сигнал к нападению. Герейцы, слыша из многих мест множество труб, отовсюду окруженные их звуком, решили, что все занято врагами. Они оставили город и отправили послов к Диойту, умоляя вернуть их отечество, чтобы в следующий раз покориться ахейцам[484].

37. Тисамен[485]

Тисамен, ведя войско, видел, что много птиц пролетает над одним местом. Однако он не замечал, чтобы они садились на землю, так как, боясь людей, расположившихся в том месте, не решались садиться. И, изучив местность, он напал на засевших в ней и убил ионийцев, устроивших засаду.

38. Ономарх[486]

1. Ономарх Фокидянин, осажденный беотийцами в Элатее, выведя войско и загородив ворота, поставил поочередно детей, жен, матерей и отцов, а перед ними построил гоплитов. Пелопид[487], поняв, что это приготовление от отчаяния, поскольку они были готовы погибнуть или победить, отступил, не завязав боя[488].

2. Ономарх, готовившийся к бою против македонян, занял у себя в тылу полукруглую гору и, спрятав на обеих вершинах камни и камнеметы[489], вывел войско на лежащую внизу равнину. Когда же наступающие македоняне выстрелили, фокидяне притворились, что бегут к середине горы. Македоняне уже теснили их, преследуя с мужеством и напором, те же, метая камни с вершин, сокрушали македонскую фалангу. Именно тогда Ономарх дал сигнал фокидянам повернуть и атаковать врагов. Македоняне же, когда одни атаковали их сзади, а другие метали камни, с большим трудом бежав, отступили. Говорят, что во время этого бегства царь македонян Филипп сказал: «Я не бежал, но отступил, как баран, чтобы снова произвести более сильный удар»[490].