Стрелы Времени

Глава 24

– Связь восстановлена! – прокричала Тарквиния.

Агата проснулась на несколько мгновений раньше, а затем еще немного лежала в оцепенении, дивясь собственному предвидению. Затем ее осенило, что Тарквиния, скорее всего, уже успела повторить свой клич не один раз.

Поднявшись с постели, она устремилась в коридор, не успев стряхнуть песчинки со своей спины. Остальной экипаж уже собрался вокруг консоли.

–… все живы и здоровы, – сообщала Тарквиния. – Мы совершили успешную посадку на Эсилио и произвели оценку его потенциальной пригодности для заселения; чуть позже мы начнем передачу технических отчетов. Но, как вы и сами можете представить, мы ждем-не дождемся новостей с Бесподобной.

Наступила ощутимая пауза; когда импульсы ультрафиолетового света, наконец, преодолели разделявшее их пространство, мужской голос ответил: «Использовать канал для разговоров личного характера можно не раньше, чем мы получим ваши отчеты».

Тарквиния была озадачена.

– Я понимаю. Но вы можете, по крайней мере, ввести нас в курс дела?

– Что вы хотите знать? – бесстрастно спросил он.

– Новая система передачи сообщений работает? – вмешался Рамиро.

– Да.

– Как долго она используется? – спросила Тарквиния.

– Почти три года.

Агата наклонилась к микрофону.

– А сколько продлится ее эксплуатация?

Время передачи сигнала было фиксировано; неловкая пауза, предварявшая ответ, была столь же очевидной, как если бы они разговаривали лицом к лицу. – Моя обязанность не вступать с вами в открытый диалог, а принять ваши отчеты, после чего оказать содействие в организации разговоров личного характера.

Агата не знала, как реагировать на столь резкий отказ. С другой стороны, разговоры будут прослушиваться и записываться, так что винить оператора связи в том, что он не хотел нарушать навязанный сверху протокол, она не могла.

– Я поставлю отчеты в очередь на загрузку, и возобновлю связь после завершения передачи, – сказала Тарквиния.

– Благодарю вас, Геодезист. Отключаю звук.

– Вот это теплый прием! – недовольно воскликнул Азелио. – И ведь не скажешь, что мы застали их врасплох.

– О, я уверен, что наше успешное возвращение произвело фурор, – отозвался Рамиро. – Просто на эту вечеринку мы уже три года как опоздали.

На консоли отобразился индикатор загрузки данных. Агата недоуменно сощурилась, увидев прогнозируемое время до окончания передачи, но успела себя одернуть, прежде чем выразить протест на словах. Чтобы снизить задержку до приемлемой величины на таких расстояниях, приходилось использовать сверхбыстрый ультрафиолетовый свет. Но при высоких скоростях частота становилась мала, а вместе с ней падала и пропускная способность канала.

– Первым на связь выйдет Азелио, – решила Тарквиния. – Затем Агата, Рамиро и я.

Все они прекрасно знали, что с пилотом лучше не спорить. Агата вернулась в свою каюту и, усевшись за письменный стол, стала просматривать отчеты о своей работы, которые вскоре получит Лила – а затем, судя по всему, отправит их самой себе в прошлое спустя какое-то время после запуска системы передачи. Пока их корабль приближался к Бесподобной, Агата подумывала исключить свои результаты из передачи – в надежде, что ей, возможно, удастся завершить исследование искривленного вакуума своими силами, даже если для этого потребуется еще несколько лет проработать без каких-либо контактов с жителями горы. Но в итоге такое решение показалось ей мелочным и низким. Она устала от бесконечных попыток добиться результата без какой-либо обратной связи со своими коллегами. Теперь же ей в одно мгновение откроется все то, чего за последние три года сообщество физиков достигло коллективными усилиями, споря о значимости исчисления диаграмм – улучшая его, расширяя, а может быть, наоборот, полностью его опровергая. Она не могла решить, следует ли ей быть в ужасе или радоваться, но даже если ее методы падут жертвой разгромной критики, будут разодраны на части и воссозданы в совершенно ином виде, на смену им придет более совершенное решение. К чему бы ни привел окончательный синтез, это непременно будет нечто потрясающее.

Когда Тарквиния объявила, что канал скоро освободится для Азелио, он не стал выходить на связь из своей каюты и вместо этого пригласил всех остальных составить ему компанию за главной консолью.

– Дядя?

Агата содрогнулась, услышав голос Луизы, который совершенно точно стал старше, хотя и был ее голосом взрослой женщины. Останься он прежним, ощущение было бы не таким странным.

– Я здесь! – откликнулся Азелио. – Как твои дела, моя дорогая?

– Я в порядке. Мы получили сообщения, которые ты отправил после прибытия. Мы их прослушивали много раз.

– Чудесно. – На мгновение Азелио показался растерянным. – Ты знала, что корпус корабля задела гремучая звезда? Тарквинию выбросило в космос, и Агате пришлось отправиться ей на помощь.

– Нет! – Луиза была поражена, но в то же время немного обижена. – Почему ты нам раньше не рассказал?

– Не хотел, чтобы вы переживали. Но все целы – скоро вы всех нас увидите.

– Знаю, – ответила Луиза, озадаченная тем, что он посчитал необходимым заострить на этом внимание.

– Конечно. – Азелио снова оказался в замешательстве: какие слова были бы уместны в этот момент, если из торжественного послания по случаю возвращения их пришлось бы исключить, чтобы они вызвали интерес в их теперешнем разговоре? – Твой брат здесь?

– Он не захотел прийти. – На этот раз неведение, в котором пребывал Азелио, похоже, не стало для его племянницы сюрпризом.

– Передай ему, что все в порядке, – сказал в ответ Азелио. – Если ему не по душе общаться в такой манере, я могу это понять.

Наступила долгая пауза.

– Ты это ему уже сам передал.

Линию связи перехватил более старый мужской голос.

– Азелио?

– Жирардо! Как поживаешь, дядюшка?

– Все прекрасно, – заверил его Жирардо, говоря с непривычным для него запалом. Все складывалось прекрасно не потому, что таков был естественный ход вещей, а вопреки какой-то проблеме, вышедшей за время их отсутствия на передний план. – Мы знаем, что домой ты вернешься целым и невредимым. Остальное неважно.

– Неважно? – Азелио мельком взглянул на Агату, как будто у нее были какие-то догадки насчет скрытого смысла этого слова. – Луиза еще там?

– Я здесь, – ответила Луиза.

– Хорошо. – Азелио решил, что добиваться объяснений в ее присутствии не стоит. – Скоро я со всеми вами увижусь.

– Само собой, – согласился Жирардо.

– Люблю вас всех, – сказал Азелио напускным небрежно-веселым тоном.

– И мы тебя, – ответила Луиза.

Завершив сеанс связи, Азелио молча сел.

– Похоже, это потребует кое-какой сноровки, – заметил Рамиро. – Пока нас не было, они, наверное, пополнили свой язык парой-тройкой новых грамматических времен.

Агата сжала плечо Азелио.

– Судя по голосу, Луиза была рада. А твой дядюшка, скорее всего, просто злится из-за нового политического курса.

Он повернулся к ней лицом.

– И что обозначает этот эвфемизм? Что тюрьмы пополнились новыми людьми или что стало больше дымящихся руин?

– Я все выясню, когда поговорю с Лилой, – заверила его Агата. Понаблюдав за запинками Азелио, она будет лучше подготовлена к разговору в астрономических масштабах.

Но когда наступила ее очередь, она едва успела обменяться приветствиями, как ее мозг вошел в ступор.

– Искривление света… вы об этом знаете? – промямлила она.

– Я читала твой ответ, – ответила Лила. – Наблюдения были безупречны – ты настолько четко провела грань между теорией кривизны и теорией Витторио, что на большее мы и надеяться не могли. Это выдающееся достижение. – Но несмотря на теплые и искренние слова, восторг Лилы, узнавшей, что работа всей ее жизни, наконец-то, получила подтверждение, давно сошел на нет. Агата воображала, как они вдвоем, окрыленные этой новостью, пустятся в пляс прямо у нее в кабинете, напевая «Четырехмерное пространство искривлено! Гравитация – это не сила!» Теперь этому не суждено было случиться – для них обеих открытие потеряло всю свою новизну.

– Вы извлекли какую-нибудь пользу из работы по энергии вакуума? – с надеждой в голосе спросила Агата.

– Исчисление диаграмм – весьма изящное решение. – Лила не разбрасывалась этим словом понапрасну. – Это самый перспективный метод, который мне доводилось видеть за долгое время.

Изящный…, но до сих пор всего лишь перспективный? Агата не была обижена; она знала, что и сама не довела этот проект до конца. Но чем же все это время занималась Лила и ее студенты? Он не была настолько самодовольной, чтобы вообразить, что ее коллеги просто не решались взяться за дело, дожидаясь, пока она присоединится к ним во плоти и поведет их вперед.

– Так сколько вы уже успели сделать? – не унималась Агата. – В той версии, которую я вам отправила, эффекты, связанные с кривизной и топологией пространства, были представлены довольно схематично – но уверена, что за прошедшее время вы наверняка сумели убрать большую часть шероховатостей.

Лила замешкалась.

– Боюсь, что дальше тебя мы почти не продвинулись.

– Дальше меня? – Агата была в замешательстве. – Когда вы получили все эти отчеты?

– Почти три года тому назад, – ответила Лила.

Агата не смогла скрыть своего разочарования.

– И никто не попытался их хоть-сколько-нибудь развить? – Она вложила в исчисление диаграмм десять лет своей жизни, а научное сообщество просто отпихнуло ее работу в сторону?

– Дело вовсе не в том, что никто не пытался, – заверила ее Лила. – И тебе не стоит принимать это на свой счет. Ни качество твоей работы, ни реакция на нее здесь ни при чем. Проблема гораздо масштабнее.

Агата успокоилась, но по-прежнему была сбита с толку.

– Какая проблема?

– Мы все зашли в тупик, – с грустью ответила Лила. – Химики, биологи, астрономы, инженеры. После запуска новой системы во всей горе не появилось ни одной новой идеи.

– Вы имеете в виду, что никто не пересылал новые идеи в прошлое? – То же самое предсказывала и сама Агата, но ведь подобная самоцензура едва ли бы стала для кого-то сюрпризом.

– О, в сообщениях действительно не было никаких инновационных идей, – подтвердила Лила. – Но то же самое касается и самой работы.

– Я не понимаю, – призналась Агата.

– Если бы люди продолжали создавать новое, идеи бы так или иначе просочились в прошлое. Я знаю, ты верила, что они сумеют удержать тимпан на замке, и жизнь будет идти своим чередом. Но этот черед нарушился. С момента запуска системы новых идей так и не появилось – потому что в противном случае мы бы узнали о них еще до того, как смогли бы над ними задуматься. Барьеры на пути информационных потоков стали настолько пористыми, что градиент знаний практически сгладился – прошлое содержит в себе все то, что содержится в будущем…, а значит, и будущее не содержит в себе ничего нового, помимо прошлого.

Агата была потрясена. Если Лила была права, то новая система передачи сообщений свела на нет саму цель, ради которой и была создана Бесподобная. Каждое из предшествующих поколений раздвигало горизонты познания в той или иной области. А чем будет знаменито ее поколение? Тем, что сделало невозможным получение новых знаний.

Она медленно вынырнула из своих зловещих фантазий. Потеря трех лет повергала в шок, но в конечном счете такая катастрофа стала бы своим собственным камнем преткновения.

– И как долго все это будет продолжаться? – спросила она.

– Еще около дюжины черед.

Стало быть, пять черед после возвращения Геодезиста.

– Я удивлена, что люди ждали так долго. – Гипотеза автоцензуры предсказывала отсутствие новостей о будущих инновациях – однако новости об их отсутствии можно было передать в прошлое сразу же, как только угроза стала очевидной. – Полагаю, решающим фактором стала надпись, которую мы обнаружили на Эсилио? – предположила Агата. – Систему вряд ли могли отключить до того, как Геодезист вернулся с этим открытием, если именно в нем кроется главная причина, по которой избиратели поменяли свое решение.

– Отключение системы никак не связано с голосованием, – произнесла Лила.

Агата не могла понять, почему эти слова были сказаны таким мрачным тоном. Она вытерпела три обескураживающих года, но вскоре темным временам настанет конец. – Значит, Совет планирует действовать в одностороннем порядке?

– Нет никакого голосования, никаких планов, никаких объяснений, – ответила Лила. – Мы знаем лишь то, что спустя дюжину черед поток сообщений прекратится. И в последних сообщениях нет никаких намеков на то, что могло бы послужить этому причиной.

– Данные просто обрываются? – Агата отвела взгляд от консоли; выражение на лице Тарквинии было таким же мрачным, как и голос Лилы.

– Да.

– Значит, произошел какой-то сбой, – решила Агата. Все эти зловещие мысли казались ей чем-то несерьезным; она собственными глазами видела доказательство того, что Бесподобная целой и невредимой доживет до самого дня воссоединения.

– Нет, – категорически заявила Лила. – Мы расширили изначальные планы и построили дополнительные каналы. Все они работают независимо друг от друга, поэтому вероятность одновременного сбоя крайне мала.

Агата силилась разобраться в логике происходящего.

– Вам пришлось построить второй канал, несмотря на то, что первый уже дал вам понять, что это не поможет…, так как узнать об этом в противном случае вы бы просто не смогли. Но зачем было строить третий?

– Мы построили целую дюжину каналов. – Лила мрачно прожужжала, изумленная ее словами. – Ты забываешь, насколько параноидальны наши Советники. Они не поверили, что были честны друг с другом по поводу этого происшествия, поэтому процесс продолжался до тех пор, пока у каждого из них не появился собственный канал передачи – за монтаж и эксплуатацию которого отвечали лично отобранные ими люди.

На мгновение Агату отвлекла мысль о Рамиро, который трясущейся рукой прикрывал тимпан, пытаясь сдержать свою радость.

– Так что в итоге? – спросила она. – Если оставить в стороне нашу собственную паранойю и предположить, что по, крайней мере, один из Советников, сумевших раскрыть правду, не стал бы держать нас в неведении.

– С каждым каналом история повторяется без изменений, – ответила Лила. – В одно и то же время все потоки данных прерываются, и в сообщениях, полученных при работающей системе, нет никаких указаний на причину отключения.