Стрелы Времени

Глава 25

– Я только что нашла в архивах твою фотографию, – сказала Грета. – Позади тебя была растяжка со словами «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ», но в целом она производила довольно грустное впечатление. Ты выглядел таким старым и измученным, что женщина на фото вполне могла приходиться тебе не сестрой, а племянницей. А ее дети тебе, похоже, были совсем не рады.

– Ты говоришь, как актер, который переусердствовал с репетицией своих реплик, – ответил Рамиро. – Я так понимаю, ты уже дюжину раз изучила запись этого разговора?

Грета саркастически прожужжала.

– Не льсти себе.

– Серьезно? Это твой первый контакт с Геодезистом посреди политического кризиса? Ты не пересылала этот разговор в прошлое сразу же, как только это позволила пропускная способность первого канала?

– Краткую сводку я, конечно, читала. – Грете пришлось ясно дать понять, что она выполнила свой долг. – Но поверь, там не было ничего, что заслуживало бы изучения.

Рамиро подозревал, что она говорит правду; технические отчеты экипажа содержали более ценные сведения. Но даже если этот разговор был для нее бесполезен, отсюда вовсе не следовало, что Рамиро не мог извлечь из него выгоду лично для себя.

– Спасибо за бомбу, – сказал он. – Она очень пригодилась.

– Всегда пожалуйста.

– Так ты все еще на Бесподобной? – поинтересовался он. – Или уже эвакуировалась?

– Я там, где я нужна.

– В административном или телеологическом смысле? – Он сделал паузу, но Грета не удостоила его ответом. – Я бы сделал ставку на дюжину эвакуационных кораблей, по одному на каждого Советника – более или менее скопированных с чертежей Геодезиста. Строить их вы начали сразу после запуска системы, когда узнали, что Эсилио обитаем, а Бесподобной может грозить опасность. Вам бы хотелось улучшить их конструкцию или ускорить строительство и сделать еще дюжину – но бедняга Верано оказался в ловушке кризиса инноваций.

– Все, что тебе нужно знать – это то, что Совет продолжит управлять Бесподобной и после обрыва. Система с самого начала доказала свою ценность.

– Если ты думаешь, что Бесподобная столкнется с каким-то препятствием, то почему бы не построить дополнительный канал вдали от остальных? – задумчиво произнес Рамиро. – А – это ведь потребовало бы новых инженерных решений, да? В первоначальном проекте путь световых лучей располагался вдоль оси, что позволяло использовать для стабилизации зеркал жесткость самой горы. Так что повторить это вы все смогли. В обычных условиях инструментальщики бы придумали, как поддерживать нужное расположение зеркал в открытом космосе – но если бы им это удалось, об этом обязательно бы узнали гораздо раньше. Шпионя друг за другом, двенадцать бригад даже не могут что-либо сохранить в секрете от своих конкурентов, при том, что именно в этом и заключается их единственная надежда на успех.

– Ты знаешь гораздо меньше, чем думаешь, – категорично заявила Грета.

– Правда? Если бы только вам не нужно было знать все самим. Вы не просто раскололи гору на два враждующих лагеря – вы превратили саму возможность познания в какой-то отупляющий наркотик.

– Система не лишена недостатков, – неохотно признала Грета. – Мы будем учиться на ошибках. После обрыва мы примем кое-какие меры по реорганизации.

– Реорганизации?­ – прожужжал Рамиро. – Вы что, изолируете всех ученых и инженеров и лишите их связи с внешним миров, в надежде, что это решит проблему?

– Просто прояви терпение, – сказала она. – Ты сам увидишь, как сложатся события.

– Тогда скажи мне кое-что, – мрачно попросил Рамиро. – Скажи мне, что Советники заключили пакт о добровольном отключении всех своих каналов. Скажи, что именно это и станет причиной обрыва.

– Я не могу тебе врать, – сказала в ответ Грета. – Обрыв – это не добровольное отключение системы, а доказательство серьезной опасности, угрожающей целостности Бесподобной. Знание об этой угрозе поможет минимизировать риски и обеспечить непрерывность власти – а об остальном я знаю не больше тебя.

Агата принесла из кладовой корзину с караваями и раздала их присутствующим.

– Я не понимаю, почему все такие угрюмые, – сказала она, прерывая всеобщее молчание. – Лично мне сама мысль о столкновении кажется совершенно абсурдной.

Рамиро подошел к вопросу с осторожностью.

– Что, если Советники вместе со своей свитой готовы отправиться на Эсилио? Там им придется несладко, но со временем они, возможно, сумеют накопить достаточно ресурсов, чтобы их потомки смогли защитить родную планету. Противоречия здесь может и не быть.

– Я говорю не о надписи, – сказала в ответ Агата. – Если Бесподобная столкнется с каким-то объектом, он должен быть достаточно большим, чтобы немедленно прекратить работу системы передачи – в противном случае мы бы получили сообщение, описывающее первоначальные последствия удара: возгорание поверхности, пробой внешнего слоя – даже если люди не успеют рассказать об этом в словах, показания приборов будут отосланы в прошлое автоматически. Но объект такой величины мы должны заметить еще на подлете. Даже если он движется с бесконечной скоростью, обратновременные камеры должны засечь тень, которую он отбросит на ортогональные звезды.

Азелио внимал каждому ее слову, отчаянно надеясь на обнадеживающий вердикт.

– Что, если он будет лететь из слепой зоны? – спросил он.

– Если камеры расположены правильно, никакой слепой зоны не будет, – настойчиво возразила Агата. – Допустим, метеор движется с бесконечной скоростью со стороны нашего родного звездного скопления. В этом случае он окажется невидимым с точки зрения горы, но если он пролетит мимо роя обратновременных камер, обращенных к самой горе, они засекут его тень на фоне ортогональных звезд еще до того, как он появится рядом с Бесподобной.

Рамиро ее слова не убедили.

– Все это хорошо в теории, но когда мы улетали, система видеонаблюдения наверняка не была настолько продуманной. Обработка данных с достаточной скоростью и передача результатов в прошлое Бесподобной потребует решения серьезных технических проблем. Это нетривиальная задача.

– И что, это теперь мера всех вещей? – недоверчиво возразил Азелио. – По-твоему, возможности нашей обороны ограничиваются только тривиальными решениями? Мне казалось, что все сводится к вероятностям! Каковы шансы, что люди, которые отчаянно хотят найти решение этих проблем, будут просто сидеть за столом и терзаться, ни на йоту не продвигаясь вперед?

Он обратился за поддержкой к Агате, но ее уверенность дала трещину.

– Я и сама провела в таком состоянии не один год, – призналась она. – Попасть в него не так уже сложно.

Азелио опустил глаза.

– Значит, нам нужно и самим приступать к эвакуации. Взять на борт как можно больше людей.

– Против этого я бы возражать не стала, – сказала Тарквиния. – Но как только мы пристыкуемся к Бесподобной, дальнейшая судьба Геодезиста будет не в моей власти. Рамиро ненадолго поддался фантазии, в которой Геодезист летал вокруг горы на безопасном расстоянии, в то время как эвакуируемые жители неслись сквозь пустоту, чтобы примкнуть к экипажу их корабля – правда, в этом не было особого смысла, если только будущие пассажиры не тащили за собой запас еды на шесть лет вперед. И даже в этом случае все могло закончиться плачевно, как только немногочисленные счастливчики начали бы отправлять остальных претендентов восвояси.

Азелио внезапно изменился в лице. Он зажужжал с чувством мучительного облегчения, будто только что решил, что его страхи были не только безосновательны, но еще и до смущения наивным.

– Пусть даже мы что-то упускаем, – сказал он, – но местоположение Бесподобной в момент обрыва известно. Если бы на нашем пути оказалось какое-то препятствие, мы могли бы избежать столкновения, просто сменив курс – мы бы не стали радостно лететь прямо навстречу метеору.

– Может быть, курс поменяют. А может быть, уже поменяли. Так или иначе, обрыва не избежать.

– Вот именно! – воскликнул Азелио. – Значит, дело не в столкновении. Если бы проблему можно было решить простым изменением курса…, ничего бы не произошло. На Эсилио нам ни разу не пришлось делать что-то против своей воли, так как же гору, полную людей безо всякого намерения свести счеты с жизнью, можно принудить к выбору фатальной траектории? Одно дело – наткнуться на препятствие, двигаясь вслепую, но как такое может произойти, когда на твоей стороне сила предвидения?

Агата обдумала его слова.

– Мне кажется, твой аргумент был бы справедлив, если бы мы точно знали причину обрыва. Но когда мы имеем дело с недостатком информации – когда мы не уверены, что обрыв непременно окажется фатальным, и что он обязательно будет вызван столкновением с каким-нибудь препятствием – ситуация становится не такой однозначной.

Азелио нахмурился.

– То есть раз мы не можем сказать наверняка, что речь идет о столкновении…, именно оно и будет наиболее вероятным исходом?

– А разве это звучит настолько странно? Если бы жители Бесподобной столкнулись с непреложным знанием о том, что гора движется самоубийственным курсом, то ни за что бы с этим не смирились – если только действенность их намерений не будет подорвана какой-нибудь безумно маловероятной цепочкой событий. Что могло помешать им совершить необходимый маневр, получив предупреждение за три года до обрыва? Все двигатели должны был выйти из строя, а каждый человек, способный сымпровизировать хоть какое-то альтернативное решение, должен был умереть от пришедшейся некстати болезни. Я ни на высверк не поверю, что в космосе может произойти настолько маловероятное событие.

– Но все меняется, если ты не можешь оценить риски. Если мы не знаем наверняка, какой сценарий обеспечит нам безопасность, то для того, чтобы помешать нам найти верное решение, уже не потребуется такой шквал невезений.

Азелио забросил спор, и каюту наполнила мрачная тишина. Рамиро почти жалел, что высказался против первого, более радужного вердикта Агаты. Он не мог и представить, каково было Азелио, но намеком были его собственные краткие и галлюцинаторные видения своего отцовства. Не было ничего более мучительного, чем неизбывные мысли о смерти детей, которых ты поклялся оберегать.

– Может быть, Советники сами планируют отключить систему, – предположил он. – Пусть Грета отрицает этот вариант – отсюда еще не следует, что так будет на самом деле.

– Но с какой стати им это делать? – раздраженно спросила Тарквиния.

– Если речь идет о выборе между отключением системы и уничтожением Бесподобной, – ответил Рамиро, – то я не думаю, что они выберут второй вариант. При всех свих недостатках они все-таки не настолько сумасшедшие.

Азелио эта теория не принесла ни капли облегчения.

– А настолько ли они сумасшедшие, чтобы решить, что все зависит от их выбора? Если от метеора не спасет выбор правильной траектории, то как здесь поможет простое отключение системы?

У Агаты на этот счет было другое мнение.

– Если бы они действительно отключили систему, то разве это не привело бы к несостоятельной временной петле? Единственной причиной, заставившей их пойти на такой шаг, было бы знание о том, что этого не произойдет.

– Но заметь, что такая петля не требует большой сложности, – возразил Рамиро. – Едва ли ее можно сравнить с появлением на пустом месте совершенно новой теории, полученной от будущего я; им всего-то и нужно щелкнуть выключателем.

– Уничтожение Бесподобной не в интересах Совета, – согласилась Тарквиния, – но они вполне могут разделять взгляды Азелио насчет собственных решений. Они пытались отстоять новую систему передачи, так что я не вижу никакого противоречия в том, что они могут получить из будущего трехлетнюю подборку отчетов, в которых говорится, что все это время они продолжают стоять на своем – считая систему благом и не видя оснований отключать ее по собственной воле.

Рамиро провел ладонями по лицу.

– Значит, забудем о Совете. Будем считать, что они не имеют к обрыву никакого отношения. Есть другие объяснения, не связанные с катастрофой?

– Мы могли бы сделать это сами, – предложила Тарквиния.

– Как? – потребовал ответа Азелио. – Что такого мы могли бы сделать, чтобы предугадать наши действия было бы сложнее, чем засечь метеор, летящий с бесконечной скоростью?

– Пока не знаю, – призналась Тарквиния. – Но на ближайшие несколько черед мы, по крайней мере, изолированы от системы передачи. Так что кризис новых идей должен сказаться на нас в меньшей степени.

– Но ведь в итоге будущая остановка системы окажется единственным стимулом, побудившим нас найти способ ее отключить, – сказала Агата.

– И что, это должно нас останавливать? – Тарквиния была непреклонна. – Если такая временная петля слишком маловероятна, чтобы существовать на самом деле, рано или поздно мы это выясним. Но не попробовав, не узнаешь.

Рамиро вспомнил собственные смехотворные попытки украсть у нее авторство лженадписи. Он по-прежнему считал, что этот секрет лучше держать при себе, но для обоснования более надежной стратегии ему далеко не обязательно было в чем-то признаваться.

– На Бесподобной есть немало людей, которые могли бы спланировать отключение системы задолго до того, как о нем узнали, – сказал он.

– Ты имеешь в виду саботажников? – холодно спросила Агата. – Людей, убивших команду, которая занималась разработкой камеры? Хочешь заменить удар метеора бомбой?

– Конечно нет. Большинство антисообщистов сочли убийства гнусным преступлением, – сказал Рамиро, более тщательно выбирая слова, – но одна из их групп все же могла заняться разработкой плана, который бы дал возможность отключить систему, никому не причиняя вреда. И даже если они намерены использовать взрывчатку, мы могли бы попытаться заменить ее чем-нибудь получше.

Тарквиния поняла.

– У нас есть семь черед, чтобы разработать собственный план, после чего мы могли бы попытаться сбыть его потенциальным диверсантам. Так мы сможем объединить усилия: их мотивы упреждают новость об обрыве, но если проработку деталей они отложили на слишком поздний срок, возможно, нам удастся дать им технологическое преимущество.

Агата раздосадовано зарокотала.

– К чему все эти разговоры об альтернативах? Если нам предстоит столкнуться с метеором, значит, этому быть! Можно выдумать сколько угодно хитроумных планов, как саботировать работу системы в тот же самый момент, но если в нашу сторону летит булыжник, он никуда не денется, и нам этого не изменить.

– Это верно, если в нашу сторону действительно летит булыжник, – признал Рамиро. – Но с какой стати нам делать такое допущение, пока мы не знаем этого наверняка? Через двенадцать черед система передачи даст сбой – в этом мы можем быть уверены, как ни в чем другом. В промежутке между этим достоверным фактом и другими известными нам обстоятельствами должна произойти какая-то последовательность событий. Космос мог бы заполнить этот пробел разными способами. Что ты предпочитаешь? Когда вариант всего один – столкновение Бесподобной с метеором? Когда их всего два: метеор или бомба? Повышая шансы выгодного нам сценария, мы не исключаем других вариантов – но если мы будем сидеть сложа руки, то на благоприятном исходе можно ставить крест.

Агата изобразила схему у себя на груди.

– Если не вдаваться в детали конструкции, то каждый канал должен быть устроен примерно так.

Рамиро уже много лет не размышлял о технических аспектах системы, и теперь, освежив свои познания, был удивлен ее очевидной уязвимостью. Стоит всего на высверк прервать поток света, и передача информации будет остановлена. Даже ломать ничего не нужно. – Несмотря на то, что сообщения постоянно преобразовывались в более устойчивую форму для усиления и пересылки, эти версии сообщений сохранялись только при движении в будущее – они не могли преодолеть разрыв во времени и попасть в прошлое. Он часто представлял сообщения в виде хранилища документов, своеобразной археологической находки будущего, однако в реальности они были защищены куда хуже текста, записанного на бумаге, и даже энергетических состояний запоминающего устройства.

– Интересно, а мы могли бы запустить в космос какие-нибудь мелкие предметы, чтобы перекрыть ими внешний поток света? – задалась вопросом Тарквиния. – Если каждый из них будет изначально находиться на горе вблизи выхода одного из каналов, то они, возможно, смогут заслонить целевую звезду, не успев попасть на камеру видеонаблюдения.

– Выходы ведь должны располагаться у основания горы, да? – спросил Азелио.

– Да, – ответила Тарквиния. – Если только, пока нас не было, они не переставили все с ног на голову.

– Нам нужно точно знать, какие ортогональные звезды используются системой, – заметила Агата.

– Возможно, наши соучастники уже располагают этой информацией, – предположил Рамиро. – Так что если мы сможем предложить им что-то типа миниатюрного беспилотника, способного взлететь с Бесподобной и заслонить нужные звезды, почему бы им не воспользоваться нашей помощью?

– И кто же будет незаметно собирать эти штуковины? – спросил Азелио. – Для хоть сколько-нибудь точной навигации им потребуются акселерометры и фотоника. Если мы сделаем их сами на Геодезисте, то после стыковки никак не сумеем пронести их с собой. А на самой Бесподобной все мастерские и склады будут находиться под наблюдением.

– Мы могли бы выпустить их в космос до стыковки, – предложила Агата. – Отправить их в какое-нибудь укромное место. Если беспилотники будут достаточно малы и мы правильно рассчитаем время, они смогут незаметно перебраться с Геодезиста на склон горы.

– А что дальше? – не унимался Азелио. – Они каким-то образом закрепятся на поверхности, а потом начнут карабкаться к подножию – как насекомые по потолку?

– Да. – Агата не собиралась идти на попятный, но амбициозность этой затеи росла на глазах.

– А еще, – продолжал Азелио, – из-за того, что мы заранее не знаем координат, у нас должна быть возможность удаленно передать им инструкции доползти до конкретной точки взлета, а затем пролететь по определенной траектории. И так, чтобы наш сигнал не обнаружили посторонние.

Насчет последнего у Тарквинии было иное мнение.

– Что с того, если власти засекут короткий шифрованный сигнал? Пока они не знают точное местоположение источника или приемника, простое обнаружение сигнала не должно быть проблемой. Даже если они увидят в нем признак разворачивающейся диверсии…, такой вариант развития событий они в любом случае должны были иметь на примере последние три года.

Азелио задумался.

– Тогда с какой стати они будут нам мешать? Они знают, что обрыв все равно произойдет, а значит, должны понимать, что в этой войне им не победить – если только эти подпольные операции не имеют никакого значения, и во всем будет виноват метеор.

– Они не собираются уступать – не больше нашего, во всяком случае, – ответила Агата. – Ты заметил в новостях с Бесподобной хоть какие-то признаки того, что Совет отошел от дел, предавшись состоянию роковой беспомощности?

– Нет, – признал Азелио.

– Представь, что это своеобразное равновесие, – посоветовала Тарквиния. – Я уверена, что желание Советников идти на любые меры ради предотвращения неизбежного имеет свои пределы, однако и их уступчивость не может быть безграничной – они не станут ни отключать систему по собственной воле, ни освобождать всех антисообщистов, позволив им устроить беспредел с кувалдами наперевес. Они заняли конкретную позицию и будут отстаивать ее в меру своих возможностей. Когда все закончится, они будут искать политическую выгоду как в нюансах борьбы, так и в ее исходе.

Азелио, казалось, был сбит с толку.

– Я хочу, чтобы это сработало, – запинаясь, сказал он. – Но каждый раз, когда я делаю паузу, чтобы об этом подумать, создается ощущение, будто мы просто играем в какую-то игру. Разве мы не должны озаботиться созданием более совершенных систем обнаружения метеоров? Если мы и правда единственные люди, у которых есть шанс создать что-то новое, то почему бы нам не разработать устройство, которое действительно может спасти гору – вместо того, чтобы инсценировать ее смерть?

– Думаешь, если бы мы спасли гору от метеора, мы бы об этом не узнали?

– Понятия не имею. – Азелио поднялся на ноги. – Но то, что мы делаем сейчас, не имеет никакого смысла. – Он вышел из кабины.

В наступившей тишине Рамиро почувствовал, как слабее его уверенность.

– Я уже не знаю, как уложить все это в рамки логики, – сказал он. – Если это метеор, который действительно может нас убить, разве нам не следует направить свои усилия на него? Забудь, о чем на этот счет говорится или не говорится в сообщениях – если мы приложим все силы, чтобы создать что-то полезное, неужели это ничего не изменит?

Агата наклонила голову, отчасти симпатизируя его порыву. Но все же осталась при своем мнении.

– Я хоть и пыталась доказать, что любой метеор поддается обнаружению, но, с другой стороны, можем ли мы взяться за такую задачу, имея в распоряжении только то, что есть на борту? Одну-единственную камеру обратного времени и никаких средств для создания новых фотонных схем или высокоточной оптики. Даже если бы нам в голову пришла блестящая идея для нового инженерного решения, как бы мы построили целую сеть камер видеонаблюдения и разместить их на нужных местах? Они не могут просто дрейфовать вокруг горы, отслеживая потенциальные угрозы ради собственного удовольствия – если они что-то обнаружат, то должны иметь возможность либо включить когерер, достаточно мощный, чтобы убрать опасный объект с пути, либо запустить двигатели, чтобы гора изменила свой курс. Ты правда считаешь, что нам удастся все это сохранить в секрете?

– Может быть, Совет, наконец-то, проявит дисциплинированность и будет держать свои тимпаны на замке.

– Если им это по силам, – возразила Агата, – то и с целым проектом они сумеют справиться не в пример лучше нас.

Рамиро сдался. Он отчаянно хотел, чтобы все было, как раньше – когда он мог мысленно охватить самодостаточную задачу, имея возможность разобрать ее на составляющие, не думая обо всей истории и политике Бесподобной. Но старые времена не вернулись бы от одного лишь его желания. – Значит, мы должны следовать плану с блокираторами звезд для наших гипотетических диверсантов, – сказал он. – Придумать, как их построить и как сохранить в тайне, а потом надеяться, что космос примет наше предложение оправдать сбой системы, ограничившись всего лишь одним, простым и безобидным заговором.