Стробоскоп Панова

Глава 19

— Право, сэр, уже начинают приедаться все эти «ударил по голове», — Кэти сморщила носик, поджала губки. — Такой развитый мир, невероятные машины, эти... как они?.. силовые поля — и вдруг такой примитивизм — «по голове»... — ещё раз передразнила старика внучка.

— При всём развитии технологии, в человеке всё равно остаётся что-то зверское. Особенно, в примитивных натурах. Свалить человека, который заведомо не может тебе ответить тем же, ударить его по лицу, так, чтобы брызнула кровь — из носа, изо рта, желательно фонтаном, посмотреть, как он будет извиваться на земле, пока его будут добивать — медленно, со смаком... Это садизм грубый, животный. Или Менгэ — тот же садизм, но утончённый, а потому более страшный. Ещё страшнее то, что садизм Менгэ скрыт под маской науки — беспристрастной, познающей мир, обещающий добро и процветание. Это и есть звериное начало в человеке, которое не заглушишь никаким развитием техники. А есть совсем освобождённый от всего зверского в моём рассказе — это Сол, Сильвестр Вильгаупт, ориентированный на познание, а всё человеческое для него ничто.

— Дедушка, я не пойму — человеческое или зверское?

— А какая разница, Кэти? Это живое...

— Но ведь есть воспитание, нормы приличия. Вот у нас, к примеру, с самого детства воспитывают уважение к чужому мнению, прививают понятия о ценности чужой жизни, о добре и доброте. Как хорошо, что в нашем мире не возможно такое издевательское отношение к людям!

— Ты думаешь? У нас только тридцать лет назад полностью искоренили рабство в колониях Британской империи. А индусы? Их цивилизация, их духовность, их культура не ниже нашей, а в вопросах нравственности и выше — во много раз выше. Их непричинение вреда всему живому? Мы об этом даже и не помышляем! Наше трёхсотлетние управление Индией... Почитай на досуге историю Британской Индии... Наш мир, наша цивилизация строится на контроле над рождаемостью «низших» человеческих рас, над народами, которые «неспособны» к самостоятельному политическому развитию. И в стравливании между собой потенциальных конкурентов. Северные и Южные штаты грызутся уже полтора века, Сибирь свалила Россию, но и сама сильно потрёпана сейчас, пятьдесят лет противостояния — это всё-таки не шутка. А Оттоманская империя? Мы ловко стравили турков с арабами, и в противовес им, в качестве третьей силы восстановили Израиль. Люди для нас, англичан, словно пешки на шахматной доске... Глобальной шахматной доске под названием Земля, и передвигая фигуры, сметая с лица земли целые народы, или цивилизации, мы заботимся о процветании всего лишь небольшой горстки людей — нас, англичан. Вообще-то, если говорить конкретнее, то речь идёт о сотне самых богатых семейств. Только ради них на земле поддерживается «золотой» миллиард.

— А разве это плохо? Мы развиваем культуру, мы достигли больших успехов в просвещении простого английского народа, да и в Европе — в той же Франции, или Германии. А Япония? Сколько она делает для процветания азиатских народов? Нет, дедушка, ты не прав, цивилизованные нации заботятся о сохранении всех неразвитых племён.

— Да. Но какой ценой? Индийскую культуру мы отбросили фактически в дикость. Китай с его тысячелетней культурой ограблен японцами. Много можно говорить, а вот исправить, к сожалению, уже нельзя, и от этого мир становится беднее. Я, молодой идеалист, пытался изменить мир, сделать его лучше. Имея деньги, влияние — почти безграничное, и что самое главное — тоже безграничные знания, я всё же ничего не смог сделать. Так — некоторые послабления здесь, там... Видимо, я не нашёл точки бифуркации, воздействие на которую способно изменить наш мир — думал я тогда.

— А сейчас что ты думаешь?

— А сейчас я сравниваю наш мир с женщиной. Тебе будет понятна такая аналогия, Кэти. Вот женщина подкрашивает лицо, вот она меняет форму губ, разрез глаз — но стоит только смыть краску и в зеркале отражается то, чем одарила её природа.

— Сейчас стало модно прибегать к помощи хирургов, — бросила в сторону Кэтрин. — Говорят, будто они могут полностью сменить лицо, сделать человека другим.

— Действительно так, дорогая. Но какой глубокий наркоз нужен для этого? А представь, что лицо меняет целый мир? Земля останется, а человек будет стёрт, полностью, и придуман другой. Тогда, много лет назад, я сожалел, что у меня нет соратников, единомышленников. Сотрудников много, подчинённых много, меня окружали исполнители, честные, добрые, но всё ж... А революция — это не по мне, да и некогда было — умер Джейкоб и на меня свалилось управление его империей. Я много думал о нашем мире. Ведь он тоже чьё-то отражение. Тень мыслей человека, оторванная и вольно плывущая по водам мироздания. И как ты не старайся изменить её — она всё же будет соответствовать заложенной программе развития.

— Но как-то же отражение оторвалось? Дедушка, вы противоречите себе. Ведь если мир отпочковался, то он стал самостоятельным! Отличным от мира той же Джипси, от других миров, от всех этих пятьсот двенадцати сопряжённых пространств и тех бесчисленных отражений от них, о которых предупреждал Панов!

— Это так, он отличен от других, но не может быть отличен от мира своего творца. Он может пойти чуть по-другому, развиться несколько иначе, но в основе всегда будут лежать не умственные заключения — ни наши, ни того, кто придумал данное отражение. В основе будут лежать принципы душевные, или духовные. Вот пример тебе: материально-производственные принципы, ставшие ненужными, можно сменить, а, к примеру, снобизм создателя нашего отражения печатью ложится на всё. Замечу, что и ты, и я, каюсь, называем не принадлежащих к нашему кругу людей дикими.

— Сэр! Прошу прощения за реплику, неприличную для юной леди, но это единственное, что просится на ум. Вы позволите?

— Конечно, дорогая, мне даже интересно!

— Идеализм и поповщшина!!! — Кэтрин, выпалив это, отвернулась к окну, а старый барон засмеялся — легко, с видимым удовольствием.

— Пусть будет так, всё же приятно, что в таком преклонном возрасте я слыву идеалистом. Обычно, идеализм -удел юношей. Но — мы забыли о наших героях. С твоего позволения, Кэтрин, я вернусь к ним. Итак, получив по голове, — тут старик приподнял шляпу и, подтрунивая над внучкой, манерно поклонился, — и, валяясь у ног «зверей-садистов-охранников», наш Айвен был совершенно...

— Был дезориентирован, — фыркнула в ответ внучка.

— Нет, с этим, как раз, всё было в порядке. Скажем так: Айвена обездвижили...

***

— Босс, утечка экспонатов нейтрализована. Двое обездвижены. Объект «Зиро» исчезла. Да, применила самоспасатель. Какие будут указания? Да... да... Понял!

— Эй, ты... этот... как там тебя? Поднимайся. Прогуляемся в безопасное местечко.

Сильные руки вздёрнули Айвена вверх. Он покачнулся, но удержался на ногах.

— Пойдём, пойдём! Не притворяйся, что не можешь ходить.

— Тащите его на руках! До места не так далеко. Да что они там медлят. Эй, на «черепахе», живее.

— «Черепаха» — танк высшей защиты разработан Солом ещё во времена первых проникновений в сопряженные пространства«, — подумал Айвен, и в голове вспыхнула картинка громоздкой машины на силовой подушке.«Используется службой безопасности Института для борьбы с Неизвестными Высшими. Имеется оборудование, полностью блокирующее спонтанные межпространственные перемещения. Обычно находится в резерве из-за сложностей в управлении и низкой скорости»... — продолжала поступать информация, а в уме крутились схемы узлов, электроники, и прочей начинки «черепахи».

Двое тащили его к бронированному чудовищу размером с небольшой дом. Приземистый купол без единого стыка или выступающей части казался цельным куском металла.

— Добро пожаловать, Неизвестный Высший! Вы и ваш спутник будете находиться в танке высшей защиты. Сделано это в целях вашей безопасности. За ходом Эксперимента вы сможете наблюдать через сенсоры «Черепахи», — голос Сола мурлыкал и обволакивал, на этот раз он говорил мягким баритоном. — Итак, до встречи после проведения Эксперимента. Мои люди обеспечат вам комфорт и наилучшую защиту — в первую очередь, от самого себя, — Сильвестр Вильгаупт, коротко рассмеявшись, вышел из разговора.

Мягко чмокнув, сдвинулась диафрагма. С Айвеном не церемонились, его забросили вовнутрь, следом протиснулся Билли, за ним запрыгнул один из сопровождающих. Пленники оказались в просторном овальном помещении. За пультами, на высоких вращающихся креслах, сидели лаборанты в пронзительно-синих комбинезонах. Их быстрые пальцы порхали над сенсорной клавиатурой, на голографических дисплеях выстраивались ряды цифр, пространственные сетки, графики перемещений.Центр «черепахи» занимал пульт общего управления. Баронет знал: прикоснись сейчас к любому из рычажков, тронь любую клавишу — и тут же новое знание расскажет всё о свойствах и предназначении до мельчайших деталей, но большая прозрачная плоскость с калейдоскопом призрачных объектов особенно заинтересовала его. Он с любопытством рассматривал картины: вот на экране выросло здание Института, мигание переливчатых огней на институтских стенах, вот замельтешили радужные переливы прожекторов в небе и тут же сменились невероятно сложным переплетением полупрозрачных сфер, неуловимых,пульсирующих. Сферы, плавно перетекая одна в другую, меняли цвет.

Из-за пульта поднялся невысокий крепыш.

— Позвольте представиться, Джеймс Торч, — он протянул руку, но Айвен, проигнорировал, лишь коротко кивнув в ответ. Торч нахмурился, посмотрел на ладонь, но тут же развернулся вполоборота, сдёрнув со стола какие-то бумаги. — Я заместитель руководителя Проекта, — он многозначительно умолк, но ожидаемой реакции снова не получил,Айвен смотрел на него с презрением в глазах. — Сол поручил мне ввести вас в курс дела, и обеспечить возможность наблюдать за ходом Эксперимента.

Он махнул солдатам и Айвена втиснули в кресло, стоящее рядом с креслом Торча.

— Двадцатиминутная готовность... Внимание, отсчёт времени: двадцать... девятнадцать...

— Ну, вот видите, двадцать минут осталось, начался, как мы здесь говорим, прогрев установки, — заместитель Сола пробежался пальцами по пульту, и вместо полупрозрачного макета здания, появилась сложная многоступенчатая схема. Текущие слева от основной картинки столбики цифр, показывали ход подготовки.

— Тринадцать... четырнадцать... — бубнил механических голос.

Айвен осторожно попытался установить контакт с Большим Мозгом. Мозг молчал, пропало и всё новое знание. Зато он обнаружил, что в «черепахе» наступила тишина — оглушающая, непроницаемая. Подсказчик перестал механически бубнить «включено... выключено... работает третий пульт...», затихли шумы набитого людьми и техникой здания. Айвен попытался пошевелить пальцами и удивился, обнаружив, что это ему удалось.

— Айвен, ты слышишь меня? — появился где-то с краю сознания знакомый голос.

— Джипси, где ты? — Он сконцентрировался, боясь потерять сигнал.

— Слушай внимательно. — Джипси проигнорировала вопрос. — Сейчас «черепаха» сделает рывок, свет погаснет, откроется диафрагма. У тебя меньше минуты. Беги направо, там выход.

— Девять... восемь...

— Потом что делать? Джипси?!

— Потом суп с котом... Здесь я... Короче, выскочишь к небольшой дверце. Можешь её не открывать, сразу переходи в свой мир. Да, чуть не забыла — при переходе возьми своего крестника за руку. Увидев Роузвуд, он вернётся к своему истинному возрасту. Всё! Удачи! И... Айвен...

— Да?..

— Прощай...

— Джипси! — он едва не прокричал это вслух, но ответа не получил — контакт прервался.

Каждый из экипажа занимался делом, на пленников лишь изредка бросали безразличные взгляды. Лаборанты, что-то передвигали; шевеля губами, произносили неслышимые слова. Торч переключался с объекта на объект, над его столом мельтешили полупрозрачные тени.

— Десятиминутная готовность, — вновь сообщил невидимый Сол.

И тут машина словно споткнулась. Двигатель, до этого слабо чавкавший где-то под полом, взревел. «Черепаха» встала, будто наскочив на невидимую преграду. Мощный удар погасил свет на центральном посту, сбил с ног Торча, лаборантов и охранников. Затем свет загорелся, но неяркий, аварийный. Упавшие с проклятиямизашевелились. Айвен ждал этого. Он вскочил, рванулся к выходу, на бегу схватив за руку Билли. «Только бы он не задержался, не встал столбом!» -мелькнула мысль, но приказчик, словно зомби, послушно семенил следом. Диафрагма открылась перед ними.

— Стой! — завопил кто-то позади.

— Держи, уйдет!

Айвен и Билли выскользнули наружу, и тут же вспыхнулсвет в центральном посту. «Черепаха» рванулась вперёд. Беглецам понадобилось несколько секунд, добежать до неприметной дверцы в конце прохода. Тут же появилась подсказка: «Нужно набрать код». Баронет обрадовался — вернулось новое знание, теперь будет легче!

— Код...- и руки помимо его воли начали выстукивать на небольшом пульте набор цифр и букв.

Рёв сирены и горящая надпись: «Перемещение заблокировано» помогли Айвену справиться с паникой. Джипси же сказала, что открывать дверь не надо, просто повернуться к ней спиной и...

— Поднимите руки и оставайтесь на месте! — по коридору, гремя оружием, бежали солдаты.

— Руки!... Не сопротивляться!.. Стоять!..

— Не сопротивляюсь, — пробормотал пленник, поворачиваясь к преследователям лицом.

— Отступить два шага к двери! — поступила следующая команда.

— С удовольствием! — Айвен улыбнулся и, взяв спутника за руку, сделал два шага назад...

Словно по мановению волшебной палочки искусственный кондиционированный воздух Института сменился ароматами середины лета. С ветвей столетнего дуба вспорхнула пичуга, напуганная появлением людей. Айвен огляделся. Они с Билли стояли на берегу неспешно текущей Серпентайн, а вон и знакомый мостик! Скамейкана другом берегу пуста, и Айвену показалось насмешкой судьбы то обстоятельство, что вечно ждущей Полли на ней нет именно сегодня. Сейчас. Хотя — вечер, солнце клонилось к западу, жаркий день в начале лета заканчивался и тихая сумасшедшая, верно, уже отправилась домой.

— Мистер.... Молодой баронет! Мы дома! — Билли опустился на колени и заплакал.

— Билли, найдешь один дорогу?

— А вы? — Приказчик поднял голову. — Как же вы, мой добрый хозяин?

— Я тут... вернусь ненадолго, — пробормотал Айвен, чувствуя, как на голове шевелятся волосы. Не мог смотреть, но и отвести взгляд тоже не мог: Билли седел, кожа на его лице пошла сеткой морщин, обвисла дряблыми складками шея, покрылись пигментными пятнами руки. Баронет ужасом смотрел, как молодой парень на его глазах превращается в старика.

— Дела у меня ещё, Билли. Дела.

— Я вас одного нипочем не пущу, — старик попытался разогнуться, но, застонав, свалился в траву. — Не оставляйте меня, молодой хозяин...

— Говорю недолго, — Айвен помог приказчику встать. -Иди, иди не торопясь, Билли, я тебя догоню. Тебя ведь Полли ждёт. Не забыл свою Полли?

— Да Полли... Полли.. Пожалуй, действительно пойду я. А вы уж догоняйте...

И Билли, шаркая, побрёл к мосту.

«Так, а нам в другую сторону» — подумал Айвен. Он побежал к месту, где впервые встретил танцующую девочку и своего тёзку. Чудного старика по имени Айвен Джошуа Чемберс. Сколько же времени прошло по времени мира Джипси? Неважно, он обязан успеть. Забрать Джипси, а там будь что будет! Вот и поляна. Айвен остановился возле необхватного дуба, зажмурил глаза, повернулся спиной и сделал шаг в мир Джипси...

Тотчас звук, похожий на свист, пронзил его, сбил с ног, оглушил. Баронет согнулся, зажал руками уши. Вибрировал воздух, вибрировала земля, вибрировало само здание Института. Временами на мощную общую вибрацию накладывались более высокие местные обертоны. Дрожь Института передавалась окружающему пространству, нарастала, казалось, зазвучит многоголосый хор.

И тут он увидел её... Джипси стояла на бетонной площадке перед входом в здание. Будто замедлилось время, и Айвен чёткоразличал каждое её движение. Вот девушка подняла руки, вот её кисти качнулись из стороны в сторону, вот волна пошла по стройному телу, будто вторя волнам энергии, льющимся сквозь стены... Изогнулась почти дугой назад, потом резкий разворот, ещё один, ещё, ещё... Прыжок — и Джипси показалась нечаянному наблюдателю кружащимся в воздухе веретеном... Вот она будто опала вниз, а волосы взлетели вверх, будто ореол вокруг головы святой, на иконе, в церкви...

Танец явно входил в диссонанс с вибрациями звучащими в пространстве. Тот, кто создавал адскую музыку, почувствовал это, и хор загремел ещё яростнее. Айвену показалось, что в мощные аккорды вибраций вплёлся звук, сходный со звучанием флейты. Флейта вела нарастающие аккорды, гасила их и навязывала свой ритм, свою мелодию.

— Джипси! Я за тобой! — рванулся вперёд и тут же врезался в незримую преграду. Прочная, полностью прозрачная, она позволяла видеть, слышать и не позволяла ничего сделать.

— Джипси! — вскрикнул с отчаянным бессилием. Между тем вибрации, громовые вибрации мира подчинились негромкой мелодии флейты.

Что произошло дальше, Айвен помнил смутно. Земля ушла из-под ног, свет гас и загорался снова, день и ночь меняли друг друга сотни раз за миг. Сверху и сбоку ударила ещё одна волна — и всё погасло.

Сильнейшим толчком невидимая стена оттолкнула его, мир Джипси вышвырнул ненужного наблюдателя, вверг его в бездну мрака...