Стробоскоп Панова

Глава 8

Невесту звали Луизой, и к большому облегчению жениха, она оказалась красивой девушкой. Айвен неожиданно обрадовался этому.

Сначала он торопился поправить дела, потом пребывал в приподнятом настроении от того, что всё легко, и, главное, быстро разрешилось. Всю дорогу до Роузвуда предавался переживаниям детства, вспоминая давно забытые истории и лица. И, только подъезжая к городу, только увидев башенки и шпили, он в полной мере осознал, что ему предстоит сделать. Ему предстоит жениться на совершенно незнакомой женщине. Он никогда не слышал о Луизе Браун, никогда не видел её — даже мельком. Ну почему же не додумался спросить фотографию невесты в Лондоне?! Толстяк Джейкоб наверняка держал портрет дочери наготове.

Айвена охватило беспокойство: какая она, женщина, с которой он обречён провести остаток жизни? Похожа на своего отца? Баронета передёрнуло, и он попытался убедить себя, что она не слишком страшна, не такая приземистая и толстая. Он даже пофантазировал, но всё тщетно: перед глазами возникал женский вариант краснолицего мистера Брауна, затянутый корсетом и втиснутый в свадебное платье. Ладно, решил баронет, в моём случае не приходится выбирать. Главное, чтобы она оказалась умной, или, если не повезёт, не совсем дурой, а внешность... что ж, придётся смириться...

Он бы женился на дочери мистера Брауна в любом случае, даже если бы она оказалась некрасивой, хромоногой и лысой. Он уже смирился с этим, особенно, когда увидел жену мистера Брауна, мать невесты. Будущая тёща — женщина высокая, костлявая, её плечи казались несоразмерными фигуре из-за худобы. Ходила она невероятно прямо, заносчиво подняв подбородок и слегка откинувшись назад. Казалось, от дуновения легчайшего ветеркадостопочтенная миссис Джейкоб Браунопрокинется на спину. Соединив её черты и черты мистера Брауна, Айвен представил содрогнулся и впервые подумал о том, чтобы нарушить данное слово.

Но,как это иногда бывает, Луиза, будучи похожей на обоих родителей, взяла от них всё самое лучшее: тонкий нос матери с нервными, трепетными ноздрями, полные, как у отца, красивые губы, чёткую линию бровей, высокие скулы. Волосы пепельного цвета, блестящие и густые, уложены в высокую причёску, что придавало ей несколько дюймов роста. Девушка чуть возвышалась над Айвеном, но почему-то не создавалось впечатления, что невеста смотрит на жениха сверху вниз. Как раз наоборот. Она так мило бросала доверчиво-восхищённые взгляды из-под длинных ресниц, что баронет почувствовал себя польщённым. Невестаему понравилась — ещё бы, после таких-то переживаний! — а уверенность, что симпатия взаимна, добавляла надежды на то, что его семейная жизнь будет, как минимум, приемлемой.

Несмотря на высокий рост и округлые формы, дочка толстого провинциала на удивление хорошо сложена, и несколько крупная фигура не казалась бесформенной. С возрастом Луиза сильно прибавит в весе, особенно, если родит ребёнка, подумал Айвен. Представив будущую жену эдакой пышкой, лет двадцати пяти, возможно, тридцати, он улыбнулся: картина отнюдь не вызвала неприятия. Напротив, мисс Браун в более взрослом варианте показалась ему по домашнему милой и уютной.

Одевалась крошка Лу со вкусом и в соответствии с модой. Желая понравиться жениху, она надела синее шёлковое платье, недавно привезённое из Парижа любящим папочкой. Глубокое декольте прикрыто плотной кружевной вставкой, но, всё равно баронет то и дело бросал взгляды на пышную грудь невесты.

Айвен впервые с одобрением рассматривал женский наряд, по достоинству оценивая струящуюся ткань, складочки и кружева в нужных местах, рюши и воланы. Раньше все эти глупые и, как он думал, нелогичные детали женского платья, молодой человек считал проявлением естественного для слабого пола легкомыслия. Наряд Луизы тоже сдержанностью не отличался, но Айвену вдруг понравилось в ней именно то, что раньше и смешило, и раздражало в других женщинах: полное отсутствие серьёзности.

Луиза Браун улыбалась ему, громко смеялась, слушая отца, хихикала в ответ на ворчливые замечания миссис Браун. Айвен решил: пусть так и будет, а он позаботится, чтобы серьезные морщинки никогда не прочертили её высокий лоб, чтобы ясные глаза Луизы всегда так же лучились счастьем, а красивые губы всегда кокетливо улыбались. Он вдруг поймал себя на желании вытащить все шпильки из её сложной причёски, запустить пальцы в волосы, ощутить их тяжесть, и, сжимая девушку в объятьях, покрыть поцелуями тонкую, изящную шейку. Будущий барон смутился, обнаружив, что готов полюбить Луизу Браун. То, что у невесты мог быть скверный характер, как-то не пришло ему в голову. Девушка с такими добрыми глазами не может быть сварливой. О том, как недавно, всего какие-то час-полтора назад, мечтал, чтобы невеста оказалась хотя бы умной, он и не вспомнил.

«Ей удивительно подойдёт быть баронессой», — подумал Айвен и вдруг понял, что выход его супруги в свет произведёт фурор. Это польстило. Видно, что старый Джейкоб не жалел средств на образование и воспитание дочери.

А Джейкоб Браун раздувался от гордости. При каждом взгляде на дочь, его физиономия лучилась счастьем, толстая нижняя губа выпячивалась, а в глазах появлялось умильное выражение. Айвен едва сдерживал улыбку: понимал, что сейчас сам смотрит на Луизу с таким же обожанием. Боже, да он уже мысленно называет её крошкой Лу! Айвен рассмеялся, с души баронетабудто упал камень.

Как ему рассказали позже, Луиза угрожала родителям уйти в монастырь. Она говорила, что никогда не выйдет замуж за незнакомца, навязанного отцом. Но приезд Джейкоба расставил всё по местам. Показав дочери фотографическую карточку будущего жениха, он попросил только встретиться— и ничего больше. Отец клятвенно заверил, что если молодой человек ей не понравится, то свадьбы не будет.

— Лу, малышка, старый Джейкоб так любит свою девочку, — сказал Джейкоб Браун. — Разве я позволю причинить тебе боль? Ну, не захочешь ты замуж, ну и ладно. Ну, не плачь, дорогая, — он сам едва не плакал, дочкины слёзы расплавленным свинцом жгли родительское сердце. — Ну, хочешь ты монастырь, ну, куплю я тебе монастырь!

Луизарасхохоталась. Её папочка действительноспособен на такой поступок, и монастырь ей купил бы обязательно, не смотря на все трудности столь невероятной сделки. Так неужели она не сможет просто вежливо встретить человека, который чем-то понравился её отцу? Ведь эта такая малость, подумала девушка.

К приезду баронета дочь мистера Брауна готовилась основательно. Хотелось доставить радость отцу и, чего уж таить, произвести впечатление на хозяина роузвудского поместья. Служанки сбились с ног, перетаскивая с места на место ворохи платьев. Посыльные едва успевали доставлять со станции, заказанные ещё до похорон барона Чемберса горы коробок с нарядами, шляпками, туфлями, веерами и прочим, прочим, прочим. Дорогие серебряные приборы, приобретённые на крупнейших аукционах империи, начищались до блеска. В доме не осталось ни одного уголка, в котором не побывали бы тряпки и метёлки для смахивания пыли.

Мистер Браун с семейством занимал большой дом в самом центре Роузвуда, как раз напротив городской ратуши. Раньше на этом месте стояло здание, принадлежавшее Джорджу Сазерленду, одному из последних представителей вымирающего класса земельной аристократии. Джейкоб купил его лет пятнадцать назад за сущую безделицу и полностью переделал. Передний портал в пять этажей безвкусным великолепием подавлял двух-трёхэтажные постройки времён королевы Виктории, и даже сама городская ратуша — архитектурный шедевр начала восемнадцатого века — поблекла и казалась старой, сломанной игрушкой.

Крошка Лу недостатка в красивых вещах не знала, но тут, как и любая девушка в такой ситуации, она решила примерить все наряды и украшения, причём в разных комбинациях. Чем собственно, и занималась две недели, пока жених тащился в старой карете по окружной дороге. Всё это время богатей из провинции волновался: как пройдёт знакомство? Очень хотелось, чтобы дочь всё же согласилась с его выбором и вышла замуж именно за сэра Айвена. И, хотя внутренне он был уверен, что всё решится к его удовольствию, всё же немного переживал: а вдруг крошка Лу топнет своей маленькой ножкой и категорически потребует монастырь?

Но, как оказалось, волновался Джейкоб Браун напрасно. Увидев Айвена, Луиза моментально забыла о монастыре и начала мечтать о свадебном платье, чем порадовала отца. Ещё бы, ведь состоялась самая важная сделка в его жизни — он обеспечил будущее своих потомков. Не умолкая, Джейкоб рассказывал, какой пышный праздник устроит по случаю помолвки, какой грандиозной будет свадьба, но Айвен немного охладил его пыл. Он напомнил, что недавно похоронил отца и время траура ещё не прошло. С большой неохотой богач согласился на скромную помолвку.

— Ничего, вот пройдут эти несчастные полгода, и мы закатим такую свадьбу, сынок! Всем чертям будет тошно! А пока гости собираются, устроим охоту.

Айвен содрогнулся. Он любил лошадей, но верховая езда не относилась к числу его достоинств. И ещё ему очень не хотелось добровольно соваться в этот странный лес, бередящий душу воспоминаниями. Но Луизу предложение отца привело в восторг, иАйвену пришлось согласился. Однако не отпускало предчувствие, что стоит только въехать под сень роузвудского леса, как он непременно попадёт в Весёлую рощу и снова встретит Джипси. В то же время одолевали сомнения: а были ли они вообще, эти странные встречи в лесу, и существует ли Весёлая роща на самом деле? Действительно он встречался в реальности со стариком и девчонкой? Или стоит смотреть на вещи здраво: сильный стресс потерявшегося ребёнка явился причиной галлюцинаций?

В пятницу кавалькада собралась на окраине Роузвудского леса, возле охотничьего домика. Традиционная охота на лис в это время года запрещалась королевским указам, но загонщики подняли благородного оленя. Затрубил рожок, всадники сорвались с места. Забыв обо всём, Луиза Браун на арабской чистокровной кобыле летела впереди.

Айвен Чемберс спал плохо и с утра чувствовал себя разбитым. И, чего уж скрывать, нервничал. Видимо, его состояние передалось лошади. Молодая караковая кобыла встала на дыбы, и неумелый наездник кувырком полетел в густую траву.

Земля показалась Айвену невероятно твёрдой...

***

Очнулся не скоро. Потрогал затылок — крови не было, но пальцы нащупали мягкую шишку. Солнечный свет резал глаза, и он зажмурился, подумав, что прошло часа три-четыре — не меньше. Какое-то время тупо смотрел вокруг и ничего не понимал. Лес куда-то пропал. Над ним вместо еловых лап колышутся на слабом ветерке несколько сухих былинок. Сильно болела голова, но в душе зрела уверенность: это уже было.

Всё это с ним уже когда-то было!

С трудом удалось сфокусировать взгляд на облаке, формой напоминающем птицу. Айвену даже показалось, что он разглядел ворону. Видимо, произнёс это вслух, потому что тут же, с очень знакомым ехидством в голосе, ему ответили:

— Рада, что вы наконец изволили очнуться, господин баронет.Или как вас лучше обозвать? Ваше сиятельство?

— Ваша светлость,- машинально поправил Айвен, — привет Джипси.

— Привет. Думала, целый день придётся просидеть возле тебя. А облако действительно похоже на белую ворону.

— Твой дедушка бы обязательно рассказал по этому поводу сказку, — Айвен вздохнул, — но мне кажется, что его давно нет в живых.

— Да, он умер на этом самом месте, в тот день, когда тебя занесло к нам в последний раз.

Айвен, застонав, повернул голову. Джипси сидела неподалёку, задумчивый взгляд скользил по этажам гигантского здания из стекла и бетона. На самом деле её зовут Кэтрин, Кэтрин Сесилия, но Айвену не хотелось называть этим именем девушку из рощи. Для него она всегда будет Джипси.

Повзрослев, Джипси сильно не изменилась. Будто осталась той же двенадцатилетней девчонкой, худенькой, угловатой. Айвена даже не смутил костюм давней знакомой, не возмутили синие брюки, такие же, как шьют американцы для своих мужчин, занимающихся скотоводством. И рубашка, похожая на верхнюю часть мужского комплекта нижнего белья, тоже смотрелась на ней естественно. Айвен опустил взгляд на ноги, обутые в мужские спортивные туфли, сшитые, кажется, из брезента, и нахмурился: ну что здесь за мир? Куда смотрят мужчины, позволяя своим женщинам так одеваться?

Джипси всё же стала немного другой. Она уже не улыбалась так часто, как в детстве, голубые глаза потускнели, из них пропали искорки счастья. Слегка прищуренный взгляд, слегка подкрашенные ресницы, слегка тронутые помадой тонкие, не улыбающиеся губы. Причёска на первый взгляд осталась той же — чёрные волосы по-прежнему едва прикрывали уши, пышным облачком обнимая небольшую, красиво вылепленную голову. Но Айвену подумалось, что сегодняшний беспорядок её кудрей тщательно выверен, ухожен и, как будто, не случаен. Над причёской Джипси явно поработал мастер парикмахерского искусства.

Ей, должно быть, сейчас тридцать два или тридцать три года, подумалось Айвену, но выглядела она ребёнком, словно замерла в том счастливом возрасте. Но это пока не заглянёшьв лицо, не увидишь мелкие морщинки, гусиными лапками разбегающиеся от уголков глаз, не поймёшь, что перед тобой взрослая, очень умная, образованная женщина.

Джипси, положив сухую, прохладную ладонь Айвену на лоб, сказала:

— Лежи тихо, боль сейчас пройдёт.

От руки пошло тепло, баронет ощутил лёгкое покалывание.

— Весёлая роща всё ещё полна сказок? — спросил он только для того, чтобы не молчать.

— Конечно, — тихо ответила Джипси. — Дедушка был профессиональным писателем, и обязательно что-нибудь рассказал бы тебе про нашу рощу. Но у меня нет на это ни времени, ни желания. В следующий раз побеседуем подробней. Пойдём, провожу тебя домой.

— Ты так уверенно говоришь, про следующий раз?..

— Имею право, — отмахнулась Джипси, ничего не объясняя. — Поднимайся, развалина, хватит разлёживаться.

Она встала и лёгкой, танцующей походкой пошла по тропинке. Айвен осторожно приподнялся, ожидая боли в затылке, но вместо этого вдруг ощутил лёгкость во всём теле. Он последовал за маленькой проводницей и неожиданно для себя обнаружил, что двигалась Джипси грациозно. Глядя на неё теперь, сравнения с ребёнком не возникало. Под синей тканью мужских штанов играли сильные мышцы, нога ступала так красиво, что брезентовые спортивные туфли показались баронету пуантами балерины. Тонкие руки плавно, в такт шагу, приподнимались, пальцы складывались изящными жестами, превращая ходьбу в танец. Она оглянулась, в миндалевидных, пронзительно голубых глазах, плясали смешинки.

— Наконец-то ваша светлость изволили оторвать свою аристократическую задницу от мягкой травки, — она раскинула руки в стороны и понеслась по тропинке, невольно заражая молодого человека весельем. — Догоняйте, молодой чемодан!

— Кто ты? — крикнул он, ускоряя шаг. — Кто ты такая, Джипси?

— Кто я? — Джипси рассмеялась, и Айвен поразился горечи, прозвучавшей в её смехе, и резко меняющемуся настроению. Хотя, она и тогда, в детстве, не отличалась сдержанностью эмоций. — Меня считали бы здесь сумасшедшей, но я слишком хороший специалист в своей области, поэтому обо мне говорят так: «Странная девушка». Ещё меня называют белой вороной.

— Почему?

— Я по-прежнему люблю танцевать. И по-прежнему говорю прежде, чем успеваю подумать.

— Многие любят танцевать, и многие говорят прямо всё, что думают.

— Но мне нравится танцевать в роще, без зрителей — для себя, — она улыбнулась, замерла, подняв руки, и, вдруг сорвавшись с места, закружилась в танце.

Айвен замер, зачарованный необычными движениями. Танец Джипси говорил больше, чем иной бы сказал словами. Глядя на неё, молодой человек ощутил боль разлуки, ярость страсти, и холодную стену непонимания. Айвен почувствовал на щеках влагу — он что, что плачет?!

Джипси глубоко вздохнула, будто всё это время делила с ним переживания, как он только что разделил с ней красоту танца. Гримаса боли сошла с её лица, разгладились морщинки, взгляд стал светлым.

— Где мы? Не узнаю это место, — спросил он, рассматривая окрестности.

— Это Весёлая роща. Институт Высоких Энергий принял решение насадить здесь лес, чтобы хоть как-то восполнить ущерб, наносимый окружающей среде, — последние слова она произнесла с неприкрытым сарказмом.

— Лес другой, — растерялся Айвен, озираясь.

Этот лес походил на разлинованный парк. Саженцы росли ровными рядами — до горизонта, будто выстроенные по ранжиру новобранцы. Трава коротко подстрижена, едва длиннее двух сантиметров, словно только что, незадолго до появления Айвена, тут хорошо поработала газонокосилка.

— Знаю, — ответила Джипси таким тоном, будто видела все леса в мире. И Айвен не удивился бы, если это действительно было так. — Это место раньше называлось Весёлой рощей, — напомнила она. — После смерти деда рощу купил институт. Наследники решили, что выгоднее продать ненужный кусок земли, чем платить за него налоги. Моё мнение никто не учёл. Как всегда...

— Вот тропинка, — она махнула рукой в сторону, — приведёт тебя к обрыву, помнишь? — Айвен кивнул. — А потом просто повернись спиной в нужном направлении, закрой глаза и сделай шаг назад.

И ушла. Молча, не попрощавшись. Просто повернулась и пошла в другую сторону.

Айвен рванулся, было, за ней, но вдруг вспомнил о невесте, о людях, которые наверняка ищут его, и о том, что в детстве четыре часа здесь оказывались четырьмя днями дома. Он развернулся, закрыл глаза, и сделал шаг назад. Помня детские ощущения перехода, знал, что перемена будет внезапной, но, всё же, ожидал её. Отступал раз, другой — и не мог отвлечься, ещё и ещё — ничего не менялось. Солнце всё так же пекло, воздух был сух и недвижен. Айвен испугался: что-то не сработало и сейчас он полетит вниз, по осыпающемуся склону оврага — и всё же сделал ещё один шаг назад. Перемена наступила сразу же, как только он перестал ожидать её.