Студент 3

Глава 12

— Ну, пацаны! — воскликнула она, — спасибо вам! Нет, ведь как меня дернуло вам дверь открыть!.. А то этот колдырь бабки спрятал в кресло и не отпускает. Потом, да потом… А уж я-то потомы эти знаю! Потом у него снега зимой не выпросишь. Вот и торчала там, как дура, пока он раскошелится. А он, когда бухой — скот скотом… Нет, когда трезвый, ведь нормальный мужик, даже веселый такой! А мастер какой! К нему на ремонт запись на месяц вперед. Бабки лопатой гребет! Ну, жадный, сука, скупой, что есть, то есть… Да ладно! Во, — она потрясла купюрами, — оно того стоит!..

— А вы… — осторожно протянул Витька и запнулся.

Не знаю, что он имел в виду, но Людмила расшифровала его однозначно. Она воинственно и дерзко вздыбилась:

— Я? Да! Та самая. П…здой подрабатываю. И чо⁈

— Ничего. Абсолютно, — я поспешил опередить Витьку. — Нас это не касается.

Она хмыкнула, спрятала деньги в сумочку.

— Если хотите, может и коснуться, — произнесла со смыслом, который ни с чем не спутаешь. — Без вопросов!

— Я в этом случае пас, — сказал я как можно вежливее.

— А чего так? — она окинула меня взглядом, ухмыльнулась. — Не мужик, что ли? На вид-то вроде — ух! Гвардеец.

Она произнесла это с профессиональным кокетством, уже въевшимся в плоть натуры.

— И не только на вид. Там, — я показал взглядом, — у меня тоже тот еще гвардеец. Стоит как на параде, когда надо! А надо с моей девушкой. И точка.

— Ну уж, точка-кочка! Девушка твоя не стенка, может и подвинуться.

Мы быстро шли к Кленовому бульвару. Почти дошли.

— Людмила, — сказал я как можно проникновеннее. — Вы совсем не верите, что на свете есть мужчины, которые верны своим женщинам? Из принципа! Из понятий о чести?..

Похоже, этой фразой я ее сразил. Ответить она не смогла. Может, и хотела бы срезать, то есть брякнуть нечто цинично-наглое… но язык не повернулся.

— Да ладно! — парировала она вроде бы вызывающе, но и смущенно. — Верный, так верный. Никто ж тебя за хер не тянет… А вообще мальчики, спасибо вам! Вот от души! Вы для меня прямо как ангелы спустились с неба!..

— Крыльев пока нету, — отшутился я, — а спасибо… так оно как-то не шуршит.

— А! Да какой разговор, ребят!..

Она полезла в сумочку, выудила две четвертных и четыре червонца, раздала нам поровну. По сорок пять.

— О, вот это дело! — Витек резко повеселел и пустился паясничать: — Знаете, мой друг — человек высоких моральных устоев, а я не очень. Могу составить вам компанию…

Здесь он мне подмигнул по-свойски: мол, между нами, пацанами! «Базаров нет», — ответил я взглядом.

Людмила совершенно очевидно предпочла бы меня… но на безрыбье и Витек кавалер.

— Ну, составляй, — позволила она. — Бабки только готовь заранее.

И сказала, что работает закройщицей в ателье таком-то по адресу такому-то, домашнего телефона нет… В общем, захочешь — найдешь.

— Найду, — победно кивнул Витька. Он заметно раздухарился, как глухарь на току.

— Да! А я ж так и не знаю, как вас зовут! — спохватилась она. — Ребята!..

— Английская манера, — улыбнулся я, — представляться при расставании… Я Василий, это Виктор. Царь и победитель!

— Чего?..

Тут встрял Витек: рисуясь, растолковал переводы наших имен на русский соответственно с греческого и латыни. Для закройщицы это было новостью. Она простодушно захлопала куцыми ресничками:

— Надо же! Не знала. Да и не думала. А я тогда кто? Люд-мила… Людям милая, так что ли⁈

— Именно так, — подтвердил я.

— Точно! Людям милая! Ха!..

Это для нашей новой знакомой оказалось счастливым откровением, как будто ей еще четвертной подарили. И завертелась мысленная карусель:

— Милая… Ну, меня же можно и Милой называть, да?

— Конечно, — заверил я и подтолкнул Витьку:

— Троллейбус наш! Идем! Мила, всего доброго!..

Мы уже были на остановке.

Гейша-костюмерша засуетилась:

— Ребят, да вы и так заходите! В ателье спросите Людмилу Дорофееву. Это я! В принципе, я все мужское могу скроить, сшить, если надо: пиджак, брюки, батник приталенный… Цена нормальная, а сидеть будет как на манекене!

— Пока! — крикнул я уже из троллейбуса. Двери захлопнулись, громоздкая машина перевалисто покатила с мягким завыванием электромотора. Я успел заметить, как Людмила машет рукой… Но вот и ее занесло деревьями, машинами, людьми.

По Витькиной физиономии было видно, что его разбирают противоположные чувства.

— Ну что? — он подмигнул мне. — Нормалек⁈ Вторая стипендия в карман залетела! Даже больше.

— С одной стороны, — усмехнулся я.

Витек, конечно, меня понял. С одной стороны, на пустом месте почти по полтосу подняли. Почти на пустом: все же пришлось Грише в рыло звездануть… Но за такие бабки — пустяк. Можно сказать, пальцем шевельнули. Зато с другой стороны, порцию-то не реализовали, прибыли нет… Первый блин комом!

— Ну, — рассудительно сказал Витек, — ком-то объективный! Ну как бы мы этому алкашу что-то объяснили?.. Да никак! Непредвиденные обстоятельства, независимые от нас, что еще надо?

Здесь и не поспоришь.

— Ладно, — согласился я. — Кто у нас дальше по списку, Зинаида Дмитриевна, дом сорок два?..

— Квартира двадцать семь!

Это, понятно, на четной стороне. Нам потребовалось пройти туда полутемным подземным переходом, где почему-то не горели треть неоновых ламп. Здание оказалось странноватым: непростая «хрущевка», то есть как будто нормальная двухподъездная пятиэтажка из серого силикатного кирпича, но крыша каждого из подъездов увенчана объемистой мансардой с просторным остеклением… Ну, сейчас бы сказали: «лофт». Я-то в прошлой жизни встречал такие, а Витек рот разинул, глаза вытаращил:

— Базилевс, глянь! Это что за штуки?

Я авторитетно разъяснил, что это специальные студии для живописцев и скульпторов. Так проявлялась в СССР забота об искусстве: в массовой пятиэтажной застройке крупных советских городов примерно на 70–80 обычных зданий строили одно такое, с очень светлыми «лофтами», относившимися к ведомству Союза художников… Тут я даже подумал, что мои знакомые Константин Валентинович и бесславный Петр Геннадьевич наверняка в курсе данной темы… что, впрочем, неважно.

Квартира двадцать семь — второй подъезд, второй этаж, расклад несложный. Поднялись, позвонили. Дверь открылась.

— Здравствуйте! — бойко отрекомендовался Витек. — Мы от Кости… то есть, Константина.

Хозяйка самую малость помедлила.

— В курсе, — наконец, скупо обронила она. — А почему вас двое?

— Так надежнее, — сказал я. — Дело-то серьезное. На цену не влияет, если речь об этом.

— Про волка речь, и волк навстречь… — странно выразилась мадам. — Входите.

И она щелкнула коридорным выключателем.

Еще на дверном пограничье я успел просечь, что Зинаида Дмитриевна — статная, осанистая дама, не то, чтобы красавица, но заметная. Метресса. Дано ей от природы быть такой вот видной! Зачем ей «секс-ракета»?.. Ну, пути Господни неисповедимы. К тому же интуиция мне просигналила, что она не замужем и, скорее всего, не смогла ужиться ни с одним мужиком. Сразу читалось в ней нечто властное, решительное.

Кто она, кем работает?.. Интерьер выдавал солидный советский достаток, но рядовая хрущевка-двушка?.. У Гриши, кстати, была трешка. У автослесаря! Впрочем, это еще не показатель. Многие дельцы, фарцовщики, цеховики той эпохи вели жизнь в духе подпольного миллионера Корейко из «Золотого теленка» — не так буквально, может быть, но в этом векторе. Нет, были среди этой публики и те, кто жил разухабисто, на размах, понимая счастье как кабацкое «гуляй, душа», но у этих карьеры довольно скоро заканчивались в кабинетах следователей ОБХСС… Словом, дедукция моя привела к выводу: хозяйка, занимая сравнительно скромный пост в сфере торговли-снабжения, преуспевает где-то в тени и чрезвычайно неудачлива в личной жизни.

Пригласив нас в коридор, она, однако, не впустила дальше. Взглянула выжидательно:

— Ну?

Витек суетливо вынул знакомую мне коробочку, оттуда пакетик со снадобьем:

— Вот!

И довольно толково поведал о дозировке и технологии приема препарата — разные варианты этого дела. Можно так, можно сяк, и еще вот этак… Действие почти мгновенное — приход исчисляется минутами.

Зинаида Дмитриевна слушала это все со столь равнодушным видом, что меня взяло сомнение уже с другой стороны: уж больно она деревянная, как с ней сыграет препарат?.. Вопрос этот был чисто абстрактный, он не мог не возникнуть из наблюдений, но в принципе меня не интересовал. То ли вся перевернется, то ли истуканом останется…

— Ладно, — сказала она без эмоций. — Сто пятьдесят?

— Да, — скромно ответил Витька.

Молодец. Произнес это с особым веским достоинством.

И не успел я поздравить себя с тем, что здесь все прошло гладко, как «метресса» обрушила на наши головы информационный метеорит:

— Так. А кто из вас пойдет исполнителем?

И остановила взгляд на мне. И этот взгляд изменился.

Витек удивленно заморгал, а я вмиг все понял.

— Простите, — промолвил очень вежливо, — договором не предусмотрено. Тарифом тоже.

— Это понятно, — она неотрывно смотрела на меня. — За особую плату.

Мой голос тоже изменился. Стал жестким. Но речь осталась безупречно корректной.

— Все вопросы такого рода к коллеге, — я кивнул на Витьку. — Пусть он решает сам. Я лишь сопровождающий.

— А у меня вопрос к тебе, — сказала она ровно.

— Тогда ответ — нет.

Меня сильно царапнуло это «к тебе». Кто на брудершафт наливал⁈

— Пятьдесят рублей, — спокойно прозвучало деловое предложение.

— Хоть тысячу. Нет. Виктор, вы тут решайте, а я тебя в подъезде подожду. Как решите, скажешь.

До Витьки вроде бы начало доходить, в какую сторону повернуло толковище. Он приоткрыл было рот, намереваясь нечто сказать, но я прервал:

— Давай. Я жду.

И вышел, плотно прикрыв дверь.

Не знаю и знать не хочу, о чем там говорили, но минут через пять Витька вышел со смущенной, перевернутой физиономией.

— Э-э… — невнятно начал он.

— Э — Виктор, почти последняя буква алфавита, — сказал я со сдержанным юмором. — Ближе к сути.

— Ну, суть такая… предложено поучаствовать в эксперименте…

— В качестве полового партнера. Понятно.

— Ну, Базилевс… — он поморщился, все это было ему не очень приятно.

— Да ладно, что такого! Наука требует жертв. И сколько?

— Четвертной, — он сразу понял, о чем речь.

Ага. Стало быть расценили в два раза дешевле, чем меня. Ладно, что есть, то есть.

— Так что ж? Семьдесят в день заработал!

Заметно было, как ему потеплело от этого факта, хотя от процедуры заработка его еще коробило.

— Деньги не пахнут! — постарался он приободриться. И торопливо попросил, чтобы я его «прикрыл» в общаге, и чтобы Татьяна не узнала.

— Сделаю, — кивнул я. — Легенда такая: ты поехал к родственникам. А уж родственников этих сам придумай.

— Да и придумывать не надо, — обрадовался он. — Есть! Правда, не больно близкие… Двоюродная сестра отца. Хорошая тетка, кстати!

— Тем лучше. Вить!

— Да?

— Ты смотри… — произнес я особенным тоном. — Наверняка будет соблазн попробовать эту дрянь. Она, — кивок на дверь, — может предложить, сдается мне. Ты понял?

— Да ну! Ты чо, Базилевс⁈ — горячо запротестовал Витек. — Я что, недоумок какой-то⁈

— Тут и на умника может быть проруха.

— Не, даже не думай! Не бойся, все под контролем!.. Ладно, побежал я. Завтра к первой паре, как штык!

И шмыгнул в дверь.

Я пошел вниз, не очень весело думая, что Витька уж слишком энергично отнекивался от препарата. Большое искушение!

Подступал вечер, веял легкой прохладой. Осень в этом году выдалась ясная, теплая, не сентябрь, а сказка золота и синевы. Облетающие листья уже начинали устилать мостовые, и мне вдруг захотелось, чтобы так и было, чтобы не кончался этот чудный золотистый свет, чтобы время шло, не меняя времена… А за Витьку мне было все-таки тревожно.

С такими душевными элегиями я и вернулся в общагу.

Толик с Романом почти в прямом смысле «грызли гранит науки»: бились над какой-то из задачек в учебнике физики Ландсберга. Научная дискуссия велась, само собой, с привлечением нецензурной и инвективной лексики.

— Да, б… Толян! — кипел Роман, — ты что, не видишь, тут центробежная сила работать будет. Смотри, куда вектор пойдет!

Анатолий ожесточенно скреб затылок:

— Так-то оно так…

Мое появление их обрадовало:

— О, Васек! А ну-ка, подмогни, мозги у тебя молодые, школу помнят…

Я посмотрел задачу, быстро напал на путь решения.

— Ребят, смотри. Мне кажется, вот так надо…

И ответ нашелся.

Толик радовался как дитя:

— Ну! Ну! Что я говорил⁈

— Что ты говорил? — сердито возражал Роман. — Ты все подряд варианты предлагал, а какой из них правильный⁈ Ну да, один какой-то оказался. Ты, что ли, это определил?..

Так они побалаболили какое-то время, потом вспомнили, что надо бы поужинать.

— Кстати! — вскинул на меня взгляд Толик. — А где Витек-то наш?

— В отлучке, — сказал я. — До утра.

Рабфаковцы дружно загоготали:

— Нет, Ромка, ты видал⁈ Вот молодежь пошла! Нам, старым веникам, за ними не угнаться!..

— Акселерация! — вторил приятелю Роман. — Раннее созревание!..

— Мимо цели, дорогие коллеги, — ухмыльнулся я. — Ошибка в рассуждениях.

И я объяснил, что наш сосед Ушаков отправился с ночевкой к родственникам.

— Знаем таких родственников, — не унимался Роман, — с рабочей дыркой!

— Строго говоря, с двумя, — подлил остроумия и Толик, — вторая резервная…

— Если уж совсем строго говорить, — не уступил в искрометности Роман, — то эту надо использовать только для подачи звуковых сигналов…

Примерно такой же утонченный юмор сопровождал ужин, после чего ребята посмотрели телек, а я полежал с книжкой. Федора Михалыча под бормотание экрана я трогать не стал, взял переводную книжку современного эстонского автора с почти непроизносимой фамилией, где речь шла о современной жизни. И что же? Неожиданно оказалось неплохо, интересно — не знаю уж, заслуга в этом автора, переводчика… а скорее всего, обоих сразу.

Так и уснул.

Проснувшись на рассвете, я с некоторой тревогой обнаружил, что Витьки еще нет. Рабфаковцы еще малость поострили на тему наших ночных странствий, пошли умываться, а я, уже успев совершить утренний туалет, взялся за готовку завтрака, будучи дежурным по комнате.

И в этот миг в дверь ввалился Витек.

Первой моей реакцией было, естественно, облегчение. А вот вторая…

Со второго взгляда я увидел, что глаза у него ошалело сияют и блуждают — и это прямо обожгло меня.

— Базилевс… здорово, — пробормотал он, озаряясь глупой улыбкой.

— Здорово. Витек… — я зорко всмотрелся, больше для внешнего эффекта, поскольку мне и так уже все было ясно. — Ты… меня не послушал?

— Ты о чем?.. — бессмысленно пробормотал он, упорно уводя взгляд.

Бешенство обожгло меня.

— Витька! — рявкнул я и треснул кулаком по столу так, что все на нем подпрыгнуло. — Дурак, твою мать! Идиот! Ты что, думал, я не замечу⁈ Я что, тебе просто так говорю, воздух сотрясаю?

Дверь вдруг открылась, заглянул изумленный Саша:

— Привет, соседи… Что у вас тут происходит?

— Ничего, — еще на раскаленном нерве ответил я. — Друзья бранятся, только тешатся. Сами разберемся между собой.

Староста нашей группы чуть замешкался — не очень-то он привык слышать нечто подобное от подчиненных. Но в моем голосе и лице, видать, было такое, что он предпочел не лезть в детали.

— Н-ну ладно… — произнес он и захлопнул дверь.

— Сядь, — сказал я Витьке, как старший младшему. Он послушно сел на свою кровать.

— А теперь…

Но теперь вошли рабфаковцы.

— А! — воскликнул Толик, — возвращение блудного сына!.. Васька! А где завтрак⁈

— Пардон, — сказал я. — Малость отвлекся. Сейчас все будет.