СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ

Глава 30.

Я услышала неслышный звук шагов за дверью и вскочила первая. Стараясь принять этакий вальяжный вид беседующей элегантной дамы.

Они оба не зря были такими бойцами – успели не только вскочить, но и одеть рубашку, как белобрысый.

Шаги оказались правдой.

Двери открылись, и показался молодой генерал.

Я приняла наиболее светский и важный вид.

.- Что это вы тут смеетесь? – подозрительно спросил генерал. – Что делают полевые командиры?

Тут его взгляд упал на бутылку рома, которая стояла на полу между нами, лицо его озарила догадка.

- Тааак... – угрожающе сказал он. – А я то думаю, чем это тут командиры занимаются...

И, уловив, что белобрысый между попытками выглядеть аристократом, заправлял рубашку, убежденно добавил:

- ...развратом!

Я не выдержала, и опять захохотала. Они оба сначала делали вид светских людей на приеме, а потом сорвались и стали ржать, как зарезанные, не обращая внимания на генерала...

- Какой пример вы подаете своим солдатам! – негодующе воскликнул он.

- Успокойтесь, ром использовали для дезинфекции ран, бутылка почти целая... – хладнокровно сказала ему я сквозь заливистый смех.

- Что вы туда налили!? – тут же возмущенно сказал генерал.

И тут начался такой смех, что даже стоящие в вертолете и могущие уловить через открытую дверь, начали ржать как безумные...

Я поспешно вошла в вертолет. В больших окнах иностранного вертолета было видно безумно далеко.

- Вы позорите гордое звание командиров, устроив оргию прямо при подчиненных! – не утих молодой генерал. – Немедленно объясните мне, что вы делали!!!

Естественно, никто ему ничего не объяснял.

Я же посмотрела сквозь стекло вдаль, где скрылся наш самолет. Сейчас и следа даже не было видно.

- Улетела крылатая мечта моего детства! – вздохнула с явным разочарованием я. – Надеюсь, игрушку все же вернут в целости...

Мужчины солдаты группы белобрысого удивленно поглядели на меня.

- Девочки, может, кто просветит меня... – игнорируя генерала и вежливо стараясь перенаправить разговор, весело спросил белобрысый, – ...почему у вас такие личные разговоры и сожаления об этом самолете? Это я не понимаю и не врубаюсь в суть разговоров... Ну, улетел-прилетел по заданию, современный, конечно, но чего такая личная тоска?

- Потому что такой современной штучки не скоро увидишь, правда, Queen? – спросил другой его боец.

- Постой... – сказал вдруг один. – А что это за цветочки на нем были...

- И болтовня пилота с Королевой об обучении и прогулках, я же слышал... – вдруг быстрей сказал другой.

- И почему детский стульчик вместо стрелка...- очень быстро проговорит третий, в шоке оборачиваясь на меня.

Они все смотрели на меня. Я же не отвечала, а только стояла у угла и молчала, смотря вдаль в небо.

- Потому что это ее личный самолет... – сказал медленно и спокойно из угла корреспондент. – Собственный! Мы уже это выяснили...

Они все вздрогнули. Лица у солдат стали, как дыни!

Я кивнула, не оборачиваясь.

Да, на их растерянность надо было посмотреть!

- Мы как раз думали с ней на нем покататься! – печально сказала Оля, державшая гранату в руке.

Я медленно обернулась.

- Там даже седушечка есть рядом для Принцессы... – не выдержала, и, как ребенок, восторженно раскололась я, – пусть бы привыкала водить самолет, к скоростям и бесстрашию, а то пока только...

Я вздохнула.

- ...Ворует? – сочувственно спросил белобрысый, приходя в себя.

- Триста тысяч долларов своровала и машину пыталась угнать... – печально вздохнула я. – Видите ли, ей захотелось купить остров на Крите...

- Да, мельчают дети... – вздохнул белобрысый. – Вот мы в их годы!

- Что? Самолеты сбивали? – ехидно спросил генерал. – Банды валили?

Белобрысый метнул какой-то непонятный мгновенный взгляд на меня. Генерал заметил это, глянул, и внезапно лицо его исказилось, и в глазах его мелькнул страх. Точно его пронзила кошмарная догадка. Рука его механически дернулась, точно он бил кием, но он тут же отдернул и выпрямил ее.

Впрочем, наверное, мне это показалось. Потому что он тут же разозлился.

- Не может такой штурмовик принадлежать кому-то! Это военная тайна! Он стоит такую кучу денег! – начал ругаться генерал. – Эта модель вообще единственная... Она не принадлежит одному человеку...

Я нетерпеливо и презрительно отвела плечом его возражение. Даже не отвечая.

- Эту модель многие даже в глаза не видели! – неистовствовал генерал. – Испытатель вам назвал ее самой скоростной и управляемой, она садится и взлетает с места, я рассмотрю это дело!

Я рассердилась. И сделала книксен.

- Спасибо за то, что вы нас поблагодарили, генерал! И действительно спасибо вам, что вы бросали гранаты...

Я выпрямилась и улыбнулась.

- Ну, военные, мало их защитить, – оскоблено сказала Оля, выронив от возмущения свою гранату, – так они еще и разденут! Исподнее отберут!

Граната со стуком запрыгала по полу.

Все застыли.

Оля поморщилась. Она равнодушно нащупала гранату на полу рукой, облегченно вздохнула, а все остальные нормальные люди побледнели.

- Оля, это не мобильный телефон! – осторожно заметила я, указав на то, что она зажимала в руке.

- Я знаю! Она звонит слишком громко... – обижено ответила Оля. – Пока вы там исчезли, знали бы вы, что тут было! Генерал сказал им, что они подчиняются только ему, и что, даже когда ты придешь, они, внешне соглашаясь, должны будут выполнять его приказы... Я тут все взяла с гранатой в свои руки! Хоть я и дура, но если эта штука ахнет, мы никуда не полетим!

Я захихикала.

- Спасибо Оля! – сказала я, поворачиваясь к пилоту. Никто и не заметил, как и когда в руке моей появился пистолет. Только кое-кто с хорошей реакцией отчаянно побелел. А я дважды мгновенно выстрелила за спиной пилота, ибо в шуме вертолета никто и не услышал щелчков глушителя.

Все мертво молчали.

Только пилот молча переключил рычаг. Я выстрелила рядом с ним, а не в него.

- Успокойся, Королева, мои солдаты подчиняются только мне, здесь никто и не подумал выполнять генеральские приказы, – нервно бросил белобрысый, пока я быстро пыталась ножом взломать простреленную панель рядом с пилотом. Саня бросилась мне на помощь.

– После поездки на джипе даже самый тупой понял, что ты могла бы перестрелять всех нас из одного своего глушака так, что мы бы и ничего не поняли... – сказал белобрысый уже успокоено, фомкой осторожно отжимая крышку, оттеснив нас. – Какие, девчонки, вы все-таки беспомощные!

Он явно хотел ухватить документы, если они там были, первым.

Панель вдруг отошла до самого пола. Она оказалась иллюзией, за ней был тайник.

Оттуда выпало распластанное мертвое тело девчонки с раной в затылке и в сердце, с искаженным ненавистью лицом, с лимонкой в правой руке.

- Кажется, я тебя знаю! – хладнокровно сказала я мертвой, переворачивая труп.

Они все заледенели и, не отрываясь, смотрели на нас с мертвой девчонкой, у которой я, под угрозой своего пистолета, осторожно забрала гранату, нож и оружие, держа дуло у виска трупа. Впрочем, с гранатой это сделала Саня, осторожно разжав теплые пальцы.

После этого я задрала у себя брюки, а потом сделала то же у девчонки.

- Так, и у тебя здесь пятно... – довольно сказала я. А потом задрала рубашку у нее и у себя. – И здесь у тебя такое же родимое пятно, как у меня.

Белобрысый почему-то при виде пятна отчаянно побледнел. А я попыталась расцепить глушителем зубы.

– Как же я тебя не дострелила?

- Обожди, я был однажды зубным врачом... – подошел ко мне один из бойцов. – Ты же хочешь сравнить зубы?

Я кивнула.

- У тебя и у нее почти точная копия, – хладнокровно сказал он, рассмотрев обоих. – Те же зубы, те же пломбы, то же расположение... Тебе бесплатно не предлагали лечиться?

- Не предлагали... – растеряно сказала я. – А что, можно?

- Не нужно... Особенно в твоем случае... Слишком опасно для дела... Но вот кто-то твою карту зубов сделал абсолютно точно на твоем другом экземпляре... Но у нее зубы лучше, а тебя явно закармливали шоколадом, и на твоих зубах все это выглядит естественно, но у нее...

- Ах, как же я в нее не попала... – покаянно сказала еще раз я, не выпуская своего пистолета.

- Вообще-то можно и ошибиться между вами... – с дрожью сказал кто-то. Лежащая была точной моей копией. – Это что, твоя сестра?

Я покачала с улыбкой головой.

- Я ее знаю... Это Юля, моя детская подруга...

- Ты не можешь ее узнать... – сдавленно сказала Саня. – Из вас сделали копии, удалив все признаки разницы... Это может быть кто угодно...

- Я навсегда запоминаю запахи, которые хоть раз слышала... – холодно сказала я и резко оборвала сама себя, вспомнив, что мне когда-то запрещали об этом говорить.

Я широко улыбнулась, и попросила знаком у белобрысого очень длинный острый клинок, сама при этом снимая одежду с девчонки, так чтоб труп остался голым.

- Но все равно разве не жалко? – Саня чуть не со слезами показала на лежавшую на земле мою копию.

Я с размаху вогнала длинное острие трупу в задницу по рукоятку.

Раздался дикий визг.

По вертолету, воя, метался голый труп, держась за задницу, а я отчаянно хохотала.

- Ты что, Пуля, сдурела! – с ревом накинулась на меня мертвая. – Ты всегда была дура!

- Представляю вам Юлю Чулкову, мою детскую подругу по кличке Подражала, – с редким удовольствием торжественно сказала я, отрывая с ее головы и верха лица какую-то резиновую штучку. – Отличная масочка из магазина ужасов...

Хохот стоял такой, что мотор заглушало.

Она не была ранена в голову – это была штучка из магазина приколов, и я такими пугала брата.

Белобрысый выругался.

- Здесь вертолет шумит, иначе я б сразу догадался, что она нас дурит! – сквозь зубы сказал он. – Такого со мной еще никогда не было! Так провести! А я то думаю, почему ты все пистолет не опускаешь и все время, словно случайно, ее держишь на прицеле, и все время печалишься, что не дострелила... Немедленно обыскать все! – рявкнул он разозлено.

Его бойцы принялись методично исследовать все.

- Не открывайте! – резко предупредила я, когда они взялись за такую же панель, но с другой стороны. – Так какой-то газ, и нет людей...

- Да, ты же была там рядом на мгновение... – сердито подтвердил белобрысый. – И нюхала...

- У нее нюх, почти как у собаки... – гордо подтвердила моя голая копия, все еще стоня и мрачно смотря на меня. – Как и у меня почти... Все-таки, мы сестры!

Они все вздрогнули.

- Ври, ври, да не заговаривайся! – резко оборвала ее я. – Каким образом у тебя пломбы мои выросли? Какая ты мне сестра?

- Настоящая... – печально сказала она. – Сама же помнишь, как мы смеялись в детстве над зеркальными родимыми пятнами... Можно было уже тогда догадаться, что дело здесь нечисто, иначе, почему меня заставляли подражать тебе и играть в игру “Подражалки”, когда от друг друга требовалось стать абсолютно похожей на другого?

Она автоматически задернула правую штанину, тогда как у меня была левая, а потом обессилено опустила руки.

- Все время забываю, что уже не там... – устало сказала она. – Мне пересадили его на другую ногу, чтоб было, как у тебя.

Белобрысый почему-то посерел.

- Так не бывает между сестрами... – убежденно сказала я. – Они не могут быть зеркальные... Мы же не копии, а словно отражения друг-друга...

- Бывает... – сказал один из бойцов белобрысого. – Я опытный врач в группе, много читаю, и говорю – бывает.

- Но, все равно, у меня есть брат! – убежденно сказала я. – Я никогда не слышала, чтоб мой отец гулял.

- Потому что мы близнецы, Пуля! – холодно сказала она. – Дай мне одеться и кончай издеваться!

Я кивнула бойцу головой на ее одежду, сказав одними губами.

- Обыщи...

Саня уже быстро перевязывала ей рану в груди, которая была настоящей и на которую она, кажется, даже не реагировала. Она всегда была равнодушна к боли.

Через секунду она стояла в одежде рядом со мной, гордая и прекрасная. Будто это она раздевалась в супер стриптиз шоу, а не перед солдатами, этакая королева.

- И не смей даже врать, что ты не знаешь нашей настоящей матери, Пуля! – нервно выпрямляясь, жестко сказала она. – Мы тебя видели рядом с ней, ты раскрылась... Я сама дала ей вдвое от тебя, как услышала... Не понимаю, почему ты первая узнала... Она все такая же... – она замерла и поглядела на меня. И тихо сказала:

- Мы родились в ночь перед пожаром...

Я замерла.

Все замерли. Я увидела, как почему-то отчаянно побледнел белобрысый, и как-то странно напряженно поглощал глазами меня и Юлю.

- Тебе могла мама рассказывать про пожар... – хладнокровно сказала я. – Да, я обгорела...

- Я тоже, и поэтому обе из нас уже в детстве не боялись боли и огня, – сказала она, хладнокровно поднося зажигалку к коже на руке. Кожа обуглилась, а она даже не дрогнула, только чуть сцепила зубы.

- Да, я помню, ты делала это в детстве... – холодно сказала я.

- Ты тоже научилась это делать без труда... – кивнула она. – Пострадало много детей... А отношение к нашим родителям это имеет такое... – она намеренно притишила голос, а потом мрачно выпрямилась, пронзительно глядя мне в глаза, – что пара девочек близнецов по документам вообще в тот месяц родилась только одна!!!

Я молчала.

- И обе они погибли в пожаре... – она ухмыльнулась. Я же никак не могла сообразить.

- И у них в документах была записана зеркальная аномалия... – она не давала мне опомниться. – Как ты думаешь, почему ты не застрелила меня в сердце? – она холодно обнажила рану прямо в сердце. – Потому что...

- Потому что оно у тебя с правой стороны, – тихо договорила я. – Я обнаружила это еще когда...

- ...когда мы в детстве выясняли, где у кого какие зеркальные сходства... – закончила за меня она. – И нашли десяток признаков, только наоборот... Мы тогда уже были копиями и нас иногда путали, хотя твоя травма головы и наши общие ожоги и зеркальность признаков сделали сходство не таким страшным и полным...

- А генетическая экспертиза? – тихо спросила я.

- А как ты думаешь, что сделала я, когда впервые заподозрила это во взрослом возрасте? – мрачно сказала она, садясь рядом и не обращая внимания на остальных. – Я растратила на это все свои первые честно заработанные деньги, чтоб никто не знал... Помнишь, ты выиграла на улице новый роскошный свитер? Единственное, тебя попросили при выигрыше обменять его на твой старый, заношенный до дыр, единственный твой потертый свитерок, в котором ты выиграла подарок?

- Это была ты? – вздрогнула я, вспомнив свою радость.

- Ты бы меня узнала по запаху... Я же тебя знаю, как себя. Я наняла пацана... Знала бы ты, как я дрожала и нервничала, когда шла с твоим свитерком в лабораторию! На нем должны быть остатки твоей кожи, невидимые чешуйки. Я даже не касалась свитера в бумаге, боясь испортить анализ случайным прикосновением... И знаешь, что было? – она замерла.

Я подняла глаза.

- Со мной случилась истерика, когда лаборант сказал, – она чуть не заревела, – что оба свитера – твой и мой – мои! Он даже не смог различить нас!!

Она помолчала и истерически засмеялась...