Суд жестокий и прекрасный

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Приска

Мадинии это не понравилось.

Через несколько мгновений после того, как я помахала Дэвису в ответ, мы с Мадинией стояли рядом с ним, глядя на сотни безлошадных экипажей. Ему не потребовалось ничего большего, чем простое предложение Мадинии, чтобы предложить нам экскурсию.

— Как ты можешь видеть, здесь мы их держим, — пробормотал он, улыбаясь Мадинии.

К ее чести, она бездумно улыбнулась ему. Глаза Дэвиса слегка расширились, прежде чем в уголках появились морщинки.

Если бы я не знала, что он терроризировал по меньшей мере трех женщин, с которыми я когда-то делила комнату, я могла бы поверить в то, что он почти смущенно шаркал ногами.

Не говоря уже о том, что Аурия рассказала мне, что в тот день, когда меня отравили — когда половина двора видела, как Лориан тащил пьяную женщину обратно в ее комнату, — она видела, как Дэвис подмигнул принцу.

Я хотела смерти Дэвиса.

Голос Лориана эхом отдавался в моей голове.

Всего несколько недель вдали от своей деревни, а ты уже превращаешься в маленького дикаря.

— Как управляются экипажи? — пробормотала Мадиния. — Должно быть, требуется много энергии, чтобы они ехали туда, куда вы хотите.

Грудь Дэвиса выпятилась, и он одарил ее ухмылкой.

— Я тебе покажу.

Удовлетворение умерило мой гнев, и мы последовали за ним вглубь огромного пространства. В задней части комнаты была дверь, которую я приняла за шкаф. Он открыл ее и увидела карту города, такую большую, что она занимала всю стену.

— Вау, — восхитилась Мадиния.

Дэвис игнорировал меня, что было именно тем, на что я надеялась. Подойдя на шаг ближе, я попыталась запомнить как можно больше деталей. У меня перехватило дыхание. Карта была настолько невероятно подробной, что походила на произведение искусства — охватывала каждую часть города. На карте были прикреплены крошечные копии экипажей, которые в настоящее время движутся как живые.

Фавориты короля наслаждались подобной магией каждый день, в то время как даже наши деревенские целители были лишены большей части своей магии. Магия, которая могла бы спасти жизни.

Мадиния положила руку на плечо Дэвиса, наклонившись ближе.

— Как это работает?

Дэвис провел рукой по углу карты, где поверх пергамента лежал камень. Я замерла. Это был не камень океартус — он был тускло — желтого цвета, — но камень слегка светился, и Дэвис потянулся к одной из крошечных тележек, расположенных за нашими спинами. Он подталкивал его одним пальцем, пока карета не выехала за ворота замка.

— Пойдем со мной, — сказал он.

Мы последовали за ним к воротам, где ждала карета. Легким движением его пальца она встала на место.

Ах. Я взглянула на Мадинию. К счастью, она не была идиоткой.

— Есть одна вещь, которую я не понимаю, — спросила она легким голосом. — Как экипажи узнают, когда нужно остановиться для людей, других экипажей и лошадей?

— Это часть магии моего отца. Он придал экипажам определенный уровень чувствительности. Ровно столько, чтобы гарантировать, что те, кто находится в экипажах, защищены.

— И как человек, который проводит много времени в этих экипажах, я ценю это.

Смех Мадинии звучал как сотня крошечных колокольчиков, звенящих одновременно.

— Но что мешает кому-то проникнуть в комнату с картами и заставить экипаж ехать туда, куда им заблагорассудится? — она прикусила губу, как будто искренне беспокоилась о такой возможности.

— Вам не нужно беспокоиться об этом, — сказал Дэвис. — Карта не только охраняется некоторыми из самых доверенных охранников короля, но, кроме моего отца, я единственный, кто может менять маршруты движения карет.

Мадиния взяла его под руку.

— Вот это облегчение.

Я прочистила горло, и Мадиния одарила меня своей безжизненной улыбкой.

— У Сетеллы есть поручение в городе, — сказала она. — Но ты будешь развлекать меня, не так ли, Дэвис?

Мне всегда было интересно, как некоторым женщинам удается так мурлыкать, что мужчины теряют рассудок. Если мы переживем следующие несколько дней, возможно, я смогу убедить Мадинию научить меня.

Дэвис бросил на нее мрачный взгляд, который обеспокоил бы меня, если бы я не знала, что Мадиния могла сжечь его заживо одной мыслью.

На самом деле, возможно, это было тем, о чем мне действительно следовало беспокоиться. Я бросила на Мадинию предупреждающий взгляд, и она ухмыльнулась мне, поворачиваясь, чтобы идти обратно к экипажам с Дэвисом.

— Куда ты идешь, Сетелла? — раздался голос.

Я вздохнула. Я была так близко. Я обернулась и увидела Пелопию и Алькандре, идущих ко мне.

— Я подумала, что могла бы пойти на рынок, — солгала я.

Надеюсь, они не попросят пойти со мной.

Пелопия открыла рот, но ее глаза вспыхнули, когда она посмотрела через мое плечо. Я обернулся посмотреть. Лориан выходил из замка, окруженный несколькими мужчинами, одетыми в цвета Громалии. Март был одним из них. Было странно видеть его выражение таким отстраненным, его глаза такими скучающими. Пока я наблюдала, он подождал, пока Лориан продвинется на несколько шагов вперед, а затем подмигнул одной из служанок, которая одарила его дерзкой ухмылкой.

Лориан повернулся, одарив Марта тяжелым взглядом, и я с трудом подавила собственную усмешку.

— Я слышала о том, как принц ухаживал за тобой, когда ты была больна, Сетелла, — пробормотала Пелопия.

Я не знала, что на это сказать. Любое отрицание, скорее всего, только еще больше разожгло бы ее любопытство.

— Не волнуйся, — сказала она, когда я не ответила. — Я понимаю. Он красивый дьявол, с его длинными рыжими волосами и плутоватой ухмылкой.

Моя улыбка застыла.

Я повернулась к мужчине, чьи волосы не были ни рыжими, ни длинными. Лориан подмигнул нам, играя роль.

Теперь я поняла, почему король позволил ему сидеть рядом с собой.

У него было лицо другого человека.

Но по какой-то причине я могла видеть только Лориана.

Почему? Было ли это потому, что я знала его до того, как сработали чары, которые он, должно быть, носил?

Нет. Тибрис и Вайсер все еще могли видеть мои темные глаза.

Это потому, что Лориан был гибридом? Мне нужно было спросить Тибриса, что он видел, когда смотрел на громалианского принца.

Мой пульс участился, когда я смотрела на него, расставляя кусочки по местам. Вот так ему доверяли ходить, куда ему заблагорассудится, и делать в замке все, что ему заблагорассудится. Мог бы он носить другие лица, если бы захотел?

Было ли лицо, которое я знала, настоящим Лорианом?

— Сетелла?

Я вздрогнула.

— Прости. Просто задумалась.

Это не имело значения. Важно было то, что я могла видеть сквозь любую магию, которую использовал Лориан. Если бы я не смогла, он бы узнал, кто я, в ту минуту, когда вошел в этот замок, а я бы не знала, кто он.

Я содрогнулась от этой мысли.

— Мы собираемся прогуляться по территории, — сказала Алькандре. — Приятного времяпрепровождения на рынке.

— Спасибо.

Мимо прошел Тибрис, неся ящик вина. Я поймала его взгляд, и он мотнул головой, жестом приглашая меня следовать за ним. Он был занят больше, чем когда-либо, исцеляя заключенных по ночам и работая долгие часы днем, чтобы обеспечить посетителей короля их любимыми винами. Темные круги под его глазами, казалось, были постоянными.

Я остановила время достаточно надолго, чтобы мы могли поговорить шепотом рядом с подвалом. Его лицо побледнело.

— Этот ублюдок все засыпал? Что мы собираемся делать, Прис?

— Сейчас я собираюсь поговорить с Вайсером.

— Он собирается сказать, что это слишком опасно.

— Я знаю.

Мы оба молчали долгое, несчастное мгновение.

— У меня есть другой план. Я отправлю тебе записку, как только все начнет складываться.

Тибрис кивнул.

— Я тоже немного подумаю. Это не так, Прис. Мы не оставим их там.

Я знала, о чем он думал. Позаботились ли мы о том, чтобы гибриды были более бдительными, сильными, здоровыми, и все это для того, чтобы они поняли, что с ними происходит, когда через несколько дней они пойдут навстречу своей смерти?

— Нет. Мы не оставим их.

Я шла к Вайсеру, высматривая, не следует ли за мной кто — нибудь, для этого пришлось сделать несколько кругов вокруг дома, нырять в переулки и прятаться за дверными косяками.

Наконец, когда я была уверена, что я одна, я постучала, моргая, когда Вайсер немедленно открыл дверь, взял меня за руку и втащил прямо внутрь.

— И тебе привет.

Он, очевидно, был в мрачном настроении. Ну, я собиралсась сделать его еще мрачнее.

Следуя за ним наверх в общую комнату, которая была на удивление пуста, я глубоко вздохнула.

— Туннель засыпан.

Он смотрел вдаль, и я практически видела, как он прикидывает наши шансы.

Эти расчеты, очевидно, были неверны, потому что он начал ругаться по меньшей мере на шести разных языках, его лицо покраснело, руки сжались в кулаки. Наконец, Марджи вышла из кухни и велела ему успокоиться.

Я сказала ему то же самое, но он проигнорировал меня. Когда Марджи бросила на него этот строгий взгляд, он послушался.

Я никогда раньше не видела такой реакции Вайсера. Но мы все были на взводе.

— Мы все еще можем это сделать, — настаивала я, игнорируя то, как он немедленно покачал головой. — Марджи, ты идешь с нами?

Она колебалась.

— У меня есть работа здесь, в городе.

— Вы будете нужны заключенным.

Они были травмированы, наполовину умирали с голоду. Но что более важно, я думала, что Марджи нуждалась в них.

В ее глазах промелькнула печаль, и я знала, что она хотела бы, чтобы ее дочь была одной из этих заключенных. Что если бы Розин была арестована всего несколько дней спустя, она пропустила бы сожжение в последний Божий день. Она провела бы год в королевской темнице, но все еще была бы жива.

— Я подумаю об этом.

К счастью, Вайсер договорился с Чавой встретиться со мной в его штаб-квартире. Она была такой же тихой, как обычно, но позаботилась о более светлых волосах, которые начали отрастать у моих корней.

К тому времени, как Чава закончила, в общей комнате собралось еще больше повстанцев — у всех были разные мысли о достоинстве нашего плана. Многие из них помогли бы Вайсеру перевезти заключенных, как только они наконец окажутся за городскими стенами — если бы нам удалось их вытащить. Итак, я слушала, даже когда большинство из них говорили мне, что гибриды умрут. Когда я начала расхаживать по комнате, Марджи отвела меня в сторону.

— Позволь мне спросить тебя об одной вещи, — пробормотала она со слабой улыбкой.

— Если бы Вайсер решил, что выпускать гибридов слишком опасно, что бы ты сделала?

— Я бы проигнорировала его и все равно попыталась.

Она улыбнулась мне.

— Тогда его мысли по этому поводу неуместны.

Я подняла одну бровь, глядя на нее, и она махнула рукой.

— Я люблю Вайсера, как своего собственного сына. Но такое количество мятежников означает много-много мнений. И ты не можешь позволить себе испытывать какие-либо сомнения, если собираешься добиться успеха.

У меня было достаточно собственных сомнений. И они калечили меня. Марджи была права. Если я собиралась это сделать, я должна была верить, что смогу освободить заключенных.

— Спасибо тебе.

Вайсер оторвал взгляд от того места, где он разговаривал с Амери. Я кивнула ему. Он изучал мое лицо и после долгого молчания кивнул в ответ.

Все, что я могла сделать, это позаботиться о своей части плана и надеяться, что Вайсер передумает.

Мне потребовалось вдвое больше времени, чтобы вернуться в замок, но Мадиния, следовавшая за мной, научила меня быть осторожной. Как только я вернулась, я попросила Даселису узнать, не нанесет ли мне Телеан визит. Она фыркнула и сказала, что швея — чрезвычайно занятая женщина, но она проследит, чтобы сообщение было передано.

Если бы я не получила от нее ответа, я бы нашла другой способ связаться с ней.

К счастью, Телеан зашла перед ужином. Ее глаза встретились с моими, и, хотя у меня было новое ожерелье, у меня было ощущение, что она вспоминает истинный цвет моих глаз — глаз ее лучшей подруги — под этим очарованием. Я похлопала по месту на кровати рядом со мной и голосом, едва ли громче шепота, сказала ей, что мне нужно.

— Я помогу тебе, — сказала Телеан. — Для меня будет честью отдать свою жизнь за такое дело.

Отдать жизнь? Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что она говорила. Она подумала, что я прошу ее пожертвовать собой. И она была готова сделать это.

— Ты идешь с нами.

Она моргнула, услышав это.

— Ты бы…взяла меня?

Она действительно думала, что я оставлю ее здесь умирать?

— Ты моя тетя, Телеан, — мягко сказала я. — Конечно, я хочу, чтобы ты была со мной. И даже если бы мы не были семьей, я бы вытащила тебя вместе со всеми остальными.

Ее улыбка была прекрасной, ослепительной. И тогда я поняла, как мало она привыкла ожидать от жизни. От окружающих ее людей.

— Ты слишком долго пробыла в этом гребаном замке.

Она рассмеялась.

— Это точно.

Она сжала мою руку. Я сжала ее в ответ.

Мы вытаскивали из подземелий более трехсот человек. Вместе.

Лориан

Если бы мой брат узнал, что я доверяю Приске амулет, в котором мы так сильно нуждались — даже при наличии клятвы фейри — он бы сошел с ума.

— Ты уверен в этом? — спросил Март, повторяя мои собственные мысли.

Мы стояли в моей гостиной. Стояли, потому что я не мог смотреть на диван рядом с дверью, не видя Приску, распростертую и стонущую для меня. Одна только мысль о маленькой дикой кошечке сводила меня с ума.

Я не мог винить Марта за то, что он подвергал сомнению мои решения. Я сам снова и снова подвергал сомнению эти решения.

Прошло два дня с тех пор, как я сказал Приске, что туннель засыпан. Два дня с тех пор, как я наблюдал, как жизнь покидает ее глаза. С тех пор она не приходила ко мне. Но каждый раз мельком увиденный ею в замке рассказывал мне все, что мне нужно было знать.

Выражение ее лица всегда было задумчивым, взгляд отстраненным. Казалось, что на самом деле ее здесь больше не было, ее разум постоянно работал над ее новым планом. План, который больше не зависел от повстанцев. Вместо этого я активно участвовал в ее плане, точно так же, как она участвовала в моем.

Я помог бы ей спасти гибридов, и она нашла бы мой амулет. Она отказалась сказать мне, где он, и даже если бы я мог заставить себя пытать Приску, пока она не выдаст местоположение, она, скорее всего, остановила бы время и кастрировала меня, если бы я попытался это сделать.

Гордость разлилась в моей груди, несмотря на тот факт, что дикая кошка была самым большим неудобством, с которым я столкнулся в своих планах — и, возможно, в своей жизни — до сих пор.

В конечном счете, она была права. Если бы мы разделились и помогли друг другу, мы оба могли бы победить.

Несмотря на риск, я знал, что Приска сделает все возможное, чтобы выполнить свою часть сделки со мной. Даже если это означало, что она умрет, пытаясь.

Эта мысль не принесла мне никакого удовлетворения. Нет, это просто вызвало у меня желание перерезать горло ближайшему стражнику, чтобы завтра, когда на нее будут охотиться, стало на одного живого меньше.

— Лориан?

Я заставил себя сосредоточиться на Марте.

— Я доверяю Приске получить амулет.

Брови Марта взлетели вверх.

— Кто ты такой?

Я стиснул зубы. Но я не мог винить его за шок. Всего несколько недель назад я бы посмеялся над мыслью, что доверю кому-либо за пределами Галона, Марта, Ритоса или Кависа что-то настолько важное. И все же…Я знал Приску. Знал, что она отрубит себе конечность, прежде чем покинет это место без гибридов в подземелье под нами. Что означало, что она тоже доверяла мне.

— Если она не принесет мне амулет, гибриды умрут.

Приска знала, что умрет сама, но я знал, что она будет ценить эти триста жизней больше, чем свою собственную. Именно поэтому я сообщил ей об этой дополнительной маленькой части нашего соглашения.

Ее глаза стали уязвленными при моем заявлении. Но я рисковал больше, чем она могла даже представить.

— Просто расскажи остальным о плане, — проинструктировал я Марта. — Это единственный способ для всех нас получить то, что мы хотим.

Он кивнул, и я обернулся на стук в дверь. Каким-то образом я знал, что Приска стоит там, еще до того, как Март открыл дверь.

Она улыбнулась ему, и эта странная, дикая ревность закралась в мои внутренности. Март поднял бровь, глядя на меня, и улыбнулся в ответ Приске, хотя через секунду он уже выходил в коридор.

— Куда он так спешит?

— Ничего, что касалось бы тебя, — сказал я, раздражение все еще покалывало мой позвоночник.

Приска подняла бровь.

— Ах. Пришло время немного поразмыслить. Я оставлю тебя в покое.

Я поймал ее за руку и прижал к двери, прежде чем осознал, что пошевелился. Раздражение переросло в ярость. Этого никогда не должно было случиться. Эта женщина никогда не должна была заставлять меня сомневаться во всем.

— Почему ты в таком хорошем настроении? — я спросил.

Приска лучезарно улыбнулась мне.

— Вице-король согласился помочь. Повстанцы вернулись.

— Сейчас не время произносить имя другого мужчины.

Она издала задыхающийся смешок.

— Я могу вернуться позже…

— Ты никуда не пойдешь.

Мой рот накрыл ее рот, уловив ее стон, когда я задрал ее платье повыше, скользнув рукой к ее горячей сердцевине.

— Уже мокрая для меня. Тебе нравится заставлять меня терять контроль, не так ли?

Ее следующий смех превратился в стон, когда я скользнул в нее одним пальцем, а затем другим. Она обхватила мои пальцы, ее бедра выгнулись, и я провел зубами по ее шее. На вкус она была как сладкий яд. Как все, чего я не должен был хотеть… и все равно убил бы, чтобы сохранить. Но она снова застонала — так же отчаянно желая меня, как и я ее. Эта мысль успокоила худшую часть моей ярости. По крайней мере, в этом мы были едины.

Я хотел подразнить ее еще немного. Мне нравилось заставлять ее умолять. Но мне нужно было чувствовать ее. Я был в отчаянии от необходимости..

— Сейчас, Лориан, — выдохнула она, и я высвободил пальцы, почти неуклюже расстегивая штаны.

Мои руки нашли ее задницу, и я приподнял ее, прижимая к стене. Она открылась для меня, и я погрузился в нее до самого конца. Не было слов, чтобы описать удовольствие, которое я испытывал, находясь прямо здесь. Внутри нее. Приска издала один из тех грубых стонов, и я поймал его ртом, украв у нее.

Удерживая ее на месте, я толкался, мое зрение сужалось, пока все, что я мог видеть, была она. Я издал собственное рычание, когда она извивалась для меня, ее руки находили мои плечи, мою спину, ее ногти впивались, когда она пыталась подстегнуть меня.

— Мой темп, — напомнил я ей и почувствовал, как она напряглась вокруг меня.

Мой смех был больше похож на хриплое дыхание. Приска ненавидела, когда ей указывали, что делать, больше, чем кто-либо из тех, кого я когда-либо встречал — за исключением, может быть, меня. И все же здесь, когда я был внутри нее, она хотела моего господства. Мои приказы заставляли ее становится мокрой.

Я врезался в нее, и она ахнула, наклоняя свои бедра для меня, принимая меня глубже. Набирая темп, я скользнул рукой вниз к ее клитору, напрягаясь от того, как ее внутренние мышцы сжались на мне. От того, как они начали трепетать вокруг меня.

Я вонзился в нее, теребя ее маленький бугорок, когда у нее перехватило дыхание в горле. Стон, который она издала… в сочетании с горячим прижатием ее к моему члену, как будто она никогда не хотела меня отпускать…

Я кончил так сильно, что мне пришлось опереться рукой о стену, скрипя зубами от удовольствия. Приска дрожала рядом со мной, крошечные толчки, которые я хотел ощущать каждый гребаный день.

Я почувствовал, что она медленно приходит в себя, и поднял голову. Ее глаза были прикрыты и, несмотря на очарование, отливали янтарным. Она открыла рот, но я завладел ее губами — еще не готов вернуться к реальности.

Я сказал ей, что она моя, но она на самом деле не приняла это. Скоро она точно поймет, что это значит.