Свадебное пари

Глава 10

Себастьян вернулся домой, ругая себя за то, что спровоцировал нелепую ссору, и все же убежденный, что не мог придержать язык, когда речь идет о чем-то столь жизненно важном, как благоденствие Серены, не говоря уже о ее счастье. Разве пристало ему стоять в стороне, ломая руки, когда ей угрожает опасность? А он не сомневался, что существование под одной крышей с отчимом рано или поздно приведет к беде. Если бы она питала к Себастьяну искренние чувства, признала бы его право высказывать свое мнение. Конечно, он был чересчур резок, но ведь его, в свою очередь, спровоцировали! Возможно, стоит смириться с тем, что любовь к нему Серены не так глубока, как его любовь к ней. Но если это так, основываясь на прошлом опыте, нужно бежать от нее как можно быстрее.

Он пытался противиться этой мрачной мысли, но она нависла над ним, как мрачная тень над залитым солнцем лугом.

Когда он вошел в дом, Перегрин как раз спускался по лестнице.

— Выглядишь так, словно потерял гинею, — заметил он, надевая перед зеркалом шляпу.

— Хотел бы я, чтобы все было так просто, — криво усмехнулся Себ. — Куда идешь?

— Думаю, самое время нанести визит старику. Я не видел нашего достославного дядюшку Бредли с прошлого месяца. Не хочешь составить мне компанию?

— Почему нет? — вздохнул Себастьян. — Надо же чем-то заполнить день.

— Не хочешь откровенно поговорить? Я не спешу.

Себастьян покачал головой:

— Не сейчас, но спасибо за предложение. Я не в своей тарелке, и не знаю, с чего начать. Дурацкое положение.

Перегрин без труда разгадал причину скверного настроения брата. Слишком часто он видел это выражение его лица за последние три года, и про себя пожелал леди Серене Кармайкл отправиться куда-нибудь подальше. Она никогда не приносила Себу ничего, кроме бед. Но есть граница, которую не может пересечь даже любимый брат.

Поэтому Перри счел за благо оставить эту тему.

— Прогуляемся? — предложил Себастьян.

— Если хочешь. День выдался неплохой, — с готовностью согласился Перри. И оба направились к Пиккадилли и Стрэнду. Шли молча. Вести разговор и без того было бы трудно из-за воплей уличных торговцев и носильщиков портшезов, стука железных колес по булыжникам, лая бродячих собак, неожиданного ржания лошади, слишком резко остановившейся перед каким-то препятствием.

Себастьян, казалось, отстранился от всего земного, не замечая даже раскрашенных и напудренных жриц любви в платьях с вырезами, обнажавшими грудь. Они рассекали толпу, сопровождаемые своими горничными, и словно предлагали товар прямо на ходу. Такая рассеянность брата была совершенно для него нехарактерна и свидетельствовала о душевном расстройстве. Обычно Себастьян с интересом оглядывал проходящих дам через лорнет, бросая изредка непристойные комплименты. Что же, черт побери, такого в этой женщине, которая приобрела неодолимую власть над Себастьяном?

Они остановились у величественного особняка виконта Бредли на Стрэнде и, вздохнув, приготовились к тому, что ожидало их внутри. Непонятно, в каком настроении пребывает дядюшка. Разумеется, он в любом состоянии ехиден и язвителен, просто иногда чувствовал себя получше.

Луи, правая рука дядюшки, открыл дверь на стук братьев. Он был неподражаем в своей зеленой ливрее и пудреном парике.

— Мистер Себастьян… мистер Перегрин. Сейчас спрошу, примет ли вас его светлость. Сейчас у него лорд Блэкуотер.

— Вот как? — поднял брови Себастьян. — Что же, поднимемся?

Он шагнул к лестнице.

— Предлагаю подождать в другой комнате, пока лорд Блэкуотер не уйдет. И тогда я точно узнаю, готов ли его светлость принимать других визитеров.

И хотя все это было высказано почтительным тоном, в устах Луи звучало как повеление. Братья кивнули и прошли по лестнице на галерею. Дверь открылась в устланную толстым ковром комнату. Братья так привыкли к богатой обстановке в индийском и восточном стилях, к золотым и серебряным безделушкам, фарфоровым статуэткам и картинам в тяжелых позолоченных рамах, что едва их замечали. Виконт Бредли нажил значительное состояние в Индии и на Востоке, и его дом и обстановка были отражением этой жизни.

— Интересно, что привело сюда Джаспера?

Себастьян подошел к графинам на буфете и стал рассматривать их через лорнет.

— Господи, хотя бы раз в жизни увидеть здесь приличный коньяк! Ничего, кроме шерри!

— Полагаю, все, что подороже, он держит для себя. Перри нахмурился.

— Я не видел Джаспера пару недель. Возможно, делает обязательный визит, как и мы.

В этот момент дверь спальни виконта открылась, оттуда вышел Джаспер и без особого удивления оглядел братьев.

— Себ, Перри. Как вы? Выбрали для визита неудачное время. Он в ужасном настроении и готов ругать всех и вся.

— А ты не захватил с собой Клариссу, — лукаво заметил Перри. — Вот старый черт и злится.

Джаспер улыбнулся и покачал головой. Перегрин вспомнил тот день, когда вместе с Себастьяном впервые увидел миссис Клариссу Ордуэй, нынешнюю графиню Блэкуотер.

— Нет, я оберегаю ее от этого сатира как только могу.

Он налил себе шерри.

— Будьте там поосторожнее, — остерег он, кивком показывая на дверь спальни.

В это время раздался отчаянный звон колокольчика. Прежде чем замерла последняя нота, из боковой двери появился худой, одетый в черную рясу мужчина и, не обращая внимания на братьев, скользнул в спальню.

Джаспер поморщился.

— Бедняга. Если представится случай, взгляните на мемуары старика! Он терзает невинного бенедиктинца, которого сделал своим секретарем, совершенно непристойными описаниями своих похождений.

— О чем ты, Джаспер?

— Наш почтенный дядюшка пишет мемуары, нечто вроде последней исповеди. В роли духовника отец Косгроув, так что дядюшка предстанет перед Создателем очищенным от всего земного. И выделяя нам наследство на спасение душ, он ошибочно считает, что получит полное отпущение грехов и попадет в рай.

Джаспер коротко усмехнулся, осушил бокал и поставил на буфет.

— Но ты сам нашел не совсем уж потерянную душу, — заметил Перегрин. — Кларисса вовсе не нуждалась в спасении.

— Совершенно верно, — согласился Джаспер. — Но этот секрет мы не станем никому открывать. Достаточно, что виконт всему поверил. А вы? Как идут ваши поиски?

— Не так хорошо, как твои, — пожал плечами Себастьян.

Нет, сейчас не время советоваться с братьями. И вообще неясно, настанет ли такое время.

— Говоря по правде, Джаспер, мне это не нравится, — неожиданно выпалил Перри — Мы играем по правилам дядюшки. Он забросил наживку, а мы попались на крючок. Как форель.

— Ты не прав, — перебил его Джаспер. — И, как я уже говорил, Перри, ты не смеешь уклониться от долга по отношению к семье. Если мы не выполним условий завещания Бредли, то потеряем поместья: они и так уже заложены и перезаложены, — а имя Блэкуотеров будет обесчещено. Понимаю, это не выглядит справедливым, но в жизни мало справедливости. Мы не ответственны за бремя долгов, но я отвечаю за то, чтобы вытащить семью из глубокого болота, в котором она оказалась. И я нуждаюсь в вашей помощи. Поэтому найдите себе таких жен, как требует Бредли. Мне плевать, как вы это сделаете, но вы это сделаете. Надеюсь, вам ясно?

Побелевший Перри кивнул:

— Ясно.

— Вот и хорошо. Приходите на обед на следующей неделе.

Дверь за ним захлопнулась. Братья переглянулись.

— Мне что-то расхотелось общаться с дядюшкой Бредли, — пробормотал Перри.

— Я тебя понимаю, — вздохнул Себастьян. — Не припомню, когда Джаспер так нас отчитывал.

— Но на нем действительно лежит бремя фамильных обязательств и управления поместьями. Он пребывает в постоянной тревоге. Но, черт побери, Себ, я не говорил, что отказываюсь выполнить требование дядюшки, просто высказывал свои опасения. И не говори, что у тебя их нет.

Себастьян подумал о Серене. Если их отношения будут продолжаться в том же духе, он не сможет выполнить свою часть сделки, но после выволочки, которую задал им Джаспер, стыдно было в этом признаться.

— Конечно, есть и у меня опасения. Ты прав.

Перри кивнул.

— Мы найдем путь через лабиринт. Но сейчас я просто не могу видеть несносного дядю Бредли. Одна словесная порка в день — это мой предел. Ты остаешься?

— Да, раз уж я сюда пришел. Кроме того, мне интересно заглянуть в скандальные мемуары.

Проводив графа, Луи заглянул к братьям.

— Я спрошу, принимает ли его светлость.

— Только обо мне, Луи, — предупредил Себастьян. — У моего брата неотложные дела.

— Как вам угодно, сэр.

Луи постучал в дверь спальни и, услышав приглушенный голос, вошел.

Перегрин махнул рукой на прощание и поспешил вниз. Трудно осуждать брата за желание зализать раны. Джаспер так редко на них сердился, но когда это происходило, в выражениях не стеснялся.

— Его светлость примет вас, мистер Себастьян, — объявил Луи с порога.

Себастьян кивнул и переступил порог душной спальни, где в массивном камине пылало пламя. Тяжелые бархатные шторы были задернуты, отсекая свет осеннего солнца. В комнате горели десятки восковых свечей. В воздухе стоял приторный запах старости и болезни.

Себастьян поклонился фигуре, сидевшей в кресле у огня. Старик был укутан в отделанный мехом халат. На коленях лежал меховой плед. На желтоватом морщинистом лице блестели поразительно молодые глаза, устремленные на племянника.

— Два племянника в один день! Я польщен. А где твой брат? Вы обычно приходите вдвоем.

— У Перри срочное дело, сэр. А как вы? Как ваше здоровье? Надеюсь, вам лучше?

— Предпочитаю обойтись без этих банальностей, — махнул рукой дядя. — У меня нет на них времени.

Он повелительно указал на стул напротив.

— Косгроув, ворона ты этакая, принеси стакан вина для моего племянника.

Себастьян, глянув в темный угол комнаты, различил на фоне стены еще одну тень, черную. Тень выступила вперед и превратилась в высокого изможденного священника в темной рясе, с тяжелым крестом на шее и четками на поясе.

— Добрый день, отец Косгроув, — приветствовал Себастьян с вежливой улыбкой.

— Добрый день, сэр.

Священник наполнил бокал и принес гостю. Его угловатое лицо было бесстрастным, если не считать, что в глазах стыло затравленное выражение, как у беглеца, которого преследуют гончие. Себастьян не испытывал к нему ничего, кроме сочувствия. Он снова улыбнулся, взял бокал, и священник растаял в тени.

— Угадай, кого я видел позапрошлой ночью, — ухмыльнулся виконт, в глазах которого блестела веселая злоба.

— Я не думал, что вы выезжаете из дому по ночам, сэр.

Себастьян пригубил вина. Несомненно, лучше, чем шерри в комнате напротив.

— О, только когда у меня бывает желание и настроение.

Старик откинулся на спинку кресла, по-видимому, очень собой довольный.

— Я услышал, что на Пикеринг-плейс только что открылось игорное заведение. Вот и решил посмотреть, что там происходит.

— В самом деле, сэр?

Себастьяну стало не по себе. Какой сюрприз его ждет?

— Надеюсь, вы хорошо провели время.

Прежде чем ответить, Бредли припал к бокалу.

— О, даже очень! Играл в пикет с прелестной леди Сереной. Должен сказать, за последние два года она стала еще красивее. Несколько лет блужданий по Европе творят чудеса с дамами полусвета: сглаживают шероховатости, придают лоск, учат тонкостям… профессии.

Себастьян сохранял полное спокойствие. Дядя наблюдал за ним из-под опущенных век.

— Я собираюсь возобновить свои притязания. Что думаешь, мальчик? Она согласится стать моей содержанкой?

— Не знаю, сэр.

Себастьян наклонился и пинком отправил в огонь выпавшее из огня полено, что дало ему время взять себя в руки.

— Да и откуда мне знать? Я не слишком хорошо знаком с этой леди.

— Вот как?

Виконт стукнул донышком бокала о стол. Свет стоявшей рядом свечи упал на массивный рубин, сверкавший на странно моложавой, тонкой и изящной белой руке.

— Косгроув!

Отец Косгроув немедленно выступил вперед с графином в руке, долил вина в бокал виконта и снова отполз в тень.

— Что же, племянник, если ты еще не посетил Пикеринг-плейс, предлагаю это сделать, и немедленно. Она — настоящий лакомый кусочек. Я слышал, что Бредфорд предлагает ей покровительство. Не могу решить, вступать ли с ним в бой за обладание девчонкой. Старый дурак Хейуорд заинтересован только в том, кто больше даст, так что я могу легко перекрыть ставку Бредфорда. Вот только стоит ли она таких усилий?

Бредфорд? Тому, кто больше даст?

Себастьяна неожиданно затошнило. Вино отдавало горечью на языке. Хочет ли виконт просто лишний раз ударить в больное место, или Хейуорд действительно намерен продать падчерицу? Серена ни слова не сказала об этом, когда описывала несчастья своей жизни. Она что-то говорила об унижении, которому подвергалась, присутствуя в игорном заведении, о невыплаченных долгах, о поспешном бегстве от кредиторов, но о том, чтобы стать содержанкой, ни слова.

— Простите, но я никак не могу помочь вам принять решение, — с ледяным спокойствием выдавил он. Его взгляд упал на стопку покрытых мелкими буквами листов бумаги на столе у кресла виконта.

Тот проследил за его взглядом и неожиданно хмыкнул, что лишь усилило дурные предчувствия Себастьяна.

— Мои мемуары, мальчик. Я только что показывал их Блэкуотеру. Возможно, и ты хочешь посмотреть. Косгроув, ворона, принеси мне главу о Чарлз-стрит.

Он повелительно щелкнул пальцами.

Себастьян сжал кулаки. На Чарлз-стрит находилось первое игорное заведение генерала Хейуорда. Именно там Себастьян впервые встретил Серену. Дядя был постоянным клиентом генерала и, как большинство игроков, ухаживал за Сереной. Он не мог знать о природе отношений между ней и племянником, поскольку они были очень осторожны, но теперь Себастьян подумал, что, возможно, оба заблуждались. В таком тесном, маленьким кругу невозможно сохранить тайну.

— Думаю, не стоит… — начал он и осекся, когда священник принес требуемое. Любопытство взяло верх. Какой бы неприятной ни была правда, нужно посмотреть, что там нафантазировал дядюшка.

— Я устал, мальчик. Отнеси это в комнату напротив, — резко закончил разговор виконт. — Ворона, позвони Луи. Пусть уложит меня в постель.

Отец Косгроув молча отдал Себастьяну рукопись и позвонил в колокольчик.

Себастьян поднялся и поклонился дяде.

— Доброго дня, сэр. Надеюсь, вы почувствуете себя лучше…

— Я уже сказал, что не терплю банальностей, — раздраженно бросил виконт. — Уходи и оставь меня одного.

Себастьян молча вышел, уселся в комнате напротив, рядом с непристойной скульптурой из Индии, изображавшей мужские и женские тела, сплетенные в самых невероятных позах, и взял первый листок. Повествование начиналось так:

«День с прелестной Сереной… как это восхитительно — поставить гордую красотку на колени, научить ее, как угодить…»

Новая волна тошноты накатила на Себастьяна. Виконт намекает, что Серена побывала в его постели, но ничего подобного не могло быть. Или он слишком уверен в себе? Серена многого ему не говорила. А теперь еще известие о Бредфорде… что это означает? Неужели Хейуорд заставил ее продаваться? А если да, как часто это случалось?

Но он все равно не мог поверить, что Серена спала с Бредли. Просто не мог. Старик опять плетет интриги и сеет рознь. Как всегда. В нем горит неутолимая жажда ранить, калечить, изводить людей, и если он знал или догадывался о давней связи племянника с Сереной, наверняка понимает, как будет плохо Себастьяну от его разнузданного бреда.

Себастьян решительно принялся за чтение. И неожиданно, сквозь туман отвращения, увидел истину. Его дядя излагает свои извращенные фантазии, представляя, как будет отвечать Серена на его гнусные требования. Интересно, сколько еще эпизодов, старательно записанных благочестивым отцом Косгроувом, произошло на самом деле? Неужели все это непристойные, но неосуществленные мечты жалкого грязного старикашки?

Он дочитал до конца, и грязное воображение виконта заставило Себастьяна почувствовать себя запачканным.

Закончив, он аккуратно сложил страницы на резном столике и незаметно ушел.

Он шагал быстро, радуясь, что холодный ветер выдувает из головы мутные остатки мерзких фантазий дядюшки.

Себастьян был так погружен в свои мысли, что даже не замечал, куда идет. И остановился только на Ковент-Гарден-Пьяцца. В это время дня здесь было полно народу. Куртизанки и обычные шлюхи предлагали свой товар, пьяницы в различных стадиях опьянения вываливались из кабаков, а у колоннады шла нарасхват продажа непристойных гравюр.

Себастьян повернул к пабу «Голова Шекспира» и заказал кружку эля. Нашел укромный уголок и стал лениво наблюдать шумную сцену. И пока он сидел, внезапно нашел ответ на свою дилемму. Кристально ясный ответ.

Как он мог не увидеть очевидного? И если бы он не прочитал омерзительных мемуаров виконта, до сих пор ни о чем бы не догадывался. Но теперь он разом решит проблему с лордом Бредфордом, генералом Хейуордом и виконтом Бредли.

Если только… но это очень важно. Разделит ли Серена его точку зрения? Осталась ли она той женщиной, которую он любил?

Себастьян не знал. Она стала загадкой. Что, если она действительно продавала себя по всей Европе? И даже если делала это не по собственной воли, сможет ли он жить с такой правдой?

Несколько дней спустя Серена читала в своей гостиной, когда Фланаган объявил, что ее желает видеть лорд Бредфорд.

— Скажите, что я не принимаю, — бросила она, даже не подняв глаз от книги. При мысли о разговоре с его светлостью по коже поползли мурашки. Генерала дома не было, и она спокойно может отказать графу, не боясь, что кто-то отменит ее решение.

— Да, миледи, — с поклоном ответил Фланаган и ретировался, величественно шагая в библиотеку, где ждал граф.

— Леди Серена не принимает.

Граф раздраженно уставился на бесстрастного дворецкого, который стоял, придерживая дверь, готовый проводить визитера к выходу.

— Передайте хозяйке, что у меня дело неотложной важности: я должен немедленно ее видеть.

Фланаган поколебался. Он не мог выкинуть графа из дома силой, но его верность и преданность прежде всего принадлежали Серене.

— Я передам ваши слова, милорд, но леди Серена была очень тверда в своем решении.

— Идите и делайте как вам велено, — повелительно бросил граф.

Фланагану ничего не оставалось, кроме как вернуться.

— Прошу прощения, миледи, но лорд Бредфорд настаивает на том, что у него дело неотложной важности и он должен немедленно вас увидеть.

Серена ощутила знакомое чувство безнадежности, с которым боролась каждый день своей жизни. Она твердила себе, что свободна в своих поступках, но так ли это? Она могла повторить Фланагану отказ принять лорда Бредфорда, и тот будет вынужден уйти. Он не может ворваться в ее гостиную. Но это означает оттягивать неизбежное. Она все равно увидится с ним рано или поздно, и придется его выслушать. Пока генерал будет позволять графу думать, что ее капитуляция неизбежна, тот продолжит преследования. Теперь самый подходящий момент, когда отчима дома нет и он не сможет вмешаться и не станет уговаривать ее.

— Хорошо, Фланаган, проводи его в малую гостиную внизу.

Она отложила книгу и посмотрелась в зеркало над камином. Странно, выглядит она неотразимой и словно сияет от счастья.

Серена грустно усмехнулась. Подумать только, глаза сверкают, кожа — как густые сливки, в волосах переливаются сине-черные отблески. Такая картина должна была понравиться ей, но сейчас она желала бы выглядеть менее привлекательной: убогая внешность, повисшие волосы, серое лицо, предпочтительно украшенное бородавками и веснушками, большое красное пятно на носу — все, что угодно, лишь бы отпугнуть графа.

Но, видно, ничего не поделать. Она такая, какая есть. Вероятно, утренняя ссора с Себастьяном на свежем воздухе Грин-парка сотворила чудо.

Она спустилась вниз, в гостиную, куда Фланаган привел графа.

— Милорд, — приветствовала она его, приседая, — надеюсь, ничего страшного не случилось? Ваше послание было весьма тревожным.

— Нет-нет, леди Серена.

Он низко поклонился и выпрямился, пожирая ее глазами.

— Простите, если напугал вас, но мне вот уже несколько недель хочется поговорить с вами наедине, а вы, похоже, всегда окружены людьми. И по вечерам вы так заняты за столами, что просто невозможно поймать вас одну.

— Думаю, сэр, что выражение «поймать вас одну» вряд ли пристало джентльмену.

На ее губах играла холодная улыбка, глаза словно подернулись льдом.

Яркий румянец залил и без того красное лицо графа, сделавшего видимое усилие, чтобы сдержать взрыв негодования.

— Простите, если оскорбил вас, но мое предложение может быть сделано только с глазу на глаз, и мне не терпится высказаться.

— Понятно. А вам не приходило в голову, милорд, что я вовсе не рвусь его принять?

Она осталась у двери и не пригласила графа сесть.

Румянец на его щеках стал еще гуще.

— Ваш отчим желает, чтобы вы выслушали меня, мэм.

Серена согласно наклонила голову. Видно, никуда не деться, пусть говорит.

— Может быть, и так. Я выслушаю вас исключительно из вежливости, но никто не сможет заставить меня принять ваше предложение. И я сразу говорю, милорд: нет, нет и нет.

Граф вздохнул, прошелся по комнате и подступил к Серене.

— Давайте не станем вмешивать сюда вашего отчима. Это только наше с вами дело, леди Серена. Скажу прямо: я желаю сделать вас своей любовницей. Я положу вам щедрое содержание, и вы ни в чем не будете нуждаться. А когда наша связь закончится, что совершенно неизбежно, я обеспечу ваше будущее. Я богат. И что может быть справедливее моего предложения?

— Я нахожу его оскорбительным, милорд.

— О, не нужно притворяться, девочка, в моих словах нет ничего оскорбительного. Каждый день женщины соглашаются на подобные сделки. Почему вы считаете, будто слишком хороши для этого? Вы одна из дочерей фаро… да-да, ваш отец был аристократом, но с тех пор ваше положение сильно изменилось, дорогая моя. Пора вам вернуться к реальности.

Она словно слышала отчима. Его философия, его слова…

Серена взирала на графа с неприкрытой брезгливостью.

— Думаю, нам больше не о чем говорить, милорд.

Она шагнула к двери, но он оказался проворнее и схватил ее за руку.

Серена круто развернулась, яростно сверкнув глазами.

— Уберите руку, сэр.

Она замахнулась, готовая ударить его, если он немедленно не отпустит ее. Граф немного растерялся, но тут же улыбнулся и разжал пальцы.

— О, вы выглядите абсолютно неотразимой, когда ваши глаза так сверкают, дорогая.

Он по-прежнему стоял очень близко.

— Выслушайте меня, прошу вас. Я держу закладные на этот дом, и если предъявлю их в суд, вы и ваш отчим будете разорены. Как вам понравится путешествие в долговую тюрьму? Жизнь там не слишком приятна, уверяю вас.

— Шантаж, милорд? — пренебрежительно усмехнулась она, вскинув брови. — Разве это по-джентльменски?

Ей вдруг показалось, что граф ударит ее, но тот с усилием сдержался.

— Всего лишь правда, дорогая. Ваш отчим обещал мне вас в обмен на закладные.

— Но я не принадлежу отчиму, я ведь все-таки не вещь, и он не имел права ничего обещать, — холодно напомнила она.

— Теперь я это вижу, — заверил он спокойным, рассудительным тоном, но маленькие светлые глазки расчетливо блеснули.

— Что скажете, если я отдам закладные вам, как часть нашего договора? Тогда отчим будет целиком от вас зависеть.

Он снова попытался взять ее руку, но Серена быстро отвела ее за спину.

— Что скажете? — настаивал он.

На этот раз растерялась Серена, ослепленная такими блестящими перспективами. Подумать только, после стольких лет, когда она была вынуждена плясать под дудочку генерала, он окажется полностью в ее власти! Она станет владелицей игорного заведения, и вся прибыль станет принадлежать ей, а сама она будет обеспечена. О, будущее не слишком почтенное, ну и что? Зато она будет сама себе хозяйкой и сама станет принимать решения!

И тут она подумала о Себастьяне.

— Что скажете? — повторил Бредфорд, алчно усмехаясь, когда увидел ее колебания. А ведь искушение было велико.

— Доброго дня, мистер Бредфорд.

Серена повернулась и выскользнула из двери, прежде чем он оправился от удивления.

— Надеюсь, вы подумаете об этом? — крикнул он ей вслед.

— Доброго вам дня, сэр, — повторила Серена, взлетая по лестнице. Скорее в убежище своей гостиной. Неужели она сделала глупость? И действительно забыла о реальности?

Серена подошла к окну, наблюдая, как граф Бредфорд выходит из дома. Он постоял минуту, глядя на дом, и она отступила в тень штор. У него был смущенный, нерешительный вид, и Серена поняла, что он все еще полагает, что не получил решительного отказа. И он прав. Она не отказала сразу...