Свадебное пари

Глава 5

— Нет, так не пойдет. Помогите мне снять это, Бриджет, — попросила Серена, с неудовольствием рассматривая свое отражение в зеркале. Когда-то ей нравилось платье из сиреневого шелка, и оно по-прежнему ниспадало изящными складками с ее точеной фигурки, но этот цвет больше ей не шел. Кожа казалась желтоватой, и хотя платье было сшито в тон ее глазам, они казались тусклыми и унылыми.

Горничная помогла ей снять платье и повесила его в шкаф.

— Так что же вы наденете, миледи?

Серена перегнулась через плечо Бриджет и стала перебирать платья. Даже когда у генерала не было и двух пенни в кармане, она носила платья по последней моде. Это считалось необходимыми деловыми расходами.

— Зеленый с белым муслин поверх зеленой атласной нижней юбки, — решила она, глядя на каминные часы. Было уже одиннадцать, а встреча с Себастьяном назначена на полдень.

Платье было очень простым. Рукава перехвачены на локтях темно-зеленой бархатной лентой, из-под которой вырываются веера кружев. В разрезе верхней юбки из светлого муслина видна нижняя, из темно-зеленого шелка. Вырез обрамлен широким кружевом, а белая косынка, повязанная над грудью, придавала наряду необходимую скромность.

Серена, прищурившись, снова осмотрела себя в зеркало. Сойдет и так…

— Наденете темно-зеленый плащ, миледи? На улице довольно холодно, и он будет очень хорошо гармонировать с платьем, — нерешительно предложила Бриджет.

— О, простите меня, — улыбнулась Серена оборачиваясь. — Я сегодня похожа на старую злобную кошку. Плохо спала. Да. Зеленый плащ подойдет.

Она действительно плохо спала, что бывало очень часто в последние дни, но твердила себе, что это не имеет ничего общего с предстоящей встречей.

Горничная накинула ей на плечи короткий плащ с капюшоном, застегнула гагатовую пуговицу и подала темно-зеленые лайковые перчатки, точного оттенка ее туфелек на каблуках.

— Вы прекрасно выглядите, леди Серена, — восхищенно прошептала она.

— Спасибо, вы очень добры. — Серена поцеловала девушку в щеку. — Если генерал спросит про меня, передайте, что я скоро вернусь.

— Сказать ему, куда вы пошли?

— Как вы можете что-то сказать, если ничего не знаете? И, пожалуйста, приготовьте вечером ванну. До обеда, если можно. Я надену шелк цвета слоновой кости.

— Да, миледи. — Бриджет присела.

Серена вышла на улицу и поспешно направилась к дому Маргарет. Дверь открыл лакей.

— Миссис Стэндиш велела нам подождать вас, леди Серена. Когда прикажете, мы подадим прохладительное.

Он взял плащ и перчатки Серены и проводил ее в гостиную Маргарет.

Комната показалась ей очень уютной. В камине горел огонь, графины с шерри, мадерой и кларетом стояли на буфете, живые цветы красовались на подоконниках и пристенных столиках, новые свечи только ждали огнива и кремня.

Серена невольно подумала, что оказалась в настоящем любовном гнездышке. Как и замышляла Маргарет. В глазах последней рандеву есть рандеву, и всякое может случиться. Впрочем, она не знала истории этой встречи. А вдруг Себастьян не так ее поймет? Вряд ли. Он слишком обижен и рассержен. Ее намеренная жестокость возымела свое действие. Она вспомнила холодность его голоса, искры презрения в глазах. Он требовал этой встречи, чтобы выяснить отношения. Чтобы встречаться без всякой неловкости, как подобает старым знакомым. Что же, она вполне с ним согласна.

— Привести вашего гостя, как только он прибудет, леди Серена, или сначала доложить о нем?

Дворецкий Маргарет Стэндиш прекрасно знал свое дело.

— Приведите достопочтенного Себастьяна Салливана, как только он придет, Хорас. Спасибо.

После ухода дворецкого она подошла к окну и взглянула на улицу. Отсюда она могла видеть, как Себастьян заворачивает за угол. Серена так разнервничалась, что смяла угол занавески и стала поправлять цветы в вазах. Было без десяти двенадцать. Себастьян, как всегда, пунктуален и учтив.

Ровно без двух минут двенадцать Себастьян подъехал к дому. Он был одет в лосины, темную шерстяную куртку, а на его треуголке, отороченной серебряным кружевом, красовался алый плюмаж. Сердце Серены перевернулось. Сколько раз в былые времена он вот так приезжал к ней, пока она ждала в маленькой комнате на втором этаже гостиницы на Кинг-стрит, сгорая от нетерпения.

Наблюдая, как он спешивается, Серена почти представила, что прошлое вернулось… через минуту она услышит его шаги на лестнице. Он спешит к ней… Распахнет двери, как часто это делал, и в два шага окажется рядом, схватит ее в объятия и завладеет губами в долгом поцелуе, который, кажется, вытянет душу из ее тела.

Наконец она услышала его решительный стук, и, кажется, задохнулась, и почувствовала, как вспыхнуло лицо, когда его шаги простучали в коридоре. Он о чем-то спросил дворецкого, и тут дверь комнаты открылась.

— Мистер Салливан, миледи, — объявил дворецкий отступая.

Дверь закрылась, и они остались одни.

Себастьян сунул стек под мышку и стал снимать перчатки.

— Итак, Серена, — обронил он, глядя на нее странно светящимися голубыми глазами.

— Итак, Себастьян, — в тон ответила она, безуспешно стараясь принять беспечный вид.

Само его имя пробуждало столько воспоминаний, вызывавших боль и ощущение потери.

Она поспешно отвернулась, опасаясь, что он заметит слезы в ее глазах, и сухо пробормотала:

— Спасибо, что пришел.

— Не за что, — вежливо ответил он, отбрасывая стек, шляпу и перчатки на консоль.

Серена поняла, что Себастьян ждет от нее первого шага. Какая несправедливость, учитывая, что это он настаивал на встрече! Раздражение осушило слезы, и она довольно резко спросила:

— Итак, о чем ты хочешь поговорить?

Себастьян рассмеялся: коротко и невесело.

— Не будь абсурдной, Серена.

Она резко развернулась, яростно сверкая глазами.

— Ты меня называешь абсурдной? Ты, который настаивал на выяснении отношений? Ну что же ты? Начинай выяснять отношения!

Он вздохнул и огляделся.

— Милый домик. Кому он принадлежит?

Ей следовало помнить его привычку менять тему, когда назревала ссора, поэтому Серена ответила ему в тон:

— Старой подруге. Она сегодня уехала из города.

— Понятно. Действительно тайное свидание. Не иначе. Можно предложить тебе бокал вина?

Серена едва сдержала привычный порыв запустить в него чем-нибудь. Теперь он пытается вывести ее из себя, указав на полное отсутствие гостеприимства. Еще одна из его раздражающих привычек, которые она так хорошо помнила. В старые времена, правда, она над этим смеялась, но все это в прошлом.

Она спокойно улыбнулась и показала на буфет.

— Прошу.

— Будешь пить, как обычно, шерри, или твои вкусы изменились? — бросил он не оборачиваясь.

Ей очень хотелось сказать, что да, изменились, но это будет так по-детски… и не причинит боли никому. Кроме нее.

— Спасибо.

Себастьян налил вина и подал ей бокал.

— За выяснение отношений! — воскликнул он, поднимая свой в шутливом салюте.

Серена покачала головой и пригубила вино, прежде чем спросить:

— Как идут дела?

Она не рассказала, как жадно хваталась за все английские газеты, опасаясь увидеть в них объявление о помолвке или женитьбе.

— Все в порядке. А как ты? Все хорошо?

Она хотела дерзко ответить, что все великолепно, но слова не шли с языка. Вместо этого она пожала плечами.

— Дела идут прекрасно. Генерал доволен.

Несколько секунд он молча смотрел на нее, потому что не верил. Что-то было не так. Перед ним была не прежняя Серена, полная чувственной энергии, веселья, живости, которые он так любил. В ней словно погасло пламя. Впрочем, погасло оно уже три года назад, когда она сказала, что никогда ничего к нему не питала.

— Но ты? Как живешь ты? — настаивал он. — Мне абсолютно безразлично игорное заведение, которым ты управляешь.

Как он может? И что знает о ее жизни?

Серена горько вздохнула.

— Мое благосостояние и успех нашего бизнеса нераздельны, — процедила она ледяным тоном, ставя стакан.

Он снова долго молчал, прежде чем тихо сказать:

— Почему ты предала меня, Серена? Неужели разлюбила всего за одну ночь? Только не говори, что никакой любви не было. Мы любили друг друга безоглядно, и, что бы ты ни говорила, не убедишь меня в ином.

Серена покачала головой.

— Мы испытывали друг к другу какие-то чувства: не стану этого отрицать, — но то были юношеские забавы, и, конечно, они не могли длиться долго… Так случается в молодости. Ты же не воображаешь, что это могло стать вечным? Я одна из дочерей фаро, ты — младший сын графа, без всяких перспектив, хоть и из благородной семьи. На что бы мы жили? Питались воздухом?

В голосе ее было столько презрения, что Себастьян побелел как полотно. На щеке задергалась предательская жилка.

— Мы вполне смогли бы прожить, — уверил он. — Если бы ты имела мужество смотреть правде в глаза, все бы у нас получилось. Ты струсила, Серена.

Он осушил бокал.

— Это все, что я хотел сказать.

Он взял шляпу, перчатки и стек и шагнул к двери.

Ужасающая несправедливость обвинений потрясла ее. Несколько секунд она боролась с собой, прежде чем язвительно констатировать:

— Насколько я поняла, это и есть выяснение отношений. Теперь мы можем обмениваться вежливыми кивками, если, по несчастью, где-нибудь столкнемся.

Себастьян, поджав губы, резко обернулся, но продолжал стоять, похлопывая перчатками по ладони, раздувая ноздри, стараясь подавить ярость, вызванную ее оскорбительным тоном. Все повторялось, как и три года назад, хотя тогда он был сражен ее словами, теперь же был зол, как никогда прежде.

Она отвернулась от него и отошла к окну: спина прямая, плечи расправлены, взгляд устремлен на дома напротив.

И ее неподвижность была так красноречива, что пробила панцирь его гнева. Она вдруг показалась ему такой беззащитной, такой уязвимой; ее белая длинная стройная шея казалась слишком хрупкой, чтобы выдержать тяжесть головы. Он любил целовать эту шею… и сейчас воспоминания об этом были так реальны, что он ощутил свежий аромат розовой воды, который шел от ее кожи.

Поколебавшись, Себастьян сказал уже тише:

— Мне не следовало называть тебя трусихой. Прости. Полагаю, у тебя были свои причины. И если я принял мимолетное влечение за более глубокое чувство, значит, ошибка моя.

Он грустно усмехнулся.

— Тогда я был таким глупым и влюбленным… По молодости!

Голос его звучал тихо, но напряженно, и Серена медленно повернулась. Губы Себастьяна были решительно сжаты, голубые глаза — ясны, взгляд прям. И она, вздрогнув, поняла, что нежный, любящий, беззаботный юноша из той долгой, страстной идиллии, закончившейся три года назад, повзрослел, превратился в широкоплечего, излучавшего силу, уверенность и решимость мужчину. Черты лица стали более жесткими, а глаза, как всегда сияющие, теперь были грустными и серьезными.

Она вдруг задалась вопросом, могут ли они так же легко зажечься смехом, как раньше? Жаль, если он лишился способности привносить в жизнь немного иронии.

— Ах, не стоит об этом думать, — пожала она плечами. — Ну что, перемирие?

— Перемирие, — согласился он, протягивая руку.

Серена шагнула вперед и вложила пальцы в его ладонь. На мгновение их глаза встретились, и они снова затерялись друг в друге. Себастьян поспешно уронил руку, отвел взгляд, и невидимая связь прервалась.

— До свидания, Серена, — попрощался он, направляясь к двери.

— До свидания. Хорас проводит тебя.

— Спасибо.

Она долго прислушивалась к удалявшимся шагам, к разговору Себастьяна с Хорасом. Наконец входная дверь захлопнулась. Серена подошла к окну, встала сбоку, защищенная бархатной шторой от взглядов с улицы, и принялась наблюдать, как он отвязывает лошадь и садится в седло. И вдруг поднял голову!

Серена поспешно отступила, хотя знала, что он не может ее видеть.

Себастьян пришпорил лошадь и поскакал в сторону Сент-Джеймс-стрит.

Почувствовав невыразимую усталость, словно пробежала марафонскую дистанцию, Серена опустилась в низкое кресло у огня и, положив голову на спинку, закрыла глаза. Впервые она увидела Себастьяна на маленькой вечеринке, которую давал один из постоянных клиентов игорного заведения генерала Хейуорда на Чарлз-стрит.

Молодой хозяин клялся в вечной любви к леди Серене Кармайкл и следовал за ней повсюду как заблудившийся щенок. Будь ее воля, Серена очень мягко отвадила бы его, но отчим приказал держать молодого человека на поводке. Ему предстояло унаследовать большие деньги, да и сейчас он не бедствовал, и, следовательно, проигрывал в заведении генерала огромные деньги. Серена, как обычно, повиновалась. Молодой лорд Фэрфакс не понесет серьезного урона. Во всяком случае, такого, который навлечет на него отцовский гнев.

Но на эту вечеринку явился Себастьян Салливан, златовласый Адонис с поразительной глубины голубыми глазами и солнечной улыбкой. Казалось, новый гость всего лишь мельком глянул на нее, прежде чем присоединиться к кружку друзей, но не прошло и нескольких минут, как он оказался рядом и вручил ей бокал шампанского со словами:

— У меня такое чувство, что вы очень хотите пить.

Она рассмеялась, спросила, как он угадал, и Себастьян ответил:

— О, мне кажется, я точно знаю, что вы любите и что вам понадобится в следующую минуту.

Она даже задохнулась от такой дерзости, и даже сейчас, разбитая и уничтоженная, Серена улыбнулась, вспомнив, как затрепетала при этих словах. И Себастьян сдержал свое слово до последней мелочи.

Пока… пока она не сделала того, что должна была сделать. И теперь он не сможет простить ее. Да и как, если она сама себя простить не сможет!