Свадебный переполох (СИ)

Глава 5

Эвитан, Лютена.

1

В Лютене рано не ложатся. И в окнах кругом — огни. Одинокие свечки в домах, целые грозди — в роскошных особняках. Мягкий свет из церкви в конце улицы. Там-то что так странно переливается?

Мари была права — огромный город.

Пока карета везла баронессу Вегрэ домой — та могла сколько угодно любоваться чужим теплом.

А когда добрались — в близлежащих домах не осталось ни огонька.

Привыкшая к жизни в провинции Мари уже спала, и Ирия не стала будить ее. К тому же… Замок Таррент отличался строгостью нравов при обеих графинях. Но всё же порой той или иной служанке не везло. И если Ирия права — горничной сейчас нужно спать побольше.

И чего пожелать-то, не знаешь. Незаконнорожденное дитя опозорит мать на всю жизнь. И станет для Мари единственным напоминанием о погибшей любви. Утешением.

Хуже, что девушка может вспомнить о своих правах. Что сын или дочь баронского отпрыска вправе рассчитывать на большее, нежели участь служанкиного байстрюка.

Гамэли — те еще гадюки. Но ведь внук — всё, что у них останется после Люсьена…

Грехи собственные замаливаешь, Ирия. И всё же — знать бы Гамэлей получше… Старик Тенмар признал далеко не всех бастардов. А Карлотта Гарвиак нир Таррент лично придушила бы незаконного внука. Если, конечно, он не сгодится для шантажа.

Пойми, наконец, Ирия: никогда нельзя судить по себе. Более зрелые люди руководствуются не только чувствами и эмоциями, но и соображениями разума, выгоды и трезвого расчета.

Ладно, подождем еще месяц. Может, ничего и… А если не «ничего» — предложим вариант с «отдать на время». Даже Гамэли — взбреди им вдруг в голову признать ребенка Мари, не сумеют защитить ни мать, ни дитя от Ральфа Тенмара. А уж о нем и его интересах забывать не стоит. Напомнит.

Ирия усмехнулась. Вообще-то решать должна сама Мари. Но наверняка не решит ничего. Будет молиться и плакать, плакать и молиться. И страдать. Конечно, никто не знает, как вела бы себя в подобной ситуации Ирия. Но сейчас она — не беременна и потому соображает трезво.

Скорее всего, служанка прибежит за советом сама. Или прямо к госпоже, или — сначала к Пьеру. А он доложит.

Ирия переоделась в более удобную мужскую одежду, спустилась на поварню. Зашевелился в закутке поваренок. Отмахнулась: спи дальше. Госпожа баронесса всего лишь прибыла из Зимнего Дворца и голодна как зверь… Как дракон с ее нового герба.

Хлеб, холодное мясо, фрукты, бутылка красного из Марэ. Графин для «разбавить» есть в комнате.

А с подносом Ирия, наверное, смотрится не хуже Катрин…

— Госпожа баронесса! — Пьер ждал у самых дверей на лестницу. И немедленно ловко перехватил поднос. — Госпожа баронесса, что же вы сами-то?

— Захотелось заодно осмотреть особняк.

Баронесса не обязана ничего объяснять лакею. Но с кем еще было разговаривать все эти дни, как не со слугами и солдатами?

— Оно конечно. Но тогда уж лучше Фамильную Галерею наверху. Или Гербовый Зал…

Пьер замолк. Видимо, по ее молчанию решил, что позволил себе лишнее…

— И Гербовый Зал можно, — улыбнулась Ирия, — и фамильные портреты. И библиотеку — отчего же нет? Сейчас перекушу и прогуляюсь…

— Ночью?.. — Пьер осекся.

А то он не служил у Ральфа Тенмара, в чьей комнате свечи горят до зимнего рассвета? Хотя теперешняя госпожа Пьера — женщина. А Катрин действительно ночью предпочитала спать. Или плакать в подушку. Но уж точно не шататься по спящему особняку.

Промозглый холод северного замка, зловещие огни факелов. Бесконечный и бесполезный бег в багровой полутьме…

Перестанет ли когда-нибудь Ирия вздрагивать — от таких воспоминаний?

— Ночью, — усмехнулась она.

Пожалуй, библиотеку оставим на завтра. Жаль, принцесса фрейлинам выходных не дает. Непорядок! Все Гильдии отдыхают каждый День Солнца, а придворные курицы — нет.

Все-таки в свободе что-то есть. Хочешь — ешь ночью холодное мясо, запивай вином. Хочешь — гуляй потом по ночным коридорам и галереям особняка.

С отцом они тоже раньше часто сидели до рассвета в Закатной Башне. Фамильного призрака дожидались.

Дочь Лорда приходит лишь к тем, кто стоит на грани жизни и смерти. Видел ли семейную вестницу Рока папа? Уже не узнать… Разве что у самого Призрака. Когда заявится в следующий раз. В замке Тенмар Дочь Лорда навестила Ирию всего однажды…

В свободе что-то есть… Много чего!

— Идем, Пьер, — кивнула баронесса слуге. Верному тенмарской семье Пьеру…

Он только сегодня утром получил от любимой герцогской племянницы недвусмысленный приказ.

Закрывается дверь Галереи. Юные дамы не остаются наедине с мужчинами — даже с лакеями. Но Ирия — беглая авантюристка, а не дама. Если Пьер — предатель и чей-нибудь наемный убийца — его ждет выстрел или удар кинжалом. Если вздумает ее домогаться… не настолько она привлекательна.

Да и большинство мужчин чаще думают о деле, чем о юбках. Если они, конечно, не зарвавшиеся кретины, вроде покойного Гамэля-младшего. И не пьяная солдатня на грабеже.

— Что вам удалось узнать, Пьер?

— Отряд Эдингема действительно прибыл без женщин. Отряд всеславовского капитана Мировского также прибыл без единой дамы. Еще…

— Говорите.

— Алан Эдингем был тяжело ранен в Лиаре. Отряд Мировского тоже понес изрядные потери, ранен его заместитель.

— Удалось выяснить, с кем они дрались?

Друг с другом или… версия про похитителей верна? И всё запутывается окончательно. Можно допустить, что Карлотта выяснила чьи-то жуткие тайны. Но зачем кому-то Эйда? Хоть одному из похитителей?

Зачем она отъявленному негодяю — министру финансов? Что он может получить? Эйда — не жена Роджера Ревинтера. А сам он в Квирине, и вернуться в Эвитан ему мудрено. Значит, брак (Ирия поморщилась) между Эйдой и подлым сыном подлого отца — невозможен. Ревинтер — дурак? Подлец и мерзавец — да, но считать его ослом — значит, самой быть ослицей. Разве что самозваный Регент сошел с ума…

А зачем Эйда Всеславу? Как свидетельница на суде? Мечтай! Роджер Ревинтер судом Регентов уже оправдан. За какую-то мелочь. А по поводу Лиара предъявлять ему обвинение никто и не собирался. Потому как там замарались по уши все, кроме кардинала и Всеслава.

Или все-таки собирался? А что еще возможно, кроме «Всеслав копает под Ревинтера, а Ревинтер не хочет, чтобы под него копали»? И в этом случае — Эйды и мамы запросто уже…

А ну — прекрати!

Версия другая: Карлотта что-то знает. Опять же в это вписывается Всеслав, роющий яму… под кого-то. Соблазнительно думать, что не под министра финансов. Чтобы убивать Эйду (сердце сжимается в жалкий комочек!) не было смысла. Никому. Ирия первой пойдет смотреть на публичную казнь обоих Ревинтеров… но не ценой гибели сестры. Пусть уж тогда мерзавцы живут, змеи с ними!

— Вы хотите что-то добавить, Пьер?

— И рад бы… — вздохнул слуга.

— Тогда идите отдыхайте, — улыбнулась баронесса. — И с завтрашнего утра продолжайте поиски. А я еще… полюбуюсь портретами.

Размытыми красками. Из-за подступающих слез.

2

Итак — под кого еще, кроме Ревинтера, может подкапываться словеонский князь? Кому сказано — не реви!

Ирия едва истерично не расхохоталась — одну тайну Карлотта знает точно. Тайну убийства бывшего мужа! И тогда тайный убийца — Леон… Точнее — Полина. Бывший брат — подлец, конечно. Но не интриган, а недалекий дурак. А вот мачеха… эта всё могла заранее продумать и подготовить.

Так, погоди, а зачем тогда вообще кого-то похищать? Проще пристрелить на месте и бросить трупы…

Альваренская стужа пробирает до костей, инеем берется лицо…

Но… если в Лиаре одновременно были отряды Ревинтера и Всеслава — ни в жизнь Ирия не поверит, что они не столкнулись лоб в лоб. Тем более раненые — с обеих сторон. Сомнительно, чтобы и те, и другие сразу жаждали смерти Эйды и Карлотты. Значит — «невиновная» сторона начала бы искать прямо там. А по приезде в Лютену — напрямую обвинила бы противника в убийстве.

Но никаких обвинений не было.

А если похититель — кто-то третий? Опять же — проще убить, чем куда-то волочь под носом у двух отрядов. Погоди, а с чего Ирия вообще взяла, что всеславовцы ездили в Лиар за ее родными?

Потому что если б мотались арестовывать Леона — не вернулись бы ранеными. И потому что одновременно там были люди Ревинтера. И потому что и они — ранены… Стоп, идем по кругу.

Нужно знать. Знать точно. И для спасения… и для мести. А значит… к кому внедряем Пьера — к тем или к этим? Главное — не промахнуться.

А сейчас — вытри слезы, Ирия Таррент. Ты пришла сюда есть, пить вино и любоваться портретами? Вот и начинай!

А хваленые полотна, между прочим, — те же самые (или почти те), что и в замке Тенмар. Копии. Или наоборот — оригиналы.

Сплошь предки старого герцога. И у всех глаза лучатся величием, мудростью, доблестью. Рыцари в доспехах, дамы в жемчужных прическах и пышных платьях. Герои и героини баллад сошли на землю. Удостоили ее своим сошествием.

Ральф Тенмар всё так же вздымает на дыбы вороного коня. Не Вихря, но как же больно!

Катрин со светлым достоинством во взоре вышивает на пяльцах.

Анри (здесь — сверстник Ирии) — в фамильных доспехах трехсотлетней давности. Со вскинутым над головой двуручником — копия того, из сундука. И, глядя в чеканно-красивое лицо в открытом забрале крылатого шлема, лишний раз убеждаешься: от человека, с которым Ирия впервые в жизни поцеловалась в стылом аббатстве, на портрете осталось лишь внешнее сходство фамильных черт. И даже юным возрастом не объяснишь. На более позднем портрете Анри вздыбливает коня с абсолютно тем же выражением лица, что и его отец на соседнем…

И так — со всеми. Портреты одного и того же кавалера или дамы, несомненно, отличны друг от друга. Но лишь рукой писавших их художников.

— «Алиэ Готта»! — усмехнулась Ирия, читая гордый вензель под роскошнейшим портретом: «Анри Тенмар, граф Тэн, на охоте».

Готта давно знаменит умением превращать живых людей в эпических героев. И внимателен к деталям обстановки. «Великий Готта!» Остается лишь надеяться, что портрет Ирии он не увековечит.

Впрочем, прославленный бастард Илладэнского графа уже давно рисует лишь знатных вельмож. Зачем ему какая-то баронесса? Разве что сам Ральф Тенмар попросит. Обещал же.

А в Галерее — уютно. Особенно после Зимнего Дворца…

Ирия с удобством расположилась в кресле в углу. Похоже, сам герцог тоже любил здесь приятно посидеть. Когда наезжал в Лютену.

Насколько вообще удобнее городские особняки! Тогда что за нужда гонит знатных дворян жить в мрачных, холодных замках? Там ведь толком не протопить. И вечно сыро, холодно и промозгло. Не спасают камины, горячее вино и меховые накидки. А ночью не спасает балдахин. Там давят тяжелые стены, а вековые камни тянут тепло с живых… И все пропитано древней ненавистью!

Хорошо, Ирия прихватила вино. Пить всегда лучше в компании. А здесь столько приятных во всех отношениях лиц. Молчат и надежно хранят чужие тайны.

Девушка чуть усмехнулась — будем надеяться, по-волчьи. Повертела на пальце подаренное кольцо. Червонное золото кажется теплым. И так трудно сейчас поверить, что в недрах прячется смертельнейший яд. Кольцо — теплое, а живые от него холодеют.

В Галерее легко думается. И вспоминается…

Рассказав о сплетнях, Алиса перевела разговор сама. Дальше он тек легко и непринужденно. Изобразить такое стоит немалых усилий. С обеих сторон.

Принцесса расспрашивала о здоровье старого герцога и герцогини. О здоровье его незаконных сыновей и не менее незаконных внуков. О здоровье Анри не упомянула. Наверняка Эрик Ормхеймский, как один из Регентов, и так знает предостаточно.

Алиса щебетала о прошедшей зиме и нынешней весне. О певчих птицах, что скоро прилетят, и о цветах, что расцветут. О светской моде последнего сезона и будущих балах при королевском дворе. Сама принцесса их не посещает, но никогда не запрещает фрейлинам. «Милой кузине Ирэн», конечно же, должно понравиться в Лютене… если не давать слишком много пищи языкам глупых сплетников.

В покоях Алисы слабо, почти неуловимо пахнет фиалками. Романисты и поэты, утверждают, что у каждого есть свой цветок. Или другое растение — менее романтичное.

Пожалуй, они не так уж неправы. В детстве Ирии нравились дикие лесные травы, а сейчас — еще и розы с шиповником. Эйда всегда любила ландыши, Иден по нраву полынь. А Алисе — фиалки или все-таки лилии? «Милая Тере» и Алма — однозначно пионы. И что за ядовитый цветок подойдет Полине?

Все фрейлины и придворные дамы при Малом Дворе в таких скромных нарядах… Действительно странно, что не нашлось ни одной в цветах Тенмара. Далеко не все в будуаре Алисы — юные девы. Почему молодые — наверняка замужние — женщины одеты как старые девы или ханжи? Принцесса родом из Тенмара, но при ее дворе нет никого с ее родины. Только самозванка, перекрашенная под южанку…

Обрадовался бы отец, узнав, что его средняя дочь — отныне фрейлина? Временно — до спасения Эйды или мести за нее. Или до разоблачения — если не повезет…

Повезет!

Печально молчит Катрин. Гордо и высокомерно взирает со вздыбленного коня еще не старый Ральф Тенмар. Жестко прищурены глаза юного Анри. Сверкает в руке фамильный двуручник, отливает темным золотом крылатый шлем…

Бесчисленны портреты рыцарей и дам давно ушедших в небытие веков. Доспехи, мечи, шелка, бархат, кружево…

И нет ответа.

3

…Земля рванулась из-под ног. Перед глазами пляшут белоснежные облака. Перистые…

Ирия отчаянным рывком попыталась встать. Или хоть сесть — опираясь на локоть.

Цветные мухи закружились в небе. Заслонили облака, звенят в ушах… Черно-зеленое на белом…

Ральф Тенмар не спешит — ни в коей мере. Но успел подойти к бестолковой племяннице раньше, чем та сумела подняться на ноги. Потемневшая от времени сталь меча коснулась ее горла.

Девушка едва не отшатнулась. Удержал лишь страх перед насмешками.

— Вставай!

Ирия честно послушалась. Земля поплыла в сторону. Мир завертелся — сумасшедшим флюгером на северном ветру…

— Сейчас!.. — прошипела девушка сквозь зубы.

— Вставай!!! — втрое громче рявкнул герцог.

Опираясь на меч, Ирия попробовала удержаться на ногах.

Железная рука стиснула ей плечо:

— Запомни: никто и никогда не даст тебе времени встать! Запомни это — если хочешь прожить хоть час после моей смерти! Оружие — не палка, чтобы на него опираться! А ты — не калека. Пока еще. Продолжай! — меч железного старика взлетел в боевом замахе…

Странный сон — более чем. Ну и нечего засыпать в старинной Галерее! В мягкой постели снится детство… и живой папа. А в обществе чужих фамильных портретов — только бои со старым герцогом.

Ты еще где-нибудь засни — глядишь, и амалианское аббатство вновь увидишь. С призраком! И стылые глубины Альварена — на закуску. То-то удивятся слуги воплям новой госпожи.

Невольно поёжившись, Ирия поднялась, на ходу разминая вконец затекшие мышцы. Порой и без всяких воспоминаний знобит — в самых жарко натопленных комнатах. Будто со времен Альварена так и не удалось до конца согреться. В кровь лед проник…

Еще что подумай! Настанет лето, и солнечное тепло так отогреет — еще от жары устанешь. И размечтаешься о прохладной речной или озерной воде… А купаться фрейлинам вряд ли подобает. Да и где тут — посреди города?

За окном уже светает…

Кажется, отдохнула достаточно. Сносно. Во всяком случае, широкая темно-бордовая постель с червонно-золотым балдахином совершенно к себе не тянет.

Герцога здесь нет. Тренироваться по утрам не с кем. Разве что «с тенью»… Только Ирия, клинки, привычный до боли танец…

И въелись в кровь воспоминания о серой насквозь выстывшей камере с недостаточно ржавой решеткой…

А ну прекрати! Лопать ты теперь тоже не будешь — раз в гостях у святой Амалии доводилось? Ирия едва не расхохоталась — каши действительно с тех пор не захотелось ни разу. Любой.

А хлеба? А мыться? А… еще кое-чего?

Помогает! Стоит довести кошмар до абсурда — и он уже не страшен, а смешон. Так держать, Ирэн… Ирия Таррент!

И тренировки возобновим, но — завтра. А сегодня… раз так хочется облазать особняк и раскрыть все его тайны — не будем себе препятствовать. А выспаться… и в тюрьме успеем. Или во время следующей лихорадки.

Улыбаясь, девушка выскользнула из Галереи. Сейчас — горячего кемета, еще пару ломтей хлеба с холодным мясом… Или подогретой каши? Долой страхи!

Но хлеб с мясом прихватим тоже. И — в библиотеку. Читать! До самой поездки в Зимний Дворец…

4

Основная библиотека осталась в Тенмаре. Ирия не успела прочесть и малой части ее сокровищ! А когда теперь туда попадешь? Если не врать себе, то никогда.

Возможно, какие-то книги повторяются здесь. Книги, портреты, тайны…

Замок отворился бесшумно. Девушка невольно застыла на пороге.

Да, фолиантов здесь явно меньше, чем в берлоге… замке старого герцога. Но много больше, чем ожидалось. Вот бы папа обрадовался…

Вся библиотека родного замка разместится в одном-единственном громадном шкафу, а здесь их… четырнадцать. В глазах пестрит от кожаных переплетов и золотых корешков. А ведь есть еще и издания попроще. И их больше в несколько раз!

Чистота здесь идеальная. Домоправитель еще вчера по первому требованию выдал «госпоже» ключ. И не преминул упомянуть, что их всего два. И слугам верный управляющий такую ценность не доверяет.

Интересно, пыль почтенный господин вытирает сам? Или все-таки берет с собой служанку? А потом ходит за ней по пятам — раз «не доверяет»?

Или всё же позволяет касаться драгоценных переплетов и без его строгого присмотра? Учитывая, что тенмарские слуги вышколены идеально. В большинстве жилых комнатах — почти вся мебель в чехлах, а в библиотеке пылинки сдуваются. Приказ герцога-с…

Ирия трижды провернула ключ и медленно двинулась вдоль золоченых рядов. По таким библиотекам хочется красться на цыпочках. Зачарованно оглядываться по сторонам…

Некогда!

Тем более — книгу на сегодня тоже выбрать нужно. Не вышивать же, в самом деле. А вчерашняя уже прочитана. В скучной компании скучных куриц одного тома на день может и не хватить. Даже вполне толстого и увесистого.

«Хроники войн»… Их можно читать дома, но вот принцессина фрейлина с подобным талмудом — это уже слишком. Вряд ли кто в окружении Алисы осведомлен о читательских вкусах «покойной» Ирии Таррент, но рисковать незачем.

«Жизнеописание святого Леонарда». Благочестиво… но пусть стоит, где стояло. Вместе с «Видением святой Амалии». Лучше уж тогда пяльцы и игла. И моток шелковых ниток.

«Предание о битве Северной Ведьмы и Южного Колдуна». Имеет смысл перечитать, но книга в тенмарской библиотеке была определенно тоньше. Та, что попадалась Ирии. Вот это и возьмем. И еще… «Историю короля Адальстейна — последнего рыцаря Тенмара».

Фрейлина читает о магах и рыцарях — это хорошо. Это правильная фрейлина.

Придворная девица с томиком Ленна — еще лучше. Но Ленн почти весь перечитан еще в Лиаре. А нового он ничего не написал.

«Предание» Ирии понравилось. Слегка жутковатое, слегка жестокое и очень таинственное. Ясно, что писал южанин. «Северная Ведьма» — «злобная, уродливая карга», а «Южный Колдун» — «справедливый, убеленный благородными сединами мудрец»…

Сейчас читать лучше через строчку. Книга — толстая, времени мало, а различия найти хочется!

Вначале легенда явно течет так же. Даже строчки кажутся знакомыми. Старый, мудрый колдун и жуткая уродливая карга много лет воевали. Выясняли, кто сильнее.

В детстве Ирия уже непременно сочувствовала бы доброму мудрецу. А теперь усомнилась — так ли уж он мудр? Раз устроил многолетнюю войну по столь дурацкому поводу? И почему при этом ведьма — «не умна, но подла и хитра»? Потому что сразу не признала противника сильнейшим и не сдалась на его милость? Так значит, не так уж он и силен — раз столько лет победить не мог…

Дальше Ирию чуть не охватило разочарование. Боев и поединков между северными и южными богатырями в этом варианте «Предания» намного больше. Может, на них лишние страницы и ушли?

Стоп… Девушка в третий раз перечитала одну и ту же строку.

Нет, не ошибка. В том варианте «ведьма из Лингарда» просто полетела на битву на метле. Во главе своего «бесчинствующего» воинства. А здесь — сначала окунулась в зачарованное море. И «вмиг стала сильнее в десяток раз»…

Ладно, допустим, зачарованное море — преувеличение. Но откуда оно вообще взялось в Лиаре? Или ведьма успела слетать к северному морю? Через весь Бьёрнланд? Для могущественной колдуньи это, может, и несложно. Но не за несколько же часов. Или Бьёрнланд был тогда в составе Лингарда, и сборы армии проходили в окрестностях побережья?

Перед боем добрый и мудрый колдун всё же попытался решить дело миром… Ну наконец-то. Может, он и впрямь умнее ведьмы с севера? Если бой и состоится (а куда он денется — судя по уже прочитанному в тенмарской книге?), то уже по вине северянки?

Ирия перелистнула страницу. И мрачно усмехнулась. Ну конечно! В качестве непременного условия мира лучащийся добротой и мудростью южанин предложил врагине выдать ее единственную дочь за его сына.

Для незнакомых с историей Лингарда отказ ведьмы, конечно, непонятен. А вот для Ирии…

Дочь — единственная. Ведьма — стара и уже не сможет родить другую. После смерти королевы Лингард лишится магии. Его можно голыми руками брать. И возьмут. Только не наследники Южного Колдуна — он же Тенмарский король. Иначе нынешний Лиар был бы частью Тенмара, а не оба — провинциями Эвитанского королевства.

Бой с кучей поединков и легендарных имен сейчас совершенно не интересен. Его можно перечитать потом. Важнее узнать, чем всё кончится.

Хотя и так ясно. В Лиаре давным-давно нет магии. И называется он вовсе не Лингардом.

Кемет давно остыл. Ничего, еще есть время сварить новый.

Ирия торопливо листала фолиант… Ведьма побеждена и отправилась домой — умирать. Победитель с триумфом вернулся домой, где и умер «в окружении рыдающих родных и любящих друзей». «От полученных в бою ран».

В общем, знаем мы такие «победы» — боевая ничья. Если б историю писал сохранивший магию Лингард — победительницей назвали бы «Северную Ведьму». То есть «убеленную благородными сединами мудрую Колдунью Севера».

Дальше можно не читать. Предание бодро живописало, как возликовали прежде несчастные жители Лингарда, избавившись от тирании злой ведьмы. И как отныне там правил ее вдовец. Законный король, чью власть колдунья «подло узурпировала с помощью бесчестных интриг и злых чар».

Благодарные жители хотели избавиться и от дочери ведьмы — «сказочно красивой, но злой, жестокой и гордой нравом принцессы». Но отец девушки пожалел ее и не дал лишить жизни, поспешно выдав замуж за нового Тенмарского короля. (Его случайно не Адальстейном звали?). Тоже сильного мага, «ничуть не уступающего отцу своему». Он был старше годами юной «ведьмы», и уж точно сильнее как маг. Так что сумел «смирить ее злой и непокорный нрав». И не дал впредь прибегать к «злонамеренным и богопротивным чарам».

В Лингарде же с тех пор правила династия, ведущая род от «доброго и справедливого» короля. Бывшего супруга «злобной Северной Ведьмы»…

Ирия почти с отвращением отложила фолиант. Почти — потому что книга не виновата. Ни в том, каковы написавшие ее люди, ни в том, что нынешние лорды Лиара — вовсе не потомки короля-предателя. Того, кто на гибель собственной стране сговорился с врагом — «Южным Колдуном». Или просто воспользовался смертью нелюбимой жены.

И не вина фолианта, что новая, с позволения сказать, династия, оборвалась на сыне «доброго и справедливого» короля. А сам Лингард давно канул во тьму веков. Превратился в Лиар — всего лишь провинцию Эвитана…

Сила Лингарда ушла в песок. Магии Северной Ведьмы, чьё имя не сохранили века, больше нет. Насильно выданная за короля Адальстэйна Тенмарского Изольда была последней в роду королев-ворожей Лингарда.

Сколько было Изольде, когда умерла ее мать? Судя по преданию — девушка находилась в брачном возрасте. От четырнадцати до двадцати, или раньше годы считали иначе? Но в любом случае — это значит, что мать учила Изольду магии. Принцесса прекрасно знала, что наследует и чего лишило ее предательство отца и воля Адальстэйна. Эх, попадись сейчас этот «супруг Северной Ведьмы» Ирии!

Каково было Изольде знать, что она — последняя, и на ней всё оборвется? Что ее дочери уже не унаследуют силу? Каково рожать их, понимая, что будущее ее девочек — стать чьими-то высокорожденными игрушками? Прекрасными и бессильными цветами без шипов.

Ведь ее растили как будущую правящую королеву! Как она жила со всем этим? Пожалуй, Ирия зря считала несчастной себя.

Но потом… потом всё изменилось. Через сколько лет? Пять? Десять? Пятнадцать? Как долго бывшая принцесса Лингарда была рабыней супруга-колдуна, «смирявшего ее нрав»? Но она выжила. Потому что, когда Эвитанская империя напала на Тенмар, король справился с чужеземной армией только с помощью жены. Один не сумел. Подчинилась ли она тогда слепо или сумела сохранить себя и воспользовалась ситуацией, чтобы вернуть хоть часть былого статуса? Никто не расскажет.

Но Лингард не спасли. Адальстэйн не позволил, сама ли Изольда (Исольда!) не захотела? Или просто никто не успел?

А ныне не только Лингард, но и Тенмар — часть Эвитана. «Боги прощают глупцов еще реже, чем предателей, Ирия». Если «глупец» — польстившийся на власть отец Изольды, то кто предатель? Она сама? Ирия бы ее не осудила…

Дочь лорда Таррента взглянула на золоченые часы на полке. Пора! Пить кемет и ехать к Алисе.

Вставай на место, трагическая история Северной Ведьмы. С собой прихватим биографию «великого, ни в чём не уступавшего отцу своему» Тенмарского короля-мага Адальстэйна.

И — пора из библиотеки. К нынешней реальности. Пока и она не канула в песок — вместе с жизнью Ирии.