Свадебный рэп

Интервью с Оракулом

Небритый человек в вытертом свитере с пузырями на локтях, в дешевых джинсах и очках в тонкой золотой оправе вышел с помойным ведром из подъезда и тут же оказался под прицелом десятка телекамер.

— Глеб Виссарионович, последние события застали общество врасплох. А вы знали о готовящихся переменах, ведь вас называют Оракулом?

— Что вы имеете в виду? — спросил человек, лукаво улыбаясь.

— Я имею в виду возникновение альтернативного российского государства Кремль-2 и очевидную сдачу позиций Кремля-1.

— Все это было предсказано еще в Книге Екклесиаста.

— Это где про камни, что ли? — спросила его молодая бойкая журналистка.

— Там не только про камни сказано, — печально улыбнулся Глеб Виссарионович. — «Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем». Вы помните наш герб? — спросил он.

— Да. Орел, — сказала другая журналистка.

— Двуглавый, — поправил Глеб Виссарионович. — А о чем это говорит?

Журналисты озадаченно молчали, боясь попасть впросак.

— Это говорит о том, — пришел он им на помощь, — что Провидение предначертало, что нашей страной будут управлять два человека. И народная мудрость, кстати, гласит: «Одна голова хорошо, а две — лучше».

— А как же Конституция? — спросила его самая бойкая журналистка, которая знала про Екклесиаста.

— А что Конституция? — повернулся Глеб Виссарионович к журналистам. — Какие проблемы? У нас, кстати, давно назрела конституционная реформа. Сейчас в законодательных органах как раз рассматривается достаточно радикальный конституционный проект, предложенный мной.

— Глеб Виссарионович, в чем его радикальность?

— Хороший вопрос, спасибо, — поблагодарил журналиста Оракул. — Многие беды нашего государства происходят, видимо, оттого, что, проголосовав за последнюю Конституцию, мы неосмотрительно завысили правовую планку и никак не можем до нее допрыгнуть. Вы знаете, что и Конституционный суд вынужден все время констатировать несоответствия наших политических отправлений положениям Конституции. Это обстоятельство провоцирует нестойкие умы на размышления о неполноценности нашей Конституции и, что греха таить, о ее ущербности.

Согласитесь, в таком состоянии государство жить не может. Для снятия абсолютно всех противоречий между жизнью и Основным законом, каковым является Конституция, я предлагаю обсудить проект так называемой Практической Конституции, которая идет не от идеальной умозрительной модели, а от самой жизни.

Журналисты переглянулись, явно «не догоняя», как говорят они сами, Оракула.

— Наша Практическая Конституция — это есть сама жизнь, воплощенная в законе.

— А нарушения прав человека, разворовывание государственного бюджета, коррумпированность на самом высоком уровне — это есть в жизни, значит, это тоже конституционно? — сердито выкрикнула девушка из «молодежки».

Глеб Виссарионович пожевал губами, выбирая слова для ответа.

— Да, и в этом — революционная очищающая сила нашей новой Конституции, ибо основополагающая статья нашей Конституции — что ни произошло, то и конституционно. Поймите меня правильно: задача Практической Конституции — вылечить общество от комплекса невозможности исполнения Конституции сегодняшней. Сколько можно мучиться? Так можно и свихнуться. По нашему представлению, Практическая Конституция будет краткой и ясной, как закон Ома или правила карточной игры «Три листика», и отражать глубинные жизненные процессы.

Отличие Практической Конституции от действующей заключается в том, что она выполняется без всяких референдумов и голосований всеми участниками общественного процесса, вами, мной, вон дворником…

— И наемными убийцами? — выкрикнула все та же сердитая журналистка.

— Они тоже участники общественного процесса, — терпеливо разъяснил Оракул, — и совершенное ими тоже по праву должно стать тканью Практической Конституции.

— А где можно ознакомиться с текстом этой Конституции? — спросил рассудительный бородач с цифровой видеокамерой.

— Там, собственно, и знакомиться особенно не с чем. Ведь Конституция состоит из одной-единственной статьи, которая, как мне кажется, является альфой и омегой нашего законотворчества, так сказать, краеугольным камнем Конституции. А что может быть устойчивее здания, состоящего из одного краеугольного камня? — весело спросил Оракул журналистов.

— Можно узнать, что это за статья?

— Конечно, это не секрет. Если вы заметили, у меня вообще от вас никаких секретов нет. Так вот эта статья, первая и последняя, гласит: «Все ветви власти подлежат амнистии».

Журналисты безмолвствовали.

— Там была еще одна статья, — прервал тягостное молчание Оракул. — «При равных очках банкирская берет», но потом я вспомнил, что это правило карточной игры «бура».

— Глеб Виссарионович, когда может быть принята ваша Конституция? — спросила сдавшаяся сердитая журналистка из «молодежки».

— А она уже принята, если вы дадите себе труд заметить, — не желая скрывать ехидство, сказал Оракул.

— А как же прежняя Конституция? — простодушно спросила девушка из журнала для подростков, совершенно запутавшись в лукавых хитросплетениях Глеба Виссарионовича.

— Не вижу проблемы, — сказал, снисходительно улыбаясь, Оракул, — ведь Конституций, как и голов на государственном гербе, тоже может быть две.

Журналисты рассмеялись.

— Это вы серьезно? — спросила его сердитая девушка.

— Гадом буду, — торжественно сотворил Оракул тюремную клятву.

И журналисты испуганно замолчали.