Свет далекой Земли

Глава 10

Представители пяти прибывших к Туукалии видов — человек, собака, к'эрему, иолф и нийув — были доставлены на планету туукальским челноком, который своими размерами превосходил любой из виденных инопланетянами межзвездных кораблей. Казалось, судно изобилует пустыми пространствами. Естественно, когда пассажирами были исполинские туукали, это впечатление исчезало.

Точно так же были сконструированы скоростные многоколесные транспортные средства, на которых гостей доставили с места посадки в город Кароккен. Всем, кроме огромного Браука, потребовалась помощь для того, чтобы войти в эти машины. Всем, за исключением Скви, которая сама, пользуясь щупальцами и выступами на борту транспортеров, забралась внутрь. Это достижение обернулось неприятными последствиями для остальных четырех кандидатов, каковым пришлось в течение всей поездки до города выслушивать покровительственные изречения о физическом и умственном превосходстве к'эрему.

Масштабы строений Кароккена вполне соответствовали солидным габаритам его обитателей. Своей грандиозностью Кароккен превосходил все урбанистические комплексы, виденные Уокером и Джорджем на Хюффе и Нийуве. Гигантский город отдаленно напоминал величественную столицу Серематен. Правда, в отличие от последнего, в Кароккене почти не было зданий выше пяти-шести этажей (хотя это были туукальские этажи, напомнил себе Уокер). Туукали, пояснил Браук, не любили высоту, и поэтому Кароккен и другие большие города, хотя и отличались огромной площадью, не поражали воображение линией своего горизонта.

Дома отличались скругленными углами — по принятой у туукали моде — и большими окнами. Здания были почти целиком построены из полисиликатов или других прозрачных материалов. Когда гости вышли из транспортера и вошли в высокое (пятиэтажное) здание, то в окружении встречавших их туукали Уокер почувствовал себя карликом. Общество одного только Браука могло внушить страх любому человеку, но присутствие десятков великанов с множеством могучих рук и гигантскими острыми зубами могло свести с ума. Уокер поймал себя на том, что непроизвольно жмется к высокому молодому нийувскому астроному Хабр-веку. Джордж, которому храбрость обычно не изменяла, был напуган до такой степени, что спрятался под ногами Уокера и на ходу все время о них спотыкался.

Одна только Скви, которая вообще не хотела сюда приезжать, сохраняла полную невозмутимость и передвигалась своим обычным способом — на щупальце Браука, крепко вцепившись в его туловище хваткой, которой Уокер от души позавидовал. Скви совершенно не разделяла волнения, охватившего других гостей, сохраняя врожденное несокрушимое чувство превосходства, уверенность в том, что, хотя все виды, овладевшие искусством межзвездных полетов, разумны, их разум все же уступает разуму к'эрему.

«Это признак преждевременной старости», — бурчал себе под нос Уокер, хотя в душе страшно завидовал самоуверенности интеллектуального моллюска.

Не зная, чего ожидать, Уокер сильно растерялся, когда Браук и сопровождавшие их вооруженные исполины остановились перед массивными огромными дверями.

— Мы пришли, — сказал Браук и загадочно добавил: — Если все пойдет хорошо, то испытания займут много времени.

Уокер не успел спросить, что имел в виду Браук, так как створки дверей разъехались в стороны и их втолкнули внутрь.

Это был огромный зал с позолоченными стенами. Пол от входа полого поднимался вверх, в отличие от земных залов, где пол чаще опускается от входа вниз. Стульев в зале не было. Подобно иолфам, туукали не нуждались в этих предметах мебели и не пользовались ими. Взойдя по склону пола, выложенного полосами ляпис-лазури, гости приблизились к стоявшим полукругом туукали. Расстояние между входом и помостом было под стать прочим туукальским масштабам. Уокеру показалось, что он пробежал через футбольное поле, а не прошел от входа до президиума в обычном конференц-зале. Тишина, нарушаемая лишь мягкими шлепками по полу конечностей туукали и тихим шелестом ветерка, источник которого был не виден, создавала впечатление еще большего пространства.

Народ Браука не пользовался не только стульями, но и одеждой, хотя на дюжине массивных фигур были видны какие-то подвески и другие знаки различия, похожие на браслеты, надетые на верхние конечности. На приближавшихся инопланетян внимательно смотрели двадцать четыре глаза. Непрестанные движения извивавшихся глазных стеблей гипнотизировали и одновременно действовали на нервы.

Такой страх Уокер испытывал в последний раз во время игры с «Огайо», когда ему, как защитнику, пришлось противостоять рослым нападающим соперников. Правда, это было давно — Уокер тогда учился на последнем курсе университета. Самый маленький из туукали, стоявший на четырех нижних конечностях, своими размерами превосходил всю линию нападения «Огайо Стейт». Скопление извивавшихся щупальцев напомнило ему клубок питонов, лениво ожидавших приближения жертвы. Один из чиновников, бестактно рассматривавший подходивших инопланетян, предложил им остановиться. Наступила полная тишина, в которой стороны обменялись настороженными взглядами. Стоя в зале, огромном настолько, что в нем можно было расположить климатическую установку, в окружении инопланетных великанов, превосходивших ростом Браука, Уокер ждал своей участи. Он понимал, что пути назад уже нет. Нельзя было передумать и попроситься назад, в уютные апартаменты «Дживен-Бха». Нечего было и думать о том, чтобы предложить обед этим двенадцати стоящим враскоряку гигантам и тем избежать необходимости сдавать неведомый «экзамен». Единственное, что сейчас можно было потрогать и разрезать ножом, — это повисшее в зале напряжение.

Молчание нарушил туукали, стоявший на левом фланге. Автоматический переводчик, имплантированный в голову Уокера, без труда перевел сказанное им.

— Пусть первым подойдет ближайшее к нам двуногое существо!

Посмотрев на стоявших справа от него нийува и иолфа, Уокер понял, что приглашение относится к нему. Все глазные стебли немедленно изогнулись, направившись в его сторону. Он с радостью обошелся бы без такого повышенного внимания к своей скромной персоне.

Он обернулся к внушающему доверие и вселяющему надежду Брауку и прошептал:

— Что мы должны делать? Что придется делать мне? Как нам удовлетворить их требования и доказать твоему народу, что мы достаточно цивилизованны и обладаем достаточным здравым смыслом для того, чтобы ступить на землю вашей планеты?

К лицу Уокера приблизились два глаза, каждый размером с его голову. Как же он привык к Брауку, если близость такого гиганта не внушала ему ни малейшей тревоги.

— Делай то же, что и я, друг Маркус.

Уокер искал помощи, а столкнулся с еще одной трудностью. Понимая, что находится в центре внимания, что в этом огромном зале на него во все глаза смотрят чиновники и сопровождающие туукали, он изо всех сил лихорадочно пытался понять, что делать.

— Делать то же, что и ты? Но что? — Он умоляюще протянул руки к Брауку. — Ты же лучше других знаешь, что я могу. Я могу заключать сделки и готовить.

— Ты должен сделать еще одну вещь, Маркус, — непреклонно ответил Браук. — Ты должен сделать то же, что и я. — Пара щупальцев протянулась в сторону группы чиновников. — Покажи им уровень вашей цивилизации. Покажи им свою восприимчивую и чувствительную природу. Расскажи им сагу, расскажи как можно лучше. Очень важны интонации, главное вдохновение, формат здесь не важен.

Суетившийся у ног Уокера Джордж, не осознавая важности момента, хихикнул и весело произнес:

— Давай, Марк, спой им сагу о человечестве. Можешь как трамплином воспользоваться своей человеколюбивой гуманистической профессией.

— Ты мне только мешаешь, — прошипел Уокер. Он едва не пришел в ярость, стараясь придумать сюжет, который удовлетворит требованиям чиновников и позволит ему заслужить пропуск не только для себя, но и для всех людей. Если он потерпит неудачу, это не будет окончательной катастрофой: кто-то из его спутников, возможно, выдержит испытание. Но все же начало будет испорчено. Кроме того, оказавшись здесь, Уокер горел желанием поближе познакомиться с родиной Браука. Здесь сыграла свою роль гордость. Сталкиваясь с серьезными проблемами на работе, Уокер ни разу не подвел свою фирму. Сможет ли он сделать то же для всего рода человеческого? К счастью, ему не надо будет петь, а только декламировать, тщательно подбирая слова и украшая речь подслушанными у Браука интонациями. Прочистив горло и сделав глубокий вдох, Уокер начал свое повествование:

— Далеко-далеко отсюда, в бескрайнем мире плывет по небу голубое пятно. Оно очень далеко, так далеко, что мне не добраться туда. Это мир синий от воды, зеленый от лесов, белый от облаков. Где-то там, на берегу большого озера, стоит особый город, дорогой мне город, мой родной дом. Я скучаю, мне тоскливо без него, и я все время думаю только о нем. Все, что нам теперь нужно, — это ваша великодушная помощь, она нужна нам, мы не сможем жить без нее, и она нужна нам прямо сейчас. Она нужна, чтобы найти Землю, мой дом и дом моего друга Скви.

Голос Уокера продолжал мерно рокотать. Он говорил и говорил, иногда без всяких усилий, иногда останавливаясь и делая паузу, чтобы лихорадочно подыскать подходящие слова (он не знал, учитывается ли быстрота). Чем дольше он говорил, тем легче и свободнее текла его речь. Проведенное рядом с Брауком время не пропало даром. Цветистые обороты давались ему легче, чем он мог предположить.

Удивительно, сколь многое может перенять человек от тех, с кем он постоянно общается, думал Уокер, продолжая нанизывать слова на нить своего мерного рассказа. Чем дальше он сплетал полотно повествования, тем увереннее себя чувствовал, видя, что его внимательно, не перебивая, слушают, тем больше становилось поле доступных для рассказа предметов. Спустя некоторое время сюжет иссяк, Уокер вдруг наткнулся на невидимую стену, голос его сорвался, и он умолк. Если туукали ожидали после паузы услышать продолжение, то они ошиблись. Напряжение от стремления успешно выдержать испытание измотало Уокера морально и физически.

В ногу ему ткнулся мокрый собачий нос. Пес смотрел на Уокера снизу вверх. Человек ни разу не видел такого серьезного выражения на собачьей морде.

— Человек, — торжественно произнес Джордж, — я никогда не слышал, чтобы подобное красноречие исходило из твоих округленных выпяченных губ.

— Спасибо, Джордж.

Нийувы и иолфы столпились вокруг Уокера, чтобы принести ему свои молчаливые поздравления, а Браук, рискуя раздавить своего маленького друга, нежно похлопал его по плечу своими гигантскими щупальцами. Скви, как обычно, воздержалась от прямых похвал. Но, во всяком случае, Уокер не услышал от нее и презрительного шипения. Мало того, скосив глаза на Скви, Уокер заметил, что в углах ее речевого органа появились пузырьки, говорившие о молчаливом одобрении.

Но все это, конечно, не имело никакого значения. Не обращая больше внимания на обступивших его друзей, он с надеждой вглядывался в стоявших в ряд туукальских чиновников. Судьи тоже тихо переговаривались между собой, выслушав выступление Маркуса. Наконец туукали, стоявший у правого края шеренги, дальше всех от чиновника, пригласившего Уокера начать рассказ, раскрыл вертикальные челюсти:

— Рассказ был достаточно хорош для того, чтобы приветствовать на нашей земле вас и ваш род.

Уокер воспрянул духом так, как будто ему только что удалось с тройной выгодой продать залежавшуюся партию красного дерева. Как бы там ни было, но его род сейчас ограничивался только им одним, а значит, он получил пропуск на планету.

Но времени на радость по поводу успеха ему не оставили. Наступила очередь молодого нийувского астронома продекламировать сагу от имени своего народа. У Хабр-века было время подготовиться, слушая ностальгическую балладу Уокера. В манере туукальской саги Хабр-век принялся рассказывать о конфигурации звездной системы Туукалии, о своей надежде ближе с ней познакомиться, о том, что о таком путешествии мог мечтать любой астроном, о надежде, что туукальские братья помогут ему и его товарищам отыскать дорогу к давно потерянному дому. Астроном говорил о долге помочь разумным существам, похищенным космическими пиратами и ожидавшим здесь своей участи. Пока астроном говорил, оборка на его шее пылала алым цветом, а все четыре хвоста мерно покачивались, как штоки метронома, отбивавшего ритм декламации. Единственным недостатком был визгливый голос астронома, с которым он, конечно, ничего не мог поделать. Однако выстроившиеся в ряд туукали внимательно его слушали, не проявляя никаких признаков нетерпения.

Несмотря на этот неизбежный недостаток, астроном тоже прошел испытание. Туукали одобрили его короткую (по туукальским меркам) сагу.

Несмотря на то что у Де-сил-джимда было еще больше времени на подготовку, иолф никак не мог решиться начать. Иолф не нервничал, заметил Уокер, он был просто не уверен. Пауза затягивалась, и туукали начали проявлять нетерпение. Уокер и его друзья обступили упиравшего специалиста по коммуникациям.

— Что случилось? — прошептал Уокер. — Ты не можешь придумать, что сказать?

— Иолфы хорошие бойцы, и это, пожалуй, все, что можно о них сказать, — бестактно заметил Хабр-век. Уокер бросил на него укоризненный взгляд, но дело обошлось без последствий, потому что нийув был не в состоянии этот взгляд истолковать.

Де-сил-джимд выпрямился на своих мощных ногах:

— Нет, проблема не в этом. Мне есть что сказать, и форма декламации не трудна для меня и не чужда нашему народу. — Маленькие черные глаза встретились с глазами Уокера. — Проблема в том, что я могу сильно и выразительно говорить только об одном предмете, и он разительно отличается от предметов, о которых говорил ты или жилистый нийув. Я боюсь, что этот предмет может оскорбить наших гостеприимных хозяев.

Уокер нахмурился:

— И какой же предмет ты хочешь избрать темой для своей саги?

Де-сил-джимд приподнялся на пальцах, чтобы встать вровень с более рослым человеком.

— Жизнь хищников. Хюффийцы бы меня поняли.

Уокер понимающе кивнул. Действительно, это будет разительный контраст с безмятежными мирными сагами, рассказанными им и нийувом. Но что делать, если это было все, о чем способен говорить иолф?

Неизвестно, правда, как отреагируют на это туукали. Был только один способ это выяснить.

— Вероятно, стоит попробовать, — сказал он осадистому инопланетянину. — Единственное, чем ты рискуешь, это отказом во въезде. Ничего, нас с Хабр-веком уже впустили.

Иолф сделал решительный жест. Медленно повернувшись, он встал лицом к нетерпеливо переминавшимся с ноги на ногу туукали и начал говорить высоким, звонким голосом, звучавшим просто музыкой по сравнению с визгливыми тональностями нийувского языка.

К всеобщему облегчению, воинственный характер короткого повествования специалиста по коммуникациям никоим образом не обескуражил внимательное жюри. Даже наоборот, суровое содержание этой небольшой саги понравилось туукали больше, чем пришедшим в смятение спутникам Де-сил-джимда. Вспомнив необузданную свирепость, проявленную Брауком на борту корабля виленджи, Уокер перестал удивляться. Туукали любили военные саги не меньше, чем безмятежные мирные воспоминания.

Остались лишь два гостя, которым предстояло доказать свое право быть приглашенными на Туукалию. Первоначальный отказ Скви участвовать в экзамене выглядел странным контрастом на фоне исполненного ею страстного рассказа о народе ее планеты. Действительно, через полчаса декламации в лучших туукальских традициях, декламации, сопровождавшейся размахиванием щупальцами и надуванием пузырей, туукальские судьи сами принялись оживленно жестикулировать, желая показать, что этого вполне достаточно. Уокеру пришлось опуститься на четвереньки и подползти к к'эрему, чтобы дать ей понять, что рассказ пора заканчивать.

Умолкнув на середине фразы, Скви вздела вверх четыре щупальца и воззрилась на человека:

— Что-то не так, Маркус Уокер?

Уокер уже давно понял, что пытаться уговаривать Скви с помощью хитроумной дипломатии — это пустая трата времени.

— Думаю, что ты уже достаточно им рассказала, Скви. Пора дать хозяевам возможность вынести суждение. Кстати, рассказ получился отменным.

— Кто бы мог в этом сомневаться? — самодовольно согласилась Скви, опустив два из четырех поднятых щупальцев. — Все мои речи — образец совершенства. Что же касается решения наших хозяев, то положительная оценка была предопределена с того момента, когда я только начала говорить. Но, между прочим, я еще не закончила. — Она отвернулась от Уокера и обратилась к жюри: — Между прочим, я еще не закончила введение и не перешла к основной теме рассказа.

— И это поистине великолепный рассказ! — объявил Уокер так громко, чтобы его услышали все, в том числе и жюри. Одновременно он сделал знак Брауку. Никто из других туукали не понял его значения, но Брауку, который много лет общался с Уокером и своенравной к'эрему, все было ясно.

Решительно шагнув вперед, он без церемоний поднял молчавшую Скви и посадил ее на одно из своих исполинских щупальцев. Это было любимое положение Скви — путешествовать на щупальцах сильного туукали над головами прочих ничтожных созданий. Скви не возражала против такого неожиданного возвышения, но Браук мгновенно протянул другое щупальце к речевой трубке Скви и прижал ее к красно-коричневому гладкому туловищу к'эрему. По человеческим меркам это было то же самое, что двумя пальцами закрыть и сжать губы.

Возмущенная Скви широко распахнула глаза. Она не могла теперь ни говорить, ни надувать в знак протеста пузыри. Она возвышалась над своими спутниками, но была насильственно лишена дара речи. «Мы все сделали вовремя, — подумал Уокер, — надо было ее остановить, иначе Скви замучила бы их всех нескончаемым рассказом, испытывая терпение экзаменаторов».

Несмотря на хирургическую безупречность произведенной манипуляции, она не укрылась от внимания высокого жюри. Глядя на внезапно онемевшую Скви, один из туукали удивленно спросил:

— Почему эта маленькая многоножка вдруг замолчала и почему она так активно размахивает своими конечностями?

Уокер оглянулся, но Браук уже и сам понял, что надо делать. Своим мощным щупальцем он обхватил Скви и прижал к ее туловищу все свободные конечности, заблокировав все движения, которые привлекли внимание экзаменаторов.

— Это часть ее привычного ритуала, — начал импровизировать Браук. — Она любит, чтобы ее кто-нибудь носил. Как вам уже говорили, мы четверо сильно сдружились после похищения и провели друг с другом очень много времени. Несмотря на то что мы принадлежим к разным видам, мы привыкли понимать потребности и привычки друг друга. — Покосившись на надежно обездвиженную к'эрему, Браук немного понизил голос: — Высочайшие умственные способности нашей к'эрему сочетаются с пристрастием к некоторым травяным добавкам. Она сильно нервничала перед испытанием и… ну вы сами понимаете. — С этими словами он прижал к своему рту пальцы одного из своих щупальцев.

После короткого обсуждения слово взял один туукали, стоявший на левом фланге:

— Рассказ представительницы рода к'эрему принят. Теперь остается только один кандидат. — Все глазные стебли повернулись в сторону единственного четвероногого существа среди гостей.

Уокер присел на корточки рядом с другом:

— Тебе совершенно не обязательно выкладываться, Джордж. Я же знаю, что ты вообще не хотел сюда приходить. — Он сделал жест в сторону остальных своих спутников. — Все прошли тест. Это означает, что все научные команды, все истекающие слюной журналисты, да и все, кто хочет просто отдохнуть и размяться, смогут попасть на Туукалию. Ты сможешь вернуться на корабль и подождать возвращения остальных. Тебе совершенно не обязательно оставаться здесь.

Склонив голову набок, пес с интересом воззрился на Уокера:

— Ты думаешь, что путешествие в этой огромной тачке так меня напугало, что я готов, поджав хвост, вернуться на корабль и забиться там под лавку в ожидании вашего возвращения? Нет, оказавшись здесь, я хочу продолжить поездку и поваляться на травке, или что здесь растет вместо нее? — Сказав это, Джордж храбро шагнул навстречу стоявшим у противоположной стены туукали. Уокер выпрямился, бросил взгляд на разъяренную от такого непочтительного отношения Скви и стал ждать, что будет делать пес.

Трудно было сказать, репетировал ли Джордж свою речь, пока выступали его остальные спутники, или все его выступление было чистейшим экспромтом. Как бы то ни было, пес не колебался ни секунды.

— Я здесь один, но я останусь один даже после возвращения домой. Я буду единственным представителем своего вида, способным к членораздельной речи. Наши жестокие похитители наделили меня этой способностью, наделили меня речью и интеллектом. Но это не был бескорыстный дар. Они сделали это только для того, чтобы выгоднее меня продать. — Опустив голову и уши, пес тоскливо поскреб лапой лазурный пол. — Я и сам не знаю, благословение это или проклятие. Я и сам не знаю, стоит ли мне возвращаться на Землю. Тяжело быть белой вороной — пусть даже умной и талантливой.

Джордж говорил, и в зале постепенно установилась мертвая тишина. Тихий голос маленького песика слабым шепотом отдавался от стен и эхом возвращался к слушателям. Даже Скви, которая теперь могла только смотреть и слушать, прекратила попытки освободиться и внимательно слушала.

Когда Джордж окончил свою речь и вернулся к своим друзьям, Уокеру стоило больших усилий сдержать слезы, вскипевшие в углах глаз. Когда Джордж подошел к нему, Уокер сделал единственную вещь, которую невозможно было неправильно истолковать, — он опустился на колени и погладил Джорджа по холке.

Туукали, члены жюри, немного посовещались. Джорджа они обсуждали немного не так, как остальных, — в рокоте их голосов появилось даже что-то нежное.

— Это был образец сложения саги и здравого смысла. Маленькое четвероногое существо и все представители его рода жалуются правом посещения Туукалии.

— Я здесь один, — тихо ответил Джордж, видимо и сам потрясенный собственной речью. — Но все равно спасибо.

Уокер наклонился к песику:

— Ты был великолепен, Джордж, я и не предполагал, что ты способен на такое.

— Почему? — Воспользовавшись тем, что его в этот момент видит только его человек, Джордж плутовато подмигнул ему одним глазом. — Правда, мое завывание немного отдавало собачьим вальсом, ты не находишь?

Уокер, улыбаясь, выпрямился и взглянул на Браука, который — на всякий случай — продолжал крепко держать переставшую сопротивляться Скви.

— Дело сделано, не так ли? Мы можем сообщить Герлла-хину, что все в порядке и он может отправлять своих людей на планету, а Де-сил-джимд может оповестить об этом свою касту, а вместе с ней и остальных иолфов.

Браук собрался что-то ответить, но прежде, чем он успел открыть свой вертикальный рот, из шеренги стоявших у стены туукали вышел один член жюри, стремительно выпрямился на четырех ногах и двинулся вперед. Вскинув вверх все четыре руки, он сложил их в виде пирамиды, вершина которой смотрела прямо на Уокера, у которого от этого жеста по спине пробежал неприятный холодок.

— Я бросаю вызов! — загремел туукали.

Зычный голос этого чудовища громоподобно отдался от стен гигантского зала, заполнив все пространство оглушительным гулом, так не похожим на тихий шелест голоска Джорджа.

— Вызов? — Уокер непроизвольно обернулся к Брауку: — Что это значит? Я думал, что мы уже выдержали испытание, удовлетворив все требования жюри. В чем заключается этот вызов?

Говоря с Брауком, Уокер словно зачарованный, повинуясь какой-то магнетизирующей силе, не отрывал взгляда от приближавшегося к нему гиганта. Теперь у него не оставалось уже никаких сомнений, на кого направлены сложенные щупальца. Когда Уокер непроизвольно метнулся к Брауку, щупальца последовали за ним.

Браук осторожно поставил Скви на пол. Несмотря на то что разъяренная к'эрему просто дымилась от ярости и, казалось, была готова лопнуть от возмущения, она каким-то образом сумела смирить свою ярость. Серьезность положения и вид приближавшегося к ним страшилища заставили ее молчать. Браук смог ответить Уокеру, не повысив голоса.

— Это право, закрепленное за первыми принимающими гостей туукали, — извиняющимся тоном произнес Браук. — Вызов можно бросить только один раз. Это вызов на поединок между туукали и одним из гостей. Похоже, что честь стать участником поединка выпала тебе.

Уокер с трудом проглотил несуществующую слюну, лихорадочно переводя взгляд с одного туукали, который был его верным товарищем, на другого, который бросил ему вызов.

— Честно говоря, я не чувствую себя особенно польщенным такой честью. В чем заключается этот вызов? Надо рассказать еще одну сагу? — В голосе Уокера прозвучала слабая надежда.

— Боюсь, что нет, — ответил Браук, в то время как Джордж, Де-сил-джимд, Хабр-век и даже тихо что-то бормотавшая Скви обступили Уокера, стараясь угадать, что последует дальше. Браук между тем продолжал: — Своим великолепным рассказом ты уже доказал, что твой род достаточно цивилизован и отличается интеллектом и восприимчивостью. Для того чтобы окончательно заслужить право доступа в наш мир, один из вас должен, кроме того, продемонстрировать свою храбрость. Для избранного гостя это большая честь.

Верхняя конечность Браука, весившая не меньше сорока кило, мягко опустилась на левое плечо Уокера. Туукали умерил свою силу, и конечность давила едва ли вполовину своего веса, и это было ничто по сравнению с нависшей над Уокером махиной.

— И как я буду это делать, — с беспокойством выдавил из себя Уокер, — если не новой сагой?

— Это несложно, — успокоил его Браук, — и не займет много времени.

Одна конечность Браука продолжала покоиться на плече Уокера, а другую туукали протянул в сторону подошедшего соплеменника, застывшего в ожидании. — Ты будешь драться с экзаменатором, бросившим тебе вызов.