Свет далекой Земли

Глава 11

Прошло несколько томительно долгих секунд, прежде чем смысл слов Браука полностью дошел до сознания Уокера. Но среагировал человек мгновенно:

— Если можно, то я бы не возражал передать эту великую честь кому-нибудь другому.

Браук немного приподнял свои глазные стебли:

— Это невозможно, друг Маркус. Если бы это было возможно, то я с радостью ответил бы на вызов за тебя. Но он был брошен именно тебе. Любое изменение сильно уменьшит его значимость.

— Это я переживу, — уверил Уокер своего друга. «Переживу — в буквальном смысле», — подумал он.

— Я понимаю твою тревогу. — Браук попытался успокоить Уокера. — Все будет в порядке, можешь мне поверить.

— Я тебе верю, — ответил Уокер и протянул руку в сторону терпеливо ожидавшего ответа туукали, который, между прочим, был более рослым и мощным, чем Браук. Вызвавший его на дуэль гигант весил не меньше тонны. Но огромный вес не делал его малоподвижным. Уокер хорошо помнил, на что оказался способным Браук, освободившись от пут виленджийской неволи. Уокер ни в коем случае не желал иметь дело с таким берсерком. — Я не очень ему доверяю, — договорил Уокер.

Вторым щупальцем Браук нежно погладил друга по спине и внимательно посмотрел ему в лицо обоими своими глазами:

— Ты должен это сделать, друг Маркус. Таковы условия.

«Сколько еще условий и требований у них в запасе?» — поежившись от страха, подумал Уокер. Он опасливо покосился на бросившего ему вызов туукали. Помня стремительность движений Браука, Уокер понимал, что огромная масса противника обманчиво скрадывает быстроту его реакций. Но тем не менее туукали приходилось передвигаться на четырех очень массивных, а значит, инертных конечностях. Нельзя ли воспользоваться этим к своей выгоде?

Но, может быть, вместо того, чтобы искать мнимые преимущества, лучше положиться на уверения Браука? Пожалуй, другого выхода нет.

— Хорошо. Если я должен это сделать, то я сделаю, хотя бы для того, чтобы мы могли заручиться поддержкой ваших ученых.

Браук максимально выдвинул свои глазные стебли и посмотрел в сторону экзаменаторов:

— Человек принимает вызов!

Драться с этим чудовищем? — подумал Уокер. Как и чем? Дадут ли ему какое-нибудь оружие? Но никакого оружия в зале не было, и, кажется, никто не собирается его приносить. Но это было слабое утешение. Туукали не потребуется никакое оружие, чтобы при желании оставить от Уокера мокрое место. Неужели это будет схватка один на один в ее традиционном виде? Неужели туукали не понимают неравенства сил? Такая схватка была бы попросту смехотворной. Да и где, собственно, состоится поединок? Впрочем, это выяснилось почти сразу.

Оставив просвет в шеренге прочих экзаменаторов, туукали, бросивший Уокеру вызов, издал громоподобный рев и буквально скатился с помоста, бросившись навстречу человеку.

Де-сил-джимд и Хабр-век отступили от Уокера. Нийув помог себе всеми четырьмя хвостами, а иолф, пользуясь огромными ногами, тоже проявил похвальное проворство. Скви снова бросилась в объятия Браука, из которых буквально несколько минут назад яростно стремилась освободиться. Джордж тоже укрылся за своим исполинским другом.

— Ты был хорошим другом, Марк. Я счастлив, что был с тобой знаком!

— Постойте, остановитесь на секунду! — запротестовал Уокер.

Но никто не обратил ни малейшего внимания ни на его изданный по-английски отчаянный вопль, ни на его скрупулезный перевод. Остальные экзаменаторы извлекли какие-то небольшие приборы и принялись с нескрываемым интересом анализировать происходящее с их помощью. Они что, собрались ставить ему оценки? Уокер попятился назад, лихорадочно озираясь в поисках места, где он мог бы залечь вне досягаемости гиганта.

Так хорошо начавшиеся испытания приняли совершенно неожиданный, абсолютно безумный поворот. Без всяких предупреждений все вдруг полетело кувырком. Что сталось с резкими, но любезными гигантами, которые были так сильно озабочены тем, чтобы их гости непременно выказали свою цивилизованность и способность к здравым суждениям? С интеллектуальных высот сочинения эпической саги он был низвергнут в сверкающий мраморной крошкой мир древнего ристалища. Это было приблизительно то же самое, как если бы Вергилию вдруг приказали перестать писать оды и взять оружие и доспехи гладиатора.

Учась в колледже, Уокер отдал дань увлечению гладиаторскими боями и даже участвовал в них. Но в настоящий момент у него не было ни шлема, ни панциря. Впрочем, какой от них сейчас толк?

Надо было выиграть время, и Уокер бросился бежать. Спрятаться было негде, оружия у него не было, так что другого выхода просто не оставалось. Друзья громко подбадривали его, чтобы поддержать его дух, особенно нийув и иолф. Вид схватки действовал возбуждающе на этих старых закаленных бойцов. Скви и Джордж, напротив, опасались за жизнь Уокера и призывали его к осторожности.

Их призывы были услышаны, тем более что вперед бежать было некуда. Стены зала были гладкими и голыми — все источники света и электронные приборы были вделаны в них заподлицо. Тяжело дыша, Уокер добежал до двери, но она, как и следовало ожидать, оказалась запертой. Чувствуя, что противник наступает ему на пятки, Уокер метнулся вправо и снова побежал вдоль стены. Экзаменаторы тем временем оживленно беседовали друг с другом. Обегая зал, Уокер страшно жалел, что у него под рукой нет пары маленьких ядерных зарядов — один он бы швырнул в преследователя, а другой — в членов жюри, которым это издевательство, кажется, доставляло немалое удовольствие. Но что толку думать об этом? Естественно, ни одному просителю не было бы разрешено появиться перед жюри с оружием.

Слава богу, в зале не было никакой мебели, которую пришлось бы обходить. Обежав половину овального зала, Уокер оказался на том месте, откуда начал свой бег — рядом с друзьями и на правом фланге шеренги экзаменаторов. Он спиной чувствовал жаркое дыхание и лязг острых зубов преследователя. Медлить было нельзя. Надо было действовать.

Он бросился к ближайшему туукали.

Тот деловито возился с какими-то двумя устройствами и, заметив приближение маленького двуногого существа, удивленно поднял глазные стебли, отодвинув их подальше. Два других туукали отошли назад, чтобы лучше видеть происходящее. В этот момент преследователь Уокера уже протянул вперед свои щупальца, чтобы схватить противника.

Уокер бросился за спину одного из туукали. Смутная догадка оказалась верной. Экзаменаторы не собирались его задерживать. Они вообще не вмешивались в поединок. Правда, они изо всех сил старались уйти в сторону при его приближении. Если бы их было два-три, то это бы им, конечно, удалось. Но помост был слишком тесен для двенадцати исполинских существ. Как ни старался преследователь ухватить его своими щупальцами, Уокеру каждый раз удавалось ловко спрятаться за спинами его коллег.

Как долго это могло продолжаться? Установлено ли время, или поединок будет продолжаться до тех пор, пока один из соперников не упадет от изнеможения? Заметив, что один из экзаменаторов положил на пол один прибор, занявшись другим, Уокер стремительно нагнулся и подобрал регистратор (или что это было?) до того, как изумленный владелец успел отреагировать на такую неслыханную дерзость. Уокер с наслаждением ощутил в руке металлическую тяжесть этого импровизированного оружия. Несмотря на то что Уокер в футбольной команде колледжа был защитником, а не нападающим, бросок у него был неплохой. Резко остановившись, Уокер круто повернулся лицом к преследователю.

Размахивая щупальцами, лязгая челюстями и испуская устрашающий рев, противник пытался протиснуться к Уокеру между двумя туукали, изо всех сил старавшимися уйти с дороги. То ли эти гиганты не заметили, как Уокер подобрал прибор, то ли это им было совершенно безразлично, но они никак не отреагировали на это действие человека. Не давая противнику шанса оценить ситуацию, Уокер прицелился и изо всех сил запустил аппаратом в голову преследователя. Удар пришелся в правый глаз. Прибор отскочил от глаза и упал на помост.

Исполин немедленно остановился. Торможение было таким резким, что он проехал некоторое расстояние на нижних конечностях. Все четыре верхних щупальца потянулись к травмированному глазу, который почти полностью спрятался в глазнице, расположенной в туловище. Несколько туукали бросились помочь своему травмированному товарищу.

Остальные туукали, которые, казалось, безучастно что-то делали со своими приборами, обступили Уокера, нависая над ним своими огромными, устрашающими телами.

Ну что ж, все было исполнено неплохо, подумал Уокер. Едва ли, конечно, ему будет суждено узнать координаты Земли и завтра отправиться домой. Но, по крайней мере, Джордж, возможно, вернется на Землю. Человек надеялся, что пес сохранит о нем самые теплые воспоминания и будет помнить, что его друг пожертвовал собой (хотя у него и не было иного выхода), чтобы удовлетворить требованиям туукали, и тем самым позволил друзьям воспользоваться их научными знаниями.

Но тут до Уокера вдруг дошло, что никто не собирается его убивать. Звуки, издаваемые обступившими его туукали, переводчик толковал отнюдь не как угрозы или проклятия. Наоборот, Уокер слышал в свой адрес лишь похвалы. Туукали обменивались мнениями не с ним, а друг с другом.

— Хорошо сработано… — говорил один. — Умное решение — ложное бегство, а не тупое сопротивление на месте. Это существо превосходно сохраняет равновесие на своих двух тонких, как палочки, ножках даже при отсутствии хвоста.

Уокер всегда гордился своими успехами в качалке, а потом — усилиями по сохранению формы, когда бросил играть в футбол, и теперь он почти оскорбился, впервые услышав, что его ножки тонки, как палочки. Однако туукали продолжали обмениваться мнениями.

— Превосходная координация движений и меткость… Проявил незаурядное мужество, лавируя среди нас, но не зная, как мы отреагируем… Умеет использовать подручные средства как оружие…

Некоторое время туукали в таком ключе обсуждали его действия. Как бы то ни было, эта пауза позволила ему перевести дыхание и успокоиться. Уокер ничего не мог понять. Сначала один из этих исполинов гонялся за ним с очевидной целью причинить ему какой-то физический вред, а потом они все вместе хвалят его за хитрый маневр и дерзкий бросок. Растерянность Уокера только усилилась, когда к нему подошел бросивший ему вызов туукали. Глаз, в который попал импровизированный метательный снаряд, немного потемнел, но если он был таким же крепким, как все остальное тело, то сомнений в заживлении быть не могло.

— Ты проявил ум и быстроту реакции. Это похвально, и я от всего сердца благодарю тебя, — пророкотал туукали.

Если бы автоматический переводчик не был имплантирован в его мозг, то Уокер постучал бы по нему, чтобы удостовериться, что он работает.

— Ты благодаришь меня? — недоуменно пробормотал Уокер, даже не заметив, что к нему подбежал Джордж. — Ты благодаришь меня за то, что я подбил тебе глаз?

Обсуждаемая часть тела описала полукруг вместе с концом стебля.

— Это был великолепный стимул! Ты просто потряс меня своими финтами и хитростями. Ты с блеском сдал экзамен и с лихвой удовлетворил всем требованиям. — Туукали скрестил перед туловищем все четыре конечности, составив идеальную геометрическую фигуру. — Позволь мне стать первым, кто пригласит тебя и твоих спутников к нам. Добро пожаловать на Туукалию!

Передав официальное приглашение, которого Уокер и его друзья с такой страстью добивались, туукали отошел в сторону и присоединился к своим товарищам.

— Как ты себя чувствуешь?

Только теперь Уокер заметил, что Джордж прыгает перед ним, теребя его передними лапами.

— Да я в полном порядке. Ну если только немного устал — эмоционально.

Уокер продолжал смотреть на группу исполинских туукали. Все были спокойны и благодушны, никто ни о чем больше не спрашивал, никто не собирался мстить ему за подбитый глаз. В сопровождении Джорджа Уокер побежал вниз по скошенному полу к своим спутникам.

— Сказать прямо, я ошеломлен. До сих пор не могу толком осознать, что произошло.

Объяснение дал Браук:

— Еще на заре туукальской цивилизации мы начали создавать духовно обогащающие и облагораживающие нас саги — внушающие благоговение и вдохновляющие истории. Через тысячи лет сочинительства даже самые талантливые из нас стали испытывать трудности в поиске новых тем, новых сюжетов, новых образов, достойных приложения творческих усилий. Каждый туукали ищет свежего вдохновения, свежих идей для новых саг и сказаний. Нужны побуждения к творчеству, новые впечатления, но их трудно найти. — Браук горестно взмахнул верхними щупальцами. — Я уверен, друг Маркус, что ты понимаешь наше стремление воспользоваться возможностью, когда она сама идет в руки.

Уокера, однако, продолжали мучить сомнения.

— Я все же не уверен, что понимаю…

— Ты все понимаешь, — вмешался в разговор Джордж. — Вызов и поединок — это стимулы. — Пес кивнул в сторону экзаменаторов, собиравшихся уходить и продолжавших оживленно разговаривать друг с другом. — Нет ничего удивительного в том, что туукали, которому ты подбил глаз, поблагодарил тебя. Он получил порцию вдохновения, не только гоняясь за тобой, но и получив от тебя удар в глаз.

— Значит, все это была фикция, — пробормотал себе под нос окруженный спутниками измотанный переживаниями Уокер. — Это была всего лишь игра, призванная дать новый материал для сочинения очередной саги.

Браук серьезно посмотрел на человека обоими глазами:

— Особенно воодушевил твоего соперника страх, который ты испытывал во время поединка. Этот страх будет волнующим вступлением к саге.

Уставившись в один из глаз туукали, Уокер неуверенно спросил:

— Значит, я не подвергался никакой реальной опасности?

— Нет, — признался Браук.

— Что бы случилось, если бы я просто стоял и ждал, что будет дальше? Если бы я не бежал и не сопротивлялся?

— Ничего, — ответил Браук. — И ты, и все остальные получили бы доступ на планету. Но многие туукали ушли бы с сегодняшней встречи глубоко разочарованными.

— Разочарованными? — вскипел Уокер. — Хорошенькое дело! Я же был напуган до смерти. Я же был уверен, что вызвавший меня на поединок исполин хочет разорвать меня в клочья!

— Сегодня не ты один послужил источником вдохновения, — добродушно и даже весело отозвался Браук. — Тот, кого выбрали для поединка с тобой, не только удостоился этой чести, но и хорошо сыграл свою роль. Глаз у него заживет быстро, но потрясение от нанесенного тобой удара тоже явилось немалым источником вдохновения. Мы — цивилизованный народ, но мы любим неожиданности и сюрпризы именно потому, что они теперь стали у нас большой редкостью.

— Ты мог бы меня предупредить, — проворчал Уокер. — Сказать, что меня ждет.

— Разве я не говорил, что все будет хорошо? — Туукали отвел назад оба глазных стебля, и смотреть на него стало легче если не физически, то хотя бы психологически.

— Трудно доверять чьему-либо мнению, даже твоему, Браук, когда тебя вызывает на поединок существо в десять раз большее, чем ты.

Подойдя ближе к Уокеру, Браук ласково обнял его за плечи щупальцем толщиной с древесный ствол:

— Если бы я предупредил тебя о смысле поединка, то стал бы ты вести себя так же? Бежал бы ты так быстро, оказал бы сопротивление? Смог бы ты нанести — пусть даже легкую — травму сопернику?

Здесь Браук попал в самую точку, и Уокер мысленно с ним согласился.

— Нет, конечно же нет, — признался он. — Наверное, я бы просто ничего не делал.

— Бездействие — плохая основа для сочинения саги. — Щупальце, как ленивая анаконда, соскользнуло с плеча Уокера. — Но зато теперь вы не только получите доступ на планету и поговорите с нашими астрономами, теперь твое имя прославится в веках, ибо ты станешь героем многочисленных современных саг.

— Я польщен, — сухо произнес Уокер.

— Спроси у него, не положен ли тебе гонорар. — Джордж бесцеремонно ткнул друга в ногу.

— Я доволен уже тем, что остался цел и невредим. — Уокер облегченно вздохнул, наконец осознав, какая тяжесть свалилась у него с плеч.

— Я знала это с самого начала.

— Что? — Уокер обернулся на знакомый язвительный голос.

Скви выкатилась вперед:

— Ты слеп, как пещерные зитхины. С самого начала наперед было ясно, что должно произойти. Надо было лишь верно интерпретировать признаки. — Она презрительно надула пузырь. — Если бы ты взял на себя труд за время наших скитаний изучить язык тела нашего друга Браука, то без труда смог бы интерпретировать жесты группы экзаменаторов. — Скви протерла кончиком щупальца один свой серо-стальной глаз. — Для каждого, кто бы это сделал, не составило бы никакого труда верно истолковать движения щупальцев монстров, отобранных для вынесения суждения о нас.

— То есть выходит, что ты могла хотя бы попытаться истолковать обращенную ко мне жестикуляцию, — проворчал Уокер. — Если ты понимала, что должно было произойти, то почему ты мне ничего не сказала? Почему ты не предупредила меня?

Продолжая одним щупальцем методично полировать глаз, Скви парой своих других конечностей указала на Браука:

— Причина того, что я этого не сделала, та же самая, что и у нашего чрезмерно большого друга. Я сочла нецелесообразным вмешиваться в обычай, столь важный для тех аборигенов, которым предстояло решить, получим мы здесь помощь или нет. Кроме того, если бы я даже высказала тебе свое мнение, это ровным счетом ничего бы не изменило. Вызов на поединок все равно бы последовал, и тебе пришлось бы его принять.

Подойдя к Уокеру, Скви остановилась у его ног. Глаза и речевая трубка находились на уровне его пояса. Уокер ощутил, как Скви обхватила его сначала одним щупальцем, потом другим, а потом всеми остальными и повисла на человеке всей своей тяжестью. После этого к'эрему принялась взбираться на Уокера, как дровосек-верхолаз, и остановилась только тогда, когда их глаза оказались на одном уровне. Несмотря на то что Уокер был неизмеримо слабее Браука, он даже не пошатнулся. Его куда больше поразила эта неожиданная интимность ее поведения, чем ее скромный вес. Никогда прежде она не удостаивала его такой близости. Самое большее, что она себе позволяла, — это легкое прикосновение одним-двумя щупальцами. Теперь же Скви была так близко, что Уокер отчетливо различал розовато-серые реснички, выстилавшие просвет ее дыхательной трубки. Глаза со странными горизонтальными зрачками в упор смотрели в лицо человека.

— Ты — мой друг, Маркус Уокер. Мы были вместе все эти долгие годы после похищения. Мы опирались друг на друга, чтобы выжить. Несмотря на твой неподатливый внутренний скелет, скованность твоих неуклюжих движений, неловкие жесты, недостаточное число конечностей и твой разум, который даже после долгого времени пребывания в моем обществе можно считать лишь минимальным, я бы никогда не допустила, чтобы с тобой произошло что-то нежелательное, если в моих силах было бы это предупредить. — Сказав это, Скви спустилась вниз и отошла в сторону, оставив на одежде Уокера едва уловимый запах сырости и плесени. — Ты должен понять, — продолжила она, — если не понял этого раньше, что я никогда ничего не делаю без оценки всех возможных исходов. Что же касается твоих переживаний относительно недавнего поединка, то ты должен признать, что все получилось как нельзя лучше.

Выпрямившись во весь свой четырехфутовый рост, она демонстративно поправила блестящие металлические и хрустальные украшения.

Ошеломленный Уокер изумленно смотрел на Скви. Впервые за два года их одиссеи она высказала свои глубокие чувства и заботу, не выказывая обычной пренебрежительной терпимости в отношении к его существованию. Если отбросить саркастическое упоминание о его внешности и умственных способностях, то все, что она сейчас сказала и сделала, говорило о нежной привязанности. От всего этого Уокер потерял дар речи, не зная, что сказать.

Вероятно, Скви уловила его потрясение, его неловкость:

— Я тебя не укусила, но даже если бы я это сделала, то в моей слюне нет веществ, способных парализовать такой примитивно устойчивый организм, как твой. Ты можешь в любой момент подтвердить достоверность этого утверждения, подвигав одной или несколькими из твоих ущербных четырех конечностей, или, если согласованное движение множества мелких мышц не доставит тебе слишком большого труда, можешь что-нибудь сказать.

— Я… я благодарю тебя, Скви. Я никогда больше не буду спрашивать тебя о твоих мотивах. Я никогда не буду просить тебя сделать что-то или, наоборот, не делать чего-то.

Слегка надувшись, Скви выпустила из дыхательной трубки несколько небольших пузырей:

— Неужели я наконец вижу проблески разума? Если ты и дальше будешь так стараться, то, возможно, в один прекрасный день ты достигнешь адекватного уровня простого здравого смысла. Но, учитывая уровень твой зрелости, я должна признать, что это произойдет не раньше чем через пару-тройку сотен ваших земных лет.

Развернувшись вокруг своей вертикальной оси, она направилась к Брауку, чтобы воспользоваться им как трибуной для обращения к оставшимся на помосте нескольким экзаменаторам.

Джордж был изумлен таким неожиданным заявлением десятиножки не меньше Уокера.

— Ты знаешь, оказывается, этот моллюск тебя любит.

— Я не подозревал… — промямлил Уокер. — Я не мог даже ожидать…

— Она не слишком откровенна, не так ли? — фыркнул пес. — Ничего удивительного, в их роду не принято часто спариваться. Так как они общаются почти исключительно оскорблениями, понятно, почему им требуется два года на то, чтобы признаться в такой низменной материи, как обычная дружба. Подумай, сколько времени им нужно, чтобы решиться на спаривание.

Подняв уши, он кивнул в сторону к'эрему, которая уже снова успела с удобствами устроиться на одной из верхних конечностей Браука и, подкрепляя свои слова энергичными жестами, что-то говорила двум экзаменаторам, которые внимательно ее слушали.

Все, что она сказала ему сейчас, было прекрасно, говорил себе Уокер. Более чем прекрасно. Но тем не менее человек не питал никаких иллюзий. Несмотря на признание в дружбе, Уокер понимал, что если Скви представится возможность вернуться на К'эрем и для этого надо будет пожертвовать дружбой, то она сделает это, не думая о его надеждах и мечтах. Сейчас в нем говорил прожженный коммерсант, и Уокер не стеснялся себе в этом признаться.

Из всех них Скви, несомненно, лучше остальных поняла бы его осторожность и полностью ее одобрила.

Пока Собж-ус, ее молодой коллега Хабр-век и остальные нийувские астронавты вместе с членами иолльской касты астрономов готовили список вопросов к выдающимся астрономам Туукалии, едва не обезумевший от радости Броулькун-ув-ахд-Храшкин, который не чаял когда-нибудь увидеть родную планету, не только наслаждался ее видами, запахами и звуками, но и старался поделиться своим счастьем с товарищами по виленджийскому плену.

— Поедемте со мной на север, прямо сейчас, ведь уже светает! — загремел он однажды утром, ввалившись в апартаменты, отведенные гостям на время их пребывания на Туукалии.

Сонный Джордж с трудом оторвал голову от громадной подушки, тихо гавкнул, а потом добавил:

— Какой еще такой север? Если в этом севере нет ничего уникального и особенного, то я останусь здесь до самого отъезда. — Что-то ворча, он перевернулся на другой бок. — Видал я эти инопланетные миры…

Джордж разразился неистовым лаем, когда Браук, протянув свое массивное щупальце, легонько ухватил песика и, играя, подбросил его в воздух. Учитывая, что Браук был девяти футов роста, высота получилась внушительная.

— Не делай этого! — верещал Джордж. Тяжело дыша, он умоляюще посмотрел на своего гигантского друга, который аккуратно уложил его обратно на подушку. — Ты что, думаешь, я кошка?

Виленджийский имплант не мог давать переводы понятий, аналогов которых не существовало на других планетах, поэтому Браук затруднился с ответом. Но это не сказалось на его энтузиазме.

— Там, на севере, находится сказочная равнина Серелтх-идир.

Восторг Браука не произвел на Джорджа ни малейшего впечатления.

— И что в ней такого сказочного?

Массивное желтовато-серое туловище гиганта склонилось над Джорджем, а не уступавшие в размерах псу глаза на толстых стеблях приблизились к собачьей морде.

— Там находится мой дом, который я не видел с тех самых пор, когда виленджи похитили меня с моей родины. Там живет моя семья, все мои близкие, память о которых была моей опорой все годы плена. Мысль о них не дала мне сойти с ума, пока я в полном одиночестве был заперт на корабле виленджи.

— Может быть, тебе не пришлось бы так много времени провести в одиночестве, — задумчиво произнес Уокер, — если бы не привычка стараться разорвать на куски любого, кто пробовал к тебе обратиться. Помнишь?

Глазные стебли выгнулись в сторону человека. Многорукий гигант явно смутился.

— Я почти свихнулся от отчаяния и едва ли мог отвечать за свои действия. Ты, друг Маркус, должен помнить это. — Он выпрямился, и к нему снова вернулось радостное и безмятежное настроение. — Прошу вас, поедем. Я познакомлю вас с моими друзьями, там, в Серелтх-идир. Моя семья, мои друзья, услышав сагу о нашей встрече и о нашем путешествии, примут вас как родных.

— Хорошо, — сказал Джордж, спрыгнув с громадной подушки, и подбежал к Уокеру. — Я согласен, но на двух условиях. Во-первых, избавь нас от прослушивания саги «о нашей встрече и путешествии», ибо ты вслух регулярно совершенствовал ее с того момента, как сессриматы спасли нас из виленджийского плена. Во-вторых, какими бы дружелюбными ни оказались твои родные и друзья, избавь нас от объятий и похлопываний по спине. — Чтобы усилить впечатление, пес выгнул спину и расправил плечи. — Знаешь, я до смешного дорожу своей спиной.

Браук понимающе кивнул:

— Это верно, туукали любят телесные контакты при встрече. Я прослежу, чтобы к вам это не относилось, будьте спокойны и не переживайте. — Повернувшись на нижних конечностях, он обратился к Скви:

— А ты, любительница обличительных речей, поедешь в Серелтх-идир?

К'эрему взглянула на гиганта из маленького фонтана, который устроили в апартаментах ради ее удобства и комфорта.

— Конечно, идея побывать на «равнине», а не на приятном во всех отношениях приморском пляже не кажется мне особенно привлекательной, но, признаюсь, мне было бы любопытно посмотреть, как устроено общество таких гигантских существ, как наш дорогой друг Браук. Я согласна поехать и побыть там до тех пор, пока этот визит мне не наскучит.

— Ну вот и договорились. — Браук направил один глаз на Уокера и Джорджа, а второй — на Скви. — Двоим из вас я гарантирую безопасность и сухость, а тебе, Скви, безопасность и влажность. Друзья мои, приготовьтесь к наслаждениям, равных которым вы не получали никогда в жизни. Нам несказанно повезло: сейчас на всех северных равнинах убирают урожай!