Тафгай 3

Глава 10

Вечером, перед встречей с московским журналистом в номере я ещё раз принял душ и внимательно посмотрел в зеркало на свое хоккейное отражение. Под глазом жёлтым цветом красовался бланш, на подбородке царапина, на лбу шишка, верхнюю губу ещё сегодня клюшкой приложили, и она с одного бока опухла. Красавец, ничего не скажешь. Если нужно будет для статьи сфоткаться, то художники в редакции заколебутся ретушировать. С другой стороны - это не мои проблемы, если кому-то не понравится фотография, могут интервью со мной и не читать, я ещё ничего в своей жизни не выиграл.

После душа я полез за свежей новенькой рубашкой в сумку и обомлел. Китайский сервиз! В руку мне сама собой нырнула магнитофонная лента в жёлтой квадратной картонной упаковке. Раньше, то есть в этом времени, на таких небольших бобинах распространяли записи Высоцкого с шумом, треском и смехом зрителей в зале. Ё-мобиль, я же обещал ещё в Горьком другу Толе показать их демо-запись кому-нибудь здесь в Москве. Парни специально записали на внешний микрофон магнитофона четыре песни «Мой адрес», «Не повторяется такое никогда», «Снег кружится» и «Всё, что в жизни есть у меня». Качество полученного звука было омерзительным, но на фирму звукозаписи «Мелодия» ВИА «Высокое напряжение» ещё никто не приглашал, поэтому для простого «демо» сойдёт.

Оставалась самая мелочь - решить, кому я могу показать эти песни? Может Севе Боброву дать послушать? Так он их и так слышал. Кстати, а отдам ка я эту ленту на ресепшен нашей гостиницы. Ведь здесь в ресторане почти каждый день кто-то играет, почему бы директору «Юности» не пригласить на выходные парней из пролетарского города Горького? Никому от этого хуже не сделается!

Примерно с такими мыслями я спустился на первый этаж, подошёл к стойке регистрации, улыбнулся, зубы у меня пока ещё все были в строю, и голосом, не терпящим возражений, попросил:

- Здравствуйте, Танечка, мне бы с вашим директором переговорить. Ребятишки у нас в Горьком есть хорошие. Поют, пляшут, показывают фокусы, могут на шесте устроить стрип… Эээ, в общем, все девушки нашего города от них без ума.

- Поздравляю ваших ребятишек, а зачем об этом знать нашему директору? – Задала резонный вопрос женщина.

- Вот, - я выложил на столешницу магнитофонную ленту в картонной упаковке. – Здесь песни. Ансамбль называется «Высокое напряжение», покажите вашему шефу, вдруг ему захочется, чтоб в подотчётном ему ресторане яблоку некуда было упасть? Чтоб народ в вашу «Юность» очередь занимал с утра. Вроде всё сказал. О!

Я вытащил из кармана последнюю десятку и сунул её в картонную упаковку, туда же где была пластиковая катушка с магнитной лентой.

- Это специальный вкладыш, чтоб плёнка случайно не размагнитилась, - добавил я, рассудив, что времена, техника, технологии и мода меняются быстро, а люди очень и очень медленно.

***

На интервью со спортивным корреспондентом газеты «Труд» Юрием Ваньятом, с седым мужчиной примерно шестидесяти лет, я пришёл тютелька в тютельку. Работница гостиницы упрямо отказывалась брать взятку. Пришлось купить коробку хороших конфет, здесь же в баре ресторана. Кстати, отдал за них те же десять рублей. И теперь в моём кармане скучали всего три помятых рубля с мелочью. И хорошо, что питались мы за счёт хоккейного клуба, а то совсем бы стало грустно жить.

- Вы, знаете, а я перед интервью посмотрел сегодняшний матч. – Признался журналист Юрий Ильич, сидя за крайним столиком нашего ресторана с маленькой кружечкой кофе и с раскрытой тетрадью для записи беседы. – Иван, скажите, почему вы сразу же в первом тайме не применили свой фирменный силовой приём? Почему первые два периода старались играть корректно?

- А это моё жизненное кредо, - ответил я, с завистью посматривая на кофе журналиста, которое сейчас позволить себе из-за финансового кризиса не мог. – Я считаю, что чем больше у человека силы, тем больше у него должно быть ума. Сегодня, первые минуты игры я присмотрелся, какой уровень жёсткости задаст в матче судья. И оказалось, что сегодняшнее судейство было слишком строгим.

- Интересно, - тихо пробормотал себе под нос Юрий Ваньят. – Наших читателей, и не только их, интересует, где вы играли раньше? Почему до 25-ти лет о вас ничего спортивным специалистам не известно?

- Неужели, среди журналистов и писателей такого не бывает? Пишет человек, пишет, и всё мимо кассы. А потом бац – прорыв. Вот, к примеру, драматург и прозаик Вампилов. Кто его при жизни знал-то? Так, что так и напишите, играл Тафгаев на заводе, Тафгаев водку попивал. – Выдохнул я, посчитав, что худо-бедно выкрутился.

- Интересно, а кто такой этот ваш Вампилов? – Посмотрел на меня седовласый мужчина.

- А-а, так он ещё живой, - я почесал затылок. – Согласен, пример не удачный, но суть верна. Почитайте, если случайно наткнётесь, «Тинную охоту» и «Старший сын». Давайте следующий вопрос.

Журналист ещё несколько раз возвращался во время интервью к моему становлению в хоккее, но ничего другого я ему сообщить не мог. Играл у себя на заводе за цех, потом меня случайно заметили, провёл удачно турнир в Череповце, попал в основной состав, всё – занавес.

- Хорошо, - сдался журналист. – А как вы оцениваете сегодняшний уровень чемпионата СССР?

Я всё же отдал один рубль за кофе в баре ресторана. Поэтому прежде чем «сесть на свою любимую тему», сделал пару глотков бодрящего напитка.

- Вопрос интереснейший. С одной стороны уровень высокий, а с другой - есть куда развиваться. Дело в том, что рост мастерства хоккеиста происходит в тот момент, когда он играет сложнейшие и самые ответственные матчи. То есть в момент преодоления самого себя. По этой причине игроки, регулярно выступающие за сборную страны, перегоняют в мастерстве остальных, тех, кто варится в собственном соку.

- А может быть, они просто лучше тренируются? – Хитро посмотрел на меня Юрий Ваньят.

- Ошибочное мнение, - криво усмехнулся я. – На тренировке нельзя смоделировать реальное психологическое давление, которое испытывает человек в важнейшей игре чемпионата мира или Олимпийских игр. Поэтому в чемпионате страны армейцам Москвы побеждать намного проще, ведь они все уже «тёртые калачи», одним авторитетом могут задавить соперника и набросать им полную авоську шайб.

- На вас что-то у ЦСКА авторитета не хватает, - хмыкнул журналист. – Хорошо. Может быть, у вас есть решение, как поднять уровень всех отечественных хоккеистов?

- В этом как раз ничего сложного нет. Чемпион страны должен определяться только в играх плей-офф до четырёх побед, как это делается за океаном в НХЛ. Эти игры плей-офф и есть самая важная ключевая часть чемпионата, когда происходит максимальный рост мастерства.

- Интересно, - снова пробормотал Юрий Ваньят и пожал мне руку, поблагодарив за беседу.

***

На следующий день, на утренней тренировке, перед второй вечерней игрой с «Крыльями советов» кроме того чтобы всех немного встряхнуть, размять и дать разбегаться, Сева Бобров решал ещё одну серьёзнейшую задачу.

- Тафгаев, давай ко мне, - свистнул главный тренер, стоявший за бортом катка. – Ты с Коноваленко говорил? – Всеволод Михалыч кивнул в сторону нашего ветерана, который сейчас переживал вторую молодость и отбивал всё, что летело в его ворота.

- Я думал, Михалыч, ты сам должен объяснить Виктору Сергеевичу, что сегодня вечером сыграет Минеев, а у него внезапная микротравма. Тебе это по должности полагается делать. – Я стёр пот со лба.

- Ладно, - замялся наш легендарный наставник, - вместе скажем. Коноваленко, Витя!

Бобров помахал рукой, призывая вратаря сделать перерыв, чтобы порешать с нами один очень деликатный вопрос. И кто бы мог подумать, что такая невинная просьба, как походить пять дней с рукой в гипсе, вызовет такую волну негатива.

- Да как ты не понимаешь, Сергеич! – Доказывал я вратарю элементарную вещь. – Что 12-го ты против нас же будешь защищать ворота первой сборной. Мы будем вынуждены тебе забросить много. И тогда Третьяк станет первым номером в главной команде страны, а ты в лучшем случае вторым.

- Я сказал, что сегодня за команду и через три дня за сборную играть буду я! – Рычал Коноваленко. – И потом, хрен вы мне что забьёте в воскресенье! Я сейчас лучше, чем когда либо.

- Иди, тренируйся! - Отмахнулся Сева Бобров.

- Михалыч, давай я ему на руку специально упаду, гаду такому, чтоб он тренера слушал в следующий раз? – Шепнул я.

- А если вместо невинного растяжения ты ему сделаешь перелом? – Постучал Всеволод Михалыч себя костяшками кулака по лбу. – Пусть всё будет так, как должно быть в будущем.

- Поздно, маховик времени уже закрутился, - снова еле слышно сказал я. - В том спортивном будущем, про которое я многое знаю, ты никогда не тренировал горьковское «Торпедо», а Коноваленко вообще в конце этого сезона вешал коньки на гвоздь. И вон, никому неизвестные Скворцов с Александровым по юношам ещё пару лет бы гоняли. – Я кивнул на молоденьких пацанов, беззаботно отрабатывавших сейчас выход два в одного.

- Да, накрутили мы с тобой делов, - Сева почесал затылок. – Значит, решение моё будет таким: вечером в воротах играет Минеев, а в матче двух сборных пусть всё будет так, как будет.

***

Перед последним третьим периодом второго матча с «Крыльями советов» обстановка в раздевалке была напряжённой. И хоть сегодня игру обслуживала другая бригада московских арбитров, но судейство опять оставляло множество вопросов, два из которых - кто виноват и что делать, Всеволод Михалыч разумно опускал. Главный тренер поинтересовался, как чувствует себя наш второй вратарь Вова Минеев, затем перебросился парой слов с отдыхавшим сегодня Коноваленко, дав тому понять, что так надо и сказал:

- 2 : 2 перед заключительной двадцатиминуткой – это неплохо и нехорошо. Много удаляемся – вот это меня беспокоит. И постарайтесь сегодня всё же победить.

- Не удаляемся, Михалыч, а нагло и ни за что удаляют, - прошипел взмыленный Коля Свистухин.

Николай был прав на все сто. За два периода мы уже семь раз отыграли в меньшинстве и всего раз имели на льду на одного игрока больше. Я, так же, как и Свистухин чувствовал себя хреново, ведь львиную долю времени пахал в численном меньшинстве вместе с ним. Но Сева очень просил потерпеть нас ещё. И мы во вред атакующих своих действий - терпели.

- Как так-то? – Не выдержал капитан команды Лёша Мишин. – Играем в гостях в Москве и нас ещё судят московские же судьи? Что нет нейтральных арбитров из Риги, Киева или Челябинска?

- Жаловаться надо, Лёха прав! – Выкрикнул Толя Фролов. – Тафгай, а ты чего молчишь?

- Адресуй эти жалобы, не адресуй, всё равно получишь кху, - выразительно прокашлялся я. – Стараемся сейчас играть без зацепов и как можно больше контролировать шайбу. И это, Михалыч, есть идея. В меньшинстве с Фёдоровым, Куликовым и мной выпустить «Малыша». Он свеженький, вдруг сможет убежать в контратаку?

- Ладно, подумаю, - Сева Бобров устало улыбнулся. – Давайте на удачу: за котов!

- За котов, - посмеиваясь, ответили мужики в раздевалке, ведь нам всем сейчас могла помочь только шальная спортивная удача.

Конечно же, моя идея больше контролировать шайбу и играть без зацепов на деле оказалась химерой. Лишь сорок секунд отбегали в третьем периоде, как после простого столкновения москвича Бодунова и нашего нападающего Смагина, калитка бокса для штрафников снова гостеприимно открылась.

- Хоть бы, как постоянным клиентам, напитки туда бесплатные заносили! – Громко высказался я, чтобы повеселить команду и, тяжело вздохнув, полез на лёд.

- «Малыш», Александров давай на меньшинство, постарайся убежать, - сказал Сева Бобров, похлопав моего «пионера» по плечу.

Первая мысль, когда встал на точку вбрасывания, была «случайно» треснуть московского судью Резникова по ноге. Но потом подумал, что у него семья, наверное, долги за свежий ремонт в квартире, или за новый автомобиль, а ещё дача в Подмосковье, на которую тоже нужны деньги, и захотелось въехать сразу по башке. Но когда шайба полетела на лёд, все глупости разом покинули голову, и снова началась упорная и героическая оборона наших ворот.

Сначала, как и в прошлые разы, мы легко выбросили шайбу из своей зоны и выстроились клином на своей синей линии. Однако «крылышки» с восьмой-то попытки преодолели этот редут всего за несколько секунд и прижали нашу обороняющуюся четвёрку хоккеистов к воротам Минеева.

- Внимательней Володя, внимательней! – Крикнул Бобров, когда шайба выскочила на пятак, где за неё схватились наш защитник Федоров, я, и москвичи Анисин и Бодунов.

Небольшая, но жаркая заваруха закончилась вничью и шайба, отлетев вправо, была быстро прижата к борту нашим Куликовым и нападающим хозяев Лебедевым. И я опять поставил клюшку на точку вбрасывания. «А «Крылья» тоже устали, ведь тренер московской команды Борис Кулагин выпускает на розыгрыш лишнего одних и тех же. Нападающих: Лебедева, Анисина, Бодунова и защитников Гущина и Шаталова, - подумал я. – Надо дожимать!» В следующую секунду я отвоевал шайбу у Анисина и откинул её на Куликова.

- Кулик, не выноси! Переведи за воротами! – Гаркнул я, страхуя защитников на пятачке перед вратарём Минеевым.

Куликов не задумываясь, запустил шайбу за воротами вдоль борта, где её подобрал Фёдоров и переправил в среднюю зону по левому краю на убегающего в отрыв «Малыша». Пятёрка «крылышек», которая ожидала, что мы сыграем по стандарту, то есть отбросим шайбу подальше, на пару секунд растерялась. И за эти секунды Александров улетел от подуставшего уже защитника гостей Шаталова. Что было дальше, я смотрел, медленно подкатывая к центру поля. «Малыш» вылетел на вратаря, качнул вправо, и резко бросил влево прямо под перекладину.

- Гооол! – Заголосила наша скамейка, пока болельщики московской команды свистели и ругали вратаря-дырку и защитника-тихохода.

Затем большое электронное табло крохотного универсального дворца спорта ЦСКА высветило счёт 2 : 3, и добавило ещё одну пятую фамилию в список отличившихся игроков. Так как первые две шайбы были забиты хозяевами в самом начале матча, в списке сперва горела дважды надпись – №8 Сергей Капустин. Далее шёл наш №11 Анатолий Фролов и №7 Владимир Смагин. И наконец, добавился - №15 Борис Александров.

«Зря Кулагин мало доверяет своей восьмёрке, Сергею Капустину, - думал я, усаживаясь на скамейку запасных. – Этот ухтинский хоккеист в будущем здорово поиграет и за ЦСКА, и за «Спартак», и в сборной СССР пошумит. А вот умрёт глупо от простого заражения крови в 40 с чем-то лет».

- Если бы Миней две бабочки в начале не пропустил, - заворчал сидящий рябом Коноваленко, - теперь вели бы 0 : 3.

- Если бы да кабы, Сергеич, то дедушка был бы бабушкой, - усмехнулся я, - сейчас главное без удалений. Да, товарищ судья, ну мы же не на детском утреннике! – Скромно крикнул я, когда остальные парни позволили себе более смачные выражения, ведь отдыхать на две минуты поехал наш пан Свистухин.

Сева Бобров с надеждой тихой и мечтою, один, один совсем один, посмотрел на меня с «Малышом» и на защитников Федорова и Куликова. «Если сейчас отстоим ворота, то победим», - откуда-то пришла такая уверенность. И так как нарушение правил было в зоне атаки, я подумал: «Почему бы сейчас не забить? Беру вбрасывание и лезу на пятак».

- Мужики, после вбрасывания лезу на пятак, - сказал я, прикрыв рот рукой.

- Зачем? – Уперся Куликов.

- Поговорить хочу с «крылышками», чтобы они от каждого дуновения ветра не падали, - шикнул я. – Пошутите мне ещё, сами знаете зачем.

- Ясно, уши крутить будешь, - хохотнул Боря Александров.

- И тебе за одно, - пробурчал я.

Когда же я со своими партнёрами уже приготовился к вбрасыванию в зоне хозяев, то тренер москвичей Борис Кулагин всё ещё колебался, кого бросить в бой. И сначала на лёд выехала вторая пятёрка Владимира Расько, и тут же Кулагин передумал и выпустил взамен первую пятёрку Славы Анисина. Ещё пять секунд пока «крылышки» менялись, я с удовольствием расслабился и настроился на ещё один предпоследний рывок.

Вбрасывание ожидаемо взял почти без хлопот. А дальше, уже привычно как танк рванул к вратарю хозяев Александру Сидельникову, где меня «хорошо в гости приняли» защитники Гущин и Шаталов. Началась борьба, переходящая в бокс, и перетягивание клюшки в японское сумо, а закончилась битва на пятаке сразу после того, как Куликов шлёпнул в сторону нашей с защитниками возни. Потому что я успел подставить крюк клюшки под шайбу, а плотно опекавшие меня «крылышки» - нет. И шайба нужно отдать должное повела себя разумно, сначала нырнула вниз, ударившись об лёд, а затем подскочила вверх, залетев в сетку чужих ворот, 2 : 4.

Вратарь Сидельников тихо сматерился, от бессилия хлопнув клюшкой по металлической штанге. Тренер Кулагин схватился за голову, а я поехал на смену, по пути принимая поздравления партнёров по звену. Но Сева Бобров решил, что маловато будет и сказал:

- Маловато будет, ещё минуту потерпите в меньшинстве. Надо мужики, за котов ещё потерпеть. Им и так нелегко живется.

- Михалыч, а кому легко, когда к 80-му году нужно коммунизм построить в отдельно взятой стране? – Спросил я, затем дождался, когда мои партнёры усядутся на лавку и добавил. – Минуту говоришь? Ладно, но пять рублей, которые я тебе продул в настольный хоккей, прощаешь. Замётано?

- Три, - грозно рыкнул Сева Бобров, и мы опять поехали биться в численном меньшинстве.

На сей раз, Кулагин выпустил всё же более свежую пятёрку Володи Расько, у которого с одного края бегал Володя Васильев, а с другого отличившийся уже заброшенными шайбами сегодня Сергей Капустин. Более свежему Расько вбрасывание в центральном круге я проиграл. Всей четвёркой мы сначала отползли на свою синюю линию, а потом вообще прижались к воротам. И надо бы было действовать поактивней, но ноги сводило от усталости судорогой. И лишь один Боря Александров прессинговал, когда москвичи передавали шайбу друг другу.

Первым решил проверить на прочность мои хоккейные щитки защитник хозяев Игорь Лапин, который щёлкнул с лёта и попал мне в бедро. От хлёсткого удара твердой, как кусок льда, шайбы у меня даже в глазах потемнело. А затем приложился от синей линии другой игрок обороны «Крыльев» Юрий Терёхин. И вновь твёрдая каменная шайба ударила в моё многострадальное тело, воткнулась точно в живот. От меня резиновый диск подлетел вверх, и я со всей злости наудачу махнул клюшкой. А удача сегодня была на моей стороне. Шайбу я лишь чуть зацепил по касательной, но и этого было достаточно, чтобы она перелетела клюшки защитников московской команды и поскользила к центральной красной линии. И тут Боря Александров, словно на мотоцикле вылетел из нашей зоны, подхватил шайбу и понёсся на ворота Александра Сидельникова. Зря свистели и матерились московские зрители на трибунах, не помогло. «Малыш» с четырёх метров без особых финтов бросил над ловушкой и забил, 2 : 5. А я, держась за бедро, поковылял на скамейку запасных.

- Сегодня, если есть желание, без фанатизма, можете принять в ресторане по маленькой, - объявил команде сияющий Сева Бобров в раздевалке. – Вот полюбуйтесь сюда. – Всеволод Михалыч вывесил на доску новую турнирную таблицу, куда уже вписал сегодняшнюю победу со счётом 2 : 5.

____________________И_____В____Н____П____РАЗНИЦА____ОЧКИ

ЦСКА (М.)___________19____14____3_____2____121 – 60______31

Торпедо (Г.)_________19____14____3_____2_____94 – 55______31

Динамо (М.)_________21____13____4_____4_____81 – 54______30

- Ещё немного мужики, ещё чуть-чуть, последний бой, - сказал я, прижимая к бедру кусок льда в полотенце. – И нам можно сразу наигрывать не пятёрки, а четвёрки, если товарищи судьи не одумаются.

- Да, - согласился Сева Бобров. – С этим нужно что-то решать.

- Да, денег нужно дать кому-нибудь, - брякнул Свистухин и получил от меня смачного «леща».