Тафгай 7

Глава 6

В понедельник 12-го февраля, когда в Москве была глубокая ночь, в Чикаго был всего лишь день, и я после посещения массажиста готовился к походу на телевидение для съёмки нового вечернего шоу. Ваня Болдырев тоже готовился, сутра рванул по магазинам, по парикмахерским, преодолел бег с препятствиями по салонам красоты, чтобы усишки его привели в идеальный вид. И теперь хвастался обновками, спрашивая — что надеть?

— Иди в чём мать родила, только отстань! — Психанул я, так как в образовавшуюся двухчасовую паузу решил для «Советского спорта» написать что-то более концептуальное, нежели банальный отчёт о чемпионате НХЛ.

— В трусах что ли одних? Так? — Болдырев выскочил передо мной в так называемом брендированным нижнем мужском белье, а проще говоря, в дорогущих трусах от Calvin Klein.

— Уйди! Христом богом молю! — Я грохнул кулаком по столу в гостиной. — Вон — с котом советуйся, что надеть на передачу. Фокс в моде разбирается лучше меня. У него тоже такие же усы, как у тебя.

— Я же серьёзно спрашиваю, у меня же первое свидание, — пробубнил мой тёзка, но от меня отцепился.

А мне вдруг захотелось выплеснуть на бумажные страницы большущее количество накопившихся мыслей и идей. Например: отношение к тренировочному процессу в СССР и здесь в Штатах. Особенно руки чесались написать о вреде тренировочного физического истязания хоккеистов, о бессмысленности кроссов, бессмысленности бега с утяжелением, о некоторых преступно вредных для позвоночника упражнениях со штангой, которые кроме истощения организма ничего не дают в плане качества игры. К 30-ти годам наш советский хоккеист превращается в инвалида, которого пора списывать! Кто за это ответит? В НХЛ, где никто не занимается бессмысленными экспериментами над человеческим организмом, спортсмены после тридцати лет — это элита, проводящая до тридцати минут на льду за матч, которых в сезоне больше девяноста!

Далее захотелось написать о том, что чемпионат СССР в таком виде, который сейчас существует — это жертва, отданная на заклание сборной страны. Чемпионат начинается в начале октября, а уже 11-го декабря он прерывается на месяц до 12-го января. Затем с конца февраля ещё одна пауза до середины апреля! Два с половиной месяца игроки сборной СССР, лучшие хоккеисты страны, участвуют в призе «Известий», в чемпионате Мира, играют товарищеские матчи с сильными командами Швеции, Чехословакии, Финляндии, проводят серию игр с клубами из США и Канады. А что в это время делают спортсмены, не попавшие в сборную, кроме тренировок? Как следствие хоккеисты среднего уровня теряют в мастерстве, безнадёжно деградируют, и разрыв между хоккейной элитой и средними игроками вырастает до угрожающих размеров. Из-за чего лидеры чемпионата легко забрасывают по восемь и более шайб командам из нижней части турнирной таблицы. А 25 октября «Автомобилисту» из Свердловска московский «Спартак» вообще отвалил 16 шайб, то есть, переводя на вес — это примерно 2,5 килограмма. Поэтому я предлагаю…

На этих невесёлых мыслях в дверь позвонили.

— Кто там? — Выскочил из ванной Ваня Болдырев.

— Невесту привезли на смотрины, — хохотнул я и пошёл открывать незваным гостям.

На пороге же вместо невесты для Болдырева стоял с бегающими глазками, как нашкодивший школьник, генеральный менеджер «Чикаго Блэкхокс» Томми Иваныч Айвен.

— Я зайду, — пробурчал он и, не дождавшись приглашения, прочапал прямо к столу, где были разбросаны мои бумаги, которые Иваныч тут же внимательно осмотрел.

— Статью для «Советского спорта» пишу. — Хмыкнул я. — Хочу предложить через газету, чтобы советское правительство устроило специальную выездную сессию для всех менеджеров НХЛ.

— Зачем это? — Поморщился главный хозяйственник нашей команды.

— Как зачем? — Спросил я, посмеиваясь про себя над доверчивым Иванычем. — Нужно чтобы вы воочию увидели, что такое Сибирь, что такое полярный Урал, Соловки, Колыма, Индигирка, Ухта, Магадан.

— Прекрати! — Выкрикнул Томми Айвен, не перенеся пытку только одними названиями сталинских «оздоровительных домов отдыха».

— Как это можно прекратить? — Махнул я рукой. — А то один с контрактами мутит, другой премиальные не выплачивает, третий… слушаю, что опять ты натворил?

К нам спустился со второго этажа Ваня Болдырев, одетый в новенькие брюки и рубашку.

— Это свой человек, — сказал я, увидев растерянность на лице генерального менеджера.

— Нужно, чтобы ты поговорил с парнями, — обречённо пробормотал Томми Айвен. — Они тебя послушают. Я ещё в начале регулярного сезона поставил на то, что наша команда выиграет неофициальный чемпионат НХЛ. То есть обойдёт по очкам фаворитов — Бостон, Монреаль и Рейнджерс. Это большие деньги, — зашептал наш махинатор. — Я всем премии выпишу.

— Премии — это хорошо, — кивнул я, подумав, что в следующем сезоне, скорее всего, первую советскую команду в ВХА вначале придётся кормить из своего кармана, так как наши полоумные чиновники хоккеистов оставят без штанов. — Сколько?

— По пятьсот долларов каждому. — Забегал глазками Иваныч.

— По тысячи на каждого включая всех парней, кто обслуживает команду, врачи, массажисты и ассистенты. — Сказал я свои условия. — И ещё по пять для шести лучших игроков, а так же старшему тренеру Билли Рэю.

— Это невозможно! — Вскрикнул Томми Айвен, как будто его клюнула курица в дно место.

— Я знаю точно, невозможное возможно, — хмыкнул я. — В общем, ты Иваныч подумай. За меньше я с парнями говорить не буду. Точнее не так. Я специально скажу, чтобы команда поберегла силы для плей-офф. Нам от победы в «регулярке» ни тепло, ни холодно.

Мистер Айвен глубоко и прерывисто задышал, как лось, пойманный в капкан, и громко выкрикнул:

— Ай, блат! По рукам! — Иваныч протянул мне свою загребущую «клешню» и, вперившись глазами, спросил. — Зачем тебе столько денег?

— Остров хочу купить в Индийском океане, — соврал я и добавил уже более здравую идею. — Буду вывозить на него хоккеистов после завершения карьеры, чтобы они своё здоровье там восстанавливали.

Вечернее шоу на 44-ом телеканале, куда мы с Болдыревым пришли, одетые в деловые костюмы, большой оригинальностью от подобных телепрограмм не отличалось. Но так как я был человеком из другого времени, из эпохи глобальной компьютерной сети, то заранее предложил своему другу приготовить для зрителей сюрприз — принести в студию клюшки и шайбы, чтобы показать несколько тренировочных фокусов.

Что же касается самого съёмочного процесса, то в центре студии стоял диван, куда усаживались приглашённые гости, рядом с диваном был установлен стол для ведущего. В левом углу студии располагались музыканты, которые играли популярные мелодии, когда возникала небольшая пауза, а в правом углу было оборудовано место для ведущей новостей. Кстати, барышню, которая сидела в правом новостийном углу, звали Джессика Адамс, именно с ней моя подруга Лиза планировала познакомить моего страдающего друга и одноклубника.

— Ничего так, — буркнул Болдырев, рассматривая Джессику из-за бокового выхода, откуда нас должны были с минуты на минуту пригласить в студию. — Блондиночка, высокая, симпатичная.

— Главное, чтоб человек был хороший, — шепнул я и моя подруга, режиссер этого шоу Лиза Савьер активно замахала руками, чтобы мы ринулись под свет софитов и объективы здоровенных студийных телекамер.

Загрохотала музыка, и мы буквально впорхнули на площадку, неся с собой клюшки, словно рыболовные удочки на плечах. Ведущий шоу Ник Тэйлор, с которым я уже был немного знаком, так как поучаствовал с ним в съёмках одной из программ «Секретных материалов», выскакивал, фигурально выражаясь из штанов, чтобы получалось весело и задорно:

— Встречайте звёзд наших чикагских «Чёрных ястребов» — Большой Таф и Айван Болдыреф.

— Можно просто — Ив Болд, — сказал я, видя, как сложно дается ведущему русская фамилия, когда мы присели на диван.

— Ив Болд? — Удивился ведущий Ник.

— Да, мы в раздевалке всегда смеёмся, когда спрашиваем у Ивана, что он сегодня будет делать на игре, забивать шайбы или болт? — Улыбнулся я.

— Айвен? — Вопросительно посмотрел Ник на Болдырева, который не растерялся и тут же ответил:

— А я всегда говорю, что на ваши идиотские вопросы — забил болт.

— Что значит — забить болт? Болты ведь вкручивают? — Опять скорчил удивлённое лицо телеведущий, поэтому я сразу же пустился в туманные объяснения:

— Те болты, которые вкручивают строители и болт, который забивает наш Иван — это два разных болта. В них большая разница особенно по резьбе.

— По размеру между прочим тоже, — пробормотал Болдырев.

— А я понял? — Криво усмехнулся Ник Тэйлор. — Болт — это клюшка, а шайба — это гайка.

— Вот как раз с гайкой мы ещё не определились, — сказал я и, не выдержав, загоготал, так же как и мой одноклубник. — Давайте мы лучше всем телезрителям покажем несколько полезных в быту хоккейных тренировочных приёмов.

— Вы здесь будете забивать болт? — Всё ещё тупил телеведущий.

— Нет, это упражнение называется блинчики, — сказал мой друг и, бросив короткий взгляд на хорошенькую ведущую новостей, которая к тому же примиленько улыбалась, вынул черную хоккейную шайбу из кармана брюк и, положив её на крюк клюшки, начал подбрасывать вверх.

— Чтобы блинчики на сковороде не подгорали их обязательно надо переворачивать, — начал комментировать я действия Болдырева. — Вот так, как это делает мой друг с шайбой. Ну а если блинчиков слишком много, то в хозяйстве нужно завести второго повара.

Я тоже вскочил с дивана и, вытянув клюшку перед собой, так чтобы её крюк был параллелен студийному полу, замер в ожидании паса от своего одноклубника. Мой тёзка ещё пару раз пожонглировал шайбой и подбросил её в направлении меня. И шайба, пролетев по параболе, ветви который направлены вниз, четко легла на крюк моего спортивного орудия труда. И я тоже в свою очередь принялся чеканить шайбой.

— Блинчик готов! Ник, держи! — Крикнул я телеведущему, но вместо броска в его сторону просто подкинул шайбу повыше.

Какого же было моё удивление, когда ведущий шоу дернулся, покачнулся на стуле и с громким стуком грохнулся на пол. Тут же музыканты что-то заиграли из неизвестной мне, но популярной сейчас американской классики. А телеведущий, показавшийся из-под стола, сверкнул лысиной, так как парик куда-то отлетел, и отчаянно закричал:

— Рекламная пауза!

Вся съемочная бригада три минуты, пока крутили рекламную вставку, гоготала, согнувшись в три погибели. Естественно кроме ведущего Ника Тэйлора, по взгляду которого я понял, что меня больше на телевидение не позовут.

Спустя примерно час в ресторане итальянской кухни я, Ваня Болдырев, моя подруга Лиза Савьер и её коллега Джессика Адамс, ещё раз посмеялись, вспомнив сегодняшний эфир, после которого у ведущего Ника Тэйлора случилась истерика. Так как после рекламной паузы Болдырев нечаянно завёл разговор, что некоторые хоккеисты тоже носят парики. А потом ещё я зачем-то до кучи соврал, что сам сейчас в парике, но он случайно сросся с головой и теперь не снимается. В общем, довели мы бедного мужика до «белого каления». А с другой стороны, если у человека такая нежная душевная организация, то возможно ему не стоило работать на грубом и бесчувственном телевидении?

После пары бокалов вина, которое позволили себе мои спутники, в ресторане начались танцы. И судя по тому, с каким взаимным интересом тезка общался с Джессикой, смотрины прошли удачно. Поэтому на предложение Болдырева поехать к нам и продолжить банкет, все ответили безоговорочным согласием. Единственные разногласия возникли при выборе способа перемещения в пространстве, из пункта эр в пункт дэ. Мы с Иваном пришли на телеканал на своих двоих, так как жили недалеко, девушки же были немного навеселе, чтобы использовать личный транспорт. Мои предложения прогуляться пешком или мне самому сесть за руль автомобиля Лизы — были отринуты.

— С меня достаточно того, что вы сегодня устроили на съёмках, — серьезно заявила моя подруга и вызвала такси, которое на удивление быстро подъехало ко входу в ресторан.

В автомобиль марки «Checker-Marathon» производства ещё 60-х годов с шашечками на борту мы разместились следующим образом: я как самый большой уселся рядом с водителем, Болдырев, словно ближневосточный многожёнец, устроился на заднем сиденье подпёртый с боков Лизой и Джессикой. И чикагское такси медленно тронулось с места. В принципе дорога от ресторана до нашего холостяцкого жилища была не сложной, всего пять километров. Сначала четыре км прямо на запад, затем около нашей спортивной арены «Чикаго Стэдиум», поворот на девяносто градусов и ещё километр строго на север. Но водитель, странно проскочивший на красный сигнал светофора и вдавивший на газ до упора, меня крайне озадачил. Ещё один перекрёсток таксист так же пролетел не глядя по сторонам. Мгновенно перед глазами всплыли газетные заголовки 1997 года после автомобильной аварии хоккеистов «Детройт Ред Уингз» Владимира Константинова, Вячеслава Фетисова и массажиста Сергея Мнацаканова. Тогда водитель наркоман лимузин с нашими парнями воткнул прямиком в столб. Владимир Константинов после комы навсегда остался инвалидом не способным к самостоятельному передвижению. Поэтому я почти без раздумий схватил одной рукой за руль, а другой взял водителя за горло.

— Тормози, сука! — Заголосил я по-русски и тут же добавил по-английски. — Stop that car! Останови машину, гадёныш, убью!

Водитель затряс головой и, вдавив педаль тормоза, остановился на обочине улицы. Благо ни встречных машин, ни автомобилей на хвосте в данный момент не было.

— Экскюз ми, — забормотал таксист, пялясь на меня ошалевшими и немного красными от недосыпа глазами. — Сорри мистер.

— Что случилось Ваня? — Первой опомнилась Лиза Савьер.

— Наркотики? Алкоголь? — Тряхнул я водителя за грудки. — Не слышу!

— Два дня не спал, два дня не спал, — снова стал увиливать таксист, пряча от меня свои расширенные зрачки.

— Выходи, я сам поведу, — буркнул я тоном, не терпящим возражений, и выскочил на улицу.

Но водитель снова вдруг решил посопротивляться, якобы я нарушаю его должностные инструкции. Пришлось схватить его за шиворот и вытащить с водительского кресла на мороз силой.

— Садись на моё место, я поведу, — рыкнул я. — Почему зрачки расширены? Курил марихуану?

— Я не спал, я не спал, — затараторил водитель такси и пошёл на моё пассажирское сиденье, когда я сел за руль.

И вдруг этот тип остановился перед машиной, показал мне средний палец и побежал по улице пытаясь скрыться во тьме. С рывком за этим имбецилом, который накурившись какой-то гадости, решил в этот вечер потаксовать, я запоздал. Я кончено рванул следом, но пробежав десять метров, остановился. В закоулках Чикаго, поздно вечером можно было заблудиться самому, ни то, что кого-то поймать.

— Что случилось? — Спросил меня Иван Болдырев, когда я вернулся в машину такси.

— Веселье на сегодня отменяется, вот что случилось, — пробурчал я, и вдруг вспомнил свой странный сон, где работник книжного магазина, упомянув книгу «Предостережений», предсказал, что меня здесь в Штатах хотят покалечить. — Сейчас я вас всех развезу по домам, а праздник перенесём на 14-ое число.

— После игры с «островитянами»? — Не то спросил, не то озвучил мой тёзка.

— Да, — я смахнул выступивший пот на лбу. — Нас сейчас чуть-чуть водитель наркоман не познакомил с местной чикагской реанимацией. Кстати, каков уровень медицинского обслуживания в Чикаго, что по этому поводу говорят на ТВ?

— Всё зависит от страховки и величины собственных финансовых сбережений, — невозмутимо ответила ведущая новостей Джессика Адамс.

— А в Советском союзе реанимация работает бесплатно, — буркнул я и надавил на педаль газа.

В контору частного детектива Кшиштофа Бачурски я заглянул на следующий день во вторник 13-го февраля. Этот смышлёный американец польского происхождения мне уже один раз помог, поэтому я решил привлечь к небольшому расследованию Кшиштофа и во второй раз. Кстати, с того времени, когда мы совместно вычислили агента ЦРУ Гордона Дэвиса, который под меня активно копал, у детектива появился компаньон — Гордон Дэвис. Цэрэушник сделал себе поддельные документы и теперь помогал товарищу Бачурски собирать компромат на неверных жён и на таких же неверных мужей. Изредка детективы пускались и на поиски пропавших животных, украденных автомобилей и даже людей. Но в этот день я поставил перед компаньонами задачу со звёздочкой, рассказав вкратце о происшествии вчерашним вечером, я спросил прямо:

— Это дело рук Центрального Разведывательного Управления? Если да, то найдите мне эту гниду, я его сначала вывезу в Финляндию, а потом переведу через границу и сдам в руки советского правосудия. В Союзе с него быстро все явки и пароли вытрясут. Он у нас сознается даже в том, чего не никогда делал и чего не знает.

— Ловко сработано, — согласился с моими выводами Гордон Дэвис. — Наркоман за дозу направил бы машину в столб, а сам выпрыгнул бы. Вы всмятку, а с него взять кроме клока волос больше нечего.

— Отчего же не помочь хорошему человеку, — тяжело вздохнул Кшиштоф Бачурски. — Но для розыскных мероприятий понадобятся средства. Мне нужно платить за аренду помещения, да и налоги ещё не уплачены.

— Деньги — есть, времени — нет, — я кивнул головой в знак согласия.

— Маньяка, когда будем брать? — Немного затравлено посмотрел на меня бывший цэрэушник. — У меня появилось три подходящих кандидата, проверить бы.

— Проверяй, я-то тут причём? — Усмехнулся я. — Он же вроде на мальчиков охотится? Думаете, я похож на мальчика, которого не побоится сцапать наш маньяк? Или вы рассуждаете как Остап? Кто скажет, что это девочка, пусть первым бросит в меня камень?

— Иван, да тут просто твоя поддержка нужна силовая, — прокашлялся частный детектив Кшиштоф. — А кто такой Остап?

— Хэх! — Хохотнул я. — Бендера не знаете. Плохо вас учат в вашем ЦРУ. Так и быть после завтрашнего матча с «Нью-Йорк Айлендерс» выделю американскому правопорядку один день.