Танцы на минном поле

Глава 9

Все, что знал лейтенант Сундуков о службе тыла — это то, что тыл находится позади условной линии, именуемой фронтом. Во всяком случае, проблемы утилизации хранимых на складах в Энске-7 боеприпасов волновали его примерно так же, как сооружение водопровода в египетских пирамидах. Поэтому приказ начальства перейти к выполнению плана номер три он принял с воодушевлением и подъемом. Маска тыловика тяготила донельзя молодого контрразведчика, мечтавшего о собственноручной ликвидации разветвленных шпионских сетей.

План номер три именовался "рокировка". Он означал, что ему и его ведущему, капитану Самойлову, посланным в Энск -7 с целями, так сказать, созерцательными, следует уступить место группе активных действий под руководством майора Повитухина.

Для чего понадобилось сворачивать вполне успешную операцию,

Сундуков не знал. Однако, подготовка к отъезду не заняла у лейтенанта много времени, и минут через десять он уже был готов к отправлению.

Спускаясь во двор по лестнице, он едва не сшиб идущего впереди подполковника, в котором, обернувшись, узнал начальника следственной бригады военной прокуратуры.

— Простите, товарищ подполковник! — козыряя, начал оправдываться он. На лестнице, действительно, было темновато, но, несмотря на сумерки, контрразведчик внимательно проследил за тем, чтобы на лице не дрогнул ни один мускул. Мускул не дрогнул, и этим несомненным успехом Сундуков остался вполне доволен.

— Служите, товарищ лейтенант, отвлекаясь от своих мыслей, кивнул подполковник Крутый, поднося ладонь к виску.

В эту минуту ему было не до лейтенанта. Осязаемая и обоняемая им действительность, к ужасу следователя, опровергала незыблемое, казалось бы, правило. Правило гласило: дважды два равно четыре. На деле же получалось, что результат мог быть каким угодно. На сегодняшний день дважды два у него равнялось трем. Тщательная проверка всех точек маршрута, начиная от Москвы и заканчивая штабом Северокавказского военного округа, показывала полное совпадение с графиком движения от "а" до "я". Однако, факт оставался фактом. Три боеголовки из пяти, привезенных в Энск, исчезли, как по мановению волшебной палочки. Вместе с ними исчезла и группа, привезшая снятое с боевого дежурства ядерное оружие в Энск. Всякие попытки найти хоть какой-то след, хоть какую-то зацепку натыкались на полное отсутствие того, что хотя бы с некоторой натяжкой можно было назвать фактом. Впечатления, воспоминания, домыслы — ничего более. "Надо ехать самому" — думал Крутый, направляясь к кабинету. "Надо ехать, и самолично, метр за метром, обшарить весь маршрут движения группы, поскольку чудес на свете не бывает, а чудес с ядерным оружием, — и подавно". Путь движения группы Дунаева следователь знал досконально. Порою, он мерещился ему в беспокойных снах, подобно мерцающему созвездию. Военный аэродром в Чкаловском, военный аэродром в районе Назрани, вертолетный полк, секретная точка, спецвагон, наконец, склад-бункер в Энске. Движение группы он знал буквально по часам, однако гадание по этим звездам не приносило сколь-нибудь ощутимых результатов.

Телефон зазвенел спустя минуту после того, как Крутый переступил порог своего кабинета.

— Докладывает лейтенант Вавилов, пост семнадцать. Группа полковника Данича из ФСБ проследовала в вашем направлении. Мы пробовали связаться с вами раньше, но вас не было в кабинете, — оправдываясь, произнес командир взвода охраны станции Энск-7.

— Все в порядке. Благодарю вас, товарищ лейтенант. — Крутый положил трубку и удовлетворенно прищелкнул пальцами.

"Ну, вот и хорошо. Вот и славно. Теперь самое время потянуть за расторгуевскую ниточку — глядишь, и в удавку сплетется. Посмотрим, что тут у нас за тыловики орудуют". Следователь вновь поднял трубку внутреннего телефона.

— Подполковник Крутый говорит. Начальник особого отдела у себя?

— Никак нет, товарищ подполковник, — отозвался дежурный, — на территории. Передай, что я прошу его подойти ко мне в кабинет.

Между звонком и появлением начальника особого отдела в кабинете следователя прошло не больше нескольких минут.

— Вызывали, товарищ подполковник? — входя, поинтересовался он.

— Приглашал. В общем, слушай, Родион Степанович, ситуация такая. Сейчас к нам приедут люди из Департамента по борьбе с терроризмом. Расскажи им о своих наблюдениях, наведи на этого самого лейтенанта, словом, введи в курс дела. Понятно?

— Так, Николай Емельянович, я ж как раз с этим к вам и шел.

— С чем? — удивился Крутый.

— Уехал лейтенант, — развел руками особист. И с ним еще один офицер уехал.

— То есть как это? Как это уехал?! Я видел его полчаса назад!

— Ну вот, а двадцать минут тому назад сели в машину и уехали. — Проклятье! — следователь грохнул кулаком об стол, отчего карандаши и авторучки, стоявшие в обрезанной гильзе от противотанкового снаряда, пришли в суетное движение. — Степаныч, как только прибудут ФСБшники, пусть сразу мчатся на станцию. Может, они их там еще перехватят.

— Есть, товарищ подполковник! — особист кинул взгляд на свои командирские часы, — Только это вряд ли. Поезд вот-вот должен отправиться.

— То есть, как, отправиться?! — неожиданно для самого себя громыхнул Крутый.

— Ну, если идет по расписанию, то он уже минуту, как в пути.

Следователь вновь ухватился за телефон:

— Алло, дежурный, срочно соедини меня со станцией. Срочно! — взорвался он.

— Лейтенант Вавилов, слушаю вас.

— Вавилов, поезд уже ушел?

— Так точно, товарищ подполковник!

— Едрить твою мать! — не сдерживаясь, выругался Крутый. — Офицеры из комиссии на нем были?

— Так точно. Два офицера. Лейтенант и капитан. Что-то не так?

— Не так, хмуро буркнул следователь. — Ладно, служи. Тебя это не касается. Он бросил трубку на рычаг. — Упустили. — Крутый вышел из-за стола и свел руки в замок на затылке. — Упустили. — уже громче повторил он. — Ты понимаешь, Степаныч, они были здесь, а мы их — упустили!

Неожиданно для особиста, подполковник подхватил со стола обрезок гильзы и с размаху запустил его в угол. Карандашница угодила в висевший на стене огнетушитель и, оставив на нем вмятину, с глухим звоном упала на пол. Этот звук, кажется, немного отрезвил Крутыя. Клокотавшая внутри ярость нашла, пусть мизерный, но выход, и потихоньку начала уступать место здравому смыслу. Уже очень давно он так не страдал от внутреннего унижения. В главной военной прокуратуре подполковник числился одним из лучших следователей, славился хваткой и проницательностью. И вот теперь позволить двум преступникам, а уже самим фактом отъезда для Крутыя они причислялись к преступникам, ускользнуть из его рук! Уйти из-под самого его носа! Отныне это дело превращалось для него не только в служебное расследование, но и дело самолюбия.

Дверь приоткрылась. На пороге стоял высокий, поджарый красавец лет сорока, в камуфлированном бушлате с полковничьими погонами. На первый взгляд, ему можно было дать лет тридцать пять, однако высокое звание наводило на мысль, что первому впечатлению не всегда можно доверять.

— Я не помешал? — обводя взглядом хмурых офицеров, поинтересовался он.

— А вот и кавалерия прибыла, — ни с того, ни с сего выдал Крутый. Когда-то он слышал, эту фразу в каком-то американском фильме, и теперь сам недоумевал, отчего вдруг она подвернулась ему так некстати.

— Разрешите представиться. Полковник Данич, Департамент по борьбе с терроризмом, — пропуская слова следователя мимо ушей, представился полковник. — Что у вас тут за баталия?

— Вы только что со станции? — с тайной издевкой спросил Николай Емальянович, не утруждая себя ответом.

— Со станции, — подтвердил полковник.

— Капитан и лейтенант при вас на поезд садились?

— Были такие, — насторожился Данич.

— Так вот, я подозреваю этих людей в связи с террористами, которых вы ловите.

— Понял! — темные глаза "волкодава" блеснули. — Поезд еще на станции? — скороговоркой выпалил он.

— В пути, — с недобрым наслаждением доложил Крутый. — Пять минут, как отбыл.

— Л-ладно, — едва заметно заикаясь, бросил антитеррорист.

Очередь в воинскую кассу города Пятигорска продвигалась довольно быстро.

— Два до Москвы, — произнес моложавый капитан, протягивая в кассу деньги.

— Есть только "купе" и "СВ", — поднимая глаза на просителя, казенным тоном промолвила кассирша.

— "СВ" пожалуйста.

Взгляд девушки заметно оживился, видимо, ей давно не доводилось видеть капитанов, разъезжающих в "СВ".

Получив билет, офицер отошел от окошка и отправился в буфет. Спустя пару минут трое спортивного вида мужчин, до того мирно жевавших пирожки недалеко от кассы, воспользовались служебным ходом. Один из мужчин тихо постучал в дверь, за которой находились касса.

— Что нужно? — выглянула кассирша в коридор.

— Тихо! Объявите, что у вас технический перерыв, решительно произнес один из мужчин, поднося к лицу кассирши удостоверение ФСБ.

— Куда только что брал билеты капитан? — спросил он, когда она вернулась вновь.

— Капитан — это четыре звездочки, что ль?

— Да-да.

— На Москву. Два "СВ" взял, — поделилась она своим удивлением.

— Вот как, — хмыкнул фээсбэшник. — Тогда, знаешь, что, красавица, нам нужно четыре места слева и справа от этого капитана.

— Не могу, ребята, — покачала головой она. — Там больше мест нет.

— Ничего, выписывай двойные, мы сами разберемся.

— Да вы что, очумели? Это же "СВ", там уважаемые люди ездят! — Красавица, ты, что ль, совсем с головой в ссоре? С тобой кто говорит? С тобой говорят офицеры Департамента по борьбе с терроризмом! Что такое терроризм, слыхала? Давай, по-быстрому, вынимай билеты, а то, считай, здесь ты больше не работаешь! — громыхнул офицер.

— Я должна согласовать с комендантом, — испугано пискнула девица.

Еще через несколько минут спортивного вида мужчины покинули служебное помещение, и некто, подошедший к ним прикурить сигарету, прошептал так, чтобы его услышал только державший в руках зажигалку:

— Все нормально. Едят с летехой макароны и, кажется, ничего не подозревают.

— Продолжайте наблюдение, — кивнув, произнес старший группы тем тоном, которым обычно произносят, "Не стоит благодарности!"

Еще через несколько минут капитан и лейтенант в дорогих, шитых на заказ шинелях общевойскового образца, покинули буфет и направились в сторону платформы. Справа от них бойкая торговка пирожками оглашала затхлый воздух вокзала надсадными криками: "Беляши горячие с мясом, картошкой, капустой! Горячие беляши!" В тот момент, когда они проходили мимо нее, представительного вида мужчина пересек им дорогу и подошел к тележке.

— Мне, пожалуйста, четыре с мясом. Только так, два по два. Офицеры проследовали дальше, о чем-то переговариваясь между собой. И только улыбка, скользнувшая по лицу капитана, могла навести внимательного наблюдателя на мысль, что любовь к пирожкам оставшегося позади мужчины его ничем не заинтересовала.

На платформе было людно. Провожающие и отъезжающие, баулы и чемоданы, снующие носильщики и прогуливающиеся милиционеры создавали неповторимую атмосферу дальних железнодорожных странствий, неоднократно воспетую современными бардами.

— … Да меня что, волнуют твои проблемы?! — нависая над помятым проводником, басил спортивного вида молодой человек, размахивая у него перед носом билетом. — Написано "СВ", значит "СВ"! Давай, лети за своим бригадиром! Только так, мухой!

Инцидент был исчерпан за пару минут до отхода поезда. Наконец усталый голос из репродуктора объявил отправление, и зеленый поезд, виляя задом, предоставил всем желающим возможность смотреть на него с моста.

— Ну, что? — стоя в коридоре вагона, спросил у своего соседа крепыш, недавно запугавший кассиршу удостоверением ФСБ.

— Заперлись, — коротко ответил ему сосед не мене крепкого телосложения, чем он сам.

— Ничего, — хмыкнул первый, — отопрем. — Он бросил взгляд на мелькающий в темноте вокзал и медленно бегущий за окном перрон. — Тут они приплыли, — последние его слова сопровождались звоном разбитого стекла из-за закрытой двери слева от него. — Черт! — Выпалил он. — Игореха, рви "стоп-кран"! Уходят!

Начавший, было, двигаться, поезд резко затормозил, и быстроногая четверка выскочила из задних и передних дверей вагона, даже не дав ему до конца остановиться.

— Вот они! — закричал первый, указывая пальцем в дальний конец платформы. — Уходят к стоянке! Не стрелять, брать живьем!

Из здания вокзала на помощь им бросились еще несколько провожающих, подозрительно похожих по комплекции и манере двигаться на недавних пассажиров "СВ". Однако, несмотря на свою тыловую подготовку, жертвы двигались не хуже охотников, а временная фора позволила им добраться до стоянки такси задолго до преследователей. Когда же те, наконец, появились на привокзальной площади, где в ожидании клиентов скучало десятка три автомобилей, от горбатого "Запорожца", до вполне представительного "Вольво", все, что им удалось увидеть — хвост темной "Нивы, сворачивающей за угол. Место, где она стояла еще минуту назад, пустовало, и было заметно, словно вырванный зуб во рту. Дверца стоявшего поблизости "Москвича" открылась, и из нее вылез крупный мужчина, одетый в яркую пуховку. В руках у него была тряпка, которой он определенно намеревался протереть лобовое стекло.

— Мужик! — выкрикнул первый преследователь, подбегая к водителю и хватая его за плечо. — Не слышал, куда "Ниву " нанимали?

— А вы кто такие, чтобы я вам отвечал? — аккуратно снимая с плеча схватившую руку, спросил он.

Досужий наблюдатель вполне мог узнать в нем давешнего любителя беляшей с мясом, но, впрочем, ни одна статья уголовного кодекса не запрещает водителям "Москвичей" в минуты досуга питаться беляшами. Протянутое к его носу удостоверение ФСБ он читал медленно, но с явным уважением.

— А-а, — протянул мужик, ознакомившись с текстом. — Тогда другое дело. До Нальчика, вроде, нанимали. Вот такая котлета денег у мужиков, — с завистью вздохнул он. — Что, дивизионную кассу смолотили?

— Говори меньше! — оборвал его ФСБшник. — Прыгай в машину, попробуем догнать.

Остывший мотор "Москвича" явно не хотел заводиться.

— Подсос выдерни, — сквозь зубы процедил борец с терроризмом.

— А, да, конечно, — демонстрируя яростную растерянность, пробормотал водитель. — Ну, прям, как в кино.

Однако отличие происходящего от кинофильмов в стиле "экшн" было разительным, потому как никакой погони, в сущности, не было. Проколесив минут двадцать по городу, антитеррористы убедились, что "Нива" исчезла. Все это время она мирно стояла во дворе в трех кварталах от вокзала, где и была арендована за день до этого.

Донесение в Москву, написанное майором Повитухиным после того, как он высадил уставших кататься по городу антитеррористов, гласила: "Первый этап операции "рокировка" прошел успешно. Группа капитана Самойлова легла на грунт. Начинаем действия по второму этапу". Добро и благодарность из Москвы по дуплексной связи было получено немедленно. И в то время, когда взбешенные офицеры группы полковника Данича перекрывали дороги из города, ставили на улицах ГАИ и патрульно-постовую службу, пытаясь по памяти нарисовать портреты беглецов, майор Степан Повитухин с двумя такими же, как он, офицерами контрразведки, с документами сержантов-контрактников уже направлялись в Энск-7, сопровождая группу молодого пополнения в сержантскую учебку, дислоцированную в этом военном городке.

Слово "люнет" в переводе с французского означает "очки". Этим забавным словечком мастера крепостного строительства, профессора так называемой Мезьерской школы Шатильон и Дювинье, окрестили укрепления, расположенные перед крепостью и обеспечивающие наблюдение за местностью. Нилов люнет действительно находился на отшибе, на глубоко вдающемся в море мысе. И впрямь, вид с него открывался превосходный. По утверждению директора местного краеведческого музея, странное название Нилов он получил от поручика Христиана Патрикеевича Нилова, точнее, видимо, О'Нила, пользовавшегося большим успехом у местных дам. Возможно, именно это ценное качество и способствовало тому, что столь странное для русского уха словосочетание пережило не только бравого поручика, но и самое крепость. В последние годы живописное место вблизи Казарска было облюбовано дачниками. И если бы городские власти, неоднократно поднимавшие вопрос о включении Нилова люнета в черту города, в конце концов, добились своего, то без малейшей натяжки можно было бы сказать, что вчерашние выселки сегодня являются самым фешенебельным районом курортного центра.

Ведущая к Нилову люнету бетонка с чуть скошенными к кювету краями для удобства стока воды, разительно отличается от асфальтовой тропы, по которой друзья направлялись в Казарск. Об этом отличии капитан Войтовский оповестил всех присутствующих в машине практически сразу, как только "Жигули" дяди Саши свернули с городской трассы на этот забытый проселок. Но это было лишь первое радостное дорожное впечатление. Второе ожидало его чуть дальше, через считанные минуты, когда машина домчалась до того самого мыса, где в былые времена смущал покой окрестных красоток бравый ирландец О'Нил.

Дача, принадлежащая отныне Женечке, которую Ривейрас про себя окрестил "Пушистой", стоила выложенных за нее денег. Стоила она также и многих других, за нее не выложенных. Более всего новых знакомых хозяйки покорила милая бетонированная площадка между гостеприимным домом и особняком, служившим официальной целью их приезда в Казарск. По первым прикидкам она планировалась, как взлетно-посадочная полоса для небольших вертолетов.

Однако, сейчас этих железных стрекоз не ожидалось. Друзья, перекусив и немного отдохнув с дороги в предоставленных им апартаментах будущего пансиона, принялись за перестановку крупногабаритной мебели, которой планировалось обставить комнаты для гостей.

Начало вечереть. Запах моря, полный растворенной в воздухе соли и йода, ворвавшись в распахнутое окно, напомнил хозяйке и ее постояльцам о том, что от работы, как известно, кони дохнут. Прелестная Евгения, накинув на плечи подаренную отцом к двадцатилетию соболью шубку, чтобы не озябнуть от вечерней сырости, и ее приятели в своих плащах, а-ля Аль-Капоне, отправились совершать вечерний променад по городской набережной, где когда-то в специально построенной беседке играл гарнизонный духовой оркестр, а теперь орущими тучами носились стаи вечно голодных чаек. Собственно говоря, путь их пролегал в ресторан "Золотая рыбка", сооруженный, по местным легендам и утверждению все того же директора краеведческого музея, как раз на том самом месте, откуда безымянный старик трижды закидывал в море невод. Во всяком случае, разбитое корыто, отрытое археологами неподалеку отсюда, служило неоспоримым доказательством такой версии. Если верить местному фольклору, в штормовую погоду счастливчикам удается увидеть у самого берега золотой отблеск плавников заветной рыбешки, а уж если в этот момент успеть загадать желание — оно обязательно сбудется. В сегодняшний вечер неспокойно было синее море.

— Простите, у вас сигареты не найдется? — обратился к ним вышедший из оркестровой беседки флотский старлей, судя по озадаченному выражению лица, пребывавший в состоянии глубокого непонимания окружающей его действительности.

— Найдется, — Войтовский протянул ему пачку. — Угощайся.

— Спасибо. — Мореман вытащил из нее сигарету и начал шарить по карманам в поисках спичек. — Блин! И огня нет.

— Тоже не проблема, — Михаил щелкнул зажигалкой и прикрыл огонек ладонью. Моряк глубоко затянулся и тут же сильно закашлялся.

— Давно не курил, — пояснил он, глядя почему-то на Женю. — Да я вообще почти не курю, — словно оправдываясь, продолжал он.

— Ничего, все в порядке, — махнул рукой капитан и добавил с нескрываемым участием. — Случилось что?

— Ага, — кивнул сталей. — Случилось. Ума не приложу, что делать.

— Расскажешь, или секрет? — продолжал расспросы Михаил.

— Ребята, — вздохнул старлей, поднимая на Войтовского усталые глаза. — Как все задолбало! Меня от этой чертовой секретности уже тошнит…

Рассказ его был краток, но содержателен. Служил он штурманом на тральщике, ранее приписанном к Балаклаве, а теперь, после раздела, базирующемся здесь, неподалеку. Жилья, понятно, никакого. Жене посчастливилось правдами и неправдами снять комнату в фабричном общежитии. А сегодня — вернулся он с боевого, а жена за нарушение паспортного режима выслана в Курск, к матери. Да ко всему еще, его самого, ни с того, ни с сего, отловил патруль и отправил объясняться в комендатуру. Последний автобус в сторону базы тем временем укатил, и теперь вся надежда на санаторий. Авось приютят.

— Ну, это, пожалуй, лишнее, — задумчиво глядя на Женечку, протянул Войтовский.

— Конечно! — улыбнулась она. — Идемте ко мне, места хватит!

— А продукты в доме есть? — с хищным блеском в глазах поинтересовался Михаил, неуловимо напоминая в этот момент Карлсона, который живет на крыше.

— Полный холодильник! — похвасталась хозяйка.

— Тогда я обещаю прекрасный праздничный ужин! — заявил "представитель туристической фирмы".

Ривейрас вздохнул. О кулинарных талантах командира он знал не понаслышке. Ужин, и впрямь, обещал быть замечательным, но полного холодильника могло хватить только до утра. Ибо, по своей широкой натуре, Михаил пускал в дело все продукты, попадавшие в поле его зрения.

Уже через час все они сидели у растопленного камина, закусывая, ведя неспешную беседу и слушая песни Войтовского о прекрасных дамах и мужской дружбе, которой не страшен никакой паспортный режим.