Таверна "Зелёная фея"

Глава 13

Пока тебя не было

Парнишка страдал. Все его тело напряглось, вытянулось в струну. Растопыренные пальцы скребли по лавке, стремясь смять несуществующие простыни, и делали это так сильно, что на тыльных сторонах рук вздулись вены. Вздулись они и на шее, блестящей от пота, и под кожей то и дело ходил кадык. Парень все хотел сглотнуть, но во рту было слишком сухо. Пот покрывал и тощую грудь, и костлявые плечи, и измученное лицо. На бледной коже яркими пожарами горели веснушки. Очередной приступ боли заставил парня сморщиться, оскалить острые зубы. Он тихо застонал.

— Помоги ему, эльфка, пожалуйста!

Женщина в простом платье с передником вцепилась в предплечье Виары с не меньшей силой, чем её сын — в лавку, и тянула вниз. Лицо её застыло в страдальческом выражении, брови поднялись так высоко, что казалось, они вот-вот вырвутся из плена мышц и уползут жить своей жизнью. Она вся напряглась, натянулась, как струна, и стала вместе с тем хрупкой. Коснись пальцем, и осыпется осколками на пол. Виара посмотрела на неё так, словно и забыла, что в её маленькой лаборатории находится и она, и её сын.

Робб не вернулся. Его не было уже два дня. Он исчез, не объяснив, куда и зачем уходит. Не то, чтобы Виара не доверяла ему, но это пугало. Вдруг с ним что-то случилось? А она даже не знала, где его искать.

— Может быть, Робб просто ушёл? — предположил накануне Веймар, пробуя новый коктейль. Он смешал его из густого малинового и облепихового соков, назвав “Закат над Тартагоссой”, и был собой невероятно доволен.

— Не говори так! Он обещал, что не бросит меня! — Виара тогда взвилась, вспыхнула негодованием, но червячок сомнения поселился в её груди, отравляя каждый час жизни. Она напоминала себе, что должна доверять Роббу, и злилась на саму себя, прикусывала щёку до боли, заставляя отказаться от мерзких мыслей, но всё равно снова и снова возвращалась к ним.

Женщина отчаянно дёрнула её за руку, возвращая к реальности.

— Ну же, ты поможешь?

Виара перевела взгляд с неё на парнишку, что стонал на лавке. Его скрутил новый приступ, болезненный и сильный, заставив выгнуться в спине и вновь скрести ногтями по лавке. Мать издала невнятный всхлип и рухнула к нему. Она пыталась ухватить сына за руку, но та была от напряжения твёрдая, как камень.

Виара выдохнула, прикрыла глаза. Она сосредоточилась на теле парня, где поселилась нечто тёмное. Оно крутилось, словно воронка, причиняя невероятную боль, подчиняя хрупкое человеческое тело. Это была не просто болезнь — проклятие, злобное. неумелое, брошенное кем-то в сердцах, отчаянное и чёрное.

— Отойдите! — велела Виара и, не дожидаясь, пока враз притихшая мать отползёт в сторону, наклонилась над парнем, положила руки на его тощую грудь. Кожа под пальцами была тонкая и сухая, словно пергамент, и под ней чувствовалось каждое ребро. Виара закрыла глаза, отвернула голову. Она ощущала, как натянулись мышцы несчастного, как выкручивались его органы, чувствовала внутреннюю дрожь и крик, застрявший в лёгких, запертый там. Прикоснулась к проклятию, легко, едва ощутимо. Оно завибрировало сильнее, натянуло исстрадавшиеся жилы, и парень выгнулся ещё сильнее, выставляя вверх беззащитный впалый живот.

“Нельзя! — велела проклятию Виара. — Оставь его. Пусти!”

Крутящееся зло не послушалось, вгрызлось в парня только сильнее. Ещё немного, и он больше не сможет терпеть. Порвутся связки, порвётся сама душа. Виара смотрела на него внутренним взором, и сострадание её было столько острым и великим, что она буквально услышала, как что-то в ней треснуло. Словно скорлупа яйца, из которого скоро должен показаться птенец, с таким же тихим треском надломилась её собственная оболочка, выпуская гнев сильный и чистый, какого Виара никогда не испытывала.

“Ты больше его не тронешь!”

Воля Виары парализовало проклятие. Оно замерло на пару мгновений, а потом принялось медленно крутиться в обратную сторону, отпуская несчастную жертву. Парнишка рухнул на лавку, но всё ещё оставался напряжённым. И тогда Виара принялась распутывать сети, которыми проклятие оплело все его органы, особенно — сердце. Она отрывала по кусочку и стряхивала рукой, как если бы сбрасывала с него грязь. Её работа длилась и длилась, и конца ей видно не было. один раз мать попыталась вмешаться, но Виара распахнула глаза, и в них горел такой яростный зелёный огонь, что женщина отпрянула и больше не встревала.

Сколько она возилась, Виара сказать не могла. Ей показалось — пару дней, хотя прошло всего пара часов. Парнишка постепенно расслабился. Спазм ушёл, вены перестали быть столь заметными, с лица пропали признаки страдания. Он потерял сознание, но стал дышать ровно, а к губам вернулась краска. Виара открыла наконец глаза, щурясь от яркого света. Он проникал в её лабораторию сквозь ветви дерева и покрывал её тонким подвижным кружевом. Блики дробились в стеклянных флаконах и пускали разноцветных солнечных зайчиков по стенам и потолку. Что-то изменилось. Не в мире, а в самой Виаре. Она теперь смотрела на всё немного по-другому, чуточку смелее, чуточку жёстче, и мир казался ей ярче и острее.

Она вышла из лаборатории, слегка покачиваясь. Ольф как раз обслуживал столик. На нём был новый передник из плотной ткани, сплетённый в подарок путешественницей Арахнидом. Хвост его был схвачен специальной сеточкой, чтобы волоски не попадали в еду. Ольф быстро поставил перед клиентом кувшин со сбитнем и кружку и в мгновение оказался рядом с подругой, чтобы подставить ей плечо.

— Спасибо, — Виара слабо улыбнулась.

Он повёл её на кухню, подальше от любопытных глаз, велев Веймару проследить за пациентом и его матерью, чтобы не украли и ничего не испортили.

— И не смылись без оплаты, — добавил он.

— А может, ты сам проследишь? — холодно улыбнулся Веймар. — У тебя вон когти какие. И зубы. И фартучек. А я Виаре помогу, — он тут же подошёл с другой стороны и подхватил её вторую руку.

— Иди в лабораторию и не мешай, — тихо прорычал Ольф ему в лицо.

— Мешаешь здесь ты, — не остался в долгу Веймар. — Я маг и могу ей помочь.

— Ты просто горлодёр в рюшах!

— Осторожнее со словами, — Веймар продолжал улыбаться, в отличие от пышущего гневом Ольфа, — я могу заставить тебя при всех вылизывать хвост.

Ольф снова зарычал и наверняка полез бы в драку, если бы на него не опиралась Виара, и бард смотрел на него с самодовольством и высокомерием, хотя и был на голову ниже.

— Тише, пожалуйста. Не ссорьтесь, — попросила Виара. — Веймар, проверь, пожалуйста, как там мальчик.

Бард бросил на соперника испепеляющий взгляд, но когда обратился к Виаре, он был нежен и учтив:

— Как скажешь. Береги себя, — он прикоснулся губами к её пальцам, сжал их на короткое мгновение и позволил увести её на кухню.

Виара сидела в уголке и наблюдала, как Ольф суетится, пытаясь облегчить её усталость. На столе появилась тарелка с большими длинными ломтями свежего хлеба, а рядом — миска золотистого бульона с яркими пятнами малюсеньких варёных яиц. Копчёное мясо, которое Робб берег для особых гостей, Ольф нарезал полупрозрачными ломтиками и добавил к нему немного перца. Воспоминание о Роббе вновь отдались тревогой.

— Ольф, как думаешь, Робб вернётся?

Ольф замер, перестав даже хвостом шевелить. Обеспокоенно обернулся.

— Я думаю, он не уйдёт по своей воле, — осторожно сказал он.

— По своей воле… — повторила Виара. Она подтянула колени к груди, обхватила их руками. — Без него так страшно. Как будто он забрал с собой двери, и стены, и крышу, и теперь ничто не может меня защитить.

Она смотрела, как капельки влаги стекают по графину с ледяной водой, и не видела, как тень боли скользнула по лицу Ольфа. Он подошёл к ней, медленно опустился перед её стулом на колени и замер, прижав уши и заглядывая в глаза. Виара смотрела на него удивленно и чуть испуганно.

— Прости меня, — сказал он тихо.

— За что?

— За то, что я не могу защитить тебя, — голос его дрогнул. — Я просто мрррляусссь, который нагло решил, что имеет право быть с тобой.

— Ольф, ты…

— Но я обещаю! — он нахмурился, поднял пушистые уши торчком. — Обещаю, что стану сильнее. Таким, как Робб. Я буду твоими стенами, и крышей, и самой надежной охраной. Только… только дай мне шанс.

Виара сидела на стуле и во все глаза смотрела на Ольфа. Она поверить не могла, что такое замечательное существо просило её о чём-то, что Дэарилия была настолько милостива, что подарила ей столь верных друзей. Нос защипало от приближавшихся слёз, и Виара шмыгнула носом.

— Ну, что ты такое говоришь? — она улыбнулась, но вид Ольфа все равно начал расплываться из-за подступившей влаги. — Ты бы знал…

Договорить ей не удалось. Дверь распахнулась так сильно, что стукнулась о стену, и на кухне появился сияющий Веймар.

— Всё, кошак, твоё время закончилось!

— Исчезни, — мрачно попросил Ольф.

— Тц-тц-тц, — щелкнул языком тот. — Не получится. Там мужики пришли, требуют хозяев. Говорят, они плотники. Я, конечно, могу сходить, ты только прикажи…

— Нет! — резко оборвал его Ольф, вскакивая на ноги. — Ты всё испортишь! — А потом обратился к Виаре намного мягче: — Они пришли по моей просьбе. Робб постоянно где-то ходит, а недавно он вообще хотел бросить таверну. А гости постоянно спрашивают про ночлег. И я подумал, что нам нужны кровати. Плотники пришли по моей просьбе. Прости за своеволие.

Он склонил голову, и даже хвост виновато повис, но Виара ловко вскочила на ноги и крепко взяла его за руку.

— Это чудесная идея! Ты правильно сделал, что позвал людей на помощь!

Ольф поднял взгляд.

— Ты серьезно?

— Да! — кивнула Виара. — Ну же, пойдём и поговорим с ними.

На улице у двери таверны стояло с полдюжины крепких мужчин. Они смотрели недоверчиво и хмуро, однако не уходили, ждали.

— Доброго дня! — поприветствовала их Виара. Ольф стоял за одним её плечом, Веймар, который неотвязно следовал рядом, — за другим. — Спасибо, что пришли! Нам в таверне очень нужна помощь с мебелью. Нужны кровати, а ещё стулья…

— Что по деньгам? — прервал её один из мужчин. — Есть, чем заплатить?

Виара сбилась с мысли, смутилась. Пальцы сами собой схватились за рукав платья и принялись нервно теребить его. Однако на этот раз в груди поднималось смутное раздражение, незнакомое прежде Виаре, а потому ещё неокрепшее и пугающее.

— Да, конечно. У нас есть деньги.

— По три агорта за вещь, — сказал плотник, как отрубил. — За меньшее работать не станем.

Виара обернулась на Ольфа. Тот хмурился.

— Я пять лет прожил в лесу в виде кота, и то знаю, что это очень дорого, — сказал он.

— Я же говорил, что ловить с ними нечего, — усмехнулся плотник. — Только время потеряли.

Мужчины согласно покивали и развернулись, чтобы пойти по домам. Вот и весь разговор. Виара вдруг почувствовала себя ужасно бесполезной, бездарной. Не зря Робб ушёл и не возвращается, она ведь ничегошеньки сама сделать не может.

— Постойте! — крикнула она. — Возможно, мы сможем договориться?

Мужчины вроде бы замедлили шаг, и один из плотников обернулся.

— Ежели на счет денег передумали, так и договоримся, — сказал он. — Три агорта устроит.

“Трунь!” — пальцы Веймара легко коснулись струн лютни, и её трель оказалась столь неожиданной, что все дружно посмотрели на него. Бард стоял, привалившись спиной к нагретой солнцем стене, и прижимал к груди лютню.

— Что вы смотрите? — спросил он, приоткрыв один глаз. — Вы обсуждаете скучные темы, и мне нечем заняться.

И тут же: “Трунь!”

Ольф закатил глаза и потерял всякий интерес к барду.

— Послушайте, — начал он. — Три агорта — это правда очень дорого. Давайте сойдёмся хотя бы на цене в полтора. И мы не сможем нанять всех.

Плотник покривил рот, строго сверкнул глазом.

— Ну, значит, не о чем разговаривать. Не задерживайте нас больше.

Он отвернулся было, но в этот момент бард снова провёл пальцами по струнам: “Трунь!”, — а потом начал легко перебирать их, срывая веселую невесомую мелодию.

— Ах, как славно работать в таверне, — начал напевать Веймар себе под нос, но странным образом каждый перед ним слышал всё до единого слова. — Хозяйка прекрасна, и котик пушистый, не труд — благодать!

Ольф посмотрел на него, как на нездорового, а потом вдруг ощутил странное чувство в груди. Оно было чуть щекотным и проливалось вниз, к желудку. Это был восторг, даже больше — вдохновение! Ольфу сразу захотелось пойти и сделать что-нибудь для таверны важное, чтобы “милая хозяйка с медовыми устами” ему хотя бы улыбнулась. Это чувство разрасталось, становилось все сильнее и в какой-то момент стало совсем нетерпимым. Плотники тоже развернулись и снова подошли к Виаре.

— Здесь мед льется рекой, а песни ласкают слух, — мурлыкал Веймар, лукаво улыбаясь и пряча озорной блеск глаз за прикрытыми веками.

На одну Виару действие его чар не распространялось. Он мог бы и Ольфа обойти, но отказать себе в таком удовольствии было выше его сил. Эльфийка же удивленно озиралась, разглядывая мужчин с блаженными улыбками и осоловевшими лицами.

— Хозяйка, чем помочь?

— Мы ж завсегда…

— Дров наколоть?

— Камин разжечь?

— Хозяйка, вели! Мы крепкие, на многое горазды.

— Виара, только скажи, — тихий голос Ольфа выбивался из басовитого гомона. Было в нём что-то предельно искреннее и несчастное, так что сердечко Виары сжалось от сочувствия.

— Ты что делаешь? — зашипела она на Веймара, дергая его за рукав.

— Ничего, милая хозяйка, чей взор словно небо, — продолжал петь бард. Он приоткрыл глаза, блеснув синевой глаз. — Эти мужественные плотники готовы помочь, деревья все спилят и уйдут затем в ночь. Выбери ты достойного мужа…

— Хватит, — Виара положила руку на струны, и те обиженно заглохли. Однако чары так сразу не спали, и плотники начали бурно обсуждать, что они готовы сделать в таверне. — Расколдуй их немедленно.

— Не понимаю, о чём ты, — отозвался Веймар.

— О твоем музыкальном колдовстве. Расколдуй их, или я разозлюсь, — заявила Виара, наставляя на него пальчик.

— И накажешь меня? — лукаво усмехнулся Веймар.

— И выгоню тебя из таверны! — она повысила голос. — Потому что мы здесь не делаем гнусных вещей с волей других существ.

— Хорошо, — нехотя согласился Веймар, опуская лютню. — Но при одном условии!

— Никаких условий!

— Будь по твоему, — он снова поднял лютню и приготовился играть.

— Ладно-ладно! — Виара даже топнула ногой от возмущения. — Что ты хочешь?

— Свидание.

— Свидание? Что это такое?

Веймар подался ближе, продолжая улыбаться, положил ей руку на плечо.

— Ты, я. Вечер. Вкусный ужин. Звёзды, — он провел рукой по воздуху, очерчивая небосклон.

— А зачем?

— Ну… Чтобы лучше узнать друг друга. А то ошиваются вокруг… Всякие. Поговорить спокойно не дают.

— Ах, ну если поговорить, — с облегчением выдохнула Виара, — тогда конечно.

— Отлично! Сегодня в десять ночи!

И Веймар щёлкнул пальцами, выпуская сноп крошечных искр и отменяя чары. Он мог бы обойтись и без этого, ему вовсе не нужно было что-то делать, чтобы снять невидимые узы, но бард оставался бардом и не мог без зрелищности.