Таверна "Зелёная фея"

Глава 5

Первый гость.

В корзине, которую нёс Робб, лежала чудесная морковка. Она была совсем молодой, с длинным тонкими корешками, и пахла так сильно, так сладко, что просто идти рядом и не стащить одну или две было решительно невозможно. Ну, или три, четыре, пять. Кто их, в конце концов, будет считать?

Робб увидел кузницу и затормозил перед ней, как пёс, почуявший дичь. Виаре было так забавно наблюдать за ним, таким большим, с сильными кулаками и маленькими слабостями. Вот сейчас он увидел на стойке топор и смотрел на него так, будто это не обух на топорище, а прекрасная женщина — не меньше.

— Я зайду на пять минут, — наконец решил Робб. — Пойдёшь со мной или посидишь здесь?

— Твои железки — это скучно, — капризно заявила Виара. — Иди один, а я на солнышке погреюсь.

— Хорошо. Посторожи продукты. И никуда не уходи, — Робб так смешно грозил ей пальцем, будто этим можно было её испугать. Но Виара и не собиралась никуда уходить: он оставил с ней корзину, в недрах которой прятался мешочек прекрасной хрустящей морковки, а что ещё для счастья нужно?

Так Виара сидела на траве перед кузницей, откуда пахло железом и раздавался неритмичный стук молота. Это подмастерье выполнял какую-то нехитрую работу, она видела его со своего места, невысокого и всё ещё худощавого. Ничего, пройдёт совсем немного времени, и парнишка вытянется, раздастся в плечах и станет большим и сильным, почти как Робб. От кузницы тянуло жаром, с неба припекало солнышко, и Виара была почти счастлива.

— Что ты сидишь тут, курица?

Виара с сожалением открыла глаза и огляделась. Курицу она не увидела и даже немного из-за этого расстроилась. Зато прямо перед ней стоял тот самый мальчишка, у которого она обменяла с утра кислое яблоко на щелбан. Он засунул руки в карманы широких штанов и чуть откинулся назад, завалившись налево. Наверное, мальчишка пытался выглядеть рисковым, но по мнению Виары, получалось быть только кривым.

— Дай морковки, — не отставал он.

— Продам за щелбан! — предложила Виара, вспомнив напутствие Робба.

— Я дурак что ли? А давай на поцелуй, — мальчишка поддёрнул брюки и опустился перед ней на корточки. У него оказалось красивое веснушчатое лицо и наглая щербатая улыбка. — Тебя всё равно никто никогда не поцелует, — и он шлёпнул её по острому уху.

Виару будто молния ударила, настолько ей неприятно было это грубое прикосновение. Настроение вмиг испортилось, и даже лучи солнца больше не казались такими ласковыми, а неловкие удары молота вызывали раздражение. Виара отодвинулась подальше, прижав к груди заметно полегчавший пакет с морковью.

— Уходи! Ты противный!

— Ты за языком-то своим следи! Раз не хочешь мне давать, я возьму сам, — и он дёрнул мешок из тонких рук. Виара не ожидала такой подлости, а потому выпустила морковь и расстроенно вскрикнула. Она вскочила и потянулась за мешочком, но мальчишка оказался как назло слишком высоким, до его вытянутой руки было никак не достать. Зато он ловко подхватил её за талию и прижал к себе.

— Ну как, бесовка, нравится тебе?

Он был тонким и гибким, этот паренёк, но руки у него оказались на удивление сильными. Изо рта противно пахло скисшим молоком. Виара морщила носик и тянулась за драгоценной морковью, и сердце её замирало от мысли, что скажет Робб. Ведь не сохранила, не уберегла припасы.

— Ты, видно, совсем идиот? — раздался рядом голос, а за ним последовал почти грустный вздох. Мальчишка и Виара обернулись. Рядом стоял Робб с топором на плече и сумкой в руке.

— Робб, извини, я хотела отобрать, но он высокий, как сосна, и я тянулась-тянулась…

Робб не слушал её. Медленно опустил сумку и топор на траву, а потом резко выбросил руку вперёд и схватил парня за ухо.

— Я тебе что, идиоту, говорил? — проорал он ему прямо в лицо. — Не подходи к ней, не подходи, не подходи! — с каждым словом Робб приподнимал беднягу, заставляя его вставать на носочки. — А ну извинился быстро!

— Я никогда не буду перед нелюдью… А-а-а! — мальчишка закричал и выгнулся, настолько ему было больно, когда Робб выкрутил ему ухо, а потом затараторил: — Прости-прости-прости!

— То-то же. П-шёл отсюда, — Робб развернул его спиной и наподдал под тощий зад. Некоторое время он смотрел, как негодник убегает по улице, а потом удовлетворённо крякнул и поднял сумку. — Извини, что оставил тебя одну. Я должен был понять, что в этой деревне плохо относятся к другим расам.

— Нет, это ты меня прости. Я не спасла морковку.

— Это он полмешка украл?

— Ну… На самом деле, это я съела, — выдохнула Виара, а потом вспыхнула и постаралась оправдаться: — Но она была такая вкусная! И сладкая-сладкая, словно сахар. И хрустела так важно.

Робб вовсе не стал сердиться, а только потрепал её по пепельным волосам.

— Тебе досталось сегодня, девочка. Ты очень постаралась, но даже не поела толком. Эта связка моркови — меньшее, чем я могу тебя отблагодарить, — он взял корзину и снова закинул топор на плечо. — Пошли домой.

Робб и не заметил, как произнёс это слово: дом. С чего ему взбрело в голову так называть разрушенную таверну на перекрёстке неизвестных дорог? Но рядом вышагивала Виара, которая вновь натянула на голову свою смешную шляпу, а впереди ждало убежище с крышей, печью и даже камином, и большего желать он даже в мечтах не решался.

— А я думала, ты купишь топор со стойки. Тот, с вытравленным узором.

— Я бы хотел, — вздохнул Робб, — но сейчас не время для узоров. Я купил кое-что получше.

— О, ещё морковки?

— Даже лучше, — улыбнулся он и добавил благоговейно: — Свитки.

— У-у-у, — разочарованно протянула Виара. — Они совсем не вкусные.

Деревня осталась позади с её наглыми жителями, ярмаркой и всеми передрягами. Впереди было двадцать минут прогулки мимо полей, на которых волновалось море колосьев, и светлых рощ, а там уже стояла их таверна.

— Потому что их не нужно есть, — говорил Робб. — Их нужно читать. Ты умеешь читать?

Виара задумалась.

— Мне кажется, да.

— Тогда я очень хорошо вложил деньги. В деревне в прошлом году умерла знахарка. Наследников у неё не было, и всё её имущество попало в “кучу”, которой заведует кузнец. Он сказал, что домашнюю утварь быстро разобрали, а вот свитки никому не пригодились. Не иначе, как тебя дожидались.

— Тогда я буду очень стараться их прочитать.

Дорога до таверны прошла в неспешных, ленивых разговорах на малозначительные темы. Виара срывала то один цветок, то второй, и спустя двадцать минут уже несла большой букет. Робб заприметил в рощице грибы и поставил себе зарубку на будущее: сходить собрать их.

— У нас с тобой много дел, — сказал он, когда они вернулись в таверну.

— Нарисовать вывеску! — догадалась Виара.

— Позже. Я займусь дырой в стене, чтобы к нам не пришли незваные гости. А ты уберись в зале. Всё должно быть чисто. Справишься? Над стульями хотя бы не будешь плакать?

— Справлюсь! Положись на меня.

Виара подошла к заданию со всем рвением. Робб едва успевал замечать, как она мелькала то в окне, то за домом, то на крыльце. Стоило отвернуться, и она идёт из леса с ведёрком воды.

— Я нашла ручей! — и сияла, что осколок стекла. — А ещё бруснику.

Когда Робб ушёл искать подходящие брёвна, она принялась разбирать маленькую каморку, больше похожую на чулан. Даром что она была размерами два на два шага, но вещей в неё прежние хозяева набили видимо-невидимо. Поэтому, когда Робб вернулся, Виара притащила ему целую коробку полезных мелочей.

— Смотри, нашла в задней комнате. Вот это молоток, гвозди, верёвочка, железка с ручкой…

— Это рубанок, — удивленно проговорил он.

— Как скажешь. Вот ещё острая железка.

— А это стамески. Гвоздодёр, и ножовка, и цепная пила! Да ты просто клад нашла, — Робб улыбался почти счастливо, и Виара была довольна собой и тем, что она смогла порадовать хмурого друга. Ну и что, что причиной для радости оказались глупые штуки, которые прежние хозяева затолкали подальше, наверняка чтобы на глаза не попадались? Робб был доволен как кот, которому принесли миску сметаны, а значит, и Виара тоже была счастлива. Она даже вспомнила песенку, лёгкий мотив которой сам собой всплыл в голове:

— Хочешь, буду розой, нежной и румяной, стихами или прозой, встречей долгожданной. Хочешь, буду грозою, штормом и бурей, что бьется весною в окна?

Так Виара напевала, отмывая полы и стены, собирая паутину, вытирая пыль и оттирая окна. День быстро катился к закату, тени деревьев стали густыми и тёмными, и Виаре пришлось зажечь свечи, которые они купили утром на ярмарке.

— Смотри, я сколотил пару ставен, чтобы… — Робб осёкся, оглядывая зал. Виара обернулась к нему. Она испытывала настоящую гордость. Ну же, посмотри, Робб, как стало чисто и красиво! Но тот почему-то только таращил глаза и хлопал губами, словно рыбина.

— Что, недостаточно чисто? — тихо спросила Виара.

— Где мебель?!

Эльфийка ещё раз оглядела зал. В нём осталась стойка и камин и то только потому, что вытащить их у неё не хватило сил. Деревянный пол не сиял, потому что был вытерт сотней каблуков, зато на нём было не сыскать и пылинки. Огоньки свечей отражались в кристально чистых окнах, за которыми расплескались чернила летней ночи. Со стойки и полочек можно было есть, настолько они были чистыми. Что этому мужчине не так?

— Но ты посмотри, без мебели же намного лучше! — Виара даже выбежала на середину комнаты и покружилась, чтобы продемонстрировать, как стало хорошо.

— Нет, это плохая идея, — Робб ткнул в её сторону пальцем. — У нас таверна, а значит, люди захотят здесь сидеть и есть. Нам нужны столы и стулья.

— Тогда, может, мы откроем не таверну, а танцевальный класс? — с надеждой спросила Виара.

— Неси стулья, — с нажимом повторил Робб. И пока он устанавливал ставни на окна (пришлось пока их просто прислонить, но даже так стало намного приятнее, когда пропало чувство, что он на витрине), Виара таскала обратно мебель, не переставая сетовать на то, что люди ничего не понимают в жилищах. Когда Робб вернул на место столы и растопил камин, в главном зале стало почти уютно.

— Ну вот, — сказал он, обнимая Виару за плечи. — Самое время заняться ужином.

— А что ты нам сегодня приготовишь?

Робб удивлённо посмотрел на неё, потом обречённо вздохнул.

— Ты же не будешь мне готовить, верно?

— Я могу попытаться. Но ничего не получится. Поломки в телах я видеть могу. Читать свитки могу. Готовить — нет, не умею.

И она виновато улыбнулась. Ну что ж, делать нечего. Как-то сестра сказала Роббу, что лучшие повара выходят из мужчин. Женщины должны готовить много и каждый день, и они могут корешками накормить целую семью, но мужчины способны творить на кухне настоящее искусство. Робб был от искусства столь же далек, как и от романтики, но выбора у него особенно не было, и он отправился готовить.

Кухня встретила его неприветливо. Здесь было темно и прохладно. Печь стояла нетопленая, ящики пустые, столешницы пыльные. Робб повздыхал-повздыхал да принялся топить печь. Сложил небольшую клетушку из хвороста, который собрал в лесу, под неё сунул сухой коры и поджёг. Пока огонь разгорался, взялся за тряпку, всё протёр, чтобы было чисто и никакой клубок грязи не попал в блюдо, как было недавно с яичницей. То, что не нужно было хранить в подполе, разложил по полкам. Достал кусок телятины, мягкий и холодный. Нарезал на куски. В шкафу нашлась чугунная сковорода с высокими толстыми стенками. Робб брызнул на неё масла, сверху выложил куски мяса и, особо не мудрствуя, отправил всё в печь. Картофель он запечёт позже, когда огонь прогорит, и он выйдет мягкий, с непередаваемым ароматом дымка.

В дополнение к нехитрому ужину Роббн решил приготовить салат из моркови и брусники. Моркови осталось совсем немного: Виара уничтожила почти все запасы, но на двоих хватит. Робб старался резать её мелко, чтобы она хрустела, но при этом была мягкой и сочной, такой, как делала иногда его сестра. И в этот момент на кухню ворвалась Виара.

— Робб!

Нож соскочил с моркови и угодил на место сочленения большого и указательного пальцев.

— Проклятье!

Несколько мгновений рана была простой розовой ниточкой, а потом наполнилась кровью, которая потекла по большому пальцу. Робб раздражённо втянул воздух сквозь сжатые зубы, крепко зажав рану правой рукой.

— Чего случилось? — прорычал он.

— Там в дверь кто-то стучится…

Робб прошёл в зал, на ходу заметив, что на одном из столов разложены свитки. Кажется, Виара принялась за учение. Робб подошёл к двери.

— Кто там?

— Таверна открыта? — спросил ночной гость неуверенным голосом. — Я ищу кров и пищу.

— А вот и первый гость, — улыбнулся Робб, но улыбка у него вышла какая-то нерадостная.

Когда дверь распахнулась, картина перед посетителем стояла замечательная: огромный мужчина мрачного вида, который зажимал рукой кровоточащую рану и жутко улыбался, и остроухая девчушка, что жалась к его бедру.

— М-может я в другой раз зайду? — предложил гость. Им был высокий человек в многослойных коричнево-зеленых одеждах и в плаще с капюшоном. Нос у него был испачкан в чём-то чёрном.

— Это зачем же? — добродушно спросила Виара, хватая гостя за руку и затаскивая внутрь. — У нас тут тепло, а Робб готовит что-то вкусненькое.

— К-кажется, это вкусненькое т-только что бегало? — с несчастным видом спросил мужчина, указывая на кровь.

— Ой, да это Робб просто порезался. Сейчас мы его быстро подлатаем.

Виара взяла руку своего друга, нащупала рану и заставила кровь остановиться. Кожа не срослась и будет беспокоить Робба еще некоторое время зудом, но так было уже намного лучше.

Тем временем с гостем происходило что-то неладное. Он сначала засмеялся, как от щекотки, потом зашипел, и вся грудь и живот его заходили ходуном. Виара зажала рот ладошкой, Робб успел пожалеть, что оставил тесак на кухне, когда из-под рубахи гостя появилось странное создание. Оно было белоснежным с длинной пушистой шерстью, мордочка его напоминала кошачью, такая же круглая и умильная, но между ушей торчала пара аккуратных рожек. Существо вылезло полностью наружу и с помощью хозяина устроилась у него на костлявом плече, так что мужчине пришлось сбросить капюшон.

— Ну, Ольф, ты что такое устроил? — с напускной строгостью проговорил он. Ольф переступил лапками и махнул шикарным длинным хвостом.

— Ничего себе! Вот это сокровище! — Виара подошла ближе. — Это кто тут такой беленький? Кто тут такой хорошенький?

Ольф внимательно посмотрел на эльфийку, понюхал воздух, а потом прыгнул ей прямо на голову.

— Ой-ой, держись, малыш, — проговорила Виара, а сама раскинула руки, чтобы сохранить равновесие. Если бы странный зверь стал соскальзывать, он бы наверняка вцепился когтями ей в лицо. Робба однако больше занимала не кошка с рогами, а гость таверны. Когда упал капюшон, стало понятно, что он не человек. У него было вытянутое лицо, напоминавшее оленье, лоб был пегой, а нос вовсе не грязным, а черным, словно у животного. Под большими глазами с вертикальным зрачком природа щедро насыпала пигментных пятен, которые напоминали большие веснушки или “яблоки” лошади. Голову его украшали бархатистые оленьи рога.

— Ты терринг! — удивленно воскликнул Робб. Он был уверен, что раса полулюдей-полузверей или вымерла, или ушла в дальние леса.

— Ну да, — с грустью согласился гость. — Что же, нам лучше уйти?

— Уйти? Зачем?

— Ну, никто здесь не любит нелюдей. Мы с Ольфом не спали под крышей уже больше месяца, — в голосе его сквозило смирение.

— Что вы, мы очень любим нелюдей! — воскликнула Виара, которая так и стояла с кошко-оленем на голове. — Правда, Робб?

— Гм! Любви я не обещаю, но ужином накормлю. Если у вас есть деньги, конечно.

Терринг просиял.

— Есть, есть немного! Во имя лесных духов, я вам так благодарен!

— Ну, тогда располагайтесь, а я закончу с ужином. И вот еще, — добавил Робб прежде, чем скрыться в кухне, — если ваша зверюга нагадит по углам, сами будете убирать.

Он ушёл, а Виара стащила с головы Ольфа.

— Он не будет хулиганить, правда, красавчик?

Красавчик спрыгнул с рук и пошёл обследовать территорию, и его хозяин тоже с любопытством огляделся.

— Не густо у вас посетителей, — заметил он.

— Это да. Но таверна еще даже не открылась толком, а название мы вообще только сегодня придумали. Название — это очень важно, согласитесь? — поделилась Виара, заложив руки за спину.

— Согласен. И как же она будет называться?

— “Зелёная фея”, — гордо сообщила эльфийка.

— А почему фея?

— Мне кажется, это из-за меня, — доверительным шёпотом сообщила Виара. — Робб настаивает на этом названии. А мне позволено нарисовать вывеску. Я даже доску подходящую наша!

— А что, если я помогу тебе? Я умею резать по дереву и немного рисовать.

— Это было бы замечательно! Я Виара, — она коснулась лба и груди неосознанным жестом, и в глазах гостя промелькнуло удивление и даже отголосок страха.

— А я Дрелондон, — представился терринг.

Когда Робб появился в зале с сковородой, на которой шипело сочное мясо только из печи, он увидел Виару и гостя, которые голова к голове склонились над одним из столов. Перед ними лежала доска, которую эльфийка утащила у него еще днём, и на ней зелёной краской была нарисована фея. С другого края таблички красовался человечек, который поднимал кружку, а между ними тянулась надпись “Зелёная фея”. Терринг же занимался тем, что прикладывал стамеску к крутому бедру нарисованной феи, чтобы увековечить её в дереве.

— Вывеска славная вышла, — заметил Робб, выставляя мясо на стол. — Ну что же, терринг…

— Дрелондон, — подсказала Виара.

— Он самый. Присоединяйся к нашему ужину, раз тебе выпала печаль быть нашим первым посетителем.

— Счастье, друг мой, мне выпало счастье! — заявил Дрелондон. От тепла щеки его раскраснелись, и нос влажно блестел в свете свечей.

— Это ты просто мою стряпню не пробовал, — усмехнулся Робб.

Брусника, что набрала днём Виара, отлично подошла к моркови, которая оттенила её кислинку. Мясо вышло очень сочным, но совершенно пресным. Дрелондон недолго жевал молча, а потом вздохнул мечтательно:

— Сюда бы соли да копчёной. И кардамона, чеснока и перца сладкого. А если бросить еще ландорского можжевельника и немного имбиря… Знал бы ты, хмурый друг, как вкусно бы получилось!

Дрелондон наткнулся на мрачный взгляд Робба и благоразумно замолчал. Но когда терринг отвернулся, Робб тихо спросил у Виары: “Запомнила?” И она хитро подмигнула.

Картофель не успел пропечься, но голодные люди (и нелюди) совсем не расстроились. Запивали ужин простой студёной водой и сдабривали его хорошей беседой.

— Северный тракт сейчас неспокоен, — делился Дрелондон, откусывая кусок мяса. Было удивительно, что полу-олень питается мясом, но терринг пояснил, что привереды в пути не выживают и он научился быть всеядным. — Появилось слишком много разбойников. Рыщут, ищут всё чего-то, но и старым добрым грабежом не брезгуют. В итоге страдают обычные путники. Нас с Ольфом только чудом миновала беда, а уж сколько ночей мы провели на деревьях — не сосчитать.

— Вы прям спали на деревьях? — ахнула Витара, которая весь ужин весело хрустела морковкой.

— Да, приходилось.

— Это ужасно интересно.

— Не особо, если честно, — грустно улыбнулся Дрелондон. — В основном, это очень неудобно. Мне очень повезло, что я нашёл вашу таверну.

— А эти разбойники, — Робб неопределённо махнул ложкой, — они кого ищут?

Дрелондон хохотнул.

— Так откуда ж я знаю, друг мой? Мне хватило ума с ними не разговаривать. Правда, Ольф?

Ольф сидел на полу и грыз кусок мяса, который ему скинул сердобольный хозяин, и в ответ он только удовлетворенно проурчал что-то нечленораздельное.

— Но разбойники — это полбеды. Они люди, а люди хоть и жестокие, но вполне понятные. Хуже то, что расползается по лесам, — терринг подался вперёд и понизил голос, — и не имеет названия. Это даже не беда, а предчувствие беды.

— Откуда ты знаешь? — нахмурился Робб.

— Когда мы с Ольфом оставались ночами в лесу, в тиши деревья шептали нам об этом. И шуршала трава.

— Ну, знаешь. Звучит это все не очень убедительно.

— Потому что ты человек, — вздохнул Дрелондон. — Был бы ты террингом, ты бы понял.

— Я, кажется, понимаю, — еле слышно выговорила Виара. Она сидела, съежившись, и только глазищи испуганно смотрели с бледного лица. — Я что-то знала, что-то очень важное о беде. Но я не помню. Никак не могу вспомнить. Простите меня, — последние слова она уже совсем шептала одними губами и почти сползла под стол, так что Робб раздосадовано хлопнул рукой по столу.

— Хватит! Девчонку мне только напугал, — он взял пустую тарелку и бросил ее в другую так, что раздался грохот, как будто он пытался разбить повисшую тишину. Казалось, что даже в комнате стало прохладнее, и огонь в камине не спасал. — Все, пора спать. Только предупреждаю, терринг…

— Дрелондон, — смиренно поправил тот.

— … что кроватей у нас пока нет. Мы сами спим на полу.

В другой ситуации Виара обязательно вставила бы что-то забавное, может быть, даже глупое, но в тот вечер она сидела притихшая, как монастырская мышь.

— Ничего страшного. По сравнению с землей в ночном лесу тут просто драконий дворец.

Ко сну собрались быстро. В благодарность за кров Дрелондом помог Роббу убрать посуду, а Виаре — свитки. У него оказалось при себе старое походное одеяльце, которое без лишних споров отдали эльфийке, а сами мужчины легли на голых досках. Угли в камине еще догорали, таращась в темноту десятком красных глаз, и отдавали последнее тепло, когда все в таверне уже спали. Виаре снился сон о лесе, где деревья уносились в вышину и кроны терялись в серебристом тумане. Среди гладких стволов было влажно и прохладно, и воздух был прозрачным и свежим. Вдруг послышался чей-то мелодичный голос. Виара не разобрала слов, только грудь обжег безотчетный страх, и она поняла, что нужно бежать. Сорвалась с места и понеслась, куда глядят глаза. Земля стелилась под ноги темно-зеленым ковром, мимо мелькали коричнево-серые стволы, и не было слышно ни звука: ни голоса, ни шагов, ни дыхания, — только Виара знала наверняка, что черные пальцы её вот-вот схватят за горло. Ужас, ледяной, как глубины моря, затопил её внутренности. Она боялась оглянуться, а только неслась вперёд, не разбирая дороги, и вот впереди показался просвет, яркое пятно, которое разрасталось все больше. Но вдруг раздался звон, просвет покрылся трещинами, как стекло, лопнул и осыпался на сырую землю осколками, лишая спасения.

Виара закричала и проснулась. В зале таверны было темно. Угли в камине давно прогорели. Но мужчины не спали: Робб стоял у двери, широко расставив ноги и сжимая новенький топор, а Дрелондон чуть позади вооружился стулом. Ольф выгнул спину, прижал голову к земле, и шерсть его топорщилась во все стороны.

— Что происходит? — шепотом спросила Виара.

Робб сверкнул в темноте гневным взглядом.

— У нас гости.