Таверна "Зелёная фея"

Глава 2

Старая таверна.

Утро наполнило старый дом неверным теплым светом, и в нём кружились неистребимые пылинки. В щели проникла прохлада — влажная, свежая, какая бывает только ранним летним утром, в то мгновение, когда природа замирает на границе ночи и дня. И было столько безмятежности в лучах света, прохладе и запахах, что Робб тут же почуял неладное. Он заворчал, потёр большой ладонью глаза. Воспоминания возвращались с трудом, но понемногу он вспомнил и передрягу, в которую угодил, и драку, в которой его ранили, и изнурительную погоню. С ужасом он вспомнил, что яд отнял у него руку, а в тот момент, когда Робб ввалился в незнакомый дом, начали отказывать ноги. Это что же, если яд доконал его, он на том свете?

Робб был не из робких, поэтому он тут же открыл один глаз. Чтобы оценить обстановку. На него уставился большой паук, свисавший с деревянной балки. Потолок был дощатым, но доски иссохлись, из-за чего между ними зияли дыры, словно щели в зубах. На том свете оказалась крайне скромная недвижимость.

Следом пришло осознание, что он закрывает лицо отнявшейся ночью рукой. Робб поднял её перед глазами, повертел. Кожа была серой, на ней запеклась кровь и зиял бордовый порез, но в остальном все было отлично: пальцы двигались, плечо слушалось. Поднявшись на вполне себе крепкие ноги, Робб принялся осматриваться. Он оказался в какой-то заброшенной таверне, это было ясно, как день. Недалеко от него протянулась барная стойка, за которой он и свалился, и если ищейки высматривали что-то в доме, именно она спасла его. За стойкой, в зале, валялись стулья и столы. Они находились в таком беспорядке, будто хозяева убегали в спешке, а перед этим знатно подрались друг с другом и с гостями заодно. Под одним из окон валялась гардина с пыльной тряпкой на ней, которая когда-то была шторой. Других гардин в зале не наблюдалось.

— Кому потребовалось воровать шторы? — пробормотал себе под нос Робб, почёсывая затылок. Он всё еще не понял, как остался жив, но версия с посмертием отпадала: слишком неприглядным оказался мир после смерти, такого просто не могло быть. Нельзя же всю жизнь мучиться, страдать, рвать жилы, чтобы потом навечно застрять в грязной вонючей таверне? А может быть, это его наказание? Большего он и не заслужил, пожалуй…

С такими мыслями Робб поплелся осматривать дом и чуть было не споткнулся о какой-то куль.

— Драконья тёща! — выругался он.

Кулёк тем временем застонал, развернулся и оказался тоненькой хрупкой девчушкой. Она села и посмотрела на Робба большими зелёными глазами. У неё было острое личико, усыпанное веснушками, тонкие светлые волосы с рыжим отливом и длинные острые уши, покрытые нежным пушком, светящимся в лучах утреннего солнца.

— Сожги меня Матерь, — пробормотал Робб. — Эльфка!

Девчушка схватилась за кончики ушей и притянула их к шее, как будто пыталась спасти самое дорогое.

— Ты меня съешь? — пискнула она.

Робб добродушно хохотнул. Он больше не умирал, и это знатно улучшило его настроение.

— Да что в тебе есть-то? Кости да уши одни, — он улыбнулся, надеясь, что получилось дружелюбно, а не жутко. — Ты чего тут делаешь?

— Я Виара. Я тут живу.

— Это твоя таверна что ли?

Виара потупила глазищи и помотала головой.

— Нет. Хотя, может, и моя. Я ничего о себе не помню.

— Так, значится, прячешься, как и я? — проговорил Робб, продолжая исследовать дом. — С моей-то рожей оно понятно. А вот чего девчонке по пыльным заброшкам лазать, в толк не возьму, — в зале ничего обнаружить не удалось, и он двинулся туда, где, по его мнению, находилась кухня.

— Мне здесь не очень рады, — тихо призналась Виара. — Не знаю, из-за чего, но я слышала всего пару добрых слов за последние дни.

— Это всё потому, что ты эльфка, — без обиняков заявил Робб, заглядывая в шкафы в поисках съестного. — А нелюдей человек не любит, так уж повелось.

— И ты тоже не любишь? — Виара испуганно замерла на пороге кухни. Если бы у неё был хвост, поджала бы его, как собака.

— Знаешь, я и сам своего рода нелюдь, — заявил Робб, захлопывая дверцу последнего шкафа. — Но такой крошке, как ты, нужно найти надёжное убежище или заступника, иначе быстро пропадёшь. Много есть падких на таких, как ты.

— А ты? Ты можешь быть моим заступником?

Робб обернулся, хмуро посмотрел на неё. Кукольное личико, большие глаза, узкие плечи, почти мальчишеская фигурка. Казалось, дай ей хорошего щелбана, так переломится пополам. Но в глазищах затаённая, неосознанная сила. У Робба был на такое нюх, иначе долго бы он не прожил.

— Э, нет, — наконец протянул он, — ты меня в это не втягивай. Вот поедим с тобой, коль найдём, чего, и разойдемся.

— Но это несправедливо! Я же спасла тебя.

Он хотел уже двинуться дальше вдоль столов в поисках хоть застарелого куска хлеба, хоть старой сморщенной картошки — чего-нибудь, из чего можно было бы сделать терпимый завтрак, но замер на полпути.

— То есть как — спасла? То, что я могу ходить и двигать рукой — твои проделки? — спросил Робб, и Виара кивнула. — Как ты это сделала?

— Точно не знаю. Но я полночи вытаскивала из тебя яд, и мне кажется, ты мне немного должен, — голос её сорвался на фальцет. Девчонка волновалась, выдвигая требования мрачному громиле, но, сжимая кулачки, настаивала на своём.

— Проклятье, — Робб стукнул кулаком по столу. — Ненавижу быть кому-то должным. Если я тебя смогу пристроить к кому-нибудь домашним питомцем, будет засчитано?

— Я что, похожа на собачонку?

— Чем-то похожа, если честно.

Виара посмотрела на него, склонив ушастую голову на бок.

— Если найдёшь мне тёплую постель и еду, то будет засчитано.

Робб мысленно вздохнул от облегчения. Ему нужно было спрятаться, спрятаться хорошо, так, чтобы ищейки Кенра его не нашли, и мелкая обуза в виде писклявой эльфийки была ему совершенно ни к чему. А найти ей пристанище должно быть несложно. Можно устроить её прислугой, эльфа наверняка возьмут полы мыть или двор мести, если не побоятся, что обворует.

Старая таверна, в которой по счастливой случайности оказалась Робб и Виара, стояла на пересечении двух трактов, одного большого, следовавшего с востока на запад, и узкого, но не менее важного — Северного. Со всех сторон тракты окружал густой лес, и большая поляна с кривым домиком первой встречала путников на дороге к деревне. Робб любил и понимал лес. Тот мог накормить, напоить и укрыть от врагов, был суров, но честен, и поэтому Робб искренне считал, что полагаться на лес куда разумнее, нежели на переменчивых людей.

— Здесь пусто, как в ведре без дна, — сказал он, захлопывая буфет. — Спрячься в доме и не высовывайся. Я поищу что-нибудь нам поесть.

Виара сначала честно спряталась в том же месте, что и ночью: за барной стойкой. Её укромное место нельзя было разглядеть ни с улицы, ни через дыру в стене. Но долго на месте сидеть она не смогла. Сначала вертелась, разглядывая таверну при свете дня, а потом окончательно заскучала и выбралась в зал. Обстановка здесь показалась ей особенно печальной в безжалостном свете летнего солнца. Грязный пол, перевёрнутые столы, поломанные стулья — всё выглядело так, будто посетители вышли минуту назад, а сама таверна попала во временной пузырь, застыла в вечности, как мошка в янтаре. Виара ставила обнажённые ступни на покрытые пылью доски, проводила кончиками тонких пальцев по столешницам и спинкам, и пространство странным образом расширялось, а действительность становилась тише и отдалялась. Прошло несколько минут, и вот Виара уже бродила в полусонном состоянии, слушая отзвуки голосов, музыки и смеха, чувствуя запахи и саму атмосферу таверны, которой когда-то был покосившийся домик на перекрёстке дорог. Она погрузилась в воспоминания этого дома, как в свои собственные, и гладила его доски, как шерсть старого, но всё ещё на что-то годного кота.

— Нельзя трогать ту печать, — говорил далёкий мужской голос. — Ты накличешь беду на нас!

— Это принесёт нам богатство, милый, — говорила призрачная женщина и танцевала, кружилась по залу. — Столько денег! Много, много золотых драконьих кругляшков!

— Стой! Остановись. Послушай…

Видения эти настолько увлекли её, что когда раздался стук в окно, Виара не сразу его услышала. Незваному гостю пришлось постучать еще раз, громче и настойчивее, только тогда Виара вздрогнула. Видение её разбилось и неслышно осыпалось на пыльный пол прозрачными осколками.

— Ой.

— Добрый день! Вы снова открыты? — какой-то мужчина кричал прямо в стекло, сложив руки рупором. Виара подошла и не без труда открыла окно, чтобы лучше слышать. — Вы снова открылись? — повторил мужчина. — Я везу товары в Синарису, ужасно проголодался. Есть у вас что перекусить? — тут он заметил большие эльфийские уши и замолк, нахмурившись.

— Не-ет, — беспечно протянула Виара. — Я сама ищу здесь, что покушать. Но пока ничего не нашла. Хотите присоединиться?

— Ты что же, вломилась в таверну без предупреждения? — с угрозой в голосе поинтересовался торговец.

— Ой, я даже не знаю, — Виара искренне растерялась. — Я поискала, у кого спросить, но не нашла. Может быть, я недостаточно хорошо искала? Может быть, они в подвале? Или на чердаке сидят? Точно-точно, надо проверить на чердаке!

В её глазах загорелись радостные огоньки, и она бросилась было искать лестницу наверх, но незнакомец подпрыгнул, зацепившись за подоконник, и умудрился схватить её за рукав платья. Виара испуганно обернулась.

— Что ты мне зубы заговариваешь? — прохрипел мужчина: подоконник больно упирался ему в живот. — Небось убила хозяев, а сама тут разгром учинила? От вас, нечисти, только жди беды. Ну ничего, я поступлю с тобой как это… Следует!

— А ну пусти её, или я с тобой поступлю, как следует!

Громкий, грозный голос за спиной заставил мужчину испуганно замереть, а потом медленно обернуться. У таверны стоял Робб, скрестив руки на груди, и выражение его бородатого лица не сулил ничего хорошего.

— А я это… грязную эльфку поймал, — заявил незнакомец. — Она хозяев убила и съела, наверное.

— Я хозяин этой таверны. Живее всех живых, как видишь.

— Так это… Таверна ж Рябой Марго принадлежит, — неуверенно возразил мужчина.

— А я брат её. Она уехала в Ларош, а мне таверну свою оставила. Или хочешь сказать, что я вру? — Робб подался вперёд, угрожающе навис над незнакомцем.

— Скажи, врёт! Скажи! — радостно запрыгала Виара, а потом осеклась под злобным взглядом Робба: — Ой!

— Ну раз вы так говорите, — проблеял торговец. — У вас и бумага поди есть?

— Поди есть, — отозвался Робб. — Только показывать её всяким прощелыгам не буду. Поэтому садись на свою клячу и прочь отсюда!

Торговец согласно закивал и даже сделал несколько шагов к своей повозке, но затем что-то вспомнил и обернулся:

— Так вы открыты? Мне б позавтракать…

Робб поднял бровь, удивляясь непробиваемой наглости торгашей.

— Ты видел, в каком состоянии мне сестра таверну оставила? Нет, мы не открыты! — рявкнул он и скомандовал Виаре открывать дверь.

Ей потребовалась пара минут, чтобы справиться со старым проржавевшим засовом. Всё это время Робб смотрел вслед удаляющейся повозке и размышлял, что эта склока не приведёт ни к чему хорошему. Нужно было поскорее заканчивать все дела и убираться подальше.

— Какой странный человек, правда? — спросила Виара, стоило открыть дверь.

— Я просил тебя спрятаться. Сидеть и молчать. Просил? — Робб грозно хмурился.

— Просил. Но мне было так скучно…

— Зато угодить в лапы этому хмырю очень весело!

Странная мысль посетила Робба. Ведь если бы торгаш утащил Виару с собой, то не было бы больше у него никакого перед ней долга, он смог бы с чистой совестью уйти дальше в леса, затаиться, набраться сил, в конце концов. Но Виара стояла перед ним, невысокая, хрупкая, и Робб сердился всё больше за своё сочувствие ей и за проснувшееся противоестественное — как ему казалось — желание защитить мелкую козявку.

— Держи, — он достал из кармана и сунул эльфийке горсть мелких яичек в серую крапинку. То, что у него помещалось в одной руке, она еле удержала в двух.

— Мы будем выращивать птенцов? — восторженно выдохнула Виара.

— Нет. Мы будем готовить завтрак. Ты будешь. Поэтому иди на кухню и сделай нам яичницу.

— А почему я? — растерянно спросила она.

— Потому что ты женщина. А готовка — это ваша, женская обязанность. Дрова для печи там есть. Всё, иди, иди.

Виара ушла. По расчетам Робба, у него было минут двадцать, прежде чем завтрак будет готов. Яичницы получится совсем немного, на один клык, но Виара не должна есть много, а оставшейся порции ему хватит, чтобы набраться немного сил и уйти подальше от таверны. Ведь сюда могли вернуться преследователи, и это волновало его больше всего. И пока эльфийка колдовала на кухне, Робб принялся изучать остальные комнаты, надеясь найти хоть что-то ценное. Может быть, у хозяев был тайник, из которого они забыли забрать деньги или ценные вещички. Такая находка бы ему сейчас очень пригодилась, чтобы купить всё необходимое и залечь на дно. Но с каждой минутой настроение у Робба становилось всё паршивее: тайники не находились, а завтрак явно запаздывал.

Решив проверить, как у Виары дела, он прошёл на кухню. И замер в дверях, увидев эльфийку, которая сидела посреди кухни на табурете и рыдала. Печь оставалась холодной, горнило чернело беспросветной темнотой. Яйца оставались возмутительно целыми.

— Эй, ты чего ревёшь? — немного грубовато спросил Робб.

Виара подняла заплаканное лицо. Её зелёные глаза из-за слёз казались ещё больше.

— Я не могу разбить яйца. Из них должны же вылупиться птенцы-ы-ы, — на последнем слоге она завыла, запрокинув лицо кверху, и крупные, как горошины, слёзы побежали по щекам.

— Конечно! Птенцы — это важно. А нам можно и с голоду подохнуть, ничего страшного, да? — Робб уже не скрывал раздражения. Его желудок громко урчал, требуя еды. Но Виара как сидела, так и осталась сидеть, и даже уши её будто горестно повисли. — А-а, к Бурунду! Вставай давай. Сам всё сделаю.

С печью проблем не возникло: большим ножом Робб настрогал щепок, сложил их в топливник. С помощью найденных на кухне же кресала и кремня поджёг их, и вот уже огонь весело трещал за заслонкой. Затем он достал сковороду, покрытую толстым слоем нагара, и поставил на печку. Задумался. При всей своей богатой биографии и всевозможных умениях, готовить он решительно не был способен. Для него это делали мать, потом сестра, а потом женщины из банды Кенра, но очень редко — она сам. В лучшем случае он мог подвесить кусок мяса над огнём или бросить картофельные клубни в огонь. А тут — мелкие яички и сковорода. Робб потёр бороду, пытаясь отогнать злость на бесполезную эльфку, взял яйцо, стукнул его о борт сковороды. Не рассчитал силу, и тонкая скорлупка рассыпалась в руках, а белок с желтком вытекли прямо на плитку.

— Проклятье! — выругался Робб и добавил ещё парочку цветастых выражений. Огляделся, не подсматривает ли Виара? Эльфийки нигде видно не было. Поэтому Робб схватил ложку, сгрёб яйцо с плитки и отправил её на сковороду. Да, оно стало грязноватым, но с голодухи и не такое съешь.

Со вторым яйцом Робб обошёлся аккуратнее. Оно казалось таким маленьким в его больших загрубевших пальцах, что казалось, стоит чуть-чуть надавить, и оно рассыпется в пыль. Он стукнул его о край, разломил пополам и вылил содержимое в сковороду вместе с осколками скорлупы. Попробовал убрать твёрдые кусочки, но они ускользали, словно бурундовы твари, и Робб, психанув, плюнул на них. Следом в сковороду отправилось еще шесть штук. Робб принялся помешивать завтрак ложкой, поэтому красивого блюда у него не получилось, зато приготовилось оно не в пример быстрее. Он высыпал рыхлое неоднородное яйцо на тарелку, сдобрил солью, которую нашёл в буфете, и собрался было подкрепиться, но тут на кухне бледным призраком появилась Виара.

— А мне? — тихо спросила она.

— Это ж птенцы! — возмущенно воскликнул Робб. — Ты же не будешь их есть.

— Это не птенцы, — тоном, каким мамы разговаривают с неразумными детьми, возразила Виара. — Это яичница. А я голодная.

Робб с громким стуком бросил вилку в тарелку.

— Мелкая нечисть, ты провела меня! Обманом заставила у плиты гнуться!

— Не называй меня нечистью, пожалуйста. Это обидно: я купаюсь каждый день и вполне себе чистая, — она озвучила свою просьбу будничным голосом, будто была привычна к пренебрежительному отношению или как будто на самом деле ей не было до того дела. — И я не думала тебя обманывать. Я правда не могу разбить яйца. А завтрак — это другое.

— Тебе не кажется, что правила у тебя слишком уж гибкие? — спросил Робб. Эльфийка села напротив него. Выглядела она изможденной и действительно голодной, что бесило ещё больше.

— Это не правила. Обычная логика. Ну что, ты угостишь меня?

Он с сожалением посмотрел в тарелку. Местами яичница была рыхлой и крутой, местами — ещё жидкой, с осколками скорлупы и черными частицами нагара от сковороды. Какой прекрасный завтрак! Лучший, что у него был за последние дни. Робб снова вздохнул.

— Ладно, — нехотя протянул он. — Не оставлять же тебя подыхать с голодухи. Зачтётся в счёт моего долга!

Виара с аппетитом, какой бывает только у молодых людей, набросилась на свою порцию. Ей досталось немного, но судя по хрупкому телосложению, много она и не ела никогда. Хрустнула скорлупка на зубах, и она забавно поморщилась.

— Ты не очень хорошо готовишь, — без обиняков заявила она.

— Ты бы молчала, эльфка! Ты вообще над ингредиентами рыдала. И это… прости, что назвал нечистью, — Робб смущенно ткнул вилкой в кусок яйца. — Это было грубо.

— Ничего, — легкомысленно отозвалась Виара. — Мне кажется, у этого обзывательства есть очень злой смысл, но я его не понимаю, поэтому мне не очень обидно.

— Как ты здесь вообще оказалась?

— Я очнулась в лесу. Все казалось таким незнакомым. Я не помнила, кто я и даже как меня зовут. Шла-шла и вышла к деревне. Там я познакомилась с маленькой девочкой, которая сказала, что я, наверное, Виара. Так зовут принцессу из сказки. Я подумала, что это хорошее имя, и взяла его себе. Надеюсь, принцесса не обидится, — она замолчала, чтобы отправить ещё пару кусочков в рот.

— Местные тебя накормили?

Виара замотала головой.

— Нет, они кричали на меня и махали руками. А потом прогнали. Тоже называли нечистью, как ты.

— Ну я же извинился, — пробасил Робб. — И долго ты тут сидишь, голодная?

— О, всего два солнца, — улыбнулась она. — Я думаю, что могла бы продержаться еще несколько солнц, но хорошо, что ты появился.

Робб нервно усмехнулся, собирая с тарелки остатки недожаренного яйца. Давно никто не радовался, что он появился. Подобные слова были неожиданными и, чего греха таить, приятными.

— И что ты дальше делать собираешься?

— Дальше? — Виара казалась удивленной, будто она никогда и не думала о том, что будет завтра. — Может быть, я пойду…

Громкий стук в дверь заставил её прерваться. Виара вскинула заинтересованный взгляд, Робб же нахмурился: стук в пустой полуразрушеный дом ничего хорошего не сулил.

Тем временем удары в дверь повторились, и к ним добавился глухой голос:

— Исправник Томбр! Откройте, я знаю, что здесь кто-то есть!

— Кто это? Он что-то исправляет? — тихо спросила Виара.

— Ага, морды тем, кто нарушает закон. Исправники — это люди типа жандармов, только их выбирают сами жители деревни.

— А кто такие жандармы? Очень красивое слово!

— Тебе лучше с ними не встречаться. Ешь, я сам с ним поговорю.

Робб тяжело поднялся, оттолкнувшись ручищами от стола. Только этого ему не хватало, столкнуться лбами с представителями власти. Пусть местной, все равно это не к добру. Робб бы предпочёл, чтобы о его существовании вообще никто не знал.

— Меня зовут Питт Томбр! Именем закона: откройте дверь…

Робб вышел из кухни.

— Иду я, иду.

Он увидел исправника сразу. Тот стоял за входной дверью, верхняя часть которой была забрана толстым стеклом. Весьма непрактичное решение, на взгляд Робба, но ему не было до того дела, ведь он планировал сразу после завтрака навсегда исчезнуть из полуразрушенной таверны. Поэтому он открыл дверь и небрежно спросил:

— Чего надо?

Исправник Томбр оказался странным человеком: высокий и крепко сбитый, он однако имел крайне умное лицо, что было редкостью для такой глуши. На носу он носил круглые очки в усиленной металлической оправе, и Робб подумал, что это очень неудобно для человека, который должен регулярно заставлять негодяев соблюдать закон.

— Добрый день. — с нажимом поздоровался исправник, будто говорил: “Я не хочу неприятностей, и давай ты не будешь меня провоцировать”. — Один торговец пожаловался, что кто-то бесправно захватил таверну Косой Марго.

— Рябой Марго, — поправил его Робб, удивляясь, что его решили провести на такой мякотке. — Она моя сестра и передала управление мне.

— Хм, интересно-интересно, — Томбр сделал пометку карандашом в своей книжице. — Документы у вас, конечно, есть?

— Какие документы, законник? — усмехнулся Робб. — Мы родственники. Договорились на словах, по рукам хлопнули — и дело готово. Даже если бы её купил, неужели у вас в деревне есть, кому заверить бумагу?

— Вообще-то, Ритерстуд — большое поселение. Мы здесь много торгуем, и у нас большие склады. Конечно, мы можем заверить бумаги и проверить правомерность сделок.

— Вот как? Буду знать на будущее, — усмехнулся Робб, приваливаясь плечом к откосу.

“Плевать я хотел на вашу деревушку”, — подумал он.

— Вы и правда брат Марго и намерены восстанавливать таверну?

— Ага, — отмахнулся Робб.

— Хорошо, чтобы это было правдой, эм… — Томбр показал на него кончиком карандаша, давая возможность представиться.

— Меня зовут Брон…

Ему не дала договорить Виара, появившаяся из кухни. Робб её не видел, только услышал звонкий голосок:

— Робб, страшный мужчина-стукач уже ушёл?

Он прикрыл глаза. Как же всё не вовремя.

— Итак, насколько я понимаю, вы не Брон? — понимающе, но холодно улыбнулся исправник. — Робб, я искренне надеюсь, что вы будете добропорядочно заниматься этой гостиницей. Видит матерь, она нам очень нужна. Не дело, что на перекрёстке оказался пустой бесхозный дом. Однако, если вы вдруг сбежите или выкинете ещё чего похуже, я буду вынужден передать ваше описание жандармам. Сами понимаете, такое поведение покажется нам тревожным.

Робб почувствовал, что начинает злиться. Судьба пыталась извернуться и схватить его челюстями за зад то так, то иначе, но в любом случае самым неприятным для него образом. Он выглянул за дверь, проверяя обстановку.

— Исправник, а ты не боишься заявляться в одиночку и вот так угрожать людям? — недобро улыбнулся он.

Томбр вздернул подбородок, хотя по лицу его пробежала тень.

— Ваше описание лежит у меня на столе. Мой помощник тут же направит его сотнику, а тот передаст жандармам, если я не вернусь в ближайшее время. Не нужно недооценивать меня, Робб.

— Я просто уточнил, — ответил с досадой тот.

— А это у вас кто? Домашнее животное? — спросил исправник, показывая на Виару. Она забралась на стойку, уселась, скрестив ноги, и пускала солнечных зайчиков осколком стекла.

— Это найдёныш. И лучше тебе держать свои остроты при себе, законник.

— А вам лучше оказаться тем, за кого вы себя выдаёте, Робб, — не остался в долгу Томбр. — Я буду следить за вами. Пристально.

— Глаза не сломай, — проворчал в ответ Робб.

Томбр улыбнулся одними губами, приложил два пальца к козырьку старенькой кепки и пошел прочь, туда, где была привязана его пегая кобылка. Робб проследил взглядом за тем, как исправник взобрался на лошадь и уехал, потом прошёл внутрь таверны, поставил локти на стойку и с нажимом потёр лицо.

— Как же это всё некстати, как же всё плохо выходит, — простонал он в ладони и тут почувствовал, как тёплая узкая ладонь легла ему на плечо.

— Всё очень хорошо выходит. С тобой же Виара. А Виара приносит удачу, ты не знал?