Таверна "Зелёная фея"

Глава 15

Побег

Космина была прекрасна. На ней было легкое розовое платье — Робб не обратил внимания на подробности, что-то лёгкое, домашнее. Неуловимо интимное. Волосы распущены и спускаются золотой волной на плечи и спину, окутывают красивое круглое лицо сиянием. Глаза распахнуты, красный рот приоткрыт — она удивлена, поражена его появлением. Вцепилась в портьеры, словно они могли спасти её, а потом резко обернулась, чтобы посмотреть куда-то вглубь комнаты. Робб протянул руку, желая остановить её, но в следующее мгновение тяжелые портьеры закрылись, отрезая его от Космины. Он слышал мужской голос, отдаленное бурчание — ни слова было не разобрать, но знал почти наверняка, что это Лосса.

Космина была с ним. Она пришла к Лоссе, натянула розовое платье и распутила волосы. Её окружала роскошь, которая так ей шла. Она выглядела… довольной? Да, удивленной появлением случайного любовника, но вполне довольной.

Дыхание перехватило. Вдруг оказалось очень трудно втолкнуть легкие в воздух, будто он оказался под водой. Робб никогда подобное не испытывал: оцепение сковало позвоночник, разлилось ледяной волной по членам, а во рту вдруг стало горько. Он и подумать не мог, что в груди его поселилось чувство такое сильное, что оно буквально убивало его. Робб, большой, сильный и суровый, который не раз дрался, сходился с десятком противников, грабил караваны, смеялся в лицо законникам, оказался беспомощным, как желторотый пацан. Мысли превратились в невнятную кашу, и Робб прислонился лбом к стеклу, позволяя себе прийти в себя. За окном продолжался мужской бубнеж, на который отвечал тягучий женский голос, и бесценные минуты проходили мимо, увеличивая шанс быть обнаруженным и раскрытым. Робб уже и думать забыл о сокровище, которое лежало где-то там, в богатом надушенном нутре особняка, которое он должен был украсть и обменять на свою свободу. Он ругал себя последними словами за слабость и мягкость и всё равно что умирал на продуваемом ветром балконе.

Тем временем в комнате появилось одно ещё действующее лицо. Невидимый, этот человек вещал о чём-то громко и встревоженно, и голо Лоссы вдруг раздался совсем рядом:

— Что значит — полз по моим стенам?! Немедленно поднять стражу. Космина, дорогая, никуда не уходи. Запри дверь. Тут ты будешь в безопасности.

Что ответила Космина, Робб не расслышал. Как бы больно не было его медвежьему сердцу, а чувство самосохранения брало своё: он уже затравленно озирался, планируя отступление. Глянул вниз: там стояла пара человек, задрав голову, один показывал на него пальцем.

“Бурундово отродье!”

Если пройти немного по карнизу, то можно попасть на балкон, а потом в комнату, где лежит неизвестное сокровище в шкатулке. Прятаться уже смысла нет, можно будет уходить с шумом и боем. Вот только как он будет карабкаться на глазах у слуг?

Ответ на собственный вопрос Робб придумать не успел. Балконная дверь приоткрылась, и женский пальцы с аккуратно стриженными ноготками цапнули его за предплечье и втащили внутрь комнаты. Он даже не успел удивиться или возмутиться, когда Космина прильнула к нему всем телом, мягкая и ароматная, прижалась своими губами к его, коротко и сильно, так, что у Робба снова зашлось сердце.

— Ты что здесь делаешь? — зашипела Космина, оторвавшись от него. — Ты пришёл за мной?

Робб промолчал. Рассказ о сокровище в шкатулке был бы излишним. Он вообще предпочитал молчать в общении с женщина, справедливо полагая, что они сами придумают себе подходящие оправдания.

— Это слишком опасно!

— Зачем ты пошла к нему? — хмуро спросил Робб. — Это деньги или…

— Я пошла? — переспросила Космина, зло сверкнула глазами. — Так ты что думаешь, я сама на него залезла.

— Ну так это… Не так, что ли?

— Робб Кроу, — она ткнула его пальцем в грудь, — если бы ты не был в опасности, я бы собственными руками тебя придушила, — а потом выдохнула, закатив глаза. — Лосса притащил меня силой. Самое мерзкое в том, что он женат, и жена его сейчас в летней резиденции, а для меня он уготовил роль любовницы. Робб, не смей к нему идти!

Космина бросилась к нему, вцепилась в плечи, пытаясь удержать на месте.

— Отойди, женщина! Если бы ты пришла сама, я бы тебя не понял, но не мешал. Но если он силой… Я ж ему оторву… И засуну! — он упорно двигался вперед, словно голем, мало обращая внимания на попытки Космины помешать ему.

— Нет! У него стража, оружие, люди! Не пущу, — упрямо заявила та, но даже несмотря на высокий рост и сильные руки, не могла его остановить. Поэтому Космина подняла глаза на Робба и тихо, почти смиренно попросила: — Спаси меня.

Он замер, растерянно посмотрел вниз.

— Спасти?

— Да! — Космина радостно уцепилась за эту идею. — Вытащи меня отсюда, пожалуйста! Если с тобой что-то случится, я останусь тут навсегда.

“Проклятье”.

Робб не подумал об этом. Тот вечер вообще выдался крайне сумбурным, и голова его как будто отказывалась соображать нормально, выдавая совершенно дикие идеи. Например, идти с голыми руками мстить влиятельному богачу.

— Ты уверена, что хочешь идти со мной? — спросил Робб, крепко сжимая в ладони горячие пальцы Космины. — У меня нет ни богатства, ни большого дома. А Лосса наверняка больше не будет с тобой работать…

— Знаю, что не будет, — раздраженно отозвалась Космина. — Только я люблю не его. а одного остолопа.

Ну вот опять. В груди похолодело, и этот шум в ушах.

— И кто же он? — не своим голосом спросил Робб.

— Непроходимый тугодум, — улыбнулась Космина, легко шлёпая его по руке, и до Робба вдруг дошло. Да, в тот день он явно не отличался сообразительностью, и теперь стоял, улыбаясь, как деревенский парнишка, который в первый раз девичьи ноги увидал. — Который нас сейчас погубит, если не начнёт шевелиться.

— Что? Ах, бурундово… Пошли!

И робб потащил Космину прочь из теплой богато обставленной комнаты в коридор, к лестнице. Света здесь не было, только через окно с торца лился жидкий лунный свет, который едва справлялся с густой темнотой.

— Знаешь, где черная лестница?

— Нет, конечно. Он меня в одной комнате держал все время.

В представлении Робба человеку иногда требовалось выходить на улицу для справления различных нужд, вот только у Космины о таком он спрашивать не решился. Было в ней что-то чувствительное и вместе с тем жесткое, так что он искренне боялся её обидеть.

Они почти добрались до лестнице, когда по стенам заплясали отсветы огня, и на нижних ступенях послышался топот сапог и голоса. Космина тихо, испуганно выдохнула, а Робб огляделся в поисках укрытия. В коридоре были устроены ниши, в которых помещались столики с вазами на них. Шепнув “сюда!”, Робб втащил Космину в одну из таких ниш за пару мгновений до того, как наверх выскочил первый стражник. Он прижал её к себе, стараясь слиться с клубящейся в нишах темнотой, и чувствовал цветочный запах Космины, который сбивал и мешал думать рационально.

Никто не ожидал, что Робб будет прятаться в нише рядом с вазой, а потому стражники проскакивали мимо них один за одним. Среди них был и Лосса. Он сжимал в полной руке подсвечник и размахивал им из стороны в сторону:

— Найдите! Найдите его! Он может искать… Угрожать может! Найти немедленно.

Когда последний стражник поднялся и устремился вперед по коридору, Робб шепнул куда-то в ароматные волосы:

— Спускаемся быстро, но тихо. У нас один шанс.

Космина выскользнула первой, Робб неслышно отлепился от стены и последовал за ней. Они были готовы спускаться, когда Лосса в глубине коридора распахнул одну из дверей и воскликнул:

— Космина? Космина!

Она от неожиданности подпрыгнула, нелепо взмахнула руками и задела вазу, стоявшую в нише. И тут же время как будто застыло. Робб с горьким чувством неизбежности смотрел, как едва различимая в темноте ваза качнулась, медленно накренилась вперед, замерла на мгновение, а потом рухнула на пол. Он успел понадеяться, что ваза упадёт на ковёр, но тут же раздался оглушительный звон разбитой керамики, словно звук погребального колокола на его, Робба, могиле.

— Проклятье, — прошипел он, и тут же, одновременно с ним, раздались возгласы:

— Эй, там кто-то есть! В начале коридора! Задержать его!

— Бежим, — выпалил Робб и, схватив Космину за руку, потащил её вниз по лестнице.

Внизу горели свечи. Немного, только для того, чтобы служанки не споткнулись и не уронили то, что они несли, но этого хватило, чтобы на пару мгновений ослепить его. Он огляделся, пытаясь сообразить, в какую сторону бежать. Эти богачи всегда строили слишком большие и запутанные дома, наверняка пытаясь возместить этими размерами какие-то недостатки. Сверху раздался топот, и Робб резко рванул влево. Космина тихо вскрикнула, но тут же подстроилась под его бег.

Поворот, ещё поворот. Сзади слышались шаги и крики, и Лосса истерично взвизгивал:

— Это тот мужлан! Отребье! Он хочет причинить ей вред!

“Сам ты отребье, пёс поганый”, — мрачно подумал Робб, сворачивая в очередной коридор. И тут же он налетел на девочку с тазом, доверху наполненным влажной одеждой. Она едва устояла на ногах, но сильно помешала.

— В сторону! — рявкнул Робб так зло, что бедная девочка тут же отпрыгнула к стене.

— Прошу прощения, милая, — Космина взяла у неё таз и бросила его позади себя, под ноги преследователям.

“Умница”, — подумал Робб, но слова бы заняли слишком много времени, а он уже снова тащил Космину дальше, направо, еще раз направо к большой двери.

— Не сюда, — выдохнула Космина, оттаскивая его в сторону.

Робб был готов огрызнуться, но тут увидел в стене другую дверцу, низкую и незаметную. Он нервно обернулся: погоня была ещё за углом. Лосса велел убрать арбалет, и это было дурным знаком. Робб, не теряя времени, толкнул большую дверь, пытаясь сбить преследователей со следа, а сам за Косминой нырнул в узкое тёмное пространство за маленькой грубо сколоченной дверцей.

Здесь было душно и пахло плесневелой землёй. Робб сделал один шаг вперёд, но тот оказался неудачным: нога ухнула в пустоту, и он больно упал, и проехался ягодицами по ступеням.

— Бурундовы твари! — выругался он и, кряхтя, добавил ещё пару крепких словечек, но Космина зашипела на него откуда-то сверху:

— Тише! Я слушаю!

Робб покорно затих. Потекли секунды, тягучие, как смола. Космина тяжело дышала, и дыхание её иногда становилось глухим, будто она закрывала ладонью рот. Постепенно глаза привыкали к темноте, и Робб мог видеть светлый силуэт в розовом платье и уходящие в темноту ступеньки.

Он поднялся. Зад нещадно болел, но времени на то не было. Робб подошёл к Космине, тронул её за плечи.

— Давай спрячемся пока внизу, — предложил он.

Она обернулась. В темноте блеснули глаза, нежное дыхание коснулось его небритого подбородка. Сердце колотилось от волнения, страха за Космину и бега, и вдруг всё это вместе сплелось, превратившись в жгучее желание. Робб притянул её к себе, горячую и мягкую, и впился губами в её губы, пытаясь утолить жажду близости и унять сердце. Рука его прошлась по её бархатистой коже и стянула платье с плеча. Космина тихо охнула и прижалась ещё ближе. Поцелуй стал жарче, почти остервенелым, Робб почувствовал, как она начала дрожать, и был уже готов плюнуть на всё: и на планы, и на опасность, чтобы вновь почувствовать её любовь… Но слабый голос заставил его остановиться.

Это был женский голос, и он пел печальную песню о девице, которая утонула из-за несчастной любви. Он поднимался снизу, отражался от влажных стен, двоился и превращался в призрачные отголоски невидимого хора.

— И волны стали моей колыбелью, — пел потусторонний голос, вызывая первобытный ужас.

— Робб, что это? — едва слышно выдохнула Космина в его губы.

— Не знаю, — ответил тот. — Но сейчас проверим.

— Нет! — она вцепилась в его предплечья. Какими же горячими были её пальцы! — Не ходи туда. Это опасно. Вдруг там мертвец.

— Да брось, — усмехнулся Робб. — Живых надо бояться, а не мертвых, — и принялся осторожно спускаться вниз, нащупывая ногой каждую следующую ступеньку.

— Ну уж нет, я тут одна не останусь, — заявила Космина и последовала за ним. Он слышал её дыхание и мягкие шаги. Она не шумела, но и тихой, как разбойница, быть не умела. Роббу представлялось, что за ним следует большая кошка, мягкая, податливая и ласковая.

Ступеньки скоро закончились, сменившись утоптанным земляным полом. Там, внизу, темнота казалась ещё более непроглядной, если такое вообще было возможно, и окружающую действительность Робб скорее воспринимал кожей, нежели другими органами чувств.

— Держись рядом, — голос его почему-то оказался хриплым. Он провёл рукой по воздуху, пока не наткнулся на Космину, и она тут же вцепилась ему в ладонь.

— Как ты думаешь, где мы? — зашептала она ему на ухо, прижимаясь грудью к плечу.

— В подвале.

Если бы не чернота вокруг, Робб был бы награжден скептическим взглядом, но увидеть что-то шанса у него не было.

— А вдруг здесь… что-нибудь страшное? — продолжала Космина.

— Что? Вздувшиеся банки с вареньем? — хмыкнул Робб, вспоминая Лоссу. Он был, конечно, редким язвой, но казался безобидным. Такие только воздух могут портить, а по-настоящему вредить — никогда.

Именно так думал Робб, когда вдруг услышал слабый голос:

— Вы не люди Лоссы?

Космина не вскрикнула, но вся задрожала мелкой дрожью и вжалась в Робба ещё сильнее. Будь она помельче, навроде Виары, забралась бы ему на руки.

— Нет, мы не с ним, — ответил Робб. Он не боялся кулаков и даже обнаженной шпаги не боялся, но слабый женский голос в полной темноте — от него не защитит грубая сила. А потом Роббу тоже стало страшно.

— Тогда, может быть, вы видели моего мужа? Тома?

Космина вдруг перестала дрожать. Не совсем, но она уже не тряслась и не дышала рвано и нервно. Она подалась вперед — Робб это почувствовал — и удивленно спросила:

— Марго? Марго Ротт? Это ты?

— Ты знаешь меня? — впереди послышалось шевеление, голос перестал быть призрачным, и в нём появилось даже какое-то подобие интереса. — Кто ты?

— Я Космина! Ты должна помнить меня. Я иногда продавала вам овощи.

— Космина… — невидимая Марго повторяла имя, будто пробовала его на вкус. — Космина.

— Кто это? — зашептал Робб куда-то в темноту.

— Рябая Марго, — зашипела Космина в ответ. — Хозяйка… твоей таверны.

У Робба замерло сердце. Ну да, все верно. Он знал, что хозяева таверны, в которой он стал самозванным владельцем, куда-то пропали. Он врал законнику, что знал, куда отправилась Кривая Марго, но ложь та была шита толстыми белыми нитями. Стоило ожидать, что однажды хозяйка объявится, отругает за самовольные перестановки в доме и выгонит к бурундовым тварям. А вон оно, как повернулось. Сидит Марго в подвале у мягонького трусливого Лоссы.

— Космина! Помню тебя, девочка. Золотые волосы такие. Ты как ни придёшь, у меня всяко клиентов больше становилось.

Где-то наверху послышались крики и торопливые шаги: их все ещё искали.

— Как ты здесь оказалась?

— Ох, то постыдная история. Мне волшебник один рассказал, как разбогеть. Печать помог сделать. В подвале. Надо было демона вызвать, и он нам таскал деньги. Много денег, — голос Марго стал тише, казалось, он выцветал или терял силу. — Мы не знали откуда. Радовались, как дураки. А потом к нам пришёл Лосса. Демон монеты у него таскал и рассказал о нас. За десяток человеческих жизней. Лосса требовал научить его делать печати, но мы и сами ничего не умели. Он забрал нас к себе силой. Мужа на работы чёрные отправляет, а я здесь сижу. Чтоб не убежал, значится. Только он… убежал.

Последнее слово Марго произнесла так тихо, что Робб едва расслышал его. Первым порывом его было оставить Марго в темнице. В конце концов, не он её пленил, и вины его в беде Марго нет. А таверна так и останется Виаре. От мысли о том, как девчонка расстроится, когда Робб приведет настоящую хозяйку, внутренности у него скручивались в мерзкий узел. Прежний Робб Кроу так бы и поступил: оставил заключенную там, где она есть, а может, и стукнул бы её для надежности. Но новый Робб стоял в темноте и пыхтел, решая необычную для себя моральную дилемму. Что за блажь? Откуда только взялась эта внутренняя потребность помочь?

— Робб, посмотри, я нашла замок! — возглас Космины вырвал его из сумбурных мыслей.

— О, конечно. Сейчас посмотрю. Тут же так светло, — раздраженно проворчал он. Ему бы очень хотелось додумать тревожащие мысли до логичного заключения, и это тоже было в новинку бывалому разбойнику.

— Прекрати паясничать, — её рука нащупала в темноте его запястье, потянула в сторону. — Вот тут, чувствуешь? Навесной.

Робб действительно почувствовал под пальцами шершавую металлическую дужку.

— Он же совсем старый, — сказал он, перетирая между подушечками ржавое крошево.

— Сможешь сбить?

— Космина, я не знаю. Здесь темно, и я не вижу, в каком он состоянии…

— Пожалуйста, — горячее дыхание обожгло его шею. Космина прижалась ближе. Вот же бурундова женщина. — Нельзя бросать бедняжку здесь.

Робб понимал, что следует простейшей манипуляции, и придумал для себя, что дело не в её хитрости, а в его волевом решении.

— Хорошо. Отойди.

Он сложил руки одну в другую наподобие кувалды, замахнулся и со всей силы ударил по решётке.

Промахнулся. Старые прутья загудели, и в тон им загудели кости. Рёбра ладоней взорвались болью, а Робб выругался. Цветасто. Может быть, даже грязно.

— Робб, как ты? — нежные руки легли ему на плечи. Судя по всему, нашли они их не с первого раза.

— Нормально, — сдавленно заверил он. — А мы точно хотим её спасать. Может, сами спасёмся да в таверну отправимся? В “Ежика” этого.

— “Ехидну”, — поправила Космина. — И что. полезет тебе мёд в горло после того.

— Проклятье, — снова выругался Робб. — Знаешь что, жить с этой вашей моралью очень сложно.

— Знаю, дорогой. Зато Великая Матерь зачтёт тебе каждое доброе дело.

На небесные пределы Великой Матери Робб не рассчитывал, слишком много зла он причинил на своём веку, но может быть, вымолит себе хотя бы пытки полегче. Со второго раза удалось попасть по замку, и тот с обиженным стуком свалился на пол. Робб было открыл дверцу, но тут сверху раздались голоса.

— А тут что у Лоссы?

— Не знаю. Может, винный погреб?

— Ха-ха, было бы славно.

По стенам поползли отблески далекого фонаря. Сердце тревожно сжалось. Робб схватил Космину за руку и потащил в сторону, за бочки, которые теперь можно было рассмотреть: свет становился всё ближе.

— Фу, ну тут и вонь.

— Смотри, клетки. Пустые навродь.

— Нет, — голос одного из стражников, а это были именно они, изменился, когда он увидел Рябую Марго. — Смотри, тут женщина.

Они спустились с последней ступеньки, и в подвале стало достаточно темно, чтобы Робб смог наконец рассмотреть старую хозяйку таверны. Может быть, когда-то она и была рябой, но сейчас за решеткой сидела невероятно худая и бледная женщина с печальными глазами навыкате. Она смотрела куда-то мимо солдат, на бочки, за которыми пряталась её надежда на спасение.

Стражники пялились на пленницу за решеткой и совсем не ожидали, что на них может кто-то выскочить из-за старых бочек. А Робб выскочил. Одного, без шлема, ударил по голове, и тот осел на пол. Со вторым получилась короткая драка, но благодаря внезапности Робб одержал победу.

— Помоги мне снять с них доспех! — велел он, пока Марго пялилась на стражников страшными выпученными глазами.

— Робб… Они живы? С ними всё будет в порядке?

— Ты издеваешься? — поинтересовался Робб, глядя на Космину снизу вверх: он уже сидел на корточках и расстёгивал ремешки металлического нагрудника. — Я бы о нас в первую очередь волновался.

— Я знаю, — она нерешительно подошла ближе. — И всё-таки. Они чьи-то сыновья. Мужья.

— Да живы они, — отозвался Робб. — Сама пощупай шею, как кровь стучит. И помоги мне уже наконец. Шлем наденешь ты.

Спустя полчаса в коридорах поместья Лоссы появились два необычных стражника. Один был высоким и хмурым, и доспех был ему явно маловат, а штаны — коротки. Второй стражник двигался легко и плавно, разве что бёдрами не качал, и лицо его скрывал шлем с опущенным забралом. Под руки они тащили тощую женщину, которая висела, будто мешок, и чертила пальцами ног по полу две грязные полоски. Хозяина поместья на пути им не попалось, а служанка только отскочила, осенив грудь знаком Матери, так что стражники спокойно вышли из дома через парадные двери.

На имение Лоссы уже опустилась ночь, чёрная и стылая. В воздухе уже чувствовалось приближение осени, он пах листьями и зрелыми овощами. Двое стражников тащили несчастную женщину прочь, и шли они не по главной аллее, вдоль которой высились статные тополя, а по тропинке-двойнику. Им удалось пройти половину пути, когда их заметили.

— Эй, парни! Вы кого тащите?

Робб не стал оборачиваться. Ни к чему это. Ясное дело, что там вражеский стражник, а не его, Робба, папаша. Он только ускорил шаг, и Космина последовала его примеру.

— Эй, сержанты! Стоять! Я кому говорю?

“Сержанты” приказу не вняли. Более того, один из них закинул тощую женщину, словно мешок, на плечо, и пустился бежать. Второй припустил вслед за ним.

— Стоять! Стоять, ублюдки!

Бегать в металлическом нагруднике, в узкой поддёвке и коротеньких штанах, которые жали везде, где могли жать, было ужасно неудобно. Космине же наоборот доспех был великоват, а в шлеме было душно и ничего не видно. Поэтому она замедлилась, расстегнула ремешки и стащила шлем, а потом запустила им в преследователя.

— Вот тебе! И вот! — следом полетел тканевый подшлемник, который пропах чужим пОтом. Волосы старинным золотом рассыпались по плечам Космины, свежий ветер коснулся её лица и шеи. Преследовавший их капрал так и замер, и шлем прилетел ему в грудь. Женщина в доспехе с развевающимися золотыми волосами, нежная и статная, хрупкая и сильная одновременно, будто сошла со старого гобелена. В неверной ночной дымке она казалась сном, видением, смелой фантазией, и капрал некоторое время не мог пошевелиться. Его тело сковало робость и восхищение, будто сама Великая Драконица коснулась его разума. А может быть, так и было. Кто вообще разберёт этих драконов.

— Проклятый доспех! Проклятые наколенники! — стонала Космина. Поместье осталось далеко позади, но страх всё ещё не отпускал её сердечко.

— Подожди, не снимай. Платье твоё всё одно осталось в подвале. Кто знает, что нас ждёт впереди.

Робб мужественно терпел узкие штаны и стянувший грудь доспех. Марго он снял с плеча и теперь нёс на руках, словно муж молодую жену.

— Где мы остановимся на ночь? — спросила Космина.

— Нигде, — сурово обрубил Робб. — Нельзя останавливаться, нас будут искать. Да и Лосса просто так нас не отпустит. Боюсь, он наведается к ребятам, и кто их там защитит? Виара? Её кот? Или этот горлодёр в голубых шортах?

— Что за горлодёр?

— Даже не спрашивай, — скривился Робб. — Придём в таверну, увидишь.

И тут Рябая Марго, которая тихо сидела у него на руках и только глазела по сторонам, вдруг затряслась, замотала головой, замычала.

— Ты чего? Чего? — Робб с трудом справлялся с костлявой женщиной, которая с неожиданной силой принялась выкручиваться и лупить его острыми кулачками.

— Не пойду в таверну! Нет! Он найдёт меня там. Найдёт… Заберёт обратно… — и Марго разрыдалась, горько и отчаянно, словно маленькая девочка.

— Бедняжка. Тише, тише, — Космина гладила её по косматой голове, по грязным спутанным волосам. — Не хочешь — не пойдёшь. Куда тебя отнести? Скажи?

Марго притихла, посмотрела своими огромными лягушачьими глазами.

— Сеструха… Здесь недалеко.

— Покажешь дорогу? — облегчённо спросил Робб. Он был готов сделать огромный крюк, лишь бы избавиться от ноши и обезопасить свою таверну. Марго кивнула.

Дорога обратно показалась Роббу и Космине на удивление долгой и изматывающей. Это при условии, что сестра Марко дала им сменную одежду, и один извозчик согласился провезти их на своей телеге добрую половину пути. Небо посветлело, проснулись первые птицы, лес наполнился яркими запахами листвы и хвои, и Роббу стало казаться, что он узнаёт места. Как будто он уже забредал сюда. Ну да, вот кривобокий пень у ручья, старый и кривой, а рядом свежие пеньки — его, Робба, работа. Потянуло дымом и даже как будто послышались далёкие голоса.

— Давай, держись, — он потрепал Космину по плечу, но та даже взгляд на него не подняла. — Чую, мы совсем рядом.

Деревья расступились, выпуская путников на поляну. Робб помнил её, он как-то поймал здесь зайца к ужину. На поляне почему-то стоял стол и два стула, очень похожие на те, что были в “Зелёной фее”. Робб едва успел удивиться, как сразу забыл и о стульях, и о фонариках на деревьях.

На поляне был разбит лагерь. И он сразу узнал манеру ставить палатки и жечь несколько кострищ рядом.

Рядом с костром стоял Кенр собственной персоной. Старый друг, предводитель банды. Главный враг. Робб сразу понял, что Кенр здесь по его душу.

Кенр будто почувствовал на себе его взгляд. Поднял голову, увидел Робба. И улыбнулся.

Широко и очень страшно.