Тайна Караидели

Крупный разговор

Фатима очень любила детей. Ей доставляло удовольствие разговаривать с ними, видеть их веселые лица, их чистые глаза.

Вот и сейчас, поговорив с мальчишками и девчонками, она почувствовала себя лучше.

Но вообще говоря, было ей тяжело.

Непредвиденные обстоятельства, которые возникали буквально на каждом шагу, угнетали Фатиму.

Директор школы Рустам Мустафаевич говорил на педсовете, что Фатима — одаренный педагог. Наверно, он преувеличил ее способности. Но даже если она и педагог, то уж никак не Шерлок Холмс и поиски каких-то темных людей, которые околачиваются где-то рядом, вовсе не входят в круг ее обязанностей и задач.

И все-таки она должна этим заниматься хотя бы потому, что путешествие в таких условиях становится попросту небезопасным для детей.

Но как же быть?..

Послала Мидхата и Иршата в милицию — они не дошли да еще и лодку потеряли. Проходил Самбосаит — может быть, все-таки следовало ему рассказать о своих тревогах? Но и он не вызвал особого доверия, тем более что он — один из этих самых «С. 3.».

«С» и «3». Две буквы, обозначенные на рукоятке ножа…

Что они означают?

Кто этот таинственный С. 3.?

Может, Заки Саитов — Самбосаит? Или Закирьян Саттаров, этот самый бакенщик? Но ведь оба они пока делают одно только добро. Впрочем, почему надо думать, что С. 3. — плохой человек? Кстати, когда Фатима и Мидхат были в палатке старика с острой бородкой, то кто-то, вызывая его по радио, назвал имя Зинат. Может быть, С. 3. — этот старик?

Нет, ни Фатиме, ни ребятам никогда в жизни не распутать все это… А может быть, и распутывать-то нечего…

Нет, пожалуй, все-таки стоит еще разок, да повнимательнее, рассмотреть куртку и нож. Может быть, на них обнаружатся еще какие-нибудь приметы.

Фатима снова поймала себя на мысли, что занимается не своим делом. И снова сказала себе, что это «не свое» дело временно становится для нее своим.

Она позвала Юлая и спросила его, где сейчас ящик с минералами. Юлай повел ее в свою палатку. Ящик стоял там.

— Достань, пожалуйста, куртку, — попросила она мальчика.

Юлай полез в ящик, порылся там, потом сказал:

— Куртки нет.

— Как так — нет?

— Нет.

— Куда же она девалась?

Юлай только пожал плечами.

И впервые за все время похода Фатима позволила себе повысить голос. Нервы ее не выдержали, и она закричала:

— Безобразие! У человека в палатке лежит вещь, а он не знает, где она! Стыдно!

И Юлай стоял перед нею растерянный.

«А ведь он не виноват, куртку выкрали, выкрали… Кто?.. Закирьян. Ведь только он знал, что куртка в ящике… Час от часу не легче!.. А Юлайка не виноват…»

— Прости меня, Юлай, — прошептала Фатима. — Я совсем схожу с ума…

— Надо обязательно побывать в милиции, — сказал Юлай.

И в эту минуту он показался Фатиме совсем взрослым мужчиной. Главным образом потому, что не обиделся за ее окрик.

— Созови отряд, капитан! — улыбнулась Фатима.

— Есть! — Юлай отдал салют и убежал.

Через несколько минут следопыты были в сборе.

— Ребята, — сказала Фатима, — куртка пропала. Лодка тоже. Старик исчез. По ночам на территорию лагеря приходят посторонние люди. Что вы думаете по этому поводу?

— Это все девчонки! — закричал Мидхат. — Вот какие из них часовые! Лучше бы совсем не стояли, мы бы на них тогда не надеялись. А то…

— А ты? — перебила его Айгуль. — Разве бревна не прозевал?

— Бревна я охранять не обязан был! Зато я куртку нашел!

— Мало ли кто что нашел! Это случайность, а не твоя заслуга! Как говорят: «Шел дурак, нашел пятак»!

— Сама ты дура! — вступился за товарища Иршат. — Лучше бы храпела себе, как всегда, а на пост не лезла бы!

— Айгуль! Иршат! — строго глянула на них Фатима.

Но удержать разбушевавшихся мальчишек и девчонок было не так-то просто, хотя разговор пошел совсем не так, как хотела Фатима. Она ведь добивалась, чтобы отряд понял свою ошибку, чтобы часовые лучше несли службу, а те, кому доверены важные вещи, их берегли.

Но пока она думала, как повернуть разговор, страсти разгорелись настолько, что подал голос даже тихоня Шакир. И — подумать только! — внес предложение устроить разбор последнего ночного ЧП — чрезвычайного происшествия, когда часовые пропустили Самбосаита.

— Вот когда две автомашины сталкиваются, — сказал Шакир, — приезжает милиция и все вымеряет и вымеряет. Давайте и мы пойдем на место и установим, где чей участок, кто пропустил.

— Нечего там вымерять! И так ясно! — закричал Мидхат. — Самбосаит прошел между раздвоенной березой и бугром. Как раз на участке Нафисы и Айгуль. Да они и сами этого не отрицают.

Девочки молча согласились с ним.

— Значит, надо их судить судом чести! — сделал вывод Мидхат.

— Нет, я этого сказать не хотел, — смутился Шакир, который никогда не хотел причинять кому бы то ни было неприятности.

— Мы еще не научились быть часовыми, — сказала Нафиса, — потому что нас оставили без практики. Если бы мы с самого начала похода дежурили, все было бы хорошо. Вначале у всех бывают ошибки. И у мальчишек были, Мидхат…

— Заткнись! — грозно закричал Мидхат. — Я тебе сейчас покажу! Не смей клеветать на человека!

— Ах, как я испугалась! — сморщилась Нафиса. — Герой! Лодку потерял! За лодку еще отвечать будете! Родителям твоим платить придется! А что Айгуль храпит, так ты в сто раз хуже — за едой чавкаешь, как поросенок!

Такого оскорбления Мидхат вынести не мог. Он подбежал к Нафисе и больно дернул ее за косу.

— Ой! Фатима-апай, что же это такое!

— А! Жаловаться? Ябеда! — Мидхат толкнул Нафису, и она упала на траву. — Вот тебе, вот тебе!

— Они говорят, что еще не научились дежурить! Но ведь им предлагали с самого начала дежурить вместе с нами и учиться, почему же они отказались? Часовой должен знать очень многое. А они думают, что одних разговоров достаточно! — сердито сказал Иршат.

— Шакир! — прошептала Фатима, которая чувствовала, что теряет способность управлять ребятами.

— Подумаешь, какой учитель нашелся! — подбоченилась Айгуль. — Мышонок несчастный! Жил — молчал, умирал — дрожал! Премудрый пескарь!

— Твое дело — котлеты! Косы заплетала бы, и все! — снова вступил в спор Иршат.

На него набросилась Айгуль, на помощь ему поспешил Малик.

— Вертушка! — закричал он и попытался испробовать на Айгуль прием, показанный Самбосаитом.

Но Айгуль сама воспользовалась этим приемом и опрокинула его.

Фатима попыталась закричать, но не смогла. Слезы, крупные, горячие слезы катились из ее глаз.

Первым это увидел Юлай.

Он бросился разнимать дерущихся.

Но когда все утихомирились, Фатимы уже не было.

— Мы, — сказал Юлай, — должны немедленно пойти к Фатиме и извиниться.

Вожатую нашли в палатке. Лицо ее было красным от слез.

— Фатима-апай, мы пришли, чтобы сказать вам… — начал Юлай.

— Ничего не надо говорить. — Фатима встала, скрестила руки на груди. — Вы всё уже сказали. И показали. Показали, что вы не уважаете ни меня, ни друг друга. А ведь настоящий мужчина должен быть рыцарем. И вы, девчонки, тоже хороши… — Слезы с новой силой брызнули из глаз Фатимы.

Девочки бросились обнимать вожатую. Мальчишки стояли, переминаясь с ноги на ногу.

— Уйду я от вас! — сказала Фатима.

— Не на-адо! — запричитали девочки.

— Мы больше не будем, — сказал Юлай.

— Не будем, — повторили Мидхат и Иршат.