Тайна Караидели

Призовой баран и прочее

Первыми прибежали к Фатиме, стоявшей недалеко от трибуны, девочки, за ними — Юлай, Иршат и все остальные мальчишки. Всех охватило волнение. Хотелось поскорее выяснить: не ослышались ли они, не произошла ли ошибка. Ведь фамилию легко перепутать, а то и совпадение может быть…

Переспрашивать никто не осмеливался.

— А вот орденом Красного Знамени могут наградить посмертно? — спросил наконец Мидхат.

— Еще как! — не задумываясь, бросил Юлай. — Посмертно даже звание Героя дают!

— Так то звание, а это орден! Есть правило, по которому не всеми орденами награждают посмертно, а только некоторыми. Понимаешь?

— Не это важно, ребята, — вмешалась Фатима, — а то, что имя героя теперь увековечено. Имя Зината Сайфуллина.

— Вот здорово! — сказал Юлай. — Все это мы запишем в «Партизанскую книгу». Иршат! Ты где? Давай скорей записывай в книгу указ!

— Не надо! — улыбнулась Фатима. — Ведь все указы публикуются в газетах. Вот мы вырезку и наклеим.

— Эх, портретик бы еще найти! — хлопнул в ладоши Юлай. — Вот было бы здорово!

— Неужели портрет не можете найти? — произнес кто-то из кустов.

Ребята обернулись и увидели бакенщика Закирьяна.

Главный призер сабантуя тоже был чем-то взволнован и нервно дергал за веревку, другой конец которой все еще находился в кустах.

— Что у вас там, Закирьян-агай? — спросил Мидхат.

Вместо ответа Закирьян натужился, изо всех сил дернул за веревку, и тогда показалась из кустов сперва испуганная баранья морда, а затем и сам огромный баран.

— Так это ваша премия! — засмеялась Фатима. — Вот оно что!

— Премию я не заслужил, — мрачно произнес Закирьян. — Ее надо было отдать тому молодцу, который уложил меня так легко.

— Нет, он ведь участвовал вне конкурса, — сказала Фатима. — Премия ваша по праву!

— Да что мне эта премия! Тут вот поинтереснее новости есть! Слышали? Указ какой-то передавали…

— Еще бы не слышали! Слышали, конечно! — сказал Юлай.

— Что же там? Наградили вроде бы кого-то из наших башкир?

— Точно! Зината Сайфуллина!

— Кого, кого?

— Сайфуллина. Зината. Он разведчиком был. У Блюхера, у партизан.

— Ишь ты! Герой?

— Герой! Да не простой, а особенный!

— Ах ты! Молодец! А что, его самого нет, значит, в живых-то?

— Мы узнали, что он в засаду попал, — ответил Иршат. — Это было… сейчас вот скажу… Где-то около Иглино…

— Где, где?

— В районе станции Иглино, в тысяча девятьсот восемнадцатом году.

— Гм!.. Да ведь там вроде бы и боев-то не было. С чего бы это ему там ходить?

— Как не было? Были! — воскликнул Иршат. — У нас записано!

И он кратко повторил рассказ полковника на пристани Олдяк.

— Ну, коли так, дело другое, — согласился Закирьян. — Вы всюду ходите, ищете, вам и карты в руки. А я… Мне-то откуда знать? В те годы был я совсем еще молодой, да и жил я в других краях. На Каспии воевал, власть нашу Советскую от беляков защищал. Тоже чуть голову не сложил… Да-а, братцы мои, не забывает правительство своих героев. А ведь сколько лет прошло, сколько лет!

Произнеся эти слова, Закирьян повернулся было, чтобы уйти, да тут выступил вперед его призовой баран и заблеял громко, требовательно.

Закирьяна это почему-то очень рассердило, и он дал барану такого пинка в живот, что тот завопил еще громче.

— Что вы делаете! — закричали вместе Нафиса и Айгуль. — Ему же больно!

— А пусть не лезет куда не надо! — зло отрубил Закирьян.

— Так он ведь не понимает! — надулась Нафиса и принялась нежно ласкать животное. — Он же глупенький!

— Ха-ха-ха! Глупенький, умненький, а мясо хорошее. Только вот не знаю, куда девать. В столовую, что ли, в какую или, может, просто вам отдать? А?

— Нет, не надо, спасибо! — сердито проговорила Айгуль.

— Ну, как хотите. А то я бы вам его выпотрошил. Вот, одна минута — сейчас к реке спущусь, и делу конец.

— Ой, не надо! — закричали девочки. — Жалко его!

— Жалко! А чего жалеть-то? Я вам такой плов приготовлю, что пальчики оближете!

— Нет уж, Закирьян-агай, спасибо! — решительно отказалась Фатима. — Баран этот ваш, вы его завоевали, вот и ешьте его на здоровье.

Слушая все эти разговоры, баран жевал траву и смотрел на людей чуть грустными глазами.

Мальчики и девочки набросали ему хлеба, печенья, Нафиса сунула в рот конфету, от которой не привыкший к обходительному обращению баран довольно грубо отказался.

Мидхат не принимал участия в кормлении барана. Он стоял в стороне и усердно перелистывал свою записную книжку.

— Что ты там ищешь? — сказала Фатима. — Иди сюда. Сейчас все пойдем в школу. Там хороший краеведческий музей. Может быть, снова разыщем что-то интересное.

— Ищет! — усмехнулся Закирьян. — Серьезный человек! А! Да это ты, кладоискатель! Привет!

Мидхат нахмурился: ему не понравилось, что бакенщик выбалтывает его, Мидхата, секрет перед всем отрядом.

— Я с вами уже здоровался, — резко ответил он.

— Мидхат, надо быть вежливым, — сказала Фатима.

— Ну как? — продолжал Закирьян, словно ничего не заметил. — Нашел что-нибудь в этом Павловске?

— А я и не искал, — соврал Мидхат.

— И правильно сделал. Чего там искать? Нечего. Мало ли что люди болтают!

— Я болтовне и не верю, — с достоинством произнес Мидхат. — Я по документам ориентируюсь.

— Мидхат! — сердито воскликнула Фатима. — Хватит! Ребята, за мной!

Но Мидхат не понял ее намека.

— Актау — слышали? — язвительно спросил он бакенщика.

— Актау? — переспросил бакенщик.

— Ну да. Озеро или гора, что ли. Ну тут, неподалеку.

— Не знаю, не слышал… Может, не Актау, а Кактау?[9] Вон ту гору, кажись, так называют. Потому как лысая она, голая, как колено.

— Мы там побываем. Там герои гражданской войны похоронены.

— Вот и хорошо, — кивнул Закирьян.

Он дернул веревку и, таща за собой барана, удалился.