Тайна Копья Лонгина: В чьих руках судьбы мира?

Глава 6 Гитлер и его магический талисман

Зал № 11, расположенный во внутреннем дворе Музея истории искусств, был совершенно пуст, если не считать скучающего смотрителя, когда туда вошел взъерошенный молодой человек. Оставалось не так много времени до закрытия музея, занимавшего здание бывшего императорского дворца. Здесь хранились сокровища, накопленные за долгие века католической церковью и императорами.

Служащий музея машинально посмотрел на часы, висевшие на противоположной стене, когда посетитель прошел мимо него и начал осматривать коллекцию. Оглядев молодого человека, охранник обратил внимание на его потрепанное пальто и решил, что тот, видимо, зашел в музей, чтобы скоротать остаток холодного осеннего дня перед возвращением в свое бедное жилище.

На самом же деле посетитель, которому на вид было лет двадцать с небольшим, провел в музее большую часть дня. Сначала он задержался на долгое время в зале № 1, где были выставлены ордена и всяческие знаки отличия — кокарды, жезлы, наградные документы Австрийского эрц-герцогства. Около часа провел в зале № 5, где было собрано все, что имело отношение к Наполеону. Бегло осмотрел седьмой зал с выставленными там драгоценными украшениями, ознакомился с фамильными реликвиями дома Габсбургов в следующем зале. Здесь его внимание привлекли загадочный «рог единорога» и великолепная агатовая чаша, с узором, в котором, как полагали, угадывалось имя Христа.

Молодой человек с интересом изучал надписи на табличках этих экспонатов. Единорог, говорилось там, — это сказочное животное, в существование которого верили в Средние века. Он был символом непорочного зачатия Иисуса Христа. Его рогу приписывали чудодейственную силу, и найденные редкие экземпляры продавались за бешеные деньги. Находящийся в музее рог длиной в восемь футов (2,4 метра) принадлежал, однако, как было точно установлено, не мифическому единорогу, а нарвалу, датировался XVI веком и был подарен королем Сигизмундом императору Фердинанду в 1540 году.

Сведения о чаше заинтриговали молодого человека еще сильнее. Много лет ее почитали как «Святой Грааль» — легендарный сосуд, в который была собрана кровь распятого на кресте Иисуса. Считалось, что чашу удалось заполучить в 1204 году после взятия Константинополя во время Четвертого крестового похода, а к Габсбургам она перешла по наследству от их предшественников на австрийском троне — Бабенбергов. Образ чаши преследовал молодого человека, пока он продолжал обходить залы, и вызывал в нем мысли о религиозной и духовной ценности этой реликвии, хотя сам он давно уже не заглядывал в церковь.

В следующем зале были представлены экспонаты, в истинности которых некоторые историки очень сомневались. В одной из витрин за стеклом лежал кусочек дерева, о котором сообщалось, что это «фрагмент истинного Креста Распятия», а рядом находился драгоценный ковчежец XVII века из Аусбурга, в котором, как утверждалось, хранился гвоздь, пробивший ступни Господа. Был там и лоскут древней ткани, считавшийся частью скатерти, покрывающей стол во время Тайной вечери, и зуб апостола Петра, подаренный Римским папой императору Францу Иосифу в 1853 году, когда молодой император чудом спасся во время покушения.

Молодой человек уже чувствовал усталость, когда наконец достиг зала № 11. Здесь ему прежде всего бросились в глаза богато украшенные атрибуты императорской власти — держава, скипетр, корона, а также мечи, лежащие за стеклом на алых бархатных подушках. Его взгляд задержался на мече Карла Великого и Евангелии Каролингов, на котором преемники великого императора присягали при восшествии на престол. Внушительнее всего выглядела восьмигранная императорская корона Х века, украшенная жемчугом и драгоценными камнями, с эмалевыми вставками и большим крестом в центре. Табличка сообщала, что эта бесценная корона была изготовлена немецким ювелиром для коронации Оттона Великого в 962 году, а к Габсбургам попала в 1440 году, когда Фридрих III стал императором Священной Римской империи. В 1806 году эта корона несколько лет находилась у императора Франции Наполеона Бонапарта.

Посетитель уже было собрался уходить, как вдруг его внимание привлек к себе еще один экспонат. Он не отличался роскошью отделки, не сверкал драгоценными камнями, как остальные реликвии, был невзрачен и невелик, но каким-то странным образом притягивал к себе. Молодой человек подошел ближе. Экспонат оказался железным наконечником копья, потемневшим от времени, с золотым и серебряным покрытием. В середине лезвия был виден гвоздь. Табличка извещала: «Священное Копье, эпоха Каролингов».

Неизвестно, сколько времени простоял бы молодой человек перед этой витриной, если бы не раздался звонок, возвещающий о закрытии музея. Пришлось уйти, но впечатление, произведенное на него странным наконечником, осталось на долгое время. Вот как впоследствии он сам рассказывал об этом: «Я немедленно ощутил, что переживаю важнейший момент в моей жизни, хотя и не мог понять, почему этот христианский символ произвел на меня такое сильное впечатление. Я стоял молча и смотрел на него, не замечая ничего вокруг. Мне чудилась в нем какая-то скрытая внутренняя сила, которую я никак не мог объяснить себе, хотя ощущал ее подсознательно». 

Когда позже молодой человек узнал полную историю наконечника, это оказало сильное влияние на всю его жизнь и чуть было не изменило судьбу мира.

Посетителя музея звали Адольфом Шикльгрубером, известным как Гитлер. В то время ему было двадцать три года, и он делал все возможное, чтобы стать художником, имея за плечами несколько картин и чрезмерную самоуверенность. Родился он 20 апреля 1889 года в Браунау-на-Инне (Австрия). Вся его жизнь вплоть до этого дня была сплошной цепью неудач и поражений, хотя в дате его рождения можно было при желании увидеть некое предзнаменование — считается, что 20 апреля 753 года до новой эры был основан Рим.

Отец Адольфа, австрийский таможенный чиновник, мечтал, что сын сделает карьеру на государственной службе, в то время как Адольф видел себя великим художником. Возможно, именно из чувства противоречия он сознательно провалился на выпускных экзаменах в школе. После смерти отца посещал частную художественную школу в Мюнхене, но две его попытки поступить в Венскую Академию художеств закончились неудачей. Тогда он по совету ректора Академии решил попытать счастья в архитектурном институте, но туда его не приняли из-за отсутствия аттестата зрелости. Его неистовая ненависть к интеллектуалам, презрительное отношение к «господам с дипломами» — не говоря уже о патологическом антисемитизме — несомненно, берут начало в этом периоде его юности.

С 1904 по 1913 годы Гитлер жил в Вене, продавая почтовые открытки, которые он рисовал, и выполняя случайные заказы по оформлению интерьеров. Тогда же он стал очень сильно увлекаться оккультизмом, покупал много книг на эту тему, а те, что не мог найти в букинистических лавках, прочитывал в публичной библиотеке. Историк Алан Буллок в своей классической работе «Гитлер. Исследование тирании» (1952) пишет, что Гитлер читал много, но беспорядочно — труды по истории Древнего Рима, книги по восточным религиям, йоге, оккультизму, гипнозу и астрологии.

Без сомнения годы, проведенные в этом старинном городе, во многом определили его будущее, как он сам позже признался в книге «Майн кампф»: «Вена была и осталась для меня самой тяжелой, но и самой основательной школой жизни. Я впервые приехал в этот город почти мальчиком, и я покидал его в тяжелом раздумье уже как вполне сложившийся взрослый человек. Вена дала мне основы мировоззрения. Вена же научила меня находить правильный политический подход к повседневным вопросам. В будущем мне оставалось только расширить и дополнить свое мировоззрение, отказываться же от его основ мне не пришлось».

В 1914 году разразилась Первая мировая война, давшая молодому неудачнику шанс проявить себя. Гитлер поступил добровольцем в 16-й Баварский пехотный полк и после недолгого обучения был отправлен на передовую, в Ипр. Сражения там шли ожесточенные, его полк потерял около трех тысяч человек убитыми и ранеными. Гитлер проявил незаурядную храбрость, был ранен, получил за мужество Железный крест II степени.

Потом он служил связным при штабе полка и отличился, захватив, как рассказывали, единолично в плен французского офицера с пятнадцатью солдатами. Был произведен в ефрейторы и в августе 1918 года получил Железный крест I степени. 

Его военная карьера прервалась после газовой атаки англичан. Он еще находился в госпитале, когда Германия капитулировала, что причинило ему больше страданий, чем ранение. Он вернулся в Мюнхен в ноябре 1918 года. Военные власти, учитывая его фронтовые заслуги, предоставили ему службу в так называемой Следственной комиссии, которая занималась выявлением революционеров, принадлежавших к различным партиям. Вот что пишет об этом периоде его жизни Найджел Пенник в книге «Эзотеризм Гитлера» (1981): «Прошло не так много времени, и он проник в несколько оккультно-политических организаций, которые власти считали подрывными. Однажды он получил приказ посетить некую пивную, где устроила митинг одна из новых организаций, именовавшая себя Немецкой рабочей партией. Естественно, что любая партия, в названии которой стояло слово “рабочая”, подозревалась в симпатиях к коммунизму или анархизму. Гитлеру, однако, эта организация понравилась, и он записался в нее, получив членский билет № 7. Вскоре он стал лидером, изменив идеологические положения партии согласно собственным убеждениям и переименовав ее в Национал-социалистическую рабочую партию Германии, или, коротко, “Наци”».

То, что эта партия возникла таким необычным образом, Гитлеру особенно нравилось. В отличие от большинства экстремистских организаций, она была не столько политической, сколько мистической, и ее члены разделяли интерес своего вождя к оккультизму. Мистическая символика занимала важное место в идеологии нацистской партии, а Гитлера с того самого дня, как он посетил зал № 11 венского музея, занимали мысли о магической силе христианских реликвий. Он чувствовал, что эта сила способна изменить того, кто владеет священными реликвиями, и одарить его могуществом. Если бы они оказались у него, он мог бы стать господином собственной судьбы, построить новую Германию, о которой так неистово мечтал.

Первым, кто описал одержимость Гитлера оккультными идеями, и особенно историей священного копья, считается английский писатель Тревор Равенскрофт, автор книги «Копье Судьбы», впервые изданной в Лондоне в 1972 году. Но на самом деле история копья была описана на двенадцать лет раньше в замечательном исследовании ирландского писателя и журналиста Макса Колфилда — причем, как ни странно, Равенскрофт не упоминает эту работу в своей книге и не приводит ее в библиографии.

Трудно поверить, что Равенскрофт не знал о публикации Колфилда, учитывая, что оба автора пишут об одном и том же. Читатель волен делать из этого собственные выводы, я же хочу воздать честь первому, кто коснулся этой темы, и рассказать о жизни и исследованиях Колфилда, а о книге Равенскрофта поговорим в следующей главе.

Малахия Френсис Колфилд, человек громадной энергии и неистощимой любознательности, родился в Белфасте в 1923 году. Он был католиком, но рос в сугубо протестантском, типично британском окружении, поэтому, еще будучи школьником, сократил свое имя, превратившись просто в Макса. Впоследствии, уже став сотрудником газеты «Белфаст телеграф», он только так и подписывался: Макс Колфилд. Во время Второй мировой войны он служил в британской армии, после войны поселился в Англии, печатался в популярных газетах. В течение 1950–1970 годов был весьма известной фигурой на Флит-стрит.

В 1952 году Колфилд опубликовал свой первый роман «Черный город», основанный на впечатлениях юности. 

Герой романа — боец Ирландской революционной армии (ИРА). Девушка уговаривает его расстаться с террористической организацией, но он не успевает этого сделать, потому что погибает во время вооруженной стычки с полицией. Роман получил примерно равное число критических и хвалебных отзывов. Одни ругали автора за непристойности и циничность, другие хвалили за то, что он не пожалел для ИРА черных красок. Всеобщий интерес вызвало введение, которое часто цитировали: «Это место называлось Черным городом — потому что католиков и протестантов, английских ублюдков и ублюдочных ирландцев связывала взаимная ненависть, слепая и фанатичная. Паршивый захудалый городишко, типичная индустриальная свалка прошлого века — верфи, башенные краны, ткацкие фабрики, дымящие трубы, прокуренные пивные, нефтяные пятна на воде и длинные, бесконечно длинные, грязные и мерзкие улицы».

Десятью годами позже Колфилд завоевал репутацию интересного и дотошного документалиста, выпустив в 1963 году книгу «Пасхальное восстание. Дублин, 1916», которая была тепло встречена критикой и выдержала несколько переизданий. Среди других книг Колфилда, примечательных широтой его интересов и способностью находить неизвестные дотоле факты, следует назвать «Ночь ужаса. Крушение “Атении”» (1962), «Ирландская загадка» (1973) и «Джерсийское чудовище» (1972). Последняя книга — сенсационная биография массового убийцы, который в потайной комнате собственного дома совершал ритуалы черной магии и нападал на свои жертвы в страшной резиновой маске и браслетах с шипами. Писать книгу помогала Колфилду его жена, Джоан Пейснел. За этой книгой последовали другие с жизнеописаниями серийных убийц. Кроме книг Колфилд писал большие статьи для лондонских газет — чаще всего для «Санди диспатч».

В начале ноября 1960 года именно в этой газете появился анонс, сообщающий о новой серии сенсационных статей: «КОПЬЕ СУДЬБЫ — КАК ПОВЛИЯЛО НА ГИТЛЕРА ОРУЖИЕ, ПРОНЗИВШЕЕ ТЕЛО ХРИСТА». А под крупными буквами анонса и именем автора — «Макс Колфилд» — шел в две строки подзаголовок: «Впервые опубликованная невероятная правда о том, как Гитлер поклонялся дьяволу. Он думал, что этот талисман заставит служить ему все силы зла».

То, что прочитали в «Диспатч» лондонцы, развернув газету в воскресное утро 6 ноября, должно было показаться им скорее вымыслом, чем скрупулезным изложением фактов, хотя Колфилд начал с точного указания источников: «Об этих удивительнейших и неизвестных дотоле событиях военного времени я узнал на прошлой неделе. Вдова известного австрийского историка и преподавателя доктора Вальтера Штайна предоставила мне возможность ознакомиться с архивом своего мужа. Судя по содержанию этих материалов, Гитлер был одержим стремлением завладеть Копьем Судьбы. Бесноватый фюрер верил, что сможет подчинить себе его сверхъестественную силу и превратить копье в свой талисман».

Тщательное изучение бумаг доктора Штайна и его помощников позволило автору нарисовать правдивую картину дьяволопоклонничества Гитлера и объяснить, как Копье Лонгина оказалось в центре его мистических устремлений. Почему эти бесспорные факты оставались неизвестными раньше? Историки, как казалось, уже исследовали все, без исключения, тайны нацистов, пишет Колфилд, но эта тайна охранялась так строго, что до последнего времени никто о ней даже не подозревал.

Согласно запискам Штайна, Гитлер стал приверженцем оккультизма и черной магии в годы своей жизни в Вене, а страшные впечатления Первой мировой войны только укрепили его пристрастия. Гитлер был членом некоего немецкого оккультного братства, которое помогало ему держать под контролем ближайших сподвижников.

Одной из ключевых фигур этого «братства» был некий венский оккультист по имени Гвидо фон Лист, командор тайной ложи, названной «Кровавым братством», где практиковались ритуалы черной магии и сексуальные извращения.

Лист родился в 1848 году в семье преуспевающего галантерейщика. Постепенно в его сознании появилась мысль, что германцы — героическая раса голубоглазых и белокурых воинов. Лист верил, что он последний представитель тайного Ордена магов, так называемых «арманов», цель которых — возрождение былого величия арийской расы. Однажды, еще будучи подростком, Лист пробрался в алтарь крипты венского собора св. Стефана и поклялся соорудить на этом месте храм Вотана — древнего языческого божества германцев.

С годами Лист превратился в весьма эксцентричную личность с развевающейся седой бородой до пояса. Он с трудом зарабатывал себе на жизнь журналистикой и писал книги, проникнутые идеями пангерманизма и мистикой. Среди его книг — «Мифологические пейзажи Германии» (1891) и «Рунические тайны» (1908), которые имели некоторую популярность и заслужили автору репутацию «оккультиста-националиста». 

В 1909 году в газетах появились сенсационные разоблачения, касающиеся подпольной оккультной группы Листа. В магических ритуалах члены группы заменяли крест свастикой и совершали обряды над телом обнаженной проститутки, пытаясь вызвать духа для сотворения «лунного дитя». Свастика служила для Листа символом расовой чистоты и неоязычества в течение четверти века, прежде чем ее взяла на вооружение нацистская партия Гитлера.

После того как материалы о деятельности тайной ложи были опубликованы на первой полосе «Арбайтер цайтунг», Листу пришлось уехать в Германию.

Оказавшись в безопасности за границей, стареющий мистик решил восстановить свою ложу, возобновил связи с прежними единомышленниками, связанными «кровавой клятвой», которая обрекала их на смерть при попытке покинуть организацию. Вербовал он и новых единомышленников, что было не слишком трудно, так как всеобщее разочарование и крушение надежд, вызванные проигранной войной, способствовали мистическим настроениям. К моменту прихода Гитлера к власти организация Гвидо фон Листа функционировала с прежним размахом. Вот что, по словам Макса Колфилда, пишет Штайн: «Нацистское “Кровавое братство” совершало тайные ритуалы поклонения Гитлеру. В обрядах использовался символ его крови. Среди членов ложи была практически вся верхушка нацистского рейха: ярый антисемит Юлиус Штрайхер, теоретик расизма Альфред Розенберг, шеф гестапо Генрих Гиммлер, важный и самодовольный министр военно-воздушных сил Герман Геринг. Эта компания во главе с Гитлером пыталась обрести сатанинскую власть над миром, извращая священные символы христианства: их свастика была перевернутым искажением одного из ранних христианских знаков. С этой же целью они использовали священное копье».

Правда, копье пока еще находится далеко от Гитлера — в Вене. Но, принимая в 1938 году решение о нападении на Австрию, он уже знал, что скоро у него появится возможность извлечь реликвию из-под стеклянной витрины. Согласно доктору Штайну, фюрер был убежден: захватив копье, он станет властелином мира.

Далее Колфилд сообщает, что другие историки тоже проверили слухи о паранормальных способностях Гитлера, — однако он не ссылается на какие-то конкретные работы, хотя мог бы процитировать Алана Буллока, который писал еще в 1952 году: «Умение Гитлера зачаровать слушателей сравнимо с искусством африканского знахаря или азиатского шамана».

Позже Френсис Кинг напишет в книге «Сатана и свастика: Оккультизм в нацистской партии» (1976): «Но есть и другой аспект деятельности фюрера, чрезвычайно волнующий некоторых современных оккультистов. Они говорят, что он был мастером ритуальной магии, под которой понимается искусство по собственному желанию изменять состояние сознания. Они, как правило, не утверждают, что Гитлер занимался ворожбой или колдовством так, как это описано в средневековых гримуарах, что он надевал белую мантию, рисовал вокруг себя магический круг, распевал заклинания, призывающие демонов, — нет, о подобных вещах речи нет. Но они полагают, что Гитлер изучил приемы, позволяющие достичь измененного состояния сознания, и это примерно те же самые приемы, которые применялись в таких оккультных организациях нового времени, как “Орден Золотой зари”, или у каббалистов-розенкрейцеров». 

Дойдя до этого места, Макс Колфилд вводит новое действующее лицо разыгрывающейся драмы. Штандартенфюрер СС Конрад Бух, глава Высшего партийного суда, был в мирное время юристом, позже стал личным советником Гитлера. Тощий пруссак с мрачным выражением лица завоевал доверие фюрера окончательным разгромом немецкого масонства. Он же составил досье на всех выдающихся деятелей католической церкви Германии. Этот человек рьяно принялся за выполнение полученного задания, о котором Колфилд пишет: «Доктор Штайн обнаружил, что Бух, принадлежавший к высшему руководству нацистской партии, полностью разделял веру Гитлера в существование таинственного и опасного мира оккультных феноменов. Он знал о копье, которое жаждал заполучить его фюрер, и верил в его магическую силу».

Еще до того, как Гитлер начал претворять в жизнь план захвата Австрии, он отправил Буха в Вену с секретной миссией. Бух должен был проследить за тем, чтобы копье и остальные драгоценные реликвии Священной Римской империи оставались на своих местах в витринах, а не были убраны и спрятаны, как в старину бывало прятали сокровища, когда столице угрожало нашествие неприятеля. Гитлер объяснил Буху, что желает заполучить копье немедленно по прибытии в Вену.

Бух появился в Вене за несколько дней до аншлюсса 12 марта под видом коммивояжера. Он остановился в небольшом отельчике, находящемся в четверти мили от музея. В его самом обычном на вид чемодане лежали эсэсовская форма, пистолет, которым он великолепно владел, и тайный приказ. Он готов был убить каждого, кто попытается помешать исполнению желания фюрера. 

Целую неделю Бух прохаживался среди многочисленных посетителей музея, которые бродили по залам, не ведая о том, что ждет их в ближайшие дни. Он изучал расположение музейных залов с настоящей прусской тщательностью, время от времени заходил в зал № 11, где среди прочих имперских сокровищ покоилось копье. Он хотел исключить любую случайность.

В ночь аншлюсса, когда возглавляемая фельдмаршалом Вильгельмом Кейтелем Восьмая группа войск и несколько танковых дивизий пересекли границу Австрии, Бух перешел от наблюдения к действиям. Отряд штурмовиков, одним из первых вступивших в Вену, был отдан в его распоряжение. Командир отряда получил приказ беспрекословно повиноваться всем распоряжениям Буха, который незамедлительно переоделся в эсэсовскую форму и повел штурмовиков по Рингштрассе к музею. В музее они прямиком направились в отдел раритетов, и никто не осмеливался их остановить.

Не прошло и часа, как полковник и штурмовики сложили в сундуки все экспонаты сокровищницы — а хрупкое копье Бух заботливо упаковал в отдельную шкатулку. Эсэсовец выполнил поручение — магическая реликвия ждала фюрера.

Гитлера не ожидали в Вене раньше следующего дня. Сначала он собирался посетить Линц, свою родину в Верхней Австрии, и возложить венок на могилу матери в Леондинге, пригороде Линца. Кроме того, фюрер хотел, чтобы были предприняты необходимые меры для обеспечения его личной безопасности и предотвращения всевозможных антинацистских выступлений.

Далее Колфилд переходит к описанию знаменательного момента в долгой истории священного копья: «Когда Гитлер въезжал в Вену, его встречала громадная двухсоттысячная толпа. Перед Хофбургом соорудили трибуну, стоя на которой он принимал парад австрийских формирований СС и приветствовал восторженных горожан. Тем же вечером состоялся торжественный прием в императорском дворце, куда полковник Бух и доставил копье. Когда он и сопровождающие его офицеры вошли в зал, гости поднимали бокалы с шампанским за победу национал-социализма. Эсэсовцы торжественно прошествовали мимо расступившихся гостей и остановились перед фюрером. Бух щелкнул каблуками, вытянул в приветствии свою тонкую руку и громко объявил: “Священное копье, мой фюрер”. Эти слова произвели оглушительный эффект. Все разговоры мгновенно смолкли, и собравшиеся с благоговением наблюдали, как фюрер принимает реликвию из рук эсэсовца. Но сначала тот коснулся копьем плеча Гитлера — именно так полагалось поступать, вручая реликвию императору».

Согласно доктору Штайну, некоторые из находившихся в зале австрийских аристократов при виде этой сцены невольно поежились. Они беспокойно переглядывались, а их новый властелин, глаза которого светились радостью, держал священную реликвию в руках так бережно, словно наконец-то обрел то, что так долго и страстно желал, — на самом деле, так оно и было. Но кое-кому зрелище показалось кощунственным. Перед ними стоял человек, стремящийся использовать потусторонние силы для завоевания мирового господства. Тех, кто отдавал себе отчет в том, что происходит, охватил невольный страх, и слова, произнесенные Гитлером, никак не могли его развеять.

— Я чувствую себя избранником Провидения, — заявил Гитлер. — На мне лежит высшая миссия объединения германских народов в единое государство. Австрия, моя родина, должна присоединиться к Рейху. Сегодня я получил то, ради чего я жил. И пусть каждый германец поймет важность этого долгожданного часа и с благодарностью и смирением склонится перед Всемогущим, который в столь короткий срок совершил для нас такое чудо.

И в этот момент доктор Вальтер Иоганн Штайн, как через много лет он записал в своих дневниках, почувствовал ужас. Он начал понимать, что Гитлер собирается обратить силу копья не во благо, как все прежние владетели реликвии, а во зло. Вооруженный этим талисманом, он сможет приобрести неограниченную власть. Что касается Колфилда, то он, изучив записи Штайна, в полной мере уразумел скрытый смысл заявления фюрера.

«Только те, кто был посвящен в мрачные тайны Гитлера, — писал Колфилд, — поняли истинный смысл этих слов. Он вовсе не собирался благодарить Бога, нет, его кощунственная молитва была обращена к силам Тьмы, которым он препоручил свое будущее. Получив копье судьбы, он благодарил за это не кого иного, как самого Дьявола».

Согласно свидетельствам того времени, Гитлер провел целый час наедине с копьем — точно так же, как четверть века назад. Он отослал всех из зала приемов — собственную свиту, австрийцев, всех приглашенных гостей. И все это время самозабвенно отдавался созерцанию небольшого наконечника, находившегося в его руках.

Правда это или нет, но Макс Колфилд утверждает, что, по свидетельству Штайна, Гитлер, заполучив копье, не расставался с ним много месяцев подряд. По мере того как европейские страны падали к его ногам, словно кегли, одна за другой под натиском немецкой армии и авиации, фюрер утвердился в вере в собственную непобедимость. Даже когда исполненная боевого духа Англия вместе с немногими союзниками проявила решительность и стойкость, многим по-прежнему казалось, что ничто не в силах остановить стремление Гитлера к мировому господству.

Несколько лет власть Гитлера, отныне владевшего копьем, казалась абсолютной. Однако во второй части своего исследования Колфилд доказывает, что священное копье повлияло на судьбу Гитлера совершенно неожиданным образом — так, как он и представить себе не мог.

Но одна важная тема осталась вне зоны исследования Колфилда. Он ничего не пишет об интересе, который проявлял к копью Уинстон Черчилль, и о том, что предпринял британский премьер-министр, чтобы помешать нацистскому диктатору осуществить свои людоедские замыслы.