Тайна римского саркофага

Боевые тропы

Чаще всего отряду приходилось уничтожать немецкие транспорты, доставлявшие на линию фронта боеприпасы и продовольствие.

Однажды разведчики обнаружили в горах склад продуктов. Он, видимо, предназначался для карателей, выслеживающих партизан. Несколько длинных приземистых бараков без окон, окруженных колючей проволокой, охраняло 12-15 фашистских солдат. К складу вела узенькая извилистая тропинка. Ее охранял часовой. С другой стороны столбы с колючей проволокой подходили к глубокому пятиметровому обрыву.

Партизаны решили захватить склад. Группа в двенадцать человек незаметно подкралась к нему. Алексею поручили снять часового. Другие подготовились забросать гранатами домик, в котором расположилась охрана.

Алексей вместе с калабрийским горцем Николо решил подкрасться к часовому с той стороны, куда немец даже и не смотрел. Николо, смуглый, стройный и верткий, недавно вступил в отряд.

Они подождали, пока стемнело и немцы зашли в сторожевой домик.

— Пора, — шепнул Алексей и пополз к обрыву. Николо осторожно двинулся за ним.

Они цеплялись за каждый выступ и очень боялись — вдруг столкнут вниз какой-нибудь камень.

— Баста! — прошептал Николо.

Он предусмотрительно прихватил с собой длинную веревку. Теперь, сделав петлю, ловко захлестнул ею острый выступ площадки, на которой стоял склад. Всем телом повис на веревке, проверяя прочность крепления.

— Можно!

Алексей полез вверх. Лез медленно, осторожно, каждой мышцей ощущая напряженную дрожь веревки. Когда глаза его оказались на уровне площадки, он заметил часового, по-прежнему не менявшего привычный маршрут. Алексей подтянулся на руках и выполз на ровное место.

«Давай!» — махнул рукой вниз.

Николо с обезьяньей ловкостью начал взбираться по отвесному склону. Алексей тем временем, переведя дыхание, осматривался. Он решил напасть на часового, подкравшись к нему через территорию склада. А Николо должен был оставаться у обрыва на тот случай, если немцы заметят партизан и начнут стрельбу.

Алексей подлез под колючую проволоку и, извиваясь всем телом, пополз к ближайшему бараку.

Часовой, тощий высокий немец, положив руки на автомат, ходил взад-вперед возле дверей. Когда Алексей, по-кошачьи подскочив к нему, вонзил между лопаток острый нож, часовой даже не успел вскрикнуть. Тихо захрипев, он мешком свалился на землю...

Алексей подал сигнал. И тотчас в окна домика полетели гранаты.

Только два немца, которые отдыхали под навесом, бросились к обрыву, но тут их скосил из автомата Николо.

Заглянув в домик и убедившись, что ни одного немца в живых не осталось, Анатолий Тарасенко дал команду взломать склад. Отряд пополнил запасы продовольствия и оружия. Затем под дверь склада подкатили бочку с бензином и подожгли.

Уходя в ночную темень гор, партизаны долго еще видели зарево...

Все чаще немецкие, машины, везущие смертоносный груз на фронт, взлетали в воздух, подорванные гранатами партизан. Все чаще пули народных мстителей настигали оккупантов. Среди наиболее значительных операций, проведенных отрядом, были: крушение железнодорожного состава на линии Рим — Неаполь, поджог немецкого железнодорожного состава с бензином, взрыв трех зенитных батарей.

Разъяренное действиями партизан немецкое командование, находящееся в Риме, организовало карательную экспедицию. Несколько отрядов фашистских головорезов было отправлено в район Альбанских холмов.

Коммунисты-подпольщики не дремали. Отряд Анатолия Тарасенко предупредили об опасности. Партизаны решили встретить карателей в глухой балке, заросшей густым кустарником.

Рано утром над холмами зажужжал немецкий разведывательный самолет. Сделав несколько кругов, он повернул обратно.

Вскоре началась перестрелка. Самолет пускал ракеты туда, где замечал скопление партизан, корректировал артиллерийский огонь. Но вот точная пулеметная очередь настигла самолет, он вспыхнул и, кувыркаясь, пошел вниз.

Немцы бросились в атаку. Партизаны ударили из пулеметов и автоматов. Атака захлебнулась.

Фашисты притихли. Через некоторое время к ним подошло подкрепление и они начали устанавливать новые минометы и легкие орудия.

Соотношение сил становилось другим, положение изменилось. Тогда Анатолий Тарасенко приказал бойцам по одному спуститься в соседнюю балку и уходить на север. Когда ударил по балке бешеный минометный огонь, там уже не было ни одного партизана.

Целые сутки пришлось отступать с холма на холм, узкими пастушьими тропами. Шли измученные и голодные. Ели листья и желуди. Было несколько легкораненых — их оружие несли те, кто остался невредимым. Кубышкин нес два автомата. Вагнер поддерживал раненного в ногу бойца.

Анатолий Тарасенко, шедший впереди, то и дело подбадривал людей. Но с его сурового, обожженного лица не сходила тень озабоченности.

Наступил вечер. Замерли листья на редких деревьях, удлинялись тени, незаметно, громоздясь друг на друга, наплывали серые облака. Солнце быстро скрывалось за вершинами гор, покрытых реденькой растительностью. Казалось, оно торопилось оставить людей без света среди безмолвных, равнодушных скал.

Потянуло ночным холодом. Из ущелий начал подниматься туман.

Лишь утром, наконец, тропинки слились в одну довольно широкую дорогу: начался спуск в долину.

— Деревня! — вдруг воскликнул Език Вагнер, показывая на струйки дыма, поднимавшиеся из долины.

— А вдруг там немцы? — Павел Лезов озабоченно посмотрел на товарищей. — Как бы не того...

Анатолий Тарасенко решил рискнуть сам:

— Пойду разведаю. Услышите выстрелы — уходите в горы...

Он уже двинулся было вниз, но в это время кто-то окликнул его из кустов. Оказывается, в отряд прибыл мальчишка-связной. Он передал приказ: командиру явиться на связь для важного задания.

— Лорето, — спросил его Тарасенко, — как Фауст?

Лорето Боттичели улыбнулся, поправил на плече связку хвороста и запел веселую песню. Это была песня-пароль. Она означала, что ничего тревожного не произошло. Фауст со своей мамой вернулся на ферму Чеккони, и вечером русский друг снова может приходить слушать Москву.

Маленький Лорето многое знал о делах командира отряда. Когда помещик Доменико де Батистис уезжал по своим делам в Рим, черноглазая Амелия — его жена — открывала кабинет хозяина, а сама выходила во двор и зорко наблюдала за всем, что происходит вокруг. Тарасенко тем временем включал приемник, ловил позывные Москвы.

Попрощавшись, они расходились в разные стороны. Тарасенко благодарил Амелию, брал маленького Фауста и шел с ним по дороге до другой фермы, откуда тропинка сворачивала в горы. Прогулка на руках у русского нравилась маленькому Фаусту. А там, на другой ферме, где жил отец Амелии, Тарасенко вытаскивал из тайника автомат и отправлялся в горы.

Вот и сейчас Лорето повел Анатолия по тропинке, что вела на ферму Чеккони.

Там уже ждали. У каменной стены стояла Амелия, глаза ее тревожно мерцали.

— Анатоль, — сказала она, — к тебе пришел большой человек.

Это был представитель Комитета Сопротивления. Обменявшись условными знаками, они, не теряя времени, приступили к делу. Комитет предлагал разбить отряд на мелкие группы и отправить в надежные места. Тарасенко с самой большой группой оставался в окрестностях Монтеротондо. Ему разрешалось использовать последнее секретнее убежище. Так решил Комитет.

Сообщив адреса новых явок, представитель Комитета распрощался и ушел.

Амелия укладывала в корзину Тарасенко хлеб, козье молоко и сыр. Анатолий подошел к радиоприемнику, стал искать Москву. И вот знакомый голос Юрия Левитана: «Говорит Москва. Передаем последние известия. От Советского Информбюро...» Сообщалось о боях под Ленинградом. «Обрадую ребят самыми свежими новостями», — думал Анатолий.

Он уже собрался обратно в отряд, но, как всегда, из предосторожности выглянул в окно и вдруг заметил двух солдат, подходивших к дому.

— Немцы!..

Амелия испуганно прильнула к окну. Вот уже слышен скрип калитки. Через минуту фашисты войдут в дом. Что делать? Отстреливаться нельзя: наверняка погубишь всю семью Доменико де Батистис...

Вдруг Амелия схватила маленького Фауста и подала на руки русскому. Анатолий все понял. Лорето дали корзину, Тарасенко взял его за руку и с Фаустом на плече направился к выходу.

Немцы были уже в сенях. Какая-то секунда решила все. Тарасенко шел веселый, оживленно улыбался Фаусту, Немцы посторонились, пропустив мужчину с детьми, и Тарасенко вышел на улицу...

Уже потом, выйдя из ворот дома, он до конца оценил отчаянный и полный благородства поступок итальянской женщины. Если бы немцы что-то заподозрили...

Тарасенко прошел до конца улицы и остановился. Лорето глядел на него большими, все понимающими глазами, и сердце Анатолия дрогнуло от любви к этим отважным людям. Он прижал к груди Фауста, потом поцеловал его и передал Лорето.

Через минуту он уже крался по длинной извилистой балке, которая вела к стоянке отряда.

Продукты, принесенные командиром, очень пригодились, но надежды отдохнуть в деревне рухнули.

С большим трудом отряд преодолел еще один хребет и снова начал спуск в долину. Был поздний вечер. Все шли молча, уставшие от тяжелого перехода. У Алексея Кубышкина совсем разорвались ботинки, и каждый шаг причинял ему нестерпимую боль.

Вдруг до слуха партизан откуда-то снизу донеслось блеяние коз. Оно было таким безмятежным...

Тарасенко остановил отряд и вместе с Николо быстро спустился в долину.