Тайна римского саркофага

Черный флер на красном знамени

Автобус, мягко покачиваясь на рессорах, не спеша катил по гладкому асфальту Аппиевой дороги, одной из самых древних в мире. Вдоль этой царицы дорог языческий Рим воздвиг роскошную галерею дорогих мавзолеев из мрамора и бронзы, украсил стены усыпальниц картинами лучших художников.

Под землей, вдоль этой же дороги, расположены катакомбы святого Калликста и святого Себастьяна. Стелы и потолки этих подземных сооружений, где похоронено 44 папы и 184000 первых христиан Рима, украшают росписи, скульптуры, жанровые картины времен раннехристианского искусства.

Катакомбы представляют собой лабиринт узких и низких коридоров-галерей, прерываемых изредка четырехугольными или круглыми залами. Галереи расположены почти всегда в три-четыре ряда одна над другой. Этот подземный город мертвых наводил ужас даже на императоров. Нерону в последнюю минуту, когда его готовы были схватить заговорщики, Фоан советовал спрятаться в катакомбы, но он, содрогаясь, ответил: «Не хочу быть погребенным заживо»...

По древней Аппиевой дороге две тысячи лет назад шел легендарный Спартак. По ней двигались на подавление восставших рабов легионы Красса. Более шести тысяч крестов поставил тогда Красе вдоль своего кровавого пути. На каждом кресте — от Капуи до Рима — были распяты восставшие.

По этой же дороге спустя двадцать веков прошли немецкие фашисты. Здесь каждый камень полит кровью, каждый камень — свидетель истории.

Сейчас вдоль Виа Аппиа, в развалинах древних мавзолеев и в землянках, живут семьи бедняков.

Когда мы вышли из катакомб, нас плотным кольцом окружили рабочие, ремонтировавшие поблизости дорожный мост. Один из наших туристов вынул пачку советских папирос и предложил закурить. С минуту рабочие колебались, но затем к коробке потянулось сразу несколько рук. Она мгновенно опустела.

Молодой парень в старом, не по росту, пиджаке попросил и коробку:

— На память о Советском Союзе.

Рабочие наперебой расспрашивали нас о жизни и нашей стране. Завязалась оживленная беседа. Разговорчивый Антонио Чезаре, мужчина лет сорока пяти, поведал нам о том, как его спас русский пленный.

— Это было в 1943 году, я работал тогда на военном заводе в Турине. С группой товарищей-каменщиков мы взорвали цех и бежали в горы. За поимку каждого из нас было обещано сто тысяч лир. В маленькой деревушке меня поймали два фашиста и повели в город. На одном из поворотов шоссе, из-за кустарника выскочил с автоматом в руке рослый человек и тут же застрелил фашистов. Взяв их винтовки, мы ушли в горы, к партизанам. Моим спасителем оказался русский пленный Новиков, бежавший со строительства укреплений. Два месяца мы воевали с ним вместе.

— Какова его дальнейшая судьба? — спросили мы.

— Он погиб в районе Генуи, — тихо ответил Чезаре и медленно снял широкополую шляпу.

Мы стояли молча, но каждый из нас думал об одном и том же. Думал о русском, который защищал свою родину, находясь на чужой земле...

— Для итальянца все русское, — сказал Чезаре, прощаясь с нами, — все советское окружено каким-то ореолом... Поэтому так внимательно и с уважением мы присматриваемся к вам, так прислушиваемся к вашим словам. А сейчас разрешите пожать ваши руки и пожелать вам хорошо провести время. А нам пора. Рабочему человеку в Италии лиры тяжело достаются, ох, как тяжело...

Мы тепло поблагодарили наших новых знакомых и отправились к самому памятному месту на Аппиевой дороге — Ардеатинскому мавзолею.

Гид ведет нас в сторону от дороги, к большой скульптурной группе из белого мрамора: старик, мужчина средних лет и подросток, крепко скрученные веревками.

— Это символ трех поколений итальянцев, сражавшихся за свободу, — поясняет нам гид, — Дальше — братская могила,

Мы молча подошли к огромной железобетонной плите размером в несколько сот квадратных метров и толщиной около двух метров. Под этой плитой — склеп. Каменные стены, выложенные из застывшей лавы Везувия и озаренные лампами дневного света, охраняют 335 саркофагов-гробниц.

Рядом с саркофагом № 1 стоит так называемый нулевой саркофаг. Бронзовыми буквами на нем написано:

Голос гида звучит глухо:

— Когда Красная Армия стала наступать, активизировались и действия итальянских партизан. В ответ командующий фашистскими войсками в Италии фельдмаршал Кессельринг принимал решительные меры для подавления Сопротивления.

Двадцать третьего марта сорок четвертого года во второй половине дня в Риме произошло событие, которое вызвало ужасающие репрессии против населения оккупированной Италии.

Национальный военный комитет партизан принял решение напасть на немецкую колонну. Прохождение вооруженных немецких военных частей через Рим являлось нарушением международного соглашения, которое предоставило Риму привилегию «открытого города».

Ежедневно, примерно в три часа, отряд одного из германских полицейских полков проходил по улице Разелла. Организатором нападения на немцев был доктор Карло Салинари. В числе боевой группы партизан были студент Росарио Бентивеньа, рабочий Алфио Маркини, служащий Франко Каламандреи, коммунист Анджело Галафати, советский моряк Алессио Кулишкин, бежавший из плена к итальянским партизанам отряда «Бандьера росса», и многие другие.

Все они действовали быстро и храбро. Росарио был одет в форму подметальщика улиц и стоял вместе с Маркини около мусорной тачки, на дне которой находилась взрывчатка. Как только немецкая колонна показалась со стороны Тритона, Каламандреи подал шляпой сигнал — зажечь фитиль. В тот же миг Росарио и Маркини подожгли фитиль и быстро скрылись в подъезде. Взрыв произошел как раз в тот момент, когда немецкая колонна поравнялась с мусорной тачкой. В это же время в немцев полетели гранаты, загремели автоматные очереди.

Тридцать три эсэсовца были убиты, многие ранены.

Вскоре на место взрыва прибыли оберштурмбанфюрер СД Капплер, секретарь республиканской фашистской федерации Пиццирани, квестор Рима Карузо.

Дав несколько автоматных очередей в окна домов на улице Разелла, немецкие солдаты при содействии итальянских фашистов заставили выйти из квартир мужчин, женщин, детей, выстроили их вдоль решетки на улице Четырех фонтанов. Часть людей занесли в списки заложников.

Тем временем о действиях партизан было доложено в ставку Гитлера. Кессельринг получил приказ немедленно взорвать все примыкающие к улице Разелла кварталы и в течение суток расстрелять по двадцать итальянцев за каждого убитого немца. Такая жестокость, видимо, показалась страшной даже самому Кессельрингу, и он приказал: кварталы не взрывать, а расстрелять по десять итальянцев за одного убитого немца.

Капплер сообщил Кессельрингу, что самое удобное место для расстрела — Ардеатинские пещеры. Ревностно выполняя указания командующего немецким гарнизоном, он быстро составил список на 280 человек, «достойных смерти». В этом грязном деле ему помогал начальник римской полиции Пьетро Карузо. В список были включены лица, отбывавшие длительные сроки заключения, и многие из тех, кого арестовали за партизанские действия. Включили в этот список и русского Алессио Кулишкина.

Капплер обошел всю тюрьму на Виа Тассо, но не мог набрать достаточное число жертв. Поэтому он приказал дополнительно арестовать мирных жителей Рима. В конце концов было набрано триста тридцать пять человек. Их бросили в тюрьму Реджина Чёли. Оттуда триста тридцать четыре итальянца и Алессио Кулишкин были увезены сюда, к Ардеатинским пещерам. Здесь обреченных группами по пять человек ставили на колени, связывали им руки за спиной и заставляли кричать «Хайль Гитлер!». Но залитые кровью патриоты кричали в лицо палачам:

— Да здравствует свободная Италия!

— Смерть фашистам!

Гид продолжал свой рассказ:

— Эсэсовцы стреляли им в затылок. Автоматные очереди хлестали весь день. Алессио Кулишкин не хотел, чтобы его расстреляли в затылок, и повернулся лицом к врагам. Столько страшной ненависти было в его глазах, что эсэсовец не решился выстрелить ему в грудь. Он зашел сзади и убил Кулишкина выстрелом в затылок...

Среди расстрелянных в Ардеатинских пещерах были профессора: Пило Альбертелли, Канали, Джезмундо; генералы: Мартелли, Лорди, Фенуллк, Симоне Симони — герой боев под Капоретто; полковник Фриньани, который 25 июля 1943 года арестовал Муссолини, полковник Джузеппе Монтеземоло, награжденный золотой медалью. Монтеземоло был одним из первых организаторов римского подполья. Под именем инженера Джиакомо Катератто он заложил основы подпольной военной организации в Риме, которая потом распространила свое влияние на всю область Лацио. О всех не расскажешь. Их было так много...

Чтобы скрыть следы кровавого преступления, эсэсовцы в тот же день подорвали Ардеатинские пещеры толовыми шашками. Трупы патриотов были завалены грудами камней и земли.

— Интересно, — сказал гид, — что за двадцать лет до этого фашисты Муссолини также производили здесь взрывы.

Любовь нашего народа к Ленину, к вашей революции была так велика, что имя Ленина можно было встретить повсюду: на стенах зданий, у подножий памятников, на трубах фабрик и заводов и даже на камнях Ардеатинских пещер. На сводах нескольких катакомб красками было написано: «Да здравствует Ленин!» После его смерти к этим надписям было добавлено: «Ленин умер, но дело его не умрет!» Фашисты решили смыть надписи. Смыли. Однако они появлялись опять и опять. Тогда фашисты забросали гранатами те подземелья, где патриоты писали лозунги. Фашисты боялись даже имени Ленина!

Но еще больше фашистов взбесил красный флаг над Ардеатинскими пещерами. В ночь на 27 января — день похорон Ленина — кто-то из жителей улицы Ардеатина поставил на самой вершине холма Ардеатинских пещер большое красное знамя, как раз на том месте, где сейчас стоит Ардеатинский мавзолей. Древко знамени перевязали куском черного флера в знак траура. На знамени написали по-итальянски изречение Гёте: «Но ведь он наш! Пусть звучит это гордое слово громче, чем громкий голос скорби!»

У подножия флага лежал венок из эдельвейсов. Тот, кто бродил по нашим Апеннинам, хорошо знает, что эдельвейс — самый недоступный цветок итальянских гор. Недаром говорят, что венок из эдельвейсов труднее сплести, чем выковать венок из чистого золота.

Фашисты не сразу заметили тогда красное знамя, и оно гордо и величественно развевалось до 30 января.

Рано утром, когда из горных долин поднялись белые туманы, к флагу подошла группа фашистских милиционеров. Они изорвали его на мелкие, куски и затоптали их в землю. Растоптали и венок из эдельвейсов. Но рассказы о красном знамени передавались из уст в уста и дошли до нашего времени.

Красное знамя с черным флером у древка стоит сегодня на том же самом месте. Оно пришло сюда через печаль утраты и радость побед над фашизмом...

Через несколько дней после трагедии в Ардеатинских пещерах Центральный комитет национального освобождения обратился к народу:

Прошло несколько недель. Рано утром, 1 мая, родственники расстрелянных тайно водрузили над Ардеатинскими пещерами красное знамя и принесли сюда живые цветы.

После освобождения Рима от гитлеровцев — 4 июня — все пещеры были расчищены, а трупы опознаны и затем с почестями уложены в саркофаги.

Не обошли почестями и русского партизана. Для него тоже был высечен саркофаг.

Под гимнастеркой Алессио Кулишкина нашли небольшой кусок красного шелка от партизанского знамени. А у его товарища под подкладкой полуистлевшего пиджака сохранился билет члена Итальянской коммунистической партии на имя Анджело Галафати. Останки Галафати были похоронены, завернутые в красное знамя, которое сшили его родственники. А кусок красного шелка, что нашли на груди русского матроса, теперь находится в музее на Виа Тассо.

Гид остановился у одного из саркофагов. Я склонился над плитой и прочел: «Кулишкин Алессио».

— Да, — словно прочитав мои мысли, торжественно сказал гид, — это был советский моряк. Это он двадцать третьего марта ручными гранатами громил фашистов. По древнему поверью нашего города, когда погибнет герой, с неба падает и гаснет звезда. Но не гаснет в народе память о герое!

Он склонился над саркофагом и поправил букетик живых цветов.

Все стояли взволнованные, притихшие... Этому русскому человеку было суждено умереть за свою отчизну в далекой Италии. Его саркофаг — памятник великой доблести русского солдата.

Кто он, этот Алессио Кулишкин, нашедший вечное успокоение под стенами Рима? Откуда родом? Как сюда попал? Есть ли у него семья, родители, и знают ли они о его могиле? Кто ответит мне на всё эти вопросы?..

Молчал холодный камень саркофага. Гид на мои вопросы лишь смущенно разводил руками. Он знал только одно: русский моряк доблестно сражался в рядах итальянского Сопротивления и итальянский народ увековечил его имя вместе с именами своих верных сынов.

Заходило солнце. Закатными лучами оно осветило поле, уже забывшее о войне, осветило и Ардеатинский некрополь, украшенный венками живых цветов и букетами красных роз.