Тайна семи будильников

ГЛАВА XI ОБЕД С БИЛЛОМ

На следующий вечер, отправляясь на свидание с Биллом, Юла была полна ожиданий. Билл кинулся к ней, сгорая от восторга.

«А Билл и правда очень мил, — подумала Юла. — Точь-в-точь большой неуклюжий пес, ишь как машет хвостом, хочет показать, до чего он рад».

Большой пес тем временем обрушил на нее целый град отрывистых восклицаний, вопросов и сведений:

— Выглядишь потрясающе, Юла! До чего же я рад тебя видеть! Я заказал устриц — ты ведь любишь устриц, правда? Ну как дела? Чего ради ты столько времени околачивалась за границей? Хоть весело было?

— Да нет, жуткая тоска, — ответила Юла. — Просто отвратно. Одни старые больные полковники — греют кости на солнышке, да еще усохшие старые девы, этих только держи — так и носятся по церквам да библиотекам.

— По мне, в Англии лучше всего, — заявил Билл. — Я бы закрыл все эти заграницы. Кроме Швейцарии. Вот Швейцария хороша. Собираюсь туда на Рождество. Может, присоединишься?

— Подумаю, — ответила Юла. — А что ты поделывал в последнее время?

Это был опрометчивый вопрос. Юла осведомилась просто из вежливости и чтобы начать беседу на нужные ей темы. Но оказалось, что Билл только этого вопроса и ждал.

— Вот об этом-то я и хотел тебе рассказать. Ты, Юла, умница, а мне позарез нужен совет. Музыкальное шоу «Черт бы побрал эти глазки!» знаешь?

— Знаю.

— Ну так вот. Я тебе расскажу такую грязную историю, просто жуть берет. Уж эти театральные шакалы! Есть одна девчушка — американка — ну просто обалдеть…

У Юлы упало сердце. О неприятностях, выпавших на долю своих подружек, Билл мог рассказывать бесконечно, остановить его не было никакой возможности.

— Так вот, эта девушка, ее зовут Бейб Сент-Мор…

— Интересно, где это она разжилась таким именем? — съязвила Юла.

Билл ответил не задумываясь:

— В справочнике «Кто есть кто». Открыла и раз! — ткнула пальчиком в страницу. Ловко, правда? Ее настоящая фамилия Голдшмит или Абрамайер, короче говоря, что-то совершенно непроизносимое.

— Да уж! — согласилась Юла.

— Так вот, эта Бейб Сент-Мор очень шустрая. И мускулы у нее сногсшибательные. Помнишь, у них в шоу восемь девиц делают живой мост? Так она — одна из них.

— Билл, — в отчаянии перебила его Юла. — Вчера утром я виделась с Джимми Тесиджи.

— А, со стариной Джимми! — сказал Билл. — Так вот, как я уже говорил, эта Бейб очень толковая. Так и надо в наше время. Она кого угодно в театре заткнет за пояс. Хочешь жить, умей командовать — это ее девиз. И знаешь, она очень способная. А как играет! Просто закачаешься! В их шоу «Черт бы побрал эти глазки!» ей развернуться негде, она просто торчит на сцене вместе с другими смазливыми мордашками. Я ей говорю: «Почему бы тебе не сунуться в настоящий драматический театр?» Была бы, знаешь, какой-нибудь звездой. Но Бейб только смеется.

— А ты вообще-то видел Джимми?

— Сегодня утром. Так, значит, на чем я остановился? Ах да, до самой заварушки я еще не дошел. И представь, все от зависти — от самой обычной черной зависти. Есть там у них одна девица, она Бейб по внешности в подметки не годится, и сама это знает. Так она у Бейб за спиной…

Юла смирилась с неизбежностью и выслушала до конца всю историю несчастной Бейб Сент-Мор, которую в результате неблагоприятного стечения обстоятельств выжили из труппы «Глазки». Рассказ занял много времени. Когда Билл наконец умолк, чтобы перевести дыхание и выслушать слова сочувствия, Юла сказала:

— Ты совершенно прав, Билл, это просто позор. До чего же много завистников…

— Да, в театре все норовят съесть друг друга.

— Наверное. Джимми тебе ничего не говорил, он собирается на прием в Аббатство на следующей неделе.

— Он мне все уши прожужжал о том, что мне надо внушить Карасю, будто он, мол, жаждет выступить на стороне консерваторов. Но знаешь, Юла, это ведь очень рискованно.

— Ерунда, — возразила Юла. — Если Джордж и разоблачит его, тебя-то он винить не будет. Тебя просто ввели в заблуждение, вот и все.

— Да дело совсем не в этом, — сказал Билл. — Я имею в виду, что это чертовский риск для самого Джимми. Он оглянуться не успеет, а его уже куда-нибудь приткнут, например в Тутинг Уэст, и придется чмокать младенцев и произносить речи. Ты не представляешь, какой Карась цепкий, и энергии в нем до черта!

— Ну, я думаю, можно рискнуть, — успокоила его Юла. — Джимми сам за себя постоит.

— Ты не знаешь Карася, Юла, — повторил Билл.

— А кто будет на этом приеме, Билл?

— Да обычный сброд. Миссис Макатта, например.

— Член парламента?

— Ну да, знаешь, вечно разглагольствует о благотворительности, о чистом молоке и что надо спасать детей. Представь, каково будет бедному Джимми, если она начнет его заговаривать!

— Да Бог с ним, с Джимми! Кто еще?

— Еще одна венгерка, из тех, кого называют «Молодые венгры». Графиня с какой-то такой фамилией, что язык сломаешь. Эта вполне ничего.

Билл поперхнулся, словно придя в замешательство, и Юла заметила, что он нервно катает хлебные крошки.

— Молодая и красивая, — деликатно подсказала она.

— О да, вполне!

— Вот уж не знала, что Джордж стал так ценить женскую красоту.

— Да нет, просто в Будапеште она занимается детским питанием или чем-то в этом роде. Естественно, она и миссис Макатта не могут друг без друга.

— А еще кто?

— Сэр Стенли Дигби.

— Министр авиации?

— Да. И его секретарь Теренс О’Рурк. Он, между прочим, довольно лихой, во всяком случае на самолетах летал лихо. Потом там будет один гнуснейший тип — немец герр Эберхард. Не знаю, что он за птица, но все мы вокруг него так и пляшем. Мне дважды приказывали сопровождать его на званые завтраки. Вот уж, скажу тебе, намучился. Вообще-то в посольстве у них народ вполне приличный. А этот… Суп тянет с присвистом, горошек ест с ножа, но этого мало — мерзавец не переставая грызет ногти, готов прямо пальцы себе откусить.

— Какая гадость!

— Вот я и говорю. По-моему, он какой-то изобретатель или что-то в этом роде. Ну и больше, кажется, никого не будет. Ах да, еще сэр Освальд Кут.

— И леди Кут?

— Да, вероятно, и она.

Несколько минут Юла сидела, задумавшись. Список Билла наводил на размышления, но сейчас у нее не было времени прикидывать разные варианты. Она поторопилась перейти к следующему пункту.

— Билл, — начала она, — а что это за разговоры насчет «Семи Циферблатов»?

Билл сразу пришел в сильное смущение. Он заморгал и отвел глаза:

— Не понимаю, что ты имеешь в виду?

— Не глупи, — возразила Юла. — Мне сказали, что ты все знаешь.

— О чем?

На этот вопрос ответить было довольно трудно. Юла изменила тактику.

— Не понимаю, чего ты напускаешь такую таинственность? — недовольно сказала она.

— Да какие тайны? Просто теперь туда почти никто не ходит. Мода прошла.

Юла ничего не поняла.

— Ну вот, стоит только уехать, и сразу от всего отрываешься, — печально проговорила она.

— Ты ничего не потеряла! — сказал Билл. — Туда ходили, только чтобы похвастаться, что там были. А вообще там было довольно скучно. И потом, от жареной рыбы можно просто ошалеть.

— Куда ходили?

— Да в клуб «Семь Циферблатов», куда же еще? — ответил Билл, с удивлением глядя на нее. — Ты же о нем меня спрашиваешь?

— При мне он так не назывался.

— Там раньше была форменная трущоба, сразу за Тоттенхем Корт-роуд. Теперь все снесли и расчистили. Но клуб «Семь Циферблатов» остался себе верен. Жареная рыба с жареной картошкой. И трущобная атмосфера. Этакий кусочек Ист-Энда, но зато удобно завернуть после театра.

— Это что, ночной клуб? — продолжала допытываться Юла. — Танцы и все такое?

— Именно. Народ самый разный. Не высокий класс. Ну, всякие там художники, какие-то странные дамочки да кое-кто из нашего брата. Об этом клубе много чего говорят, но я-то думаю, все это чушь, просто набивают цену.

— Прекрасно, — объявила Юла. — Сегодня же мы туда отправимся.

— Что ты! Не стоит, — запротестовал Билл. Он снова пришел в замешательство. — Я говорю тебе, этот клуб вышел из моды. Теперь туда никто не ходит.

— А мы пойдем.

— Да тебе там не понравится, Юла. Поверь мне.

— Сегодня ты ведешь меня в клуб «Семь Циферблатов», и кончен разговор, Билл. Хотелось бы мне знать, почему ты так упрямишься?

— Я? Упрямлюсь?

— Ужасно! Признавайся, что ты стараешься утаить?

— Утаить?

— Хватит повторять мои слова. Ты просто хочешь выиграть время.

— Да ничего подобного! — возмутился Билл. — Просто…

— Ну? Я вижу, тут что-то не то. Ты ничего не умеешь скрыть.

— Мне нечего скрывать. Просто…

— Ну?

— Это долго рассказывать. Видишь ли, как-то раз я повел туда Бейб Сент-Мор…

— Ага! Опять эта Бейб Сент-Мор!

— А почему бы и нет?

— Знала бы я, что это с ней связано… — сказала Юла, подавляя зевоту.

— Так вот, я говорю. Я повел туда Бейб. А она обожает омаров. И у меня под мышкой был омар…

Рассказ длился долго. Когда омар был разодран на куски в драке между Биллом и каким-то гнусным чужаком, Юла снова одарила Билла своим вниманием.

— Понятно, — сказала она. — Значит, ты ввязался там в драку.

— Да ведь это же был мой омар! Я его купил, заплатил за него. У меня было полное право.

— Да, да, конечно, — поспешила согласиться Юла. — Но это, надо думать, дело прошлое. К тому же я не люблю омаров. Так что пошли, Билл.

— Можем попасть в полицейскую облаву. Там наверху есть комната, где играют в баккара[3].

— Значит, отцу придется приехать в город и выкупить меня. Идем, Билл.

Билл явно хотел увильнуть, но Юла была непреклонна, и вскоре они уже мчались в такси к «Семи Циферблатам». Клуб оказался именно таким, как Юла его себе представляла. Высокий дом на узкой улочке Ханстентон-стрит, 14; Юла постаралась запомнить номер.

Дверь открыл человек со странно знакомым лицом. Юле показалось, что, увидев ее, он слегка вздрогнул, а с Биллом уважительно поздоровался, как со знакомым. Это был высокий блондин с вяловатым лицом и слегка косящими глазами. Юла никак не могла припомнить, где она его видела.

Билл уже снова обрел душевное равновесие и наслаждался своей ролью гида. Они потанцевали внизу, где было сильно накурено — так сильно, что комната словно тонула в сизом тумане. И над всем властвовал запах жареной рыбы.

Стены украшали грубые наброски углем весьма вольного содержания, причем среди них попадались по-настоящему талантливые. Публика была крайне разношерстная. Полные достоинства иностранцы, богатые еврейки, несколько вполне элегантных женщин и довольно много дам, принадлежащих к самой древней профессии.

Потом Билл повел Юлу наверх. Там они снова увидели того человека с вялым лицом, он стоял на страже, зорко следя, чтобы в комнату, где шла игра, входили только посвященные. И вдруг Юла его узнала.

— Ну конечно, — сказала она. — Какая я дура! Это же Альфред, он был у нас в Чимнизе вторым лакеем. Как дела, Альфред?

— Хорошо. Благодарю вас, ваша милость.

— Когда вы уехали из Чимниза, Альфред? Задолго до того, как мы вернулись?

— Да с месяц назад, миледи. Выпал шанс улучшить положение, жаль было его упускать.

— Наверное, вам здесь хорошо платят, — заметила Юла.

— Очень хорошо, миледи.

Юла вошла в игорный зал. Ей показалось, что настоящая жизнь клуба сосредоточена именно здесь. Ставки были высокие, она поняла это сразу, а сгрудившиеся вокруг двух столов являли собой типичных завсегдатаев таких мест — изможденные, с хищными глазами, снедаемые страстью к игре.

Юла и Билл пробыли в зале около получаса. Потом Билл забеспокоился:

— Пошли отсюда, Юла. Идем, потанцуем.

Юла не возражала. Ничего интересного здесь не было. Они снова спустились вниз. Потанцевали еще с полчаса, попробовали жареной рыбы с картошкой, после чего Юла объявила, что пора возвращаться домой.

— Но еще так рано, — запротестовал Билл.

— Какое же рано? Ничуть. И завтра у меня трудный день.

— А что ты собираешься делать?

— Там видно будет, — загадочно ответила Юла. — Одно могу сказать, Билл. Я времени зря терять не собираюсь.

— Как всегда, — ответил мистер Эверсли.