Тайные врата

41

«Холодное молоко: три литра. Яйца: четыре. Апельсиновый сок: пол-литра, текущий заказ. Холодный томатный сок: полтора литра. Цыпленок тан-дури, две порции. Цыпленок карри, одна порция, текущий заказ…»

Пьер остервенел, нажимая на кнопки, – он не мог заставить заткнуться синтетический голос. Встроенный в холодильник компьютер три часа осуществлял загрузку и отправлял заказ на закончившиеся продукты по Интернету на ooshop.com. Бесполезный процесс – со вчерашнего дня интернет-супермаркет прекратил доставки.

– Да оставь, – сказала Эмма. – Когда опись закончится, он умолкнет.

– Вот оно! Нашел…

Пьер и Эмма спустились в кабинет в подвале виллы «Трианон». Несмотря на поздний час, им не хотелось спать, и Эмма принялать готовить легкий ужин. Оставалось немного хлеба, несколько яиц и пачка салата в вакуумной упаковке. Эмма вытащила большую сковороду и поставила яйца на стеклокерамическую плиту.

– Яичница тебя устроит?

Пьер понял, что Эмма не хочет говорить о прошлом, да и о настоящем тоже: она лишь сказала несколько скупых фраз, чтобы прояснить ситуацию. Ребекка познакомилась с Гранье в Опере полгода назад. Влюбилась, затем забеременела. Он убедил ее сохранить ребенка. Свадьба в октябре. Точка.

– Об этом вчера ночью он пришел поговорить со мной.

Пьер подошел к Эмме.

– Знаешь, могла бы и раньше мне сказать. Когда я увидел, как он выходит из твоей комнаты, я подумал…

Эмма вздохнула.

– Ты не слишком высокого мнения обо мне! – в ее голосе слышалась горечь.

– Мне очень жаль, – сказал он.

– Жан-Филипп пришел поставить меня в известность о своей свадьбе с Ребеккой, и мы проговорили целых два часа. Я даже не представляла, что они знакомы! Представь, какой шок я испытала! Я спрашивала себя, почему он не сказал мне раньше, в Арроманше. Он считает, что Ребекка еще не приняла…

– О чем ты говоришь! – воскликнул Пьер. – На самом деле цель его ночного визита – ты!

– Не говори чепухи! Он просто пытался снискать благосклонность будущей тещи…

– Целуя тебя в губы в «Ла Марин»? Странный способ добиться расположения тещи! Я все видел!

– Правда?

Эмму развеселила ревность Пьера. Она сочла ее доказательством чувств, которые он к ней испытывает, поскольку не была в них уверена.

Когда они занимались любовью в последний раз, он произнес несколько фраз. По его словам, она была «сказочно красива». Их тела «сходились как две половинки плода». Он никогда не испытывал «такого ощущения завершенности». Эти слова ему продиктовала страсть?

Несколько минут назад, когда она принимала ванну, Пьер подошел к ней, сел на плиточный пол перед большой ванной, в которую она забралась. Правой рукой она направляла душ на себя, левой непроизвольно прикрыла грудь. Он смотрел на нее, улыбаясь, медленно обводя глазами ее стройную фигуру, задержался на затылке и заколотых наверх волосах, на маленькой родинке на правом колене.

Когда она спросила, на что он смотрит, он выдохнул:

– Любуюсь твоей красотой.

Сейчас он тоже руководствовался порывом? Его слова вызвали в ней волну нежности, затем непреодолимое желание обнять его. Она еле сдержалась.

Сейчас, на кухне, она с досадой думала о том, что ее чувства к Пьеру мешают осознать всю глубину происходящей катастрофы, драмы, которую только они могли остановить. А они для этого пока так ничего и не сделали…

– Ты же знаешь, поцелуи – это все парижские богемные штучки, – пробормотала она, имея в виДу поведение Гранье в «Ла Марин».

Пьер не ответил.

– Чтобы все было ясно, – сделала Эмма еще одно признание, – когда он целовал меня в губы, мне это не очень понравилось, но я его не оттолкнула. Только попросила его впредь больше этого не делать.

Пьер вновь промолчал в ответ. Яичница была готова. Эмма переложила ее на тарелки. Затем поджарила несколько кусочков хлеба.

– Сандвичи сейчас будут готовы.

– Сандвичи с хлебом, – пошутил Пьер, поднимаясь и целуя ее в затылок, путая пряди, выбившиеся из шпилек.

– Надо им отнести это, – сказала Эмма, протягивая ему сандвичи, на которые она положила несколько листиков салата. – Бери два, я отнесу остальное. А потом, пойдем в бассейн – там можно будет спокойно поговорить.

Первой мыслью Эммы было подняться в спальню Дэна, но это не лучшее место для делового разговора. А потом, в доме Ребекка…

Они вернулись на первый этаж. Гранье и Ребекка сидели перед телевизором. TF1 показывало фильм «Послезавтра». Они взяли сандвичи, рассеянно поблагодарив Эмму.

– Как можно сейчас показывать фильм-катастрофу? Это же нагнетает обстановку, – пробормотала Эмма, выходя из комнаты.

– А смотреть? – проговорил Пьер.

Он считал поведение Гранье легкомысленным. У писателя уже двое взрослых детей. На счету три брака. Три помолвки, три праздника, три неудачи. Теперь вот четвертая попытка с совсем молоденькой девочкой.

Пьер не мог так же поверить, что Ребекка питает к Гранье такие чувства. Она была красивой, молодой, веселой… В голове не укладывалось: что она нашла в этом пятидесятилетнем, потрепанном жизнью типе? Гранье наверняка вызывал и у Эммы презрение, Пьер готов был себе в этом поклясться. Но они в молчаливом согласии не стали обсуждать эту тему. Зачем? Разве можно что-то изменить?

Они шли по коридору, стены которого были обиты бежевым бархатом.

– Знаешь, что сказала Элси де Вульф, приехав сюда сразу после войны? – спросила Эмма, пытаясь разрядить напряжение.

– Нет, расскажешь?

– Она воскликнула: «Бежевый! Мой цвет!»

Пьер улыбнулся. У Баретта был один общий ген с предыдущей владелицей – эгоцентризм.

Он шел за Эммой, рассматривая рисунки, развешенные по стенам. Эмма указала на копию «Сотворения человека» Микеланджело, которую сделал Россо Фьорентино, и деталь «Вечери» Леонардо да Винчи, о которой Дэн часто ей говорил. Баретт очень любил произведения XVI века. В последнее время его склонность к метафизике усилилась. Может быть, это происходило из-за постоянного контакта с горем и смертью, с которыми он встречался, управляя своим фондом? Сталкиваясь лицом к лицу с несчастьями, которые он видел в странах третьего мира,

Дэн, конечно, как всякий человек, сомневался в существовании Бога, Его могуществе, даже Его необходимости. Когда видишь, как дети умирают сотнями, потому что у них нет вакцины, лекарства, не хватает питьевой воды, то неизбежно сомневаешься: зачем верить в Бога, доброго и щедрого, который допускает, чтобы подобное было возможно.

Человек сильнее Бога – Баретт много говорил на эту тему во время уик-энда в Исландии. «Альцакорп», предприятие в Рейкьявике, нашедшее ген болезни Альцгейме-ра, сделало новое открытие: ген LTA4H, вызывающий инфаркт миокарда. Дэн хотел купить это предприятие. Эмма не соглашалась: слишком рискованно.

Пьер толкнул тяжелую дверь, которая вела в зал для приемов Элси де Вульф – она пристроила его к вилле «Трианон». Эта комната была сделана ради одного праздника. Дэн превратил ее в бассейн. Две колонны каррарского мрамора придавали помещению сходство с римскими термами. Пьер и Эмма спустились по трем ступеням, ведущим к бортику бассейна. От запаха хлора перехватило дыхание.

– Ты уверена, что хочешь остаться здесь? – спросил Пьер, закашлявшись.

Эмма села на бортик бассейна.

– Здесь, по крайней мере, спокойно. А потом, я очень не хочу, чтобы Ребекка и Жан-Филипп нас услышали.

Она сняла туфли и опустила ступни в воду.

– М-м-м… Хорошая вода!

– Эмма! – выдохнул Пьер, протягивая ей сандвич.

Она вытащила ноги из воды и пристально посмотрела на него. Пьер явно нервничал – на висках выступило несколько капель пота.

– Пьер, скажи, пират, который работает в ЦСВИ…. Макеш…

– Макреш, – поправил Пьер.

– Да, Макреш. Ты уверен, что он в курсе всего, что происходит у его бывших коллег? Нельзя предупредить их так, чтобы он не узнал?

Пьер откусил кусочек хлеба, объясняя, как он открыл заговор пиратов в ЦСВИ.

– Если бы ты видела, что они рассказывают на чате, поняла бы! Они в курсе происходящего. Всё предвосхищают, в том числе и попытки действий «Контролвэр»! Знаешь, я сейчас почти уверен, что Паттмэн ничего общего со всем этим делом не имеет. «Контролвэр» – одна из их основных целей.

– Все же я готова спорить…

– И напрасно. Ты слишком опрометчиво делаешь выводы.

В голосе Пьера слышался оттенок упрека – несправедливого. Несколько часов назад он сам подозревал Паттмэна.

– Так, может, нам предупредить «Контролвэр»? – сказала Эмма. – Они-то точно не являются их сообщниками.

– Ну да. Только вот пираты знают все – минута за минутой, – что происходит в офисе Паттмэна…

Эмма наклонилась и провела рукой по воде. Пьер осмотрелся и заметил четыре огромных динамика, предусмотренных, наверное, для системы оповещения. Пьер с аппетитом поглощал свой сандвич. Он вспомнил, что ничего не ел с самого утра.

– Я выяснил еще кое-что важное, – сказал Пьер. – Организация интересуется генетическими открытиями. Они взяли под контроль «Альцакорп» и «АртаГен».

– «АртаГен» – генетический банк в Сингапуре?

– Есть другой?

– Десятки.

– Не знаю, что они задумали, но это точно очень опасно.

Эмма положила ладонь на руку Пьера.

– Мы не знаем сейчас их целей, но по крайней мере должны придумать, как им помешать.

Пьер не ответил.

– Что ты предлагаешь? – снова спросила Эмма.

– Я все-таки хочу сам нейтрализовать атаки, – сказал он, стряхивая с джинсов крошки хлеба. – Помешать следующей атаке, например, назначенной на двадцать четвертое сентября, предупредив эту фирму и закрыв у них backdoor.

– Но пираты откроют ее заново!

– Не факт. Ее не так просто открыть заново, если однажды ее уже закрыли.

– Допустим. А потом? Закроешь все backdoor одну за другой, работая день и ночь? «Это Пьер, горячая линия „Контролвэр“, к вашим услугам, что я могу сделать для вас?»

Эмма забавно изобразила акцент программиста-азиата.

Пьер слегка улыбнулся.

– Добрый день, мадам, Ким слушает вас! – ответил он с тем же акцентом. – Мадам, вы проверили, что ваш компьютер регулярно получает обновления?

И продолжил уже серьезным тоном:

– Если я захочу закрыть все backdoor одну за другой, проблема не в том, что потрачу на это много времени. Понимаешь, пираты смогут вычислить меня после первого же вмешательства. И нейтрализовать. Кроме того, даже если они меня не вычислят, то все равно обнаружат. Сменят тактику или адрес. Играя в кошки-мышки, они будут сильнее меня.

– Подожди. А если вмешаются десятки человек одновременно, с разных мест? Это ведь обязательно поможет?

– Хорошая идея. Во всяком случае, на время.

– В любом случае можно предупредить власти, верно? Например, французское правительство? Если все им рассказать, в том числе наши сомнения насчет ЦСВИ, они точно найдут решение!

– Может быть.

– Я знаю директора кабинета министра финансов… Валери Перрье. Она была в Арроманше на конгрессе. Я с ней ужинала в среду вечером. Позвоню ей, а она потом…

– Ты ей доверяешь?

– Как самой себе.

Программист мысленно улыбнулся. Перед ним снова деловая женщина, задающая вопросы, на которые не ждет ответов, привыкшая принимать самостоятельные решения.

– Чего ты медлишь? – удивился Пьер. – Звони, если ты так хорошо ее знаешь!

Но Эмма не двигалась, явно о чем-то думая.

– Есть идея получше, – внезапно произнесла она и положила телефон на край бассейна.

Она посмотрела на Пьера, который не отрывал от нее глаз.

– Помнишь, что было на экране маленького компа Дэна? – спросила она, вертя в руках свой мобильный.

– Тот, который открывался эмоциональным кодом?

– Именно.

– Буква?

– Нет, рядом с буквой, на экране. Там был файл, названный «Всемирная социальная защита».

– А… ну да, наверное, – колебался Пьер.

В тексте файла резюмировалась идея, о которой Дэн часто говорил Эмме. Основатель «Контролвэр» и «Фонда Баретта» хотел создать защиту от болезней для всех людей мира.

– То есть всемирная безопасность? – подвел итог Пьер, когда Эмма подробно изложила ему содержание файла.

– Точно. Она могла бы спасти миллионы жизней.

– А как бы ее финансировали?

– Дэн хотел создать нечто вроде небольшого налога, очень низкий, например в один процент, на все коммуникации. Физические, виртуальные, все! Авиабилеты, покупки телефона или компьютера… И так во всех развитых странах начиная с определенного уровня совокупного внутреннего продукта на душу населения. Представляешь себе доходы?

Она подтверждала свои слова решительными жестами. Пьер кивнул.

– Еще бы!

– Система действовала бы везде, где люди страдают от нехватки социальной защиты… Дэн хотел назвать этот налог ДНК: добавленный налог на коммуникации.

– Слушай, ты меня поражаешь! – засмеялся Пьер. – Король капитализма – и вдруг борется за налог!

– Не просто за один из налогов, Пьер, – осадила его Эмма. – Прежде всего это идеальный налог: обложение низкое, охват широкий.

– А тебе не кажется странным, что Баретт вдохновлялся идеей безопасности, которую вообще-то изобрели французы?

– Да, но у Дэна получилось бы все очень эффективно, уж поверь!

Пьер нахмурился:

– Почему?

– Его команда проводила бы собранные суммы через Всемирное агентство социальной безопасности. Зашифрованные цели, строгая методика, безупречные отчеты.

У Эммы на все был ответ. Пьер иронизировал дальше:

– Понятно. Методика Баретта, сокращенная и приложенная к гуманитариям. Бог бизнеса спасет мир.

Эмма не ответила. Когда она прочла письмо Дэна на компьютере, в ее памяти всплыло обещание, которое она дала самой себе на пляже в Арроманше. Продолжать Дэна. Продолжать его работу. Сейчас или никогда. Второго шанса не будет.

– Столько людей умирают от болезней, которых можно было бы избежать, – продолжала она, – просто потому, что они не смогли купить хорошую вакцину или необходимое лекарство!

По ее голосу Пьер понял, что она искренне верит в идею.

– Думаю, Баретт зашифровал ту сумму, которая необходима, чтобы поднять такой проект? – сказал он.

– Я думаю, он хотел охватить миллиард человек. Тридцать долларов на одного – всего тридцать миллиардов. Он предлагал дать два. Его приятели миллиардеры, Стив Эдермарк и Вильям Кот, предлагали столько же.

– А как он рассчитывал собрать остальное?

– Хотел связаться с генеральным секретарем ООН, с президентом Всемирного банка… Говорил с ними об этом в Давосе, на восьмичасовых совещаниях. Шепнул словечко президенту Китая и премьер-министру Индии. Его хорошо приняли. Великие мира сего сказали, что готовы последовать за ним. Но это были всего лишь слова, и Дэн быстро понял это.

У Эммы перехватило дыхание:

– Я думаю, это было его мечтой. Самой главной. Недавно я вспомнила фразу, знаешь, из Карнеги, кажется, которая очень повлияла на Дэна… – Она помолчала несколько секунд, потом спокойно и отчетливо произнесла: – «Человек, который умирает богатым, умирает в бесчестье». – И добавила чуть тише: – Еще он говорил: «У савана нет карманов».

Ее голос дрожал. Пьер обнял ее за плечи.

Он представлял себе Дэна Баретта на трибуне ООН, излагающего свой план – самый великий гуманитарный проект в Истории. Баретт, несомненно, изобрел собственную формулу, которая навсегда станет символом его победы над бедностью.

Эмма положила голову на плечо Пьера.

– И что теперь? – спросил он. – Какая здесь связь с нашей проблемой?

Она удивленно посмотрела на него:

– А ты не понимаешь? Правительства Большой восьмерки! Надо дать им ключ от backdoor, но потребовать взамен запуск проекта Всемирной безопасности.

– Что?

Эмма настаивала:

– Ключ к системе взамен на обещание запустить проект в честь памяти Дэна.

– Ты с ума сошла! Когда они узнают…

Пьер замолчал. Он понял, что хочет сделать Эмма. Ключ к backdoor – за внедрение в жизнь налога Баретта. Жизнь компьютерных сетей – за жизни миллионов людей. Мыслимо ли это? Как отнесутся правительства к подобному?

Внезапно, как вспышка, Пьеру пришла в голову другая идея. Когда он изучал планы тайной организации, то отметил, что пираты осуществляли переводы на банковские счета, чтобы обеспечить свои действия на местах. Если они могли это сделать, то он, Пьер, тоже сможет…

Несколько минут он думал об этом. Перевести деньги – для него, для Эммы. Чтобы уехать с ней вместе. Они поселятся в Австралии или Патагонии. Купят ранчо. Начнут с нуля, словно встретились в двадцать лет.

И тут же отбросил эту мысль. Порой подобные идеи заставляли его усомниться в собственной интеллектуальной полноценности. Он подтянул колени к груди и опустил голову.

Эмма снова взялась за сотовый и на этот раз набрала номер.

– Звоню Валери Перрье. Она поймет с полуслова. Именно она запустила европейскую программу микрокредитов в развивающихся странах. Она хорошо знает тему, и нет никакого риска, что она связана с пиратами.

– Она ответит в такой-то час? – удивился Пьер, бросая взгляд на часы: 02.10 – глубокая ночь.

– Находясь на таком посту, дорогой мой, мобильный не выключают никогда.

Эмма шагала вдоль бассейна, прижав сотовый к уху, ожидая, когда ответит Валери. Несколько звонков, потом наконец включился автоответчик.

– Говорит Валери Перрье. Меня не будет в Париже три дня, но если вы звоните по рабочему вопросу, оставьте мне сообщение, и я перезвоню вам, как только смогу. Hello, this is Valerie Perrier. I'm not in Paris now…

Эмма теряла терпение. Пьер, услышавший бормотание приветствия автоответчика, подумал, что оно длится минимум секунд сорок.

– Сразу видно, что эти люди не сами платят за свой телефон, – буркнул он.

/…/ «you can leave a message after the tone».

– Валери, это Эмма, – выдохнула она. – Надеюсь, ты в порядке. Слушай: я знаю, что случилось с Сетью. И ты нужна нам, чтобы…

В этот момент за ее спиной раздался голос, от звука которого Эмма вздрогнула. Пьер резко обернулся.

У входа в бассейн стоял мужчина. Он говорил спокойным голосом, четко произнося слова:

– Оставь, Эмма. У меня есть средство получше. Нам больше никто не нужен, поверь.