Тайный агент Господа

Квартира семьи Диканти Виа делла Кроче, 12

Фаулер с нескрываемым удивлением закончил читать характеристику, которую ему протянула Диканти.

— Dottora, подозреваю, что вас мое мнение мало волнует, но профиль неполон. Вы лишь вкратце обобщили то, что мы и так уже знаем. Честно говоря, вряд ли нам это поможет.

Криминолог вскочила на ноги:

— Напротив, святой отец. Клиническая картина болезни Кароского чрезвычайно сложна, из чего мы сделали вывод, что всплеск агрессивности превратил сексуального насильника, ставшего импотентом в результате действия медикаментов, в серийного убийцу.

— Да, эта гипотеза легла в основу нашей теории.

— Ну так она ни к черту не годится. Взгляните на типологические характеристики в конце профиля. Первые восемь определяют тип серийного убийцы.

Фаулер сверился с отчетом и кивнул.

— Выделяют два типа серийников: организованные и неорганизованные. Классификация не идеальна, однако она достаточно последовательна. К первому типу относят убийц, совершающих преступления спонтанно, нападающих импульсивно, рискующих оставить на месте происшествия множество физических улик. Они не готовят орудие убийства заранее, используя подручные средства: стул, поясной ремень — все, что подвернется. Сексуальный садизм практикуют после смерти жертвы.

Священник протер глаза. Он бесконечно устал. Прошлой ночью удалось поспать всего несколько часов.

— Простите, dottora. Продолжайте, пожалуйста.

— Убийцы второго типа, организованные, очень мобильны территориально, захватывают жертву, прежде чем применить силу. Жертвой может стать любой незнакомый человек, отвечающий специфическим критериям. Орудие убийства, веревки или аналогичные приспособления выбираются в соответствии с тщательно намеченным планом и никогда не оставляются на месте преступления. Труп обычно перемещается подальше от места убийства в нейтральное место, которое убийца присматривает заблаговременно. Итак, к какой группе, по вашему мнению, принадлежит Кароский?

— Очевидно, ко второй.

— Именно такой вывод сделал бы любой сторонний наблюдатель. Но мы с вами можем пойти намного дальше. У нас есть его досье. Мы знаем, кто он, откуда, нам известен образ его мыслей. Забудьте обо всем, что произошло в течение последних дней. Сосредоточьтесь на том Кароском, который поступил в институт. Каким он был?

— Личностью импульсивной, в определенных обстоятельствах он взрывался, точно шашка динамита.

— А после пяти лет лечения?

— Он стал другим человеком.

— Как вы считаете, он менялся постепенно или перемена произошла внезапно?

— Она была достаточно резкой. Я бы соотнес преображение Кароского с моментом, когда доктор Конрой вынудил его прослушать записи сеансов регрессивной терапии.

Паола глубоко вздохнула и заявила:

— Отец Фаулер, не обижайтесь, но, ознакомившись с десятками отчетов о беседах между Кароским, Конроем и вами, я считаю, что вы заблуждаетесь. И это заблуждение направило нас по неверному следу.

Фаулер пожал плечами:

— Не вижу ничего обидного в ваших словах, dottora. Как вы понимаете, хотя у меня есть степень по психологии, попал я в институт рикошетом, ибо моя подлинная профессия совсем иная. Вы же эксперт, профессиональный криминолог, и большая удача, что есть возможность получить вашу консультацию. Тем не менее я не представляю, к чему вы ведете.

— Прочитайте еще раз характеристику, — посоветовала Паола, указывая на составленный ею психологический профиль. — Под заголовком «Несоответствия» я указала пять признаков, с учетом которых невозможно рассматривать субъект как организованного серийного убийцу. С учебником криминологии в руках любой эксперт докажет вам, что Кароский — аномальный организованный серийник, сформировавшийся на почве травмы, в данном случае потрясения от столкновения с прошлым. Вам знакомо понятие когнитивного диссонанса?

— Психическое состояние, при котором реальность и личные убеждения субъекта находятся в жестоком противоречии. У Кароского возник глубокий когнитивный диссонанс: он считал себя образцовым священником, тогда как его восемьдесят девять жертв свидетельствовали, что он педераст.

— Великолепно. Таким образом, по-вашему, субъект, правоверный католик, невротик, закосневший в своих убеждениях и стойко сопротивляющийся внушению извне, способен за несколько месяцев превратиться в серийного убийцу без признаков невроза, холодного и расчетливого, прослушав записи, из которых ему стало ясно, как с ним плохо обращались в детстве?

— Если подходить к делу с такой точки зрения, пожалуй, это немного проблематично, — неохотно признал Фаулер.

— Невозможно, отче. Безответственный поступок доктора Конроя несомненно нанес пациенту вред, но он не мог спровоцировать столь глобальные изменения в его психике. Фанатичный священник, затыкающий уши, когда вы вслух зачитываете список его жертв, не может эволюционировать до организованного серийника в течение каких-то нескольких месяцев. И давайте вспомним, что два его первых ритуальных преступления были совершены непосредственно в институте: нанесение увечий одному священнику и убийство другого.

— Но, dottora… Убийства кардиналов — дело рук Кароского. Он сам сознался, и его отпечатки пальцев присутствуют на месте преступления в трех эпизодах.

— Конечно, отец Фаулер. Я не оспариваю, что Кароский совершил эти убийства. Это более чем очевидно. Но я пытаюсь вам объяснить, что мотивы, которыми он руководствовался, совсем иные, нежели мы полагали. Основная черта в его характеристике — факт, что он принял сан вопреки велению измученной души, — и есть то главное, что побудило его к столь чудовищным поступкам.

Фаулер наконец понял. Потрясенный, он был вынужден сесть на кровать Паолы, чтобы не рухнуть на пол.

— Послушание.

— Точно, святой отец. Кароский — не серийный убийца. Он наемник.