Тайный агент Господа

Городской морг

В прозекторской стоял холод. Стены, выкрашенные неуместной здесь нежно-розовой краской, ничуть не оживляли тягостную атмосферу этого мрачного места. Над анатомическим столом горел мощный шестиламповый прожектор, проливая потоки света на тело, вкушавшее в его лучах последние минуты земной славы перед лицом квартета зрителей. Им предстояло выяснить, кто убрал героя со сцены.

Понтьеро передернуло, когда патологоанатом переложил в лоток желудок кардинала Робайры. Гнилостный запах распространился по секционному залу, когда тот вскрыл желудок ланцетом. Густой смрад заглушил даже вонь формальдегида и смеси химикатов, которыми обычно дезинфицировали инструменты. Диканти, у которой появилось стойкое ощущение, что она стала персонажем пьесы театра абсурда, ломала голову, зачем так тщательно стерилизовать инструменты для проведения вскрытия? Весьма сомнительно, чтобы мертвец мог подцепить заразу.

— Эй, Понтьеро, знаешь, почему мертвый ребенок побежал через дорогу?

— Да, dottore, потому что до смерти испугался. Вы мне рассказывали этот анекдот шесть… нет, семь раз, считая нынешний. Посмешнее хохмы не найдется?

Манипулируя над телом, патологоанатом что-то мурлыкал себе под нос. Голос у него был хрипловатый, он напомнил Паоле Луи Армстронга, тем более что исполнялась мелодия «What a wonderful world»[20]. Прерывался эскулап только чтобы подколоть Понтьеро.

— Смешнее всего смотреть, как ты борешься с тошнотой, vice ispettore. Хе-хе-хе. Не думай, что меня это не веселит. А этого парня здорово отделали…

Паола и Данте переглянулись. Анатом, старый упертый коммунист, был профессионалом экстра-класса, но порой ему не хватало почтения к мертвым. Складывалось впечатление, будто смерть Робайры он находит чрезвычайно забавной. Диканти это совсем не понравилось.

— Dottore, вынуждена попросить вас сосредоточиться на работе. Как нашему гостю, суперинтенданту Данте, так и мне ваши потуги на веселье кажутся оскорбительными и неуместными.

Патологоанатом покосился на нее и продолжил препарировать содержимое желудка Робайры. Сомнительных комментариев далее не последовало. Впрочем, сквозь зубы анатом поминал недобрым словом присутствующих, их предков и родственников. Паола к его бормотанию больше не прислушивалась, поскольку у нее появилась более серьезная забота: лицо Понтьеро приобрело зеленовато-бледный оттенок.

— Маурицио, не понимаю, зачем ты себя так мучаешь. Ты всегда плохо переносил вид крови.

— Если уж этот лицемерный святоша может выдержать, я тем более.

— Вы бы удивились, узнав, на скольких аутопсиях мне пришлось побывать, мой чувствительный друг.

— Неужели? Смею напомнить, что одну-то вы точно упустили. Впрочем, полагаю, меня бы она обрадовала больше, чем вас…

«О Боже, опять начинается», — подумала Паола, пытаясь утихомирить обоих. Они цапались сегодня весь день. Данте и Понтьеро с первой минуты почувствовали взаимную неприязнь. Откровенно говоря, младшему инспектору был не по душе всякий, кто носил брюки и приближался к молодой женщине ближе чем на три метра. Паола знала, что Понтьеро относится к ней как к дочери, но иногда он весьма перебарщивал. Данте любил пофлиртовать и, конечно, не являлся мужчиной мечты, однако пока он держался в рамках приличий и не оправдывал открытой враждебности, которую охотно выказывал ему ее напарник. Для Диканти оставалось загадкой, как суперинтендант сподобился возвыситься до должности, занимаемой им в Vigilanza. Вечные шуточки и острый язык Данте явно не вязались с общим сдержанным стилем генерального инспектора Чирина и его манере держаться в тени.

— Быть может, мои высокочтимые гости соблаговолят проявить любезность, обратив внимание на анатомическую секцию, ради которой они пришли?

Едкое замечание патологоанатома вернуло Диканти к действительности.

— Продолжайте, пожалуйста. — Она бросила ледяной взгляд на сыщиков, призывая их прекратить перебранку.

— Итак, после завтрака потерпевший ничего не ел, а судя по всем признакам, позавтракал он очень рано, ибо в желудке я почти ничего не нашел.

— Таким образом, он или пропустил трапезу, или до обеда попал в руки к убийце.

— Вряд ли он добровольно пропустил обед… Похоже, он привык хорошо питаться. Полнокровный мужчина, весил где-то около девяноста двух килограммов при росте сто восемьдесят три сантиметра.

— Следовательно, Робайра не был легче перышка. И это указывает на то, что убийца — крепкий малый, — сделал вывод Данте.

— И от черного хода церкви до капеллы сорок метров, — добавила Паола. — Кто-то должен был заметить, как убийца заносит труп в церковь. Понтьеро, сделай одолжение, отправь в тот квартал четырех проверенных агентов. Пусть сделают обход, в штатском, но со значками. Не сообщай парням правду о случившемся. Скажи, что ограбили церковь, и дай задание расспросить, не видел ли кто-нибудь что-то подозрительное ночью.

— Искать свидетеля среди паломников — пустая трата времени.

— Ну и не ищи. Пусть опросят соседей, особенно стариков. Сон у них обычно чуткий.

Понтьеро кивнул и вышел из прозекторской, явно довольный, что получил уважительный предлог для бегства. Паола проводила его взглядом и, едва за ним закрылась дверь, набросилась на Данте:

— Можно узнать, что с вами приключилось, господин из Ватикана? Понтьеро — мужественный человек, но не выносит вида крови, только и всего. В дальнейшем я просила бы воздержаться от глупых перебранок.

— Что, выходит, балагуров у нас в морге хоть отбавляй? — заметил патологоанатом, тихонько посмеиваясь.

— Занимайтесь своим делом, dottore, мы сейчас продолжим. Вам все понятно, Данте?

— Спокойно, спокойно, ispettora, — суперинтендант, защищаясь, вскинул руки. — Думаю, вы не разобрались, что происходит. Если завтра мне придется лезть в пекло с оружием в руках и плечом к плечу с Понтьеро, я это сделаю без колебаний.

— Любопытно, почему в таком случае вы с ним сцепились? — в полном замешательстве осведомилась Паола.

— Забавы ради. Держу пари, наши препирательства его развлекали. Спросите у него сами!

Паола покачала головой, пробормотав что-то нелестное для обоих.

— Продолжим наконец. Dottore, вы готовы назвать время и причину смерти?

Патологоанатом сверился со своими записями:

— Предупреждаю, заключение предварительное, но я практически уверен, что не ошибаюсь. Кардинал умер вчера, в понедельник, около девяти вечера. Погрешность может составить примерно один час. Ему перерезали горло. Удар был нанесен сзади человеком приблизительно одного роста с погибшим. Об оружии ничего определенного сказать не могу кроме того, что лезвие — не меньше пятнадцати сантиметров, с ровной кромкой, очень остро заточенное. Возможно, это парикмахерская опасная бритва, точнее не скажу.

— Каков характер ранений? — задал вопрос Данте.

— Эктомия глаз произведена ante mortem[21], так же как и ампутация языка.

— Ему вырвали язык? Боже милостивый, — с ужасом воскликнул Данте.

— Полагаю, это проделали клещами, ispettora. Затем полость рта набили туалетной бумагой, чтобы остановить кровотечение. После бумагу убрали, но частицы целлюлозы остались. Послушайте, Диканти, вы меня поражаете. Похоже, что все это не производит на вас особого впечатления.

— Пожалуй, я видала вещи и похуже.

— Тогда позвольте показать вам нечто, чего, ручаюсь, вы никогда не видели. За много лет работы мне подобный случай не встречался ни разу. Преступник вложил язык жертве в ректальное отверстие с поразительным искусством. А затем уничтожил все следы крови вокруг. Я бы не поверил, если бы не убедился лично.

Патологоанатом показал им серию фотографий отрезанного языка.

— Я положил его на лед и отправил в лабораторию. Пришлите мне копию заключения, когда оно поступит, ispettora. Я до сих пор не понимаю, как убийце это удалось.

— Не беспокойтесь, я сама за этим прослежу, — заверила его Диканти. — А что насчет рук?

— Увечье нанесено после смерти. Поверхность разреза неровная, рваная — здесь и здесь. Возможно, убийце не хватило силы или же поза была неудобной.

— Под ногтями ничего?

— Ничего. Руки безупречно чистые. Полагаю, преступник вымыл их с мылом.

Паола погрузилась в размышления.

— Dottore, сколько времени, по вашему мнению, потребовалось убийце, чтобы нанести потерпевшему все названные повреждения?

— Об этом я не подумал. Дайте прикинуть, сейчас посчитаю.

Старый эксперт рассеянно потрогал обрубки рук, коснулся пустых глазниц, изуродованного рта. Он продолжал вполголоса напевать, на сей раз что-то из «Moody Blues»[22]. Паола не помнила названия этой песни.

— Итак, господа… На то, чтобы ампутировать руки и отмыть их, он потратил не менее получаса и около часа — чтобы вымыть все тело и одеть его. Невозможно определить, сколько времени он пытал жертву, но предположительно — достаточно долго. Не ошибусь, если скажу, что это продолжалось не меньше трех часов, возможно, больше.

Тихое, неприметное место. Тайник, скрытый от глаз случайных свидетелей. И уединенный, так как Робайра наверняка кричал. Как громко кричит человек, когда у него вырывают глаза и язык? Ясно, что очень громко. Нужно сузить временные рамки, точно установить, какой период провел кардинал в руках убийцы, и отнять несколько часов, затраченных преступником на осуществление кровожадного замысла. Таким образом они сократят радиус поисков, если только удача от них не отвернется в пользу убийцы.

— Я знаю, что мальчики из исследовательского отдела не нашли никаких улик. А вы не заметили чего-нибудь необычного до того, как тело вымыли? Хоть что-то, пригодное для анализа?

— Ничего особенного. Волокна ткани и несколько пятен на воротнике сорочки, похоже на следы пудры.

— Пудра? Любопытно. Следы мог оставить убийца?

— Послушайте, Диканти, а вдруг у нашего кардинала были свои маленькие секреты? — вмешался Данте.

Паола уставилась на него в изумлении. Патологоанатом издал злорадный смешок.

— Эй, я совсем не то имел в виду, — стал поспешно оправдываться Данте. — Я только хотел сказать, что, возможно, кардинал тщательно следил за своей внешностью. В конце концов, лет ему было немало…

— Тем не менее деталь примечательная. На лице остались еще следы косметики?

— Нет. Однако убийца должен был вымыть и лицо тоже, или, по крайней мере, стереть кровь из глазниц. Я займусь этим более тщательно.

— Dottore, на всякий случай пошлите образец пудры в лабораторию. Я хотела бы узнать точно фирму и тон изделия.

— Если у них нет готовой базы данных для сравнения с нашим образцом, анализ займет много времени.

— Напишите в ордере, чтобы перетрясли весь парфюмерный магазин, если возникнет необходимость. От поручений такого рода директор Бои просто в восторге. Что скажете о крови и сперме? Есть чем порадовать?

— Решительно нечем. Одежда очень чистая, на ней следы крови только одного типа. Уверен, это кровь жертвы.

— А на коже и в волосах? Споры, земля… какие-нибудь частицы?

— Я нашел следы скотча на обрубках рук. Могу предположить, что убийца раздел кардинала донага и связал изолентой, прежде чем начал пытать его. А затем снова одел. Преступник вымыл труп, но не погружал его в воду. Видите?

Патологоанатом указал на тонкую светлую полосу засохшего мыла на боку тела Робайры.

— Он обтирал убитого влажной намыленной губкой, но то ли воды было мало, то ли он посчитал это мелочью, не заслуживавшей внимания, поскольку на коже осталось довольно много мыла.

— Каким мылом он пользовался?

— Определить сорт мыла будет проще, чем пудры. Правда, и пользы меньше. Похоже на самое обычное лавандовое мыло.

Паола вздохнула. Доктор прав.

— Больше ничего?

— На лице также есть следы изоленты, хотя в микроскопическом количестве. И больше ничего. Кстати, покойный страдал сильной близорукостью.

— А какое это имеет отношение к делу?

— Данте, пошевелите мозгами. Очки! Они пропали.

— Ну да, пропали. Подонок выколол ему глаза, черт возьми! Как не пропасть очкам?

Патологоанатом бросил на Данте сердитый взгляд, обиженный его замечанием.

— Послушайте, я не собираюсь учить вас, как работать! Я всего лишь констатирую факт.

— Хорошо, доктор. Позвоните нам, как только будет готов окончательный отчет.

— Разумеется, ispettora.

И они оставили эксперта в покое. Продолжая вскрытие, он самозабвенно погрузился в классику джаза. Детективы вышли в коридор, где Понтьеро отдавал отрывистые короткие команды по мобильному телефону. Когда он закончил переговоры, Паола обратилась к помощникам:

— Итак, вот что мы сделаем дальше. Данте, вы вернетесь к себе на службу и составите описание — со всеми подробностями, какие вспомните, — места обнаружения первого трупа. Лучше, если вы запретесь в кабинете в одиночестве, так вам ничто не помешает сосредоточиться. Достаньте все фотографии и вещественные доказательства, которые ваш мудрый и просвещенный шеф позволил сохранить. Как только закончите, приходите в управление ОИНП. Боюсь, ночь нам предстоит долгая.