Техника брака

ГЛАВА XVII ГИГИЕНА ДУШИ

Гигиена — это уход за здоровьем.

За здоровьем организма ухаживают, главным образом, двумя путями: стараясь дать ему нормальные условия жизни и борясь с вредными на него посторонними влияниями. При этом благоприятные условия жизни, разумеется, помогают человеку бороться с последними, увеличивая стойкость всего тела в борьбе. Поэтому усилия, прилагаемые человеком, чтобы достичь развития всех функций, в вопросе об общем уходе за организмом имеют особенное значение. И поэтому же усилия эти не должны быть преувеличенными, не должны переходить известного предела или принимать односторонний, на одну область организма направленный характер, потому что, в противном случае, вместо пользы для всего организма, получится лишь вред.

Рассматривая идеальный, совершенный брак между двумя людьми как единый организм в вышеупомянутом смысле и с точки зрения гигиенических требований, мы во всем нашем предыдущем изложении все время держались тех физиологических и технических основных положений, которые обусловливают исключительно важное значение половых сношений в человеческой жизни и дают возможность сделать их наиболее совершенными. Далее мы подробно рассмотрели, каким путем уменьшить вред, могущий проистекать от злоупотребления этой основной функцией организма как мужского, так и женского и, в конце концов, при каждом удобном случае, подчеркивали, что развитие ее ни в коем случае не должно вести к излишнему телесному истощению одного или обоих участников брачного союза. Равным образом, мы обращали особое внимание на то, что половое общение лишь в том случае благотворно влияет на психику человека (его настроение, душевную деятельность и т. д.), если оно вполне соответствует его телесным, специально половым силам: излишек вреден как во всем, так и в этом отношении, и неблагоприятно отзывается, в особенности, на организме мужском. Усиленная сексуальная деятельность у многих людей — преимущественно, мужчин — очень понижает интеллектуальную трудоспособность, и люди, занятые усиленным умственным трудом, должны всегда это иметь в виду.

Основное положение отсюда, следовательно, такое: никогда ничего хорошего не может получиться из такого обращения с организмом, когда одну какую-либо его функцию делают преобладающей над другими, в ущерб всему человеческому существу, или, иначе говоря, если сосредоточить все внимание и все устремление на каком-либо, хотя бы и важнейшем отправлении его, — неизбежно будут парализоваться и атрофироваться остальные, для общей гармонии организма не менее необходимые.

Это значит, что в идеальном браке половые сношения не должны быть доводимы до пределов, за которыми они начинают уже вредно отзываться на обоюдной духовной жизни супругов и что увеличение этих брачных функций должно быть в точном соответствии с душевными и физическими силами людей, узами брака между собою связанных. В идеальном браке, именно благодаря сильному развитию их эротических отношений, супруги обычно и сохраняют любовь между собою и находятся в полном душевном между собою согласии. С этой точки зрения, следовательно, никаким особым вредом для общего здоровья организма половые сношения не угрожают. Наоборот, опасность грозит скорее от чрезмерной душевной привязанности и психической зависимости друг от друга, так как подобные чувства, будучи слишком продолжительными и интенсивными, утомляют того, на кого они изливаются.

Но тема эта завела бы нас слишком далеко, если бы мы остановились на ней подробно. Впрочем, я думаю, что и сказанного уже достаточно, чтобы намекнуть читателю о существовании подобной опасности, и могу посоветовать лишь одно, весьма ценное в практической жизни: при всей любви, при всей привязанности и общности духовных интересов, при полнейшем участии в мыслях и чувствах другого человека, дать возможность ему иногда и отдохнуть от всего этого.

Очень важно еще иметь всегда в виду следующее: беспрепятственное и немедленное, исчерпывающее удовлетворение всякого полового желания неизбежно ведет за собою пресыщение.

Через больший или меньший промежуток это дает себя чувствовать в обычных супружеских половых сношениях. Той же опасности подвергается и идеальное супружество.

Если скука — следствие однообразных половых отношений — и не грозит «гармонически-развившейся сексуальной жизни» и живой смене впечатлений и деятельности идеального супружества, то все-таки полное и немедленное удовлетворение желаний хранит в себе зародыш скуки и пресыщения.

Одна из важнейших задач правильного ухода за здоровьем и состоит в том, чтобы избежать этой поистине трагической доли в браке, сделать немыслимым ощущение мертвящей скуки, столь характерной для рядового супружества, подавляюще действующей на всю психическую область человека. Достигается это тактичным и своевременным воздержанием от исчерпывающего, полного удовлетворения всех половых желаний и вожделений при наличности полной возможности подобного удовлетворения.

Мужчину Бальзак предупреждает следующим образом: «Тот потерян для счастья в браке, кто в нем удовлетворяет всем чувственным желаниям женщины, не оставляя ничего неизведанного». А о том, как значительно может женщина усилить свое чувственное обаяние на мужчину целомудренным воздержанием, говорит Шекспир в «Цимбелине» устами Имогена:

«Иногда всеми силами противилась она моим супружеским объятьям

И так, умоляя о пощаде, рдела от милого стыда,

Что сам дряхлый Кронос смягчил бы каменное сердце». (Акт. 2, сц. 5).

Но женщина никогда не должна забывать, что в этом отношении не следует допускать ничего лишнего и знать меру и границы. Конечно, «женщине свойственно не поддаваться на удочку мужчины и этим она еще больше его воспламеняет и от этого кажется ему восхитительней», — замечает Реми де Гурмон. Но замечание это справедливо лишь в том случае, когда в женщине, несмотря на внешнюю неприступность, чувствуется искорка влечения к мужчине, а не простое эгоистическое нежелание отвечать его исканиям. И самые чарующие свойства истинной женщины в идеальном браке именно и состоят в этой вечной смене податливости и замкнутости, огня и льда отношений. И в таком браке во всем значении на сцену выступает кокетство и флирт в том его смысле, о котором мы говорили в гл. VIII.

Подобное самоограничение в своих желаниях имеет совершенно иное значение, когда нужно избежать без сомнения дурного влияния постоянной банальной интимности между супругами. И здесь меткое слово значит больше, чем все пространные рассуждения. И тут своим удачным определением выручает нас Бальзак: «Тот, кто вечно торчит в будуаре своей жены, либо рафинированный мудрец, либо круглый дурак» — говорит он в своей «Физиологии брака».

Sapienti sat.

Теперь мы подошли вплотную к той стороне этого вопроса, которая для идеального брака имеет, по меньшей мере, такое же важное значение, как и для обычно-рядового супружеского «сожития», но далеко для этой формы брака не специфична. Вернемся к тому типу брака, который, собственно, и составляет предмет нашей книги, и зададим вопрос, не представляют ли характерные особенности — углубление, укрепление и облагораживание половых отношений между супругами, — помимо положительных, и некоторые теневые стороны. Не было бы, действительно, счастье, столь необходимое для идеального брака, куплено слишком дорогою ценою, если оно в других областях могло бы существенно нарушить душевное равновесие супружеской четы.

С людьми, способными к аскетизму или по природе к нему склонными — вне зависимости от того, принадлежат ли они к какой-либо религиозной секте или нет, — может именно случиться подобное. Они в счастье идеального брака не нуждаются или, по крайней мере, его не ищут. Подобное счастье они отрицают, так как оно противоречит их понятию «чистоты» и «святости жизни, состоящей в отрешении от всего земного и его одухотворении».[72]

Иные группы и христианской веры в стремлении своем освободиться от чувственных, «земных» желаний, в борьбе с ними заходят очень далеко, другие секты, менее многочисленные, в этом стремлении доходят до изуверства. «Большую роль в борьбе с сексуальными желаниями играет здесь учение о первородном грехе и грехопадении. Все «телесные» удовольствия клеймятся именем «греха», между тем, как те же желания и наслаждения другими культами восхваляются и возвеличиваются», — говорит тот же ф. Шеффер.

Каково же взаимное отношение религиозных принципов этих обеих мощных групп верующих?

Иначе говоря, с практической стороны, как относятся понятия и закон известных нам религиозных учений к основным принципам идеального брака, как мы его себе представляем?

Этот вопрос нельзя обойти молчанием уже по одному тому серьезному значению, которое решение его имеет для самой сущпости понятия о браке. Ведь если бы эволюционирующие формы брака шли вразрез с религиозными понятиями и заветами, то ясно, что между супругами могли бы возникнуть поводы к разладу и внутренним конфликтам, знаменующим собою тяжкое настроение супружеской жизни и нарушение душевного мира.

Здесь следует заметить, что подобного полного подчинения обрядовой стороне религиозных предписаний, очень напоминающих аскетические тенденции христианства,[73] не бывает и люди научились обходить ее Оставаясь истинно религиозными и идеальными супругами, они понимают, что брак и его святость ничего не потеряют от исполнения требований разумной гигиены.

Как это ни сложно, мы попытаемся дать общую картину религиозных взглядов и заветов различных вероучений, касающихся области половых сношений.[74]

Менее всего труда было в этом отношении с древними религиозными учениями. У евреев, напр., предписания, вытекающие из Моисеева законодательства, очень определенны. У этого народа они сводятся, главным образом, к воспрещению полового общения (и даже простого прикосновения) к «нечистой», вследствие ли менструации или послеродового периода и еще не очистившейся ритуальным омовением и определенным постом женщине. Передавать эти религиозные предписания подробно нет никакого смысла: среди моих читателей слишком мало людей этой веры, а для неевреев перечисление подробностей было бы излишним. Достаточно сказать, что, хотя предписания эти значительно (временно) ограничивают половые сношения, однако, в общем, не противоречат возможности идеального брака и его условиям. (В одном отношении они клонятся к тому же, на что указывал и я: они требуют для только что дефлорированной женщины совершенно, с медицинской точки зрения, излишне-продолжительный половой покой, так как небольшое кровотечение от дефлорации приравнивают к менструационному и разрешают coitus лишь спустя семь дней после лишения невинности.)

Уже не на предписании, а лишь на общей религиозной мысли покоится убеждение правоверного еврея в том, что все, имеющее целью воспрепятствовать зачатию при половом общении, должно быть воспрещено человеку. Это понятие принято и ортодоксальной протестантской церковью (реформатской), которая и в остальном вероучении охотно следует Ветхому Завету, восприняв из него много «Божьих велений». В отношении ограничения полового акта с менструирующей они, напр., ссылаются на те же места книг Моисея, что и евреи. Нет сомнения, что некоторые из этих протестантов, так же, как евреи, не прикасаются к женщине ранее, чем по прошествии недели после менструации.

Основное положение католической церкви — при половом общении избегать всех способов и средств, имеющих целью предотвратить беременность. Это строго запрещается. На этом запрете католическая церковь настаивает особо, распространяя его и на то, напр., средство, которое косвенно является противозачаточным, настоящая же цель которого в обеспечении женщины от болезнетворных зародышей — кондом («презерватив»). Предписания церкви идут еще дальше, воспрещая применять его при coitus’e во время беременности, когда, казалось бы, и речи не может быть о нем, как о противозачаточном орудии. Ибо католическая мораль требует, чтобы каждый половой акт сопровождался «естественным излиянием истинного семени непосредственно в предназначенный для того природою женский приемник» («natutalis emissio veri seminis facta immediate in naturale vas muliebre»).

Таким образом, для католиков не может годиться наш совет употреблять подобное противозачаточное средство, и они лишены возможности им пользоваться даже в тех случаях, когда медицинским осмотром установлено, что поглощение спермы стенками влагалища было бы вредно для женского организма.

Впрочем, все это также не так уже сильно влияет на условия развития идеальных основ брака и имеет скорее второстепенное значение.

Но важно то, что воспрещение противозачаточных средств — основное требование этой церкви при половых сношениях супругов (точно так же, как и соответствующее требование иудейской религии и протестантской веры) — никоим образом не противоречит основам такого брака. Ведь основная идея возвышенно-гармонического брака и состоит именно в том, чтобы осветить половые отношения физиологическим значением и усовершенствованной техникой и при помощи их дать обоим супругам полное и продолжительное удовлетворение, непрерывно увеличивать их чувство взаимной любви и положить основание длительной и счастливой совместной жизни. Но осуществление этой высокой мысли ничего общего с противозачаточными приемами не имеет и в них не нуждается, ибо они, по большей части, вовсе даже не совместимы с условиями и требованиями такого брака, значительно уменьшая чувственное наслаждение от идеального полового акта, препятствуя нормальному ходу физиологических реакций, оскорбляя эстетическое чувство и не позволяя всецело, всем существом отдаваться душевным переживаниям от полного телесного единения с любимым существом.

Что вопрос о беременности может быть решающим фактором в счастье супругов и нередко разрушить их хорошо налаженные половые отношения — хорошо известно всем. И здесь речь идет о деле столь серьезном и о дилемме столь трудной, что все это должно стать предметом специальной науки, о чем я уже говорил и что подчеркивал в начале этой книги. Поэтому-то, чтобы не усложнять заданной темы, я совершенно обхожу молчанием вопрос о мерах предупреждения беременности.

Итак, можно установить, что во-первых, идеальный брак не противоречит церковным запретам противозачаточных средств и, во-вторых, в моих выводах — кроме разве второстепенных советов в случаях болезненных явлений — нет ни одного такого, следование которому могло бы отягчить чем-либо совесть верующего, будь то христианин или иудей.

Точно так же обращаю внимание и на то, что мои взгляды на физиологический уход за здоровьем в идеальном браке, как отвечающие требованиям общечеловеческой справедливости (как в отношении супругов, так и нового грядущего существа), вполне согласны с церковными заветами и взглядами. Мои убеждения, вынесенные из продолжительной врачебной практики, нисколько не противоречат, напр., католической морали, допускающей половой акт в те самые периоды, когда он не грозит женщине ни малейшей опасностью.

Что же касается modus vivendi при беременности и болезни, то тут мои гинекологические наблюдения и почерпнутый из них опыт по результатам вполне совпадают с религиозными воззрениями, хотя, как и между мнениями различных врачей, здесь могут быть некоторые разноречия.

Относительно подробностей полового акта (положений и по женщины и мужчины) протестанты и евреи определенно не высказываются. Нет никаких оснований, впрочем, допускать, чтобы как то, так и другое вероучение не разрешало бы иных положений, кроме «нормального». По католическому же религиозному воззрению, очень ясно и определенно высказываемому в творениях представителей этой церкви, всякая иная поза при coitus’e, кроме нормальной, в худшем случае считается смертным грехом.

Точно так же полным молчанием (значит, категорически не запрещая) оба названные выше религиозные учения обходят и вопрос о дозволенности любовного пролога и чувственных заигрываний с женщиной или девушкой с целью раздражения ее полового желания, тогда как католическая церковь, устами своих писателей и духовных отцов, высказывается в этом вопросе в том же смысле, как и я: все это дозволено лишь в виде подготовки или дополнения к процессу полового общения.

Как же ко всему этому комплексу вопросов относится протестантское вероучение?

Ответить на это в высшей степени трудно уже по одному тому, что это вероучение не представляет из себя столь монолитно-целого, самобытного, как католицизм или иудейство.

Ни один эстетически развитый человек не может вообразить себе счастья в одной чувственности. Никто не помыслит без любви приступать к прологу любви, а тем более к его эпилогу — он неизбежно почувствует к этому отвращение.

«И наслаждений тайных дно всегда печально и темно» — говорит Байрон в своем «Сарданапале».

Нет, то, что любящие друг друга люди стремятся получить от самого тесного телесного единения, что они, сознательно и бессознательно, считают его целью, — это иметь возможность ощутить, что они единое, неделимое существо.

Эта возможность — их единая жизненная цель. И потому им должен быть дан способ этого выражения.

Сделать так, чтобы долгие годы, всю жизнь не слабели эти духовные и телесные узы, — должен идеальный брак.