Темный путь

21. Битва на ступенях

Лонхат оказался прав: дверь удалось легко снять с петель. Караульные оказались пьяны настолько, что даже не проснулись, пока с них стаскивали оружие и связывали. Повсюду на улицах догорали костры, вокруг них вповалку спали пьяные кочевники, откуда-то доносились визги и хриплое пение, ближе к дворцу конунга веселье шло полным ходом. Но тут, около складов, было уже почти тихо. Света было слишком много, приходилось быть очень осторожными. По одному, перебежками от одного темного угла до другого, бывшие пленники стали пробираться к конюшне. Хала и Агейр молча переглянулись и исчезли у заднего окна караульной башни. Несколько минут ничего не происходило, потом раздался звук упавшего тела и оба воина, живые и невредимые, показались из открытой двери.

— Тут есть еда и оружие, — одними губами сказал Агейр. — Берем, сколько сможем унести, но так, чтобы кони не слишком уставали.

Йорунн тоже скользнула в приоткрытую дверь башни и с наслаждением переоделась в чистую одежду, которую хранили тут караульные. Залитые вином и измазанные объедками тряпки она с ненавистью зашвырнула в дальний угол. Собрав самое необходимое, троица двинулась к остальным. Но, видимо, судьба решила просто посмеяться над беглецами, отняв последнюю надежду тогда, когда им казалось, что свобода уже рядом.

Их все-таки заметили. Если бы храбрецам повезло чуть больше, если бы темноту не разорвали резкие крики дозорных, одетых в черные плащи… Беглецы не учли в своих планах, что странные всадники не станут участвовать в общем веселье и тем более будут охранять пленников, выставив свои собственные дозоры. Еще всего несколько минут, и хольдинги бы успели вывести коней к тайному ходу. Но пламя немилосердно вырвало из тени силуэты людей и коней, раздался чей-то голос, возвещающий тревогу, за ним прозвучал сильный и резкий звук сигнального рога, и последняя надежда на спасение исчезла.

Кит и Хала переглянулись, затем вышли вперед и обнажили мечи. Они решили защищать свою госпожу до последнего вздоха. Хала бросил взгляд на Йорунн, уже зная, что в последний раз видит свою единственную повелительницу, и так же точно зная, что ему уже не суждено будет увидеть ее смерть. Йорунн молча сжала губы и лишь кивнула, не давая ни одной слезинке выкатиться из глаз.

Один за одним ее спутники отпускали коней и выходили вперед, создавая живую стену. А затем свистнули стрелы. Лучники били жестко, сразу насмерть. Расстояние было до смешного малым, а света хватило бы даже неопытному новобранцу. Первые несколько стрел удалось отбить, следующие уже нашли свои цели. Агейр рухнул одним из первых, приняв на себя удар почти десятка черных наконечников.

А затем пленники бросились в последнюю, яростную и безнадежную атаку. Они сражались так, как никогда ранее, и все же погибали, ведь на одного хольдинга приходилось не меньше трех противников. Удары сыпались со всех сторон. Невозможно было уследить, кто смог избежать коварного удара, а кто рухнул на землю, отдавая ей последние капли крови вместе с жизнью.

Йорунн, Хала, Кит и десяток оставшихся в живых отступили к ступеням, ведущим на небольшую дозорную площадку, неистовым усилием отбросив врагов на десяток метров. Хала опрокинул на ступени чаши с маслом, и жидкий огонь потек по белому камню, выжигая все на своем пути.

Нападающие в ужасе отшатнулись. Хольдинги бросились вверх, к развалинам стен, надеясь успеть занять удобную позицию, но с другой стороны уже замелькали факелы, были слышны хриплые отрывистые команды и вот-вот должны были подоспеть растревоженные кочевники. Беглецы оказались отрезанными от всех дорог. Йорунн последним усилием толкнула чашу наверху лестницы и горючее масло растеклось по площадке полукругом, не давая кому-либо подойти к хольдингам.

Всего несколько минут — и по другую сторону выстроились лучники.

“Теперь уже недолго”, - мелькнула мысль. Но стрелы так и не сорвались, нападающие застыли, повинуясь чьему-то приказу. Уставшие и растерянные беглецы огляделись по сторонам, стараясь понять, что происходит. Хала тяжело дышал, зажимая рукой окровавленную рану в боку, но все еще закрывал Йорунн своим плечом.

А затем сквозь гул огня раздались чьи-то тяжелые шаги. Йорунн сделала шаг вперед, обходя своих спутников, и увидела, как пламя притихло, языки огня прижались к земле и отступили под ногами человека, вошедшего в полукруг света. Огонь не тронул ни его сапог, ни его одежды, а через секунду пламенная стена за его спиной взвилась в полный человеческий рост, опаляя хольдингов нестерпимым жаром.

Тот самый человек, которого она видела всего лишь раз, и взгляд которого лишил ее воли к сопротивлению, остановился в нескольких шагах от беглецов. Он не вынул оружия, но каким-то звериным чутьем люди чувствовали, что ему совершенно не обязательно обнажать меч, чтобы убить.

— Остановите бой, — спокойно сказал он на языке народа Хольда, рассматривая беглецов, ярко освещенных языками огня. — Вы могли надеяться сбежать от Талгата, но против меня у вас нет ни малейшего шанса.

Хольдинги молчали. А человек продолжил, по-прежнему негромко, но все остальные звуки словно стихли и отступили на задний план.

— Разумеется, я ожидал, что вы не сдадитесь на милость победителей и попробуете вырваться из города. Однако странно, что никто из вас не вспомнил про мой отряд, и не подумал о том, кто мы и с какой целью явились сюда. А уж ты, девочка, могла и вовсе догадаться. Я проделал долгий путь, чтобы встретиться с тобой, — он помолчал. — Ты напугана?

— Я не знаю тебя, — ответила Йорунн. — И с чего мне вдруг бояться человека, который даже имя свое стыдиться назвать?

— Так наш новый повелитель степи не сказал тебе, кто я? — голос незнакомца был слегка задумчив. — Быть может, он и прав, мое имя мало значит для вас.

— А мое имя значит. Перед тобой Йорунн, дочь Канита, и вновь повторяю, я не знаю тебя. Уйди с моего пути.

— Сложите оружие, — голос человека в чёрном был спокоен, — если хотите сохранить себе жизнь.

Йорунн не пошевелилась, лишь крепче сжала рукоять меча. Ответила она со всей дерзостью, что еще оставалась в запасе.

— Жизнь? Зачем сохранять то, чего уже нет? Нам не для чего жить больше! У нас нет дома, у нас отобрали свободу, но право умереть, сражаясь за свою честь, никто не может отнять. Отдай приказ, пусть стреляют.

— Право умереть? — губы человека изогнула неприятная улыбка. — Ты ошибаешься, девочка. Это право вы утратили так же, как и все остальное, — едва уловимое движение пальцами, и в его руке соткалась тонкая плеть из переплетенного огня и тьмы. Всего мгновение, и плеть, словно живая, взвилась в воздух и оплела и сдавила горло Халы. Тот упал на колени, силясь разорвать руками почти призрачную нить, но его пальцы лишь беспомощно скользили по горлу. Хала задыхался.

Раздались удивленные восклицания, кто-то в ужасе попятился, кто-то выругался. В Великой Степи о магах только слышали, но не видели. Йорунн в ужасе смотрела на смерть своего верного друга. И, не выдержав, воскликнула:

— Хватит! Довольно!

Человек жестом развеял удавку, Хала, хватая ртом воздух, оперся обеими руками о плиты пола и зашелся в хриплом кашле. А неизвестный тем временем продолжил.

— Смерть может быть разной, и поверь, если ты окажешься в руках императора, то все, что ты видела тут, покажется тебе детским сном. Тебя не лишат жизни, нет. Это было бы слишком просто. Тебя, как дикое животное, проведут на веревке через весь город, будут показывать на ярмарках, унижать и растаптывать, в назидание непокорным. А когда твоя воля обратится в прах, когда ты даже перестанешь мечтать о смерти, тогда тебя отдадут в руки палачей. О, у императора прекрасные палачи: ты будешь чувствовать свою смерть долгие часы, а может, даже дни. А когда все будет кончено, то твое тело еще долго будет выставлено под городской стеной, рядом с телами убийц и воров. Никто не придет, чтобы предать твои останки земле, никто не насыплет курган и не вложит в твои руки хлеб, чтобы ты могла покормить коня, уносящего душу к предкам. Ты исчезнешь из мира, как исчезают даже нерушимые скалы, и ни одна живая душа на земле не осмелится назвать твое имя.

Йорунн дрогнула, а потом почувствовала, как пусто и тихо стало внутри. Она слишком устала бояться и убегать, оказывается, предел есть даже у страха, а за этим приделом не остается ничего, кроме равнодушного безразличия. Она отвернулась и дала товарищам знак, чтобы те помогли Хале подняться.

— К чему эти речи? — обратилась она к человеку в черном, — если ты хочешь убить нас, то убивай. Если хочешь передать в руки своего императора или отдать хану, то попробуй взять нас живыми. Если же нет, то говори, зачем пришел.

Незнакомец молчал и просто смотрел на отчаянную девчонку. В разорванной одежде, проигравшая, но не сломленная, она все еще пыталась сопротивляться.

— Мне нет дела до них, — он кивнул в сторону уцелевших спутников Йорунн. — Пожалуй, я даже могу сделать тебе приятное, подарив им жизнь и свободу. Но платой за это станешь ты. Ты добровольно и без сопротивления сдашься мне, и только я буду решать твою дальнейшую судьбу. В тебе течет древняя кровь, и мне нужна ее сила. Одна жизнь в обмен на многие. Разумеется, если ты откажешься, то я все равно получу желаемое. Но я никогда не убиваю без нужды, твои люди не интересны мне, они могут уйти.

Он неотрывно смотрел ей в глаза. И снова, как тогда при первой встрече, Йорунн не смогла отвести взгляд, чувствуя, как что-то внутри нее выгорает, ломается, уничтожает ее волю к сопротивлению. А потом она повернулась и долгим взглядом окинула своих спутников. Их жизнь, в обмен на ее смерть. Не такая уж большая плата, ведь иначе погибнут все.

— Нет! Не смей! — сзади раздался хриплый шепот Халы.

— Госпожа, — взмолился Кит. — Не верьте ему, это ловушка, — голос его был тверд. — Мы не предадим вас, не купим себе жизнь, ценою вашей.

— Йорунн, — Лонхат говорил хрипло, рывками, видимо, минувший бой не прошёл бесследно для его сердца. — Нам незачем жить, если род Хольда прервется. Вы — последняя в роду, мы не можем покинуть вас.

Остальные хольдинги одобрительно зашумели, не собираясь складывать оружие. Но Йорунн молчала и вновь смотрела только на человека в черном.

— Если они останутся, то погибнете все, — пожал плечами тот.

— Отпусти их сейчас. Они заберут с собой мечи, луки и стрелы, все, что сейчас при них. Никто из твоих людей или людей Талгата не посмеет прикоснуться к ним. Пусть им дадут коней, поклянись, что за ними не отправят погоню. Тогда я сложу оружие и приму свою судьбу.

— Даю слово, что никто не тронет твоих друзей, — человек медленно кивнул, не сводя глаз с Йорунн, и требовательно протянул руку — меч!

— Йорунн, остановись!

Но та лишь гневно сверкнула глазами, затем сорвала с руки перстень брата и вложила в руку Лонхата.

— Вы уйдете немедленно, найдете моего брата или докажете, что он умер. Тогда хольдинги изберут себе нового конунга, и отныне он будет носить этот символ власти, — она повернулась к Хале, коснулась кончиками пальцев его лица, улыбнулась мягко и нежно. — Если я была тебе хоть немного дорога — выживи. И выполни мою волю. Это мой последний приказ. Я пока ещё дышу, значит, ты должен мне подчиняться. Уходи.

А затем она отвернулась, подошла к человеку в черном и вложила рукоять своего меча в ладонь, затянутую темной кожей перчаток. Он принял меч, с легким удивлением осмотрел и одним движением перебросил его через стену огня позади себя, затем второй рукой перехватил запястье Йорунн и резко развернул ее спиной к себе. Йорунн почувствовала его жар, который опалял даже сквозь одежду и доспех.

— Смотри, я всегда выполняю данные обещания, — голос его был бесстрастен.

Огонь, окружавший площадку и ступени, внезапно потух, повинуясь неслышному приказу. Несколько фраз на неизвестном Йорунн языке, и лучники опустили стрелы, откуда-то появились люди с конями.

— Уходите, вы свободны, — кивком головы указал на коней. — Вы уже ничего не измените.

Йорунн смотрела, как темнота скрывает фигуры маленького отряда, слышала крик Халы, которого пришлось уводить силой, почти физически ощутила боль разлуки, ощущала жар рук, что держали ее запястья, и всей душой отчаянно хотела проснуться, но увы, это был не сон. А затем она почувствовала, что ее руки стали свободны и пламя, что так жгло спину, отодвинулось. Незнакомец отошел назад, затем медленно обошел Йорунн и стал напротив нее.

— Ты сделала правильный выбор. Незачем толкать людей на бессмысленные жертвы.

А Йорунн внезапно поняла, что все действительно закончится сейчас. Тут, на этом месте. Что-то глухое и темное шевельнулось в ней и последняя надежда погасла. Человек в черном стоял в паре шагов от неё и внимательно изучал, пронизывая темными глазами, отражающими зарево пожара.

— Не хочешь спросить, кому отдаёшь свою жизнь?

— Разве это теперь важно?

— Я хочу чтобы ты знала, что твою кровь и силу заберу я, Хальвард Эйлерт Эйнар, Правитель сумеречных земель, герцог Недоре, Миаты и Зеленых островов, Носящий пламя, Повелевающий тенями.

На миг в глазах Йорунн вспыхнуло что-то, похожее на слабый интерес, но тут же угасло.

— Мне даже жаль, что вышло так. Мне нравится твоё упорство и самообладание. Возможно, не будь мы врагами, я бы дал тебе шанс. Но сейчас тебя оставлять в живых было бы глупостью.

Йорунн молчала, в душе она уже умирала и теперь думала лишь о том, чтобы этот кошмар закончился скорее. Повелевающий тенями маг возвышался над ней глыбой мрака.

— Смотри на меня, — раздался суровый приказ. — Я хочу, чтобы ты видела свою смерть, — его руки коснулись лица Йорунн, заставляя ее поднять голову. Серебряные заклепки на рукавах обожгли кожу неожиданным холодом.

Йорунн показалось, что огонь вокруг них вновь взвился стеной, но жара не было, как не стало и звуков и всего остального мира. Только черная кожа перчаток на ее лице и суровый голос, заполнивший ее разум.

— Смотри на меня, — вновь повторил правитель Недоре. — Тебе уже нечего бояться.

— Уже нет, — эхом ответила она и подняла взгляд.

Она еще успела запомнить тьму и искры, что смотрели на нее из глаз мага, а потом провалилась во мрак без мыслей и памяти.