Тени Атлантиды

Глава вторая

Кулл сперва, когда услышал о камелийце, фыркнул презрительно. Он немало навидался за свою жизнь шарлатанов и пустословов, чтобы доверять первому встречному. А советник Ту и вовсе насторожился: в каждом заметном чужестранце ему чудился лазутчик змеелюдей, либо заговорщик.

Но на письма, разосланные предусмотрительным советником в разные концы, пришли ответы от людей знающих и уважаемых — и все они говорили о Рамдане только добрые слова. В его учености и благочестии никто не сомневался.

К тому времени Куллу и самому уже не терпелось взглянуть на загадочного камелийца, о котором вокруг было столько разговоров. Он пригласил его к себе.

С первого взгляда король был разочарован. Маг и мудрец выглядел совершенно обыденно: как средней руки торговец. Невысокий, худощавый, смуглый. В аккуратной, небогатой одежде. И речи его были, как у торговца: преисполненные здравомыслия, без всякого налета загадочности и тайны.

Но… Была у Рамдана одна особенность. Каким-то удивительным чутьем он точно угадывал мысль собеседника.

И всегда давал самый разумный и мудрый совет. Разумеется, когда мог это сделать.

Казалось, внутренним взором он проникает в самую суть вещей — а затем рассказывает другим людям о том, что видит.

— Ты скучаешь, король, — без обиняков сказал оп Куллу в первую же встречу. — Тебе кажется, все значительные дела в твоей жизни уже сделаны, все предначертанное исполнено. Ты думаешь, на твою долю не осталось ничего, кроме нудной придворной грызни, да повседневных мелких хлопот. Это не дело для великого воина вроде тебя!

Верно подмечено! Кулл и сам частенько думал об этом. Но ведь не затевать же войну с соседями из одного желания размять мускулы, да показать силу!…

Король вопросительно уставился на мудреца. Тот, однако не дал прямого ответа.

— Жизнь сама укажет тебе, куда идти. Не сомневайся, правитель. Люди, подробные тебе, не остаются долго без дела. У богов для них всегда найдется работа!

Эти слова пришлись атланту по сердцу. Равно как и простые, без рисовки манеры Рамдана.

Брулу и Ка-Ну камелиец тоже понравился. Пить южанин мог не меньше пиктов, знал немало веселых песен, да и к женскому полу относился совсем не так, как обычные жрецы.

— Странный ты парень! — заявил ему как-то прямой на язык Копьебой. — Другие маги и взглянуть лишний раз на девицу опасаются, чтобы не растерять колдовскую силу. А ты…

Камелиец расхохотался, чествуя новых друзей отличным южным вином.

— Только те боятся силу потерять, у кого ее немного!

Однако на все просьбы показать какое-нибудь колдовство он всегда отвечал отказом. Мол, не шуточное это дело, чтобы будить такие силы ради пустой забавы.

Может, оно так и было. А возможно, как один раз шепнул Брул атланту, Рамдан и не был вовсе никаким магом, а попросту привирал для важности… да какая разница. Камелиец был отличным собеседником и другом, чего же еще?!

И именно ему король оказался обязан двумя самыми важными шагами за последние годы. Окажутся ли шаги эти разумными, покажет время.

Иссария, это первое. Но об этом Куллу пока не хотелось думать.

А второе — кхешийский поход.

Именно Рамдан поведал правителю, что в далекой южной стране, и названия-то которой Кулл до сего дня никогда не слыхал, в открытую взяли власть змеелюди и установили там правление Сатха, Великого Змея. Потом змееголовые ушли, однако их бог остался. И теперь вся Кхешия была в путах ненавистного культа.

— Но почему они не свергнут проклятых жрецов? — возмутился атлант. — Как могут люди мириться с богом-змеем?!

Рамдан лишь развел руками. Хотя его родина па юге и граничила с Кхешией, сам он редко бывал там и мало что знал о местных порядках.

— Насколько мне известно, — поведал он Куллу и его друзьям, — поклонение Сатху имеет в Кхешии очень древние корни. Некоторые книги утверждают даже, что именно там — родина этого черного божества. Вот почему он там так силен. И вот почему народ Кхешии не может восстать против его ига.

— Но почему же змеелюди не закрепятся там, если это правда? С какой стати им было обосновываться на востоке?

Камелиец покачал головой.

— Пути змееголовых неведомы нам, людям, и я могу лишь предполагать Истинная мудрость гласит, что в наибольшей силе сокрыта и наибольшая слабость. Возможно, это относится и к Сатху. Да, там на юге он всего сильнее. Но, возможно, там же скрывается и тайна, которая поможет одолеть его. Его смерть тоже там, в далекой Кхешии.

О, если бы это было так! Глаза Кулла вспыхнули воинственным огнем. Он готов был немедленно рвануться в загадочную южную страну, в одиночку вызвать на бой Великого Змея. Увы, это было невозможно.

— Но что это может быть за тайна? — спросил он мудреца. — Что за скрытая слабость даст мне шанс победить Сатха?

Однако камелиец был бессилен помочь ему. Лишь там, в Кхешии, можно будет это узнать. Там, на юге, все решится.

И Кулл стал готовить поход.

Много трудностей поджидало его на этом пути. Убедить советников. Убедить двор. Зажечь идеей похода сердца воинов. Успокоить простой народ. Это было только начало.

Затем следовало добиться от сопредельных государств разрешения, чтобы войска беспрепятственно прошли по их землях. На это ушел не один месяц.

А потом пришел черед собирать людей, звать на помощь союзников, готовить оружие, корабли, осадные машины, припасы… в общем, создавать армию.

Порой Куллу казалось, это никогда не кончится. День за днем вожделенный поход все откладывался, ему всегда что-то мешало — пока королю наконец не начинало казаться, что они не выступят уже никогда.

Порой он и сам до сих пор не верил, что этот день наконец настал. Ему все хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться: да, они наконец в пути!

Поход против Кхешии начался. И теперь дело было за малым: необходимо разбить сильное войско.

Лазутчикам удалось собрать самые скудные сведения, но из них можно было заключить, что противник очень силен. Если раньше страну защищали жрецы Сатха с помощью черной магии, то сейчас к этому прибавилась и прекрасно обученная армия. Строго говоря, Кулл мало что знал о ней.

Год назад, после того как Кулл заключил договор с Камелией и Фарсуном, жрецы Сатха, справедливо опасаясь нападения, закрыли для чужеземцев свою страну.

Единственным свободным городом оставался Тшепи, далее, в глубь Кхешии, не пускали никого, поэтому сведения об армии были отрывочны и неполны.

Однако варвар не боялся неизвестности, ведь под его началом выступало непобедимое войско, а от черной магии он защищен Щитом Хотата.

Проходя мимо палаток, атлант бездумно отмечал, где кто разместился. Сейчас справа от него расположились воины из Зальгарских гор.

По гербам на щитах и цветам штандартов было несложно определить, к какому роду принадлежит командир. В его лагере собрался цвет зальгарской знати, самые древние и уважаемые фамилии прислали своих отпрысков во главе семи тысяч вооруженных бойцов.

Слева расположились три тысячи грондарских лучников, непревзойденных стрелков. «Грондарцы должны начать битву», — подумал Кулл.

По традиции, у каждой палатки выставлялись мишени, на которых упражнялись накануне. Было видно, что все стрелы, за редким исключением, попали в нарисованный круг.

Внезапно внимание варвара привлекла странная мишень: один след был значительно ниже других. Присмотревшись повнимательнее, он сообразил, как образовалось это более крупное отверстие: стреляли из арбалета.

— Они начали осваивать арбалеты, — задумчиво протянул Кулл.

— Мой король, разреши говорить, — обратился к нему телохранитель.

— Говори.

— Вчера Иссария упражнялась в стрельбе. Это ее единственный промах.

— Хорошо, — кивнул Кулл.

Телохранитель поклонился и отошел назад.

Далее стояли палатки таваронской пехоты, отличавшейся особым упорством и выучкой.

Атланту припомнилось, как по его знаку блистательная фаланга таваронцев шла в бой, не нарушая строя, — замечательное зрелище, вселявшее во врагов ужас.

Лучшие семьи Тавароны, независимой западной провинции Валузии, откликнулись на зов короля, прислав десять тысяч пехотинцев.

За ними расположились двадцать тысяч воинов валузийской пехоты.

Куллу стоило больших усилий создать из этих увальней войско, но бесконечная муштра сделала свое дело: пехота стала грозным оружием в умелых руках военачальника, ничуть не хуже таваронцев.

А вот и валузийская конница — краса и гордость армии. Несокрушимой лавиной закованные в броню воины сметали все на своем пути. Тринадцать тысяч закаленных в битвах ветеранов рвались в бой.

Конницу сменил камелийский отряд. В этом походе Камелия, отчасти и благодаря посредничеству Рамдана, выступила союзником Валузии, предоставив десять тысяч пехотинцев и три тысячи конников, прекрасно вооруженных и обученных. «Клянусь Валкой, Камелия не поскупилась, чтобы досадить соседу. Но нам это только на руку. Они славные воины», — подумал Кулл.

Поблизости выстроились палатки семитысячного отряда наемников, отчаянных рубак.

Костяк его составляли комморийцы, были также наемники из завоеванных стран. Поначалу Кулл не слишком жаловал чужаков, но, увидев воинов и деле, решил взять их в поход, назначив, однако, сотниками своих, преданных ему людей.

В лагере также находился особый отряд: триста человек, которые управляли осадными машинами. В пустыне трудно найти необходимые для постройки катапульт, баллист и таранов материалы, потому машины пришлось брать с собой.

Много места занимал обоз. Он обременял армию, задерживал движение, но без собственных запасов большому войску не обойтись.

Военное дело было сложной наукой, даже скорее искусством, но за долгие годы, проведенные в походах, атлант освоил его в совершенстве. Теперь мало кто в мире мог бы сравниться с королем Валузии в ратных умениях.

Хотя, как и прежде, гораздо большее удовольствие ему доставляло самому взять в руки боевой топор и своими руками крушить врагов, наслаждаясь яростью битвы.

Звук трубы, игравшей зарю, застал Кулла в середине обоза, и варвар поспешил назад, к своему шатру.

Поднимаясь на холм, он окинул взглядом палатки, в которых расположились жрецы Валки и Хотата, палатку Рамдана, который также отправился с ними в этот поход, а также шатры магов и чародеев, призванных охранять и беречь армию от злого кхешийского колдовства. Кое-где еще горели светильники.

С вершины холма Кулл посмотрел вниз и мысленно замкнул круг, который только что прошел: обоз соседствовал с палатками зальгарцев. Он улыбнулся и скрылся в шатре. Два телохранителя встали у входа. Над лагерем поднимались аппетитные запахи готовящегося завтрака.

В поход под предводительством Кулла выступило Пятьдесят тысяч бойцов пехоты и двадцать три тысячи — конницы. Прекрасно вооруженное и обученное войско стояло на границе Камелии и Кхешии, у подножия безымянного холма.

очью верховный жрец главного храма Сатха в городе Ханнуре Сатхамус не ложился спать. Первые лучи солнца осветили просторную комнату с распи санными фресками стенами и застланным циновками полом. Возле длинных резных полок с пергаментными и папирусными свитками стоял столик, за которым, скрестив ноги, сидел на полу Сатхамус. Рядом устроился писец, под диктовку выводивший на папирусе иероглифы.

Жрец был адептом Черного Логова, одним из сильнейших магов Кхешии. Человек, впервые видевший его, вряд ли распознал бы в нем мага: он обладал располагающей внешностью кхешийца, которому не чуждо ничто земное.

Коварство и недюжинный ум в сочетании с глубоким знанием магии позволили ему достичь больших высот. Само Черное Логово с Тха-Таурагом во главе ценило его способности и сделало фактическим правителем Кхешии — ибо Сенахт, светский правитель страны являлся, в общем-то, лишь подставной фигурой, никому не нужной и не интересной.

Не обладая реальной властью, он восседал на троне лишь для того, чтобы успокоить народ, не дать кхешийцам повода роптать, будто прислужники змееголовых захватили и поработили всю страну.

А так приличия были соблюдены, формально Кхешией правил наследник древней династии. И кому какое дело до того, кто, в действительности, принимает все решения!

Жрецы знали правду, знали, что Сенахт терпит их лишь потому, что на него и на всю страну Змеем и его слугами было наложено заклятие, и потому своим истинным владыкой они считали именно Сатхамуса.

Однако, занимая такое высокое положение, будучи жрецом богатейшего храма, тот жил очень скромно и внешне никак не проявлял своей огромной власти…

— Напиши, что отряд наемников из Малых княжеств должен был прибыть в Ханнур еще вчера, нам непонятны причины промедления, за нерасторопность можно встретиться со священными крокодилами. Жду вас завтра к утренней молитве. Днем армия выступает из Ханнура.

Едва писец закончил свою работу, Сатхамус взял в руки папирус, быстро пробежал его глазами и, удовлетворенный, поставил свою печать.

— Подготовь письмо для владыки Сенахта, — обратился жрец к писцу.

Писец взял папирус с заранее заготовленным текстом, восхваляющим повелителя, и приготовился.

— Направляю к тебе северного воина, — начал диктовать Сатхамус, — и прошу принять его. Не смотри, что это варвар и у него дурные манеры, — па поле боя он многого стоит. Кроме того, звезды говорят, что у него ярко выражен талант полководца. Нижайше прошу тебя поставить его во главе твоих непобедимых войск. «А то и ты тоже встретишься со священными крокодилами», — презрительно подумал жрец — Закончи письмо, — велел он вслух.

Прочитав написанное и поставив печать, он надолго задумался.

Ему осталось продиктовать несколько писем управляющим имениями храма, но это могло подождать.

Правильно ли он сделал, велев Сенахту, чтобы тот поставил северянина во главе армии? Это был рискованный ход, и многие возразили бы против такого хода, вздумай верховный жрец изложить им свои резоны.

По счастью, положение его было достаточно высоким, чтобы не отчитываться ни перед кем. Исключение составлял лишь один человек но Сатхамус уже знал, что скажет ему.

И все же — почему именно северянин? Тот, бесспорно, лучший воин, какого только доводилось встречать кхешийцу на своем жизненном пути. Южане-военачальники не годились неукротимому дикарю и в подметки! Но он опасен. Так может быть опасен лишь дикий зверь, хищник, способный лишь на время притвориться смирным, но которого нельзя приручить ни страхом, ни лаской.

Не окажется ли Халег таким хищником, не попытается ли укусить руку, которая его кормит?

Сатхамусу оставалось лишь надеяться, что он не ошибся в выборе. Неправильное решение будет стоить им слишком дорого

Для Кхешии настали трудные времена, армия непобедимого варвара стояла на границе, готовая перейти ее и обрушиться на кхешийские города и храмы, грабя и превращая в пустыню цветущий край.

Лазутчики сообщали, что Кулл собрал большую силу: семьдесят тысяч закаленных бойцов стоят под его началом. Армией командуют опытные воины, перед которыми не устояли ни Коммория, ни Зарфхаана, ни Фарсун.

Последнему Кхешия усиленно помогала, чтобы остановить продвижение врага, но все зря. Оракул говорил правду.

Черное Логово и жрецы Сатха заблаговременно готовились к вторжению, за два года армию увеличили вдвое, ее численность, включая наемников, составляла уже шестьдесят тысяч человек.

Ломая устоявшиеся традиции, Кхешия пригласила умелых бойцов, чтобы обучить войско. На этом настоял Сатхамус, и владыка поддержал его.

Полгода назад в Кхешию вторглись дикие племена темнокожих из Матуанги и Белы, самых южных из Малых княжеств, осадившие Такхес.

Армия Кхешии, всего за седмицу перейдя пустыню, наголо разбила многочисленные орды, но победа не вскружила голову Сатхамусу.

Он прекрасно понимал, что дикари, не знавшие воинского искусства, хотя и превосходили числом армию короля Валузии, были гораздо менее опасны, чем варвар.

Жрец разослал людей в соседние страны, чтобы собрать наемников. Для этого пришлось использовать неприкосновенные храмовые запасы: когда грозит гибель, отдашь и последнее. В весьма ограниченные сроки была проделана огромная работа, и этот труд не попал даром.

Труды Сатхамуса не пропали даром. Теперь Кхешия имела хорошо обученную и вооруженную армию.

Сейчас она стояла лагерем у стен Ханнура, за исключением небольших гарнизонов, оставшихся и приграничных крепостях. Подходили последние отряды наемников. Завтра войско выступит навстречу противнику.

Внутри страны, правда, все было вовсе не так благополучно. Соглядатаи донесли, что владыка тайно поддерживает последователей культа забытого бога — культа, объявленного вне закона жрецами Сатха.

Как и всякое божество, забытый бог пытался поколебать власть Сатха. Великий Змей убил его, а его последователей отдали священным удавам и крокодилам. Оказывается, ересь живуча и последователи низвергнутого бога появились снова. Ими необходимо заняться прежде всего.

Размышления Сатхамуса прервал стук в дверь. Жрец взглянул на писца: тот замер в ожидании распоряжений.

— Открой, — приказал Сатхамус.

Писец бережно отложил папирус, встал, подошел к двери и открыл ее. На пороге стоял младший жрец. С поклоном он обратил к Сатхамусу:

— Пришел великий Тха-Таураг. Он просит его принять, если ты не спишь.

Это имя напомнило жрецу, что члены Черного Логова собирались сегодня ночью, чтобы обратиться к священному оракулу. Сатхамус не присутствовал на этой церемонии, но, раз Тха-Таураг здесь, она уже закончилась, и предсказания действительно серьезны.

— Проси. — Потом, обращаясь к писцу, он сказал: — Собери бумаги и ступай. Скажи, чтобы прислали нового писца. Ты свободен до обеда. Можешь идти, и пребудет с тобой великий Сатх.

Писец взял папирусы и с поклоном вышел. Едва он удалился, в дверях возник силуэт главы Черного Логова — Тха-Таурага.

«Что же он скажет?» — подумал Сатхамус, вставая и с поклоном предлагая гостю присесть. Ему льстило, что такой человек пришел к нему сам.

Тха-Таураг приветствовал жреца дружеским кивком. Потом, повинуясь приглашающему жесту хозяина, подошел к столику и уселся напротив. Сколько Сатхамус себя помнил, Тха-Таураг не менялся. На него смотрело лицо оживший мумии: совершенно лысый череп, обтянутый пожелтевшей сухой кожей, впалые щеки, острый нос, тусклые черные глаза (тем не менее жрец знал, что от этих глаз ничего не скроешь).

Широкое белое одеяние скрывало неестественную худобу мага. Тха-Таураг производил впечатление дряхлого, уставшего от жизни человека, однако Сатхамус знал: это только видимость, самый искусный маг Кхешии, единственный, кто пришел в свое время со змеелюдьми, и остался, когда они покинули страну; коварный и злопамятный, он пережил множество врагов. Такого лучше иметь другом.,

— Да пребудет с тобой великий Сатх, о Тха-Таураг. Что на этот раз предсказал оракул?

— Спасибо, и тебе желаю этого, Сатхамус. Предсказание действительно серьезно, хотя и туманно. Поэтому я пришел к тебе в эту раннюю пору. Хочу рассказать о нем и посоветоваться.

— Я весь внимание.

Сатхамус вспомнил предыдущие церемонии предсказания. Оракул находился в храме все-видящей богини Нут. В огромном зале, свод которого поддерживали гигантские колонны с вырезанными иероглифами, стояла огромная статуя богини высотой в десять человеческих ростов.

Перед ней располагался алтарь со священными курильницами. На этом алтаре, обагряя его кровью, закалывали жертвенных животных. Чем сложнее был вопрос, тем больше требовалось подношений.

Жрицы богини определяли по дыму, принята ли жертва. И если жертва принималась, главная жрица добавляла щепотку черного лотоса в курильницу, а прорицательница вдыхала дым, пока не отрешалась от всего земного.

Под звуки молитвенных песнопений ее душа возносилась на небо, где встречалась с божеством, как бы служа мостиком между людьми и богиней Нут.

Но богиня была капризна, как все женщины, и почти никогда не давала прямых ответов. Большое искусство требовалось для того, чтобы правильно истолковать предсказание.

Можно было спросить самого Сатха, но он не любит, когда его беспокоят.

Сатхамус читал в древних папирусах, что ког-да-то бог, ответив на вопросы жрецов, отнял их души и замутил разум.

Никто так и не сумел узнать, что же поведал Великий Змей, а те, кто дерзнул обратиться к нему, вскоре покинули этот мир. «Тха-Таурага не было на той церемонии. Наверное, он и написал об этом», — подумал жрец.

— Все было против того, чтобы мы услышали предсказание. Нам пришлось принести немало жертв, прежде чем богиня заговорила с нами. К ней взывали поочередно разные прорицательницы, и только третья душа смогла пробиться к Нут, — начал Тха-Таураг.

Сатхамус знал, что в течение этой луны богиню вообще не следовало беспокоить. Это было чудо, что, хотя и с третьей попытки, она ответила.

Маги Черного Логова сознательно шли на риск заслужить немилость богини, но выбора у них попросту не было. Души двух жриц, обкуренных черным лотосом, наверное, уже не вернутся в свои тела. Но оракул-то ответил!

— Всевидящая Нут сказала следующее. Позволь, я прочту тебе:

…Тха-Таураг замолчал и взглянул на Сатхамуса. Тот внимательно слушал.

— Вот, собственно, и все. Ты считаешься лучшим толкователем оракула. Попытайся объяснить что. Пока мне ясно одно: битва будет не только на земле, в ней сойдутся также великий Сатх и Валка, бог северян. Итак, я жду твоих слов, — сказал Тха-Таураг и передал жрецу пергамент с предсказанием.

Сатхамус взял в руки текст, внимательно прочел его и надолго задумался. Глава Черного Логова терпеливо ждал. Тихий стук писца, пришедшего занять свое место, не заставил ни одного из них даже пошевелиться.

Не дождавшись ответа, писец заглянул в комнату, увидел застывших в неподвижности мага и жреца и тихо прикрыл дверь.

Наконец Сатхамус заговорил:

— Я должен поблагодарить тебя, великий Тха-Таураг, за столь высокую оценку моих скромных способностей. Ты более проницателен, чем я. Я полностью согласен с тем, что битва богов состоится. В предсказании довольно точно указано время — это время полной Луны. Оно наступит через пять дней на шестой.

Наша армия выступает завтра и направляется к Тшепи вниз по Таису. Если варвар будет подниматься вверх по реке, войска встретятся через четыре дня. Зная прошлые походы Кулла, можно сказать, что он так и поступит. У варвара опытные полководцы, да и сам он прекрасный воин, они не оставят за спиной такую крепость, как Тшепи. Отсюда можно заключить, как это ни прискорбно, что Тшепи падет, и осада будет недолгой. Это позволит варвару беспрепятственно провести суда вверх по течению…

Жрец посмотрел на Тха-Таурага. Маг немного подумал и ответил:

— Благодарю тебя за помощь. Если у меня и были сомнения относительно времени начала битвы, ты их развеял. Что касается Тшепи, судьба его не так ясна. Варвар непредсказуем, и он может повести армию к Ханнуру, минуя Тшепи. С другой стороны, твои рассуждения о полководческих способностях варвара неоспоримы, поэтому, скорее всего, участь крепости все-таки предрешена. Давай пойдем дальше.

— Далее следует описание кровопролитной битвы, исход которой, согласно предсказанию, благоприятен для кого-то одного — для того, кто будет на грани поражения, но жало осы поможет ему. Смысл этих слов можно толковать по-разному.

Я склоняюсь к выводу, что под жалом подразумевается мужество одной из сторон, которое приведет к победе. Как ты видишь, великий Тха-Таураг, предсказание не дает прямого ответа на вопрос, кто победит. Если ты ждешь, что я назову победителя, спешу тебя расстроить: сейчас я этого не могу. Моих знаний и опыта не хватает. Чтобы ответить точно, мне необходимо время, которого у нас нет.

Мы считали, что Тшепи задержит варвара до подхода нашей армии, но боги распорядились иначе, и битва произойдет раньше. Если победим мы, варвар надолго забудет дорогу сюда. Мы сможем завоевать Камелию и Фарсун, увеличив вдвое владения Отца Тьмы. Если мы проиграем, то Великий Змей не оставит своих детей. Это видно из предсказания. Поход варвара ничего не изменит.

— Спасибо за честный ответ. Я продолжаю считать, что ты лучший толкователь, о Сатхамус. Я извещу Логово о нашем разговоре. Хотя предсказание и не содержит прямого ответа, теперь я вижу: Сатх печется о нашей судьбе. Надо отблагодарить богиню за то, что она нашла для нас время. Распорядись об этом.

— Хорошо, а что мы скажем народу о предсказании?

— Правду. Варвар будет разбит — так сказал оракул. Сейчас давай уточним, что мы уже сделали и что еще можем сделать для победы. Предсказание надо подтвердить делами. Что с армией?

Мне сказали, твои заслуги в этом огромны. По-моему, ты чрезвычайно одаренный человек.

— Спасибо. Мы и правда многого достигли. Нам удалось собрать шестьдесят тысячи человек. Сегодня прибудет последний отряд наемников, и завтра на рассвете мы выступаем.

Что касается вооружения, ты сможешь оценить его сам, о великий Тха-Таураг. Днем состоится жертвоприношение Сатху в моем храме, будем просить о даровании победы над врагом. После церемонии владыка представит армии нового главного военачальника, а затем состоится смотр. Чтобы вооружить и обучить наше войско, пришлось взять средства даже из неприкосновенных запасов храмов.

— Насколько мне известно, — перебил жреца Тха-Таураг, — владыка, по твоей просьбе, поставит во главе войск Халега из далекой Туле. Чем же так приглянулся тебе этот тулиец и не станет ли он слишком опасным после победы? Ведь Кулл, тоже варвар, сумел занять трон Валузии. Если Халега поддержит армия, он захочет сам стать правителем Кхешии. Тулиец очень честолюбив, а значит, очень опасен.

Тха-Таураг посмотрел на Сатхамуса, ожидая ответа.

«Так вот чего в действительности опасается маг. Послание богини он растолковал и без меня. Ну что ж, надо развеять его опасения», — подумал жрец.

— Халег — прекрасный воин. У себя на родине он возглавлял воинский клан, с отрядом соплеменников служил наемником в Коммории. Быстро дослужился до тысячника в комморийском войске. Мы заплатили ему хорошие деньги, чтобы он обучил нашу армию биться с северянами, и он доказал, что золото потрачено не зря. Вспомни, как дрались наши воины с дикарями из Малых княжеств. Тулиец тогда сражался в первых рядах и показал чудеса храбрости и осмотрительности. Что благодаря ему мы одержали блистательную победу.

Что касается того, насколько он опасен, хочу тебя успокоить: звезды говорят, что он скоро покинет Кхешию. Наверное, получив плату, Халег пойдет завоевывать себе королевство, или вернется на родину, или отправится в страну мертвых. Это не важно, главное — его ждет большое путешествие.

Еще замечу, что тулийцы — вечные враги всех прочих народов севера. Так что Кулл получит сильного противника. Надеюсь, я ответил на твои вопросы, о Тха-Таураг?

— Хорошо, Сатхамус. А как обстоит дело с магической атакой на Кулла?

— Как ты и предупреждал нас, Щит Хотата защищает его не хуже, чем щит от стрел. Не будь талисмана, он бы сошел с ума, а так ему только спились кошмары.

— Почему ты говоришь «снились», а не «снятся»?

— Кулл рассказал о них своим жрецам, и те без большого труда определили, чьих рук это дело. Они создали для него охранный талисман, который в сочетании со Щитом Хотата полностью защитил его — кошмары прекратились.

— Ну что ж, все равно не стоит оставлять эти попытки. Мало ли что может случиться… — Тха-Таураг посмотрел в окно. Солнце уже поднялось над горизонтом. — Однако мы заговорились. Тебе надо отдохнуть перед дневной церемонией. Сегодня вечером состоится встреча Логова, и мы должны там быть. На нее приглашены и владыка, и Халег. Еще раз обсудим предстоящую войну. А сейчас разреши тебя покинуть. Да пребудет с тобой великий Сатх. — Тха-Таураг неторопливо поднялся с места, ответил на поклон жреца и вышел из комнаты.

Едва он переступил порог, как, низко кланяясь, вошел писец:

— Господин, ты посылал за мной?

— Да, проходи и садись напротив, — сказал Сатхамус. — Надо срочно написать несколько бумаг.

Жрец посмотрел на застывшего в ожидании писца и, подавив вздох, начал диктовать. Сегодня отдохнуть ему так и не удастся.