Тени Атлантиды

Глава пятая

Король обходил строй воинов, построившихся в четыре шеренги, пристально глядя на каждого бойца, стараясь выявить любые мелочи, которые могли бы нарушить их план. Ему предстояло проникнуть по подземному ходу в Тшепи, и атлант благодарил богов, что кхешийцы построили храм Сатху именно в цитадели, считавшейся неприступной. Усирзес говорил правду — это подтвердили и Брул с Рамданом, и только что вернувшиеся лазутчики, которые обнаружили подземный ход в покинутом храме богини Нут и прошли по нему до плиты, прикрывавшей выход. Командир лазутчиков, хорошо знавший кхешийскую речь, подтвердил: за плитой ведутся приготовления к обряду, посвященному Сатху.

Куллу стоило больших трудов убедить приближенных, что он должен лично проникнуть в храм хотя бы потому, что Щит Хотата обретал полную силу только в присутствии короля. В том, что талисман понадобится, атлант был совершенно уверен, а своему чутью он привык доверять. Он и слышать не хотел о том, чтобы оставаться в безопасности, пока его люди пойдут на трудное и опасное дело. В этом был весь атлант!

Странный камень, именовавшийся Щитом Хотата, Кулл отыскал его в заброшенном храме, высоко в горах Зальгары. Накрепко впаянный в алтарную плиту, синий самоцвет упорно не желал поддаваться всем усилием спутников короля выковырять его но стоило самом атлатну подставить ладонь… и камень лег в нее, засверкав мириадами граней.

Держа талисман в руке, Кулл испытал странное чувство защищенности, уверенности в себе. Казалось, кристалл что-то шепчет ему едва слышно, что-то обещает, благословляет

Жрецы позже объяснили владыке, что этот храм, на который они натолкнулись совершенно случайно в поисках укрытия от застигшей их в горах снежной бури, именовался Незримой Святыней. О нем было сложено немало легенд.

Рассказывали, к примеру, что храм появляется лишь перед избранными, да и то чаще всего лишь как смутное видение, но стоит человеку попытаться войти внутрь — и он исчезает бесследно.

Так что Кулл и его спутники оказались первыми людьми, пересекшими порог Незримой Святыни за многие века. А камень на алтаре как будто нарочно поджидал атланта

Сперва недоверчивый варвар преисполнился дурных предчувствий. Уж больно гладко все складывалось. Однако придворным летописцам удалось разыскать в книгохранилище древнейшие свитки, где излагалась история храма. Оттуда и узнали, что святыня была в незапамятные времена посвящена богу Хотату, покровителю Валузии, и однажды, явившись своим верным служителям по плоти, бог оставил на алтарной плите чудесный синий самоцвет.

Это и был талисман, получивший имя Щит Хотата. По преданию, он давался в руки лишь истинному правителю страны, отважному и мудрому, и служил ему верой и правдой, покуда тот действовал во благо Валузии и ее народа. Стоило же ему сойти с этого пути, и гнев бога обрушился бы на отступника

Кулл, услышав об этом, ощутил в душе законную гордость: стало быть, и древние валузийские боги признали его достойным трона. Тогда он дал себе клятву, что сделает все, что в его силах, дабы 13алузия стала самой счастливой и процветающей страной на континенте. Боги доверяли ему. Он всем сердцем стремился оправдать их доверие!

Досадовал король лишь на то, что ни в одном из древних манускриптов не описывалось, каким именно способом будет помогать чудесный талисман своему владельцу. Сила в камне чувствовалась немалая, однако как применить ее… это уже другой вопрос.

Кулл спросил об этом Рамдана, когда получше узнал камелийца и стал достаточно доверять ему. Он даже показал камень магу в надежде, что тот откроет какие-то секреты кристалла, оставшиеся тайной для жрецов Хотата и Валки, а также для придворных чародеев. Южанин долго крутил талисман в сильных смуглых пальцах, хмыкал задумчиво, однако так и не сказал ничего определенного.

«В нем сокрыта огромная мощь, — сказал Рамдан Куллу. — Думаю, я смог бы ею управлять, служить проводником магической энергии Я знаю, я делал подобные вещи с более слабыми артефактами и полагаю, справился бы и с этим. Но ни один человек не сможет заставить Щит Хотата подчиниться, не сумеет насильно извлечь его силу. Нам остается только ждать, когда талисман сам пожелает проявить себя. Но в этот миг я буду наготове!»

Куллу ничего не оставалось, кроме как покориться. Хотя он твердо решил всегда рассчитывать лишь на себя и на своих воинов, а не на магические амулеты. Подарки богов — слишком капризная штука, чтобы вверять им свою судьбу! Но отныне все же брал Щит Хотата с собой, куда бы ни направлялся. Сейчас оно особенно остро чувствовал, что камень понадобится им в грядущем предприятии.

Конечно же, он горел желанием первым отправиться в город. Никто не сумел бы остановить атланта, горящего жаждой битвы. Они и не пытались, зная заранее, что это дело безнадежное. Правда, ему пришлось пообещать военачальникам, что он будет беречь себя.

На ходу оправляя амуницию выстроившихся бойцов, Кулл вспоминал минувшие события.

Форт Нехебт оказался покинутым. Когда армия подошла к нему, к королю подъехал Тезиарий и доложил обстановку: его отряд скорым маршем идет к городу, в конце дня они разобьют лагерь напротив Тшепи и будут готовиться к завтрашней переправе.

Проезжая мимо ворот форта, Кулл обратил внимание на сваленные в кучи трофеи. Это были в основном храмовая утварь и подношения паломников: серебряные подсвечники, лампады, статуэтки Великого Змея, в большинстве своем — золотые. Да, богатая добыча.

Кулл вдруг поморщился. Военачальники докладывали ему: в армии распространяются слухи об огромных сокровищах, ждущих их в Тшепи. Это грозило тем, что, ворвавшись в город, войско станет неуправляемым.

Король вздохнул: грабежи он предотвратить не мог, в его силах было лишь как-то ограничить их. Поэтому армии зачитали приказ: Тшепи отдавался на разграбление только на день и ночь; все не явившиеся к утру на пристань считались дезертирами. А с ними разговор короткий — об этом все знали.

Окинув взглядом последнего воина, Кулл подал сигнал к выступлению. Четыре сотни воинов в полной тишине начали спускаться к Таису. Там их ждали надутые козьи мехи и небольшие плотики, па которые погрузили доспехи. Король взял мех и первым вошел в реку.

Вода приятно холодила тело. На темном небе мерцали звезды. Кулл сразу вырвался вперед, но веревка, связывавшая мехи в цепочку, тут же натянулась, и пришлось поумерить пыл. Быть замеченным из города они не опасались: на противоположном берегу хозяйничала конница военачальника Кандия.

Переправа прошла успешно. Воины разобрали вооружение и построились в колонну, а Усирзес, встав во главе, уверенно повел отряд к покинутому храму.

Вдоль дороги время от времени попадались величественные статуи кхешийских богов. Они тихо наплывали из темноты, а потом медленно исчезали, провожая воинов застывшими взглядами.

В полной тишине казалось, будто каменные истуканы вот-вот оживут и набросятся на чужаков, потревоживших их покой. Некоторые воины сжимали в кулаках отводящие беду талисманы. Всем было не по себе. Казалось, тревога сгустилась в воздухе.

Внезапно дорогу преградил конный разъезд. Воины схватились за оружие.

— Пароль, — обратился к пехотинцам командир разъезда.

— Хотат. Ответ? — потребовал Кулл.

— Тшепи, мой король, — отозвался всадник, узнавший атланта по голосу. — Нужна наша помощь?

— Нет.

— За мной! — скомандовал всадник отряду и поскакал в темноту.

Кулл молча продолжил путь. Эта встреча развеяла все страхи, и до храма дошли быстро и без приключений. Здесь король велел остановиться и созвал сотников, чтобы отдать последние распоряжения.

Сигналом к спуску в подземелье послужил восход полуночной звезды. Кулл и Усирзес первыми нырнули в лаз, за ними спустился Рамдан, несущий Щит Хотата, следом потянулась первая сотня. Три другие остались ждать особого приказа. Атлант разрешил зажечь несколько факелов, только чтобы видеть, куда ступать: воздух в туннеле и без того был спертым.

Идти было удобно. Ширина прохода (примерно н два десять шагов) и достаточная высота его (Куллу только слегка приходилось пригибать голову) позволяли передвигаться быстро.

Грубо обработанные стены и потолок коридора несмотря на свой возраст были в хорошем состоянии. Даже балки, подпиравшие в некоторых местах потолок, пощадило время. Этому, несомненно, способствовал сухой воздух — хотя и спертый, но не затхлый.

Вскоре проход резко пошел вверх, и вот Кулл уже ступил на лестницу. Через сто ступеней подъем закончился у плиты, перекрывавшей выход. Из-за нее доносились приглушенные звуки свершаемого обряда.

Усирзес показал Куллу нишу справа от плиты. Там стояло изваяние кобры, приготовившейся к нападению. Осветив статую факелом, король увидел, что левый глаз змеи слегка выступает вперед, и без объяснений понял, как открыть плиту. Он жестом подозвал к себе сотника:

— Отправь двоих назад — пусть скорее приведут остальных.

Сотник ушел.

— Мой король, — обратился к Куллу Рамдан. — надо немедленно прервать совершаемый ритуал. Я вслушался в слова заклинания — там вызывают демона, который должен сегодня ночью напасть на наш лагерь. Демон может натворить много бед, если вырвется из храма, ведь мы унесли талисман.

Рамдан достал из сумы Щит Хотата. Камень тревожно пульсировал голубоватым светом, подтверждая слова жреца.

О том, чтобы дождаться конца церемонии и без лишнего шума выйти наверх, помышлять не приходилось — это Кулл понял сразу.

— Рамдан, ты знаешь, что делать со Щитом Хотата и демоном. — Кулл нажал на глаз кобры. — К оружию! Делай как я! — скомандовал он воинам, выхватывая из-за спины топор.

Послышался скрежет, плита медленно стала подниматься. Кулл подтолкнул ее снизу, и, когда проход открылся, прыгнул вперед. За ним последовали воины.

Очутившись в зале, атлант бросился на ближайшего жреца, который нацелил в него нож. Жрецы, как заметил Кулл, быстро оправились от удивления и смело кинулись на врагов, вооруженные только кинжалами.

Король размахнулся и ударил жреца. Тот пытался отклониться, но не успел и упал с раскроенным черепом.

Выбежавшему из-за спины атланта воину повезло меньше: нож жреца достал его. Кулл снова взмахнул топором, но удар пришелся в пустоту: его противник сумел отпрыгнуть. Теперь защищаться пришлось уже королю. Он поднял топор и выставил его вперед обухом, останавливая следующий удар кхешийца, затем немного повернулся и обрушил оружие на другого противника, перерубив ему позвоночник.

Кулла окружили воины, оттеснившие жрецов. Уже немало валузийцев выбралось из подземного туннеля, и теперь шла настоящая резня. Жрецы падали под ударами мечей и копий, но не просили пощады и не отступали. Иногда им удавалось проткнуть какого-нибудь воина ножом.

Воспользовавшись передышкой, Кулл огляделся вокруг.

Глазам его предстал громадный круглый сводчатый зал, массивные колонны поддерживали купол. За спиной у Кулла возвышалась гигантская статуя Сатха. Напротив находился главный вход в храм, у которого стояло какое-то уродливое изваяние, взиравшее на мир мертвыми глазами.

Ворота, как с удовлетворением отметил Кулл, были закрыты, однако двое жрецов пытались поднять засов.

Атлант остановил выбегающих из подземного хода воинов и показал на кхешийцев:

— Не дайте им открыть ворота.

Воины, прицелившись, метнули копья, и два трупа рухнули на пол.

Когда в живых осталось всего несколько жрецов, отбивавшихся от валузийцев копьями и мечами, отнятыми у врагов, исход боя ни у кого не вызывал сомнения. Внезапно один из кхешийцев отпрыгнул в сторону и побежал к изваянию, стоявшему у входа. Приблизившись к нему, он быстро начал что-то тереть на полу.

Мгновение — и статуя ожила: именно она и была демоном, которого вызывали жрецы.

Демон выпрямился во весь свой огромный рост — Кулл едва доставал ему до плеча. Более всего исчадие Тьмы походило на усыпанную крупными бородавками белую лысую обезьяну с большими мускулистыми руками. На глазах у людей он начал быстро меняться в цвете и, когда покраснел до темного рубина, прыгнул.

Первое его жертвой стал воин, которому не посчастливилось оказаться поблизости. Чудовищный демон схватил человека за ноги и без видимых усилий разорвал на части. Другому воину, спешившему на помощь, гнусное отродье Сатха перегрызло горло.

Тем временем воины оправились от потрясения и набросились на нового врага. Образовался живой круг, центром которого был громко ревущий демон. Высыпавшие из подземного хода последние бойцы тут же вливались в схватку.

Воины обрушивали на чудовище множество ударов, но демон, казалось, не чувствовал их. Он быстро скакал внутри круга, хватая противников одного за другим. Со всех сторон на монстра сыпались удары, но он, завывая от боли, продолжал крушить все вокруг.

Казалось, будто в круге мечется рубиновая молния. Воины пытались уворачиваться от страшных клыков и рук чудовища, но демон двигался все быстрее, и избегать его становилось труднее.

Монстр хватал человека за руки, дергал на себя, и, если не отрывал конечность, дело довершали мгновенно смыкающиеся челюсти. Очередная жертва на не успевала упасть на пол, как демон прыгал к следующей. Пол был залит кровью и завален трупами.

Прошло совсем немного времени, а уже погибло тридцать человек. От вида крови демон все более распалялся.

Несмотря на численно превосходство людей, силы были неравны: злобная тварь явно брала верх. Воины начали отступать, они больше не рвались в бой, а перешли в оборону.

Кулл понял, что еще немного — и от сотни не останется ни единого человека, если что-нибудь не предпринять.

Отступавшие воины были уже рядом с королем. Настало время атланту вступить в битву. Он принял единственно возможное в этой ситуации решение. Страх отступил…

Когда демон на мгновение остановился, выбирая новую жертву, Кулл громко крикнул, привлекая его внимание.

Демон заметил короля, державшего высоко над головой топор. Они одновременно прыгнули навстречу друг другу.

Кулл изо всех сил ударил топором и почувствовал, как он входит в тело монстра, но тут же немыслимый удар отбросил его на пол.

Через миг варвар снова стоял на ногах, сжимая топор, который так и не выпустил из рук. Однако противник не атаковал.

Кулл удивленно смотрел на демона. Тварь застыла на месте, вытянув вперед правую руку, а на ее левом плече зияла огромная рана, из которой толчками выливалась зеленая жидкость, заменявшая чудовищу кровь.

— Отойдите от демона! — услышал Кулл властный голос и, обернувшись, увидел Рамдана, идущего к монстру.

Маг произносил на ходу какие-то заклинания, в правой руке сжимая Щит Хотата. От камня тянулись синие нити, которые сетью опутали и полностью парализовали чудовище. Демон не мог шевельнуться и только дико вращал глазами. Чем ближе Рамдан подходил, тем плотнее становилась сеть. Потом нити, исходящие из талисмана, стали свертываться в единый жгут, который потянулся к голове демона.

— Встань, — сказал Рамдан. Монстр повиновался. — Возвращайся в пентаграмму.

Краем глаза Кулл уловил движение возле одной из колонн. Какая-то тень метнулась к Рамдану. Не раздумывая, атлант бросил туда топор. Раздался крик, послышался звук удара. Подоспевшие воины подняли с пола оглушенного жреца — того самого, который стер пентаграмму и выпустил чудовище.

На все это ни Рамдан, ни демон не обратили внимания. Они спокойно дошли до места, где была нарисована пентаграмма, демон встал внутрь, а Усирзес, не принимавший до того участия ни в битве, ни в пленении монстра, приблизился и начал восстанавливать магический знак.

Едва он закончил, Рамдан продолжил читать заклинания. Чем дольше он говорил, тем более тускнел демон. Вскоре на уже белоснежном его теле отчетливо проступили многочисленные раны и порезы, которые тут же стали затягиваться, а само чудовище становилось все более прозрачным.

Перед тем как вовсе исчезнуть, оно, как показалось Куллу, с благодарностью посмотрело на камелийца. Когда Рамдан замолчал, пентаграмма была пуста.

— Взгляни, мой король, — сказал Усирзес.

Кулл посмотрел на пол: магический знак был нарисован на носилках.

— Жрецам Сатха не откажешь в изобретательности. Они собирались на носилках вынести демона за город и там выпустить его. Страшно подумать, что мог натворить этот монстр в спящем лагере! — воскликнул кхешиец.

— Лучше скажи, Усирзес, и ты, Рамдан, как они потом собирались укротить демона? — поинтересовался атлант.

— Наверное, это ночной демон, и с наступлением утра он исчез бы сам. Или жрецы знают его полное имя, то есть имеют над ним огромную власть. Или они хотели, чтобы демона остановили мы. Тут можно только гадать. Лучше спросить у жреца Сатха. — Усирзес показал на пленника. — А сейчас разреши мне помочь раненым.

— Хорошо, помоги. Ты же, Рамдан, допроси пленного. Жрецы очень упрямы, мне, я думаю, он ничего не скажет. Тут нужен другой подход. Ты наверняка с этим справишься. И еще спроси у него помимо всего прочего, почему они не использовали против нас магию.

— Да, мой король. — Рамдан, поклонившись, пошел исполнять поручение.

Осмотревшись вокруг, Кулл с удовлетворением заметил, что воины не сидят без дела. Одни помогают раненым товарищам, другие растаскивают мертвых: жрецов Сатха — в одну сторону, валузийцев — в другую.

К нему подошел сотник:

— Мой король, наши потери — тридцать семь человек убитых и пятеро раненых, из них тридцать пять уложила эта зверюга, чтоб ее съел Хонен со всеми потрохами. В храме две двери: одна — центральный вход, другая — за статуей змеи. Эта дверь была открыта, за ней стоят клетки со змеями. Мы не стали их трогать. Еще есть третья дверь, которая закрыта на засов с нашей стороны. Я оставил возле нее стражу — двух воинов. Остальные приводят в порядок помещение. Жду твоих приказаний. — И сотник протянул Куллу его топор, уже очищенный от крови.

— Отлично, сотник. Найди двоих воинов посмышленее, говорящих по-кхешийски. Одень их жрецами Сатха и приведи ко мне. Пойдут лазутчиками. Мне и Усирзесу тоже принеси плащи. Ты останешься здесь, дождешься остальных. Если от меня не будет вестей до утра, действуй по обстановке. Ясно? Выполняй.

— Мой король, не слишком ли это опасно? Среди жрецов нет столь же крупных людей, как ты. В их одежде ты будешь выглядеть смешно, каждый узнает в тебе чужеземца и поднимет тревогу, — сказал Усирзес.

— Глухая ночь на дворе. Некому надо мной смеяться. Поэтому сделаем, как я сказал.

Кулл направился к главному входу. Ворота были сделаны из толстых, хорошо подогнанных — без зазоров — брусьев, засов, однако, открывался простым поворотом на оси, и только спешка объясняла, почему двое жрецов не могли открыть дверь. Атлант надавил засов, тот легко вышел из скоб и повернулся. Осталось только толкнуть дверь.

Кулл окинул взглядом зал. Теперь о битве напоминали только поваленные светильники и пятна крови на полу, а возле статуи Сатха лежали обезглавленные тела.

— Как ты думаешь, Усирзес, чьи это трупы у алтаря?

— Это, наверное, жертвы, мой король. Демона, отведавшего живой человеческой крови, непреодолимо тянет попробовать ее снова. Поэтому он так и распалился — ему нужна была свежая кровь. И чем больше он ее пил, тем больше ему хотелось еще и еще.

— Все ясно. Спасибо…

Король как раз думал о том, как мало времени прошло с момента их появления в храме, когда к ним подошел сотник в сопровождении двух невысоких воинов, одетых жрецами Сатха. В руках сот-пик держал два плаща жрецов.

Кулл снял с себя доспехи и надел плащ, который прикрывал его икры только до середины. Оставалось уповать на то, что темнота и нерасторопность часовых, не ожидающих врага в цитадели, сделают свое дело. Невысокому Усирзесу было проще. Кулл уже взялся за ручку двери, когда сотник вдруг сказал:

— Мой король, что-то случилось — сюда бежит часовой от задней двери.

Кулл обернулся: к ним спешил воин.

— В заднюю дверь настойчиво стучатся! — выпалил воин.

— Ты успел вовремя, — похвалил Кулл.

Атлант сразу понял серьезность положения: их могли раскрыть раньше времени.

«Надо узнать, что нужно тем, за дверью, — подумал он, — а там посмотрим, что к чему. Если это воины и в цитадели тревога, придется уходить отсюда, а это плохо. С другой стороны, разве воины идут с черного хода? Они ломились бы через главный… Скорее всего, это местные жрецы. Мы пока, к счастью, не обнаружены, хотя это может быть и ловушка. Жаль откладывать разведку.»

Подумав, Кулл принял решение.

— Ну что ж, пойдем посмотрим, кто там, — сказал он. — Сотник, скоро здесь будет полно народу. Скажи своим, чтоб собрались в одном месте, поближе к задней двери. И потуши светильники. Хватит и трех горящих ламп. Затем подходи к нам. Остальные — за мной.

В заднюю дверь, и правда, очень громко стучали. Часовой, увидев приближавшегося короля, вытянулся в струнку.

Они вошли в небольшую, вытянутую в длину комнату, освещенную двумя светильниками. Вдоль стен стояли клетки, в которых ползали храмовые питоны. У атланта закружилась голова от стойкого запаха змей. Остальные чувствовали себя не лучше.

— Докладывай, — приказал Кулл часовому.

— Мой король, стучат очень настойчиво, — тихо ответил часовой. — И с каждым разом все громче.

— Хорошо. Валка, как ты тут дышишь?

— Принюхался, а поначалу, конечно, что и говорить, было тошно.

— Ладно. Усирзес, ты один знаешь обычаи жрецов, поговори с ними. Потушите светильники.

Когда глаза присутствующих привыкли к полутьме, Усирзес сказал:

— Чтобы поговорить с ними, придется открыть дверь.

— Ну, если без этого нельзя, открывай.

В дверь опять постучали. Жрец осторожно поднял засов, потом надавил на дверь. Она легко подалась и немного приоткрылась. В появившуюся щель ударил свет факела.

— Во имя Великого Змея, кто посмел нарушить церемонию? — спросил Усирзес.

— Да пребудет с тобой Сатх, это я, Нутхес, у меня срочное известие для верховного жреца. Позови его.

— Хорошо, подожди снаружи. Я передам ему твои слова. — Усирзес закрыл дверь и шепотом обратился к Куллу: — Мой король, судя по всему, пас еще не обнаружили.

— Это хорошо. Продолжай, до сих пор у тебя неплохо получалось. Я рад, что в тебе не ошибся.

Выждав какое-то время, Усирзес снова открыл дверь:

— Верховный жрец не может выйти к тебе. Он велел мне говорить с тобой, Нутхес. Я запомню и передам твои слова в точности.

— Мне поручено сказать, что варвара нет в лагере. Мы потеряли его след. Одно точно известно — они находятся на нашем берегу. Еще передай, мы очень устали, это затрудняет поиски. Необходимо сменить хотя бы двоих, я еще могу выдержать. Конечно, лучше сменить всех нас, ведь мы ведем наблюдение с восхода солнца. Наши силы истощены…

— Все передам, как только смогу. — Усирзес прикрыл дверь и обратился к ожидавшему неподалеку атланту, — Мой король, небо покровительствует нам.

— Я понял, что ты сказал жрецу. Слушайте меня все. Сейчас вы двое пойдете с Усирзесом и смените жрецов Сатха, — сказал Кулл переодетым в жрецов воинам. — Постарайтесь, чтобы все прошло гладко. Жрецы ничего не должны заподозрить. Вы двое, — обратился он к часовым, — пойдете за ними следом и, когда жрецы выйдут и отправятся на отдых, проследите за ними, куда они пойдут. Я так думаю, все они ночуют в одном месте. Потом возвращайтесь сюда. И хорошенько запомните дорогу! Как, справитесь?

— Да, король.

— Усирзес, ты готов? Тогда начинай поскорее. Время не ждет!

Жрец подошел к двери и открыл ее:

— Сатх услышал твои молитвы. Верховный жрец очень недоволен вами и сразу послал нас вам на смену. Пойдем скорее.

Нутхес без лишних слов пошел впереди, освещая факелом дорогу. За ним последовали Усирзес и двое переодетых валузийцев. Вскоре дверь приоткрылась снова, и две тени выскользнули в ночную темноту.

— Сотник!

— Я здесь, мой король.

— Слушай меня внимательно. Когда вернутся лазутчики, возьми с собой полсотни воинов и сходи проведать жрецов и их охрану. Если будут сопротивляться, вырежешь всех, чтобы завтра у нас было меньше опасных врагов. Теперь найди пару воинов и переодень их жрецами. Нам предстоит небольшая прогулка.

— Но что нам делать, если вдруг лазутчики не вернутся?

— Это плохо. Поставь здесь своего человека. Если появятся жрецы, пусть бьет тревогу. Тогда уж тебе придется резать их здесь, а не там. Если придут их воины, закрой дверь на засов. Пусть стучатся сколько вздумается. Выполняй.

Кулл остался в комнате один, если не считать притихших змей. Вошел часовой со светильником и, подойдя к королю, вытянулся в ожидании приказаний.

— Скажи мне, что ты обязан делать?

— Я должен стоять на страже, мой король. Если появятся наши Воины, я должен известить сотника. Если кхешийские воины или жрецы Сатха — тогда закрыть дверь на засов и известить сотника. Я правильно запомнил?

— Все хорошо, ступай.

Стражник выставил в коридор светильник, затем вернулся и прикрыл дверь, оставив небольшую щелку, чтобы наблюдать за коридором.

Посмотрев немного на воина, Кулл покинул комнату и отправился в зал. Последнее, что он услышал с порога, — это бормотание стража, обращенное к змеям:

— Что, гады, ползаете? Ну и вонь от вас!…