Тень Аламута

МЕЛИСАНДА И ЕЕ ТАЙНЫ

Солнце висело высоко над головой. Пот заливал глаза, стекая по щекам. Оливковые деревья в Гефсиманской роще почти не давали тени. Весна только начиналась, и ветви деревьев чернели в своей бесстыдной наготе. Насмешливо кричали вороны. Мелисанда встряхнула головой, отбрасывая с глаз непокорную челку.

— Бери свой меч, проклятый сарацин! — крикнули она. — Готовься к бою!

Гуго заулыбался во весь рот. В свои шестнадцать мальчишка был ростом почти с девятнадцатилетнюю Мелисанду. И, уж конечно, шире в плечах и тяжелее. Рыжие лохмы выбивались из-под тренировочного шлема. Веснушки осыпали лицо.

«Будь у меня столько веснушек, я бы с ума сошла», — подумала Мелисанда.

— Ноги подсогни! — крикнул юноша. — Спину прямее.

Мелисанда послушно присела. Они с Гуго стояли друг против друга, прикрываясь щитами. Гуго качнулся вперед. Тренировочный меч обрушился на щит Мелисанды. Девушка покачнулась, но удержалась на ногах. Ее меч тут же ответил.

Минуты две не было слышно ничего, кроме пыхтения и ударов деревянных мечей о щиты. Это нисколько не напоминало поединки, которые представляла себе Мелисанда. Бойцы совершенно не двигались с места, да и ударами обменивались одинаковыми.

Кач вперед — удар. Ответ. Сбросить щитом — кач — удар.

Наконец Гуго зазевался, и Мелисанда ткнула его острием в бок. В ответ получила деревяшкой в грудь, да так больно, что в глазах потемнело. Ноги сами подогнулись.

«Я — будущая королева! Королевы не плачут!»

— Ваше Высочество! — Мальчишка отбросил щит и бросился к ней: — Мелис, ты что?

— Ничего, — прошипела девчонка сквозь стиснутые зубы. Боль пульсировала в груди, не давая вздохнуть. — Всё… в порядке… Что… не так было?..

— Ты открылась при выпаде.

— Но я же… тебя заколола!..

— Ничего не заколола. — Рыжие мальчишечьи лохмы упрямо разметались. — Кольчугу таким тычком не пробить. Да еще по краю щита. Там знаешь как бить надо? — Серые с прозеленью глаза Гуго посерьезнели. — Смотри!

Юноша вразвалочку подошел к оливе. Стал потверже, набычился. Деревянный меч в его руке прыгнул вперед. Ствол ощутимо тряхнуло.

— И так! И еще вот! — Мальчишка бил резко, уверенно. Мелисанда точно знала, что у нее так не получится. По крайней мере пока.

«Я — королева, — напомнила она себе. — Я буду править Иерусалимом».

— А у меня как выходит?

— Ты руками колешь. — Гуго де Пюизе, сын яффского барона, вытер потные щеки. — Вставай!

Мелисанда послушно поднялась.

— Ноги согни. Берешь меч — вот так — и вперед. И пусть мне отрубят, как святому Георгию… Эй, руки не выпрямляй! Прямыми руками ты ничего… всем телом!..

Мелис послушно била, качалась, подгибала ноги, выпрямляла спину. Выражение на лице мальчишки-оруженосца оставалось скептическим.

— Ладно, — наконец сказал он. — Научишься. Я с четырех лет учусь. Корячусь, как святой Леонард на каторге.

Поминать святых Гуго начал сразу по приезде в Иерусалим. У его кумира, храмовника Аршамбо, святки отскакивали от зубов, он клялся грудями Агаты Сицилийской, хреном и яйцами святого Антония, улыбкой Варвары-великомученицы. Патриарх Иерусалимский каждую неделю накладывал на Аршамбо епитимьи, а рыцарь принимал наказания с христианским смирением, но богохульствовал, как и прежде.

Гуго отлепил от тела потную рубашку. Рыжие волосы потемнели от пота, слиплись на лбу сосульками. Жарко… Уставшая Мелисанда села на землю.

— Мелис, слушай… — Гуго мялся, не зная, с чего начать. — А зачем тебе это?

— Что именно?

— Ну… на мечах. Воевать ты всё равно не сможешь. Я имею в виду… ты вон какая, — он указал подбородком, — тощая.

— Тощая?

Мелисанда осмотрела себя. Высокая, худощавая. С маленькой грудью и мальчишескими бедрами. Вон вымахала какая!

— Ну спасибо.

Сам того не сознавая, Гуго попал в больную точку. Мелис с детства мечтала быть поменьше и поизящнее. Например, как ее сестра Алиса. Та в свои шестнадцать была настоящей красавицей.

— Мелис… ты только не обижайся. Но ты действительно… А рыцарям, — он так торопился, что глотал слова, — вес нужен. Чтобы копье не перевесило. И сила — ого-го! Ну научишься ты — может, и справишься с безоружным и без брони. Что толку?

— А женщины-воительницы? — нахмурилась Мелисанда.

— Они же все страшные, как грех! И здоровые, словно лошади. Клянусь гвоздями святой Елены! — При этих его словах Мелисанда улыбнулась. — А ты не такая, Мелис. — Он снял шлем и положил на свой щит. — Ты красивая.

Прозвучало это неловко. Так же неловко, как имена святых в речи юноши. Комплименты Гуго не давались, хоть он и старался.

— Мой отец в плену, Гуго, — задумчиво промолвила девушка. — Вот уже год. И никто не торопится его спасти.

— Как это никто? А Жослен?

— Граф Жослен? — Мелисанда поморщилась. — Знаешь, Гуго, я всё-таки принцесса. Я их всех видела — на советах у отца. Жослен больше о своих землях заботится.

Гуго смутился. Ну вот… Хотел же как лучше!

Но всё равно глупость получается. Мелисанда — девчонка. Ее не учили с оружием обращаться. А короля Иерусалимского кто только не охраняет! У эмира Балака и курдов полно, и бедуинов разных, и туркменских лучников.

— Ладно. — Принцесса положила на траву меч. — Пойдем лучше погуляем. А завтра продолжим! — Она подняла на оруженосца упрямый взгляд: — Я всё равно не отступлюсь. Ни за что. Понял?

Гуго кивнул и пошел прятать снаряжение. Мелисанду он знал давно — с пятилетнего возраста. Наследница короля Иерусалимского всегда добивалась своего. И сейчас добьется. Никто не знает как, но добьется. Проберется в Халеб, освободит Его Величество, вернется в Иерусалим со славой.

«А меня будут вспоминать, как того, кто ее учил… — подумал мальчишка. — Или нет; Мелис возьмет меня с собой, а я ее спасу от неминуемой смерти. И короля Балдуина тоже».

Тяжелые щиты при каждом шаге били по ноге. Пот заливал глаза.

Мелисанда с грустью смотрела мальчишке вслед. Гуго сказал правду: у нее нет шансов против сарацин. Ей даже с оруженосцем-недоучкой не справиться. Чтобы мечом пробивать кольчуги, требуется сила. Сила, которой у Мелисанды нет и никогда не будет.

Зато у нее есть другое. Отец научил ее смотреть и слушать, думать, притворяться наивной девчонкой, а самой подмечать слабости противника. Она видела и знала многое. И то, что Гуго в нее влюблен. И то, что ее матери — королеве Морафии, — на мужа наплевать. И то, что рыцарей, поддерживающих короля, становится всё меньше и меньше.

О нет, бароны не бунтовали. Но Мелисанда чувствовала, что им всё равно, кто на троне. Балдуин Де Бург? Хорошо. Евстахий Гранье вместе с Гильомом де Бюром? Прекрасно! Кто бы ни правил в Иерусалиме, им все по нраву.

Это равнодушие принцессу бесило. Быстро же они всё позабыли, года не прошло. В первые месяцы после поражения Балдуина город бурлил от горя. Рыцари кричали, обвиняя друг друга в трусости. Призывая идти на север отбивать короля. Постепенно крики стихли. Некоторое оживление произошло, когда граф Жослен бежал из тюрьмы. Все ждали: вот-вот случится чудо. Светлый рыцарь Жослен, граф Кутерьма спасет Балдуина. Черта с два! Месяцы шли, а чудо всё не происходило.

Девушка закусила губу. Она сама пробьется на север, в проклятый Халеб. Мимо Дамаска, где правит нечестивый сарацинский халиф, мимо Хамы и Шейзара. В засушливых степях она разыщет Жослена, и тот склонится перед дочерью своего короля. Потом можно будет попросить помощи антиохийцев. Войск для похода к Халебу, конечно же, не хватит, но лиха беда начало. Послать гонцов к князю Боэмунду, к Понсу Триполитанскому…

Мелисанда замечталась и не заметила, как вернулся Гуго.

— Ну вот, Ваше Высочество. Оружие я спрятал. Можно возвращаться в Иерусалим.

Дистанцию Гуго чувствовал прекрасно. Во время тренировки принцесса была для него «Мелис», «Мелька» и «ну ты дура, что ли?». Но едва щиты и мечи отправлялись в тайник, Мелисанда превращалась в «Ваше Высочество».

— Подожди. Я умоюсь.

Туника насквозь вымокла от пота, а возвращаться в таком виде неразумно. Любой встречный задастся вопросом: «Чем это занималась принцесса, что вспотела, как лошадь?» Девушка спустилась к Кедронскому ручью и принялась умываться.

Кедронская вода обожгла холодом так, что прервалось дыхание. Мелисанда присела на корточки и занялась волосами. Незаметно оглянулась. Так и есть: над пригорком мелькнул рыжий чуб. Следит. Если Гуго хочет быть незаметным, ему стоит постричься налысо. Она помахала оруженосцу рукой.

Бедняга. Она — будущая королева. А он кто? Полунищий оруженосец, сирота. Надеется, что ему Яффу отдадут, отцовские владения… Ага, как же! У Гильома де Бюра попробуй вырви. Старый коннетабль за свое держится крепко, а за чужое — и подавно.

Мелисанда спрятала гребешок. Поднялась, крикнула Гуго:

— Эй, рыжик! Заснул, что ли? Возвращаемся. — Оруженосец спустился по камням. Уши его алели от смущения.

— Давай быстрее, — позвала принцесса. — Меня могут хватиться, да и тебя граф будет искать.

Гуго кивнул, и они ускорили шаг. Мальчишка прибыл в Иерусалим в прошлом году. До того он жил в Апулии, постигая рыцарские науки, а привела его в стольный град весть о смерти отца, барона де Пюизе. Гуго рассчитывал заявить права на наследство. Но надеждам его не суждено было сбыться: на Яффу — отцовский фьеф — уже наложил лапу коннетабль Гильом де Бюр.

Но нет худа без добра. Печальная история юноши растрогала Мелисанду, она поговорила с де Бюром, и он взял юношу оруженосцем. Отказать принцессе старый рыцарь не смог, а Мелисанда убила сразу двух зайцев: устроила судьбу Гуго и обзавелась преданным шпионом.

А это было ой как необходимо.

После той злосчастной битвы, в которой эмир Балак захватил короля, дела иерусалимские усложнились. Регентство над городом поделили между собой сенешаль Евстахий Гранье и коннетабль Гильом де Бюр. Оставшись без мужа, королева Морафия повредилась рассудком и принялась чудесить. Она измывалась над слугами, простолюдинов казнила за малейшую провинность. Дворец стал неуютным местом. Сестры Мелисанды — принцессы Алиса, Годьерна и Иветта — ходили тише воды ниже травы. Любой неосторожный поступок мог привлечь внимание матери.

Стена над Золотыми воротами украсилась комками гнилой плоти: Морафия приказывала вывешивать отрубленные головы на всеобщее обозрение. С каждым днем голов становилось всё больше. Садовник, конюх, две горничные… Рыцарей эти нововведения возмущали. Рубить мечом следовало людей знатных, прочим же полагалась веревка. Своим самодурством королева ущемляла исконные права вассалов.

Мелисанда и Гуго прошли мимо Соломонова храма, свернули к Аль-Аксе. Место это Мелисанда не любила. При взятии Иерусалима мечеть разнесли чуть ли не по камешку, и Балдуину де Бургу пришлось вызвать мастеров из Константинополя, чтобы восстановить ее. Работы шли ни шатко ни валко. Принцесса подозревала, что господин коннетабль на строительстве хорошо обогатился, ведь Гильом де Бюр, рыцарь по рождению, обладал душой ростовщика.

«Ничего. Это я ему тоже припомню», — который раз подумала она.

В дворцовый сад пришлось пробираться секретным путем, в обход главных ворот. Таких троп Мелисанда знала две. Еще ребенком она облазила все закоулки дворца, а о многих ее тайных местечках сестры даже и не подозревали.

Мартовский сад представлял собой жалкое зрелище: голые ветви деревьев, кое-где островки травы. Разоренные после казни садовника клумбы. Гефсимания куда лучше: там хоть свобода.

— Мелис! — Гуго схватил принцессу за руку. Мелисанда обернулась:

— Что, Гуго?

— Тс-с!

Юноша прижал палец к губам, указал глазами на аллею. Мелисанда проследила его взгляд. По дорожке кто-то шел.

— …дела Тира. Но что с того?..

Девушка узнала голос матери. Тихо, как мышка, опустилась она на корточки и потянула за собой оруженосца:

— Сюда!

Дорожка вела к полуразвалившемуся гроту. Летом пещера скрывалась в зарослях плюща, сейчас же чернела оскаленным росомашьим зевом, пугая болтающихся по саду зевак. Мелисанда юркнула во мрак, Гуго неуклюже протиснулся следом.

— Пригнись, — прошептала принцесса. — Твой чуб за лигу видно.

— Э…

— Тихо, говорю!

Шаги приближались. Зная пристрастие Морафии к пышным туалетам, Мелисанда была уверена, что лазить по колючим кустам королева не станет. Грот восстанавливали вот уж два года, и тянуться это могло до бесконечности. Денег в казне постоянно не хватало. Прошлым летом Мелисанда обрушила на дорожку несколько камней, так что подобраться к ее убежищу стало почти невозможно.

— …свою мошну любит пуще всяких шлюх, Ваше Величество.

— Об этом я наслышана, сир Гильом. Признаться, я ожидала большего.

— Чего же, Ваше Величество? Иногда мне кажется, что я обзавелся дюжиной теней. Сир Гранье, старый хорек, подозрительно осведомлен о моих делах. Я не удивлюсь, моя королева, если одним прекрасным вечером найду в своей спальне его шпиона.

— Или шпионку? — Морафия нахмурилась. — Берегитесь, сир де Бюр! Измены я не потерплю.

— Лучше изменить Иерусалиму, чем вам, моя прелестная повелительница.

Мелисанда закусила губу. Хорошенькое дело! Пока король в плену, королева крутит романы. И с кем? С регентом! С Гильомом де Бюром! Он же страшный. Рожа как у овцы, и вообще…

Оруженосец засопел и придвинулся к Мелисанде. Рука его будто бы случайно легла на бедро девушки, затем передвинулась выше. Принцесса сделала вид, что не заметила.

— Можете сразу выставить мою голову на стену, Ваше Величество, — с горечью объявил коннетабль. — Не сегодня-завтра Евстахий Гранье догадается, в чем дело. А не он — так другие.

— Вы так робки, сир де Бюр, — усмехнулась Морафия. — Хорошо. Укажите мне, кого вы подозреваете.

— Я никого не подозреваю. Но молю вас, Ваше Величество! Сенешаль Гранье…

— Его не будет два дня. Вы довольны?

— Хм…

— Евстахий слишком занят. Завтра он отправляется в Тивериаду с ревизией. Вас никто не хватится, уверяю! Вы забываете, что, даже изнывая от страсти, женщина заботится о безопасности.

Рука Гуго, до этого спокойно лежавшая на талии принцессы, скользнула к ее груди. Не раздумывая, Мелисанда двинула оруженосца локтем.

— Ты чего? — пискнул Гуго.

— Лапы не распускай, — сквозь зубы процедила принцесса.

— Так лежать же жестко!..

— Тс-с-с!

Момент был упущен. Где встретятся любовники, Мелисанда так и не узнала. Королева и коннетабль прошли мимо пещеры, и слов стало не разобрать. Ничего, беда небольшая. Когда голоса окончательно стихли, принцесса одернула блио.

— Так. Изволь объясниться, Гуго.

— Ваше Высочество! — Голос оруженосца сорвался в писк. — Ваше Высочество, там камень… ребра… Честное слово, я же ничего!

— Так-таки ничего? — Мелисанда смотрела с насмешкой. — Совсем?

— Ну…

Она требовательно подставила щеку:

— Поцелуй.

— Ваше Высочество!..

— Я приказываю.

Ослушаться оруженосец не посмел. Губы его дрожали. Едва прикоснувшись к щеке принцессы, Гуго отпрянул. Сердце его бешено колотилось.

— И всё?! Да ты в детстве целовался смелее. Смотри, как надо.

Мелисанда обняла Гуго и прильнула к его губам своими.

— Проследи за коннетаблем, — прошептала она, выпуская его из объятий. — Выясни, куда он направится. Но не вздумай попасться! Я не собираюсь любоваться твоей головой на стене, понял?!

Юноша ошарашенно кивнул. Вид у него был преглупый.

— А теперь уходи. Нас не должны видеть вместе.

Гуго снова кивнул. Комнатная собачонка, ожидающая подачки… Кажется, он всерьез настроился на продолжение.

— Ну же!

Вздохнув, оруженосец выполз из грота. От расстройства он совсем забыл, что нужно скрываться. К счастью, дорожка была пустынна.

Мелисанда поступила осторожней. Сперва она тридцать раз прочла молитву Богородице, прося совета и помощи. Потом, решив, что прошло достаточно времени, выбралась наружу.

Дела выглядели безрадостно. Морафии действительно плевать на отца: у нее любовник. Да и регентами она, судя по всему, вертит как хочет. Отныне принцессе придется полагаться только на себя. Кто знает, кому во дворце еще можно довериться, а кому нельзя?

Глаза защипало. Мелисанда с яростью смахнула слезы. Она — будущая королева! Ее отец в плену за тридевять земель отсюда. И надеяться ему не на кого.

Только на старшую дочь. Да еще, может быть, на графа Жослена.